Господин некромант

Не бойся, не беги.

Проедет безобидно

Угрюмый сонный рыцарь

И конь, конь

Хромой на три ноги.

Заржавленные латы

Готовы развалиться.

Изъедены до дырок

Стальные сапоги.

Дорог не выбирая,

Блуждает сонный рыцарь

И конь, и конь,

Хромой на три ноги.

Когда-то на планете

О нем гремела слава.

Он в честном поединке

Любого был сильней.

Был меч его защитой

Для бедных и для слабых,

А конь, а конь

Был лучшим из коней.

Но вот одной колдунье

Случилось вдруг влюбиться.

'Уйди', — сказал ей рыцарь —

С тобою мы враги'.

И стал навеки сонным

Несчастный этот рыцарь,

А конь, а конь

Хромым на три ноги.

Не может ни проснуться

И не остановиться,

И конь его поныне

Все меряет шаги.

Порою возникает

В тумане сонный рыцарь

И конь, и конь,

Хромой на три ноги.18

Творчество фолк-рок-группы гномы, кажется, оценили, хотя и не так бурно, как 'Федота-стрельца'. Разве что Мила попросила переписать ей тексты еще нескольких песен. Тут я с удивлением обнаружил, что писать на здешнем языке тоже могу без проблем. Точнее, писал я по-русски, а Мила видела вместо кириллицы местную азбуку. Надо же! Интересно, а понятие шифра у них тут есть?

Посиделки закончились далеко за полночь и я, едва коснувшись подушки, провалился в сон. Не то выпитое подействовало, не то избыток впечатлений. 'А что-то завтра будет', — только и успел подумать я, засыпая.

Глава 5

Под утро мне приснился кошмар. Причем, какой-то особо садистский, про журналистику. Всего я, конечно, не запомнил, но Андрей Макаревич берущий интервью у меня — это было круто. Я пытался объяснить, что все должно быть наоборот, но безуспешно. Причем, происходило это безобразие почему-то на диване в моей ташкентской квартире. Еще толком не проснувшись, я порадовался про себя, что мне никогда не снится Борис Моисеев. Такого ужаса моя тонкая писательская психика наверняка не выдержит. За окном только начинало светать, и я решил немного поваляться. Переварить новые впечатления, так сказать, а то больно много странного на меня свалилось. Или я — в странное, тут уж кому как нравится. Может, правы братья Стругацкие, говоря в своем 'Понедельнике...' что рано или поздно способности удивляться, наступает предел? Или, как они говорили там же, я уже был готов вляпаться во что-то подобное? Да, наверно так оно и есть, я ведь писатель. Это ведь только кажется, что сочинять повести и романы легко. На самом деле автору нужно смоделировать множество ситуаций, поступков, диалогов, а это огромный труд. Особенно, если пишешь фантастику или фентези, а не детективы, как я. Кстати, я и выбрал этот жанр только потому, что прочел в свое время кучу уголовных дел. Мне и фантазировать-то особо не приходилось: что-то вспомнил, что-то поднял из архива своих газетных публикаций...

Во мне внезапно проснулся репортер, которого я давил в себе вот уже несколько лет. Елкина палка, ведь передо мной готовый фентезийный мир, а я даже не почешусь! В смысле, даже набросков никаких не сделаю. А ну как пригодится...

Порывшись в накладном кармане джинсов, лежащих на табурете у кровати, я вынул толстый блокнот с вложенной в него ручкой. Не прощу себе, если не набросаю хотя бы словесные портреты своих новых знакомых. Когда-нибудь да пригодится! Итак, прежде всего, от людей увиденные мной гномы почти ничем не отличаются. Разве что пропорциями, да и то не очень. Лиору можно было дать на вид лет сорок-сорок пять. Рост — около метра шестидесяти, телосложение... не знаю какое, в баню с ним не ходил. Но и ссориться с кузнецом тоже не стал бы. Видели когда-нибудь камышового кота? Эта азиатская животина, когда хочет, может выглядеть мирно и даже мило. А если нет — спасайся, кто может. С камышовым котом рискнет связаться не всякая овчарка, которую тот порвет, особо не напрягаясь. Вот и Лиор показался мне таким же. О Тагре и Миррете пока что сказать не могу почти ничего: выглядят похлипче отца. Особенно, Тагр. Этакий 'юноша бледный со взором горящим', в смысле, творческая натура. Как сказал его отец, кузница для него — нож вострый. Зато скульптор-миниатюрист он замечательный. Вчера, когда все доели, допили, и допели, гном показал несколько своих поделок. Статуэтки из дерева, камня, глины, резные ручки ножей — все его работа. Посуда, кажется, тоже, что-то такое говорилось вчера за столом. Я не искусствовед, но поделки выглядели симпатично и даже изящно. И чего Лиору далась эта кузница? Зачем ему плохой кузнец вместо хорошего скульптора? А судя по тому, как гномский папа скривился, критикуя сына в разговоре со мной, он уже плешь проел бедолаге Тагру. Ну да ладно, что-то я отвлекся, продолжим описание. Пропорции тела у гномов вроде бы вполне человеческие, только выглядят плотнее. Кость явно широкая, даже у Милы, которая, в отличие от мужчин бодибилдершей не выглядит. Вполне себе симпатичная, только цвет волос непонятный: светлый с чуть заметной рыжинкой. Глаза, как я уже говорил, серые, с огромными ресницами. Ей бы тушь рекламировать...

Помяни черта — он и на пороге! Гномка сунулась в приоткрытую дверь и позвала завтракать. На желудке было еще тяжеловато после вчерашних посиделок, но я все же оделся и прошел в столовую. Не заставлять же хозяев разогревать мне отдельно! Да и интересно, 'как у них тут пьют какаву, с сахарином, али без?'.

Насчет какавы я, кстати, почти угадал. Не знаю, растут ли здесь одноименные бобы, но вкус напитка, которым угощалась семья, сильно напоминал горячий шоколад. Мы наскоро перекусили, и Лиор поинтересовался моими планами на сегодня. Н-да, вопрос 'на засыпку'. Действительно, что делать? Вообще-то я сейчас должен восточной экзотикой наслаждаться в Ташкенте, а не с гномами завтракать, какие уж тут планы? Разве только к Лотеру заглянуть.

— Ну, это успеется, — рассмеялся кузнец, — старый костоправ, наверняка еще в постели подушку давит, тролль его укуси! Слушай, будь другом, сходи с Милой на рынок, а то покупать нужно много, одна может не донести. Сходишь?

Я согласился, чувствуя, как настроение падает вертикально вниз. Слово 'базар' проассоциировалось у меня с Ташкентом, Ташкент — с домом, ну а дальше и так понятно. Та самая, воспетая Иглесиасом Ностальжи, туды ее!.. Пока Мила гремела на кухне перемываемыми чашками-ложками, я вышел во двор и присел на здоровенный пень для колки дров. Что ж так мне хреново-то, а, кто знает? Только теперь я вдруг осознал, в какую глубокую э... яму угодил. Судя по тому, что я успел увидеть, мир, куда я попал, был средневековым или чуть более развитым. В фильмах BBC про этот период показывали сплошной голод и антисанитарию, а здесь вроде чистенько. Даже канализация есть, видел, когда после пива в туалет заскочил. Это даже в мое время и в нашем мире, для многих деревень — страшная крутизна. А то, что этот туалет был еще и в доме — тем более. Но мне-то от этого не легче! Ну, если даст Бог вернуться, пришибу Скворцову! И с трупом что-нибудь сделаю, в особо циничной форме! А еще лучше — закинуть ее сюда, пусть поживет без телевидения, интернета, салонов красоты... и много еще чего.

Я оперся спиной о воткнутую в пень секиру и та вдруг, не выдержав моего веса, упала на землю. Причем, вместе со мной. Падая, я каким-то макаром успел скруглить спину перекувыркнуться и растянуться на спине у ног подошедшей Милы. Хм, интересно, все гномки носят нижние юбки вместо белья? Это ж такой гуд, что аж слов нет! Мечта вуайериста!

Девушка посмотрела на меня сверху и вдруг звонко рассмеялась. И почему писатели все время сравнивают женский смех с колокольчиком? Абсолютно ведь не похоже! Но красиво и заразительно, на такое хочется не обижаться, а смеяться вместе. Что я и сделал, поднявшись на ноги. Тагр с Мирретом, вышедшие на крыльцо, тоже улыбались во весь рот. Ну и слава Ктулху, а то ведь и побить могли за наглое поведение. Наверное, видели этот цирк с самого начала.

— Эй, Азраэль, ты талант в землю зарываешь, — крикнул мне с крыльца Миррет.— Тебе не в сказители надо, а в королевские шуты, вот где денег огребешь!

— А вот я подумаю, да пойду, завидуй потом, — ответил я. — Ну что, Мил, ты готова?

— Да, конечно, пойдем. Спасибо тебе.

— За что это?

— И проводить согласился, и рассмешил. Другой бы надулся как золотистая жаба

— А чего надуваться, когда снизу такой вид открывается — подколол я Милу в ответ. Вот видишь, ты тоже не надулась, значит, у тебя тоже с чувством юмора все нормально.

— И с чего бы мне надуваться? Это у вас, людей такие обычаи, что диву даешься. Я слышала, ваши мужчины даже в бане моются отдельно от женщин. Глупо это, я считаю. Кстати, Ты не знаешь, откуда этот обычай пошел?

Я, как сумел, объяснил про соблазн и все такое, чем привел гномку в недоумение. Она даже несколько раз куснула себя за кончик толстенной косы, после чего заявила, что ей этого не понять в силу скудости женского ума. Хм, значит, гномы — убежденные гимнофилы, то есть любители обнаженности, вроде наших древних греков? Все оказалось намного проще: оказывается, у бывших подземных жителей не все гладко с размножением. Из десяти 'залетевших' удачно рожали только семь-восемь. С чем это было связано, никто не знал, но факт оставался фактом. Поэтому бородатые приветствовали все, что могло хоть как-то помочь в плане демографии. Наверное, это правильно, хотя, я и не понял, с чего они так переполошились. Восемь из десяти — процент вполне приличный. Ну да ладно, как говорится, у каждого своя шиза.

Так перешучиваясь, мы прошли пару сотен метров. При свете дня деревня походила скорее на поселок или даже небольшой городок. Рынок находился на площади, посреди которой возвышалась каменная башня с какими-то пристройками. Вообще, ближе к центру деревянных домов было все меньше, их сменяли каменные или кирпичные. Башня же оказалась не культовым сооружением, как я предположил по наличию на ней колокола, а всего лишь пожарной вышкой. Как раз когда мы проходили мимо нее, раздался удар колокола, и через пару секунд из пристройки вылетела повозка, запряженная двумя лошадьми. Правда, бочки с водой на ней почему-то не было.

— Значит, не на пожар едут, а, например ребенка из ямы достать или еще что-то такое, — ответила на мой вопрос девушка. По видимому пожарные здесь, как и в России моего времени, проходили по ведомству МЧС. Аббревиатура из моего мира вновь испортила настроение, и, некоторое время мы шли по рынку, молча. Мила видимо почувствовав, что со мной что-то не так, вдруг остановилась. — Тебе нехорошо, Азраэль?

— Нет, все в порядке. За исключением того, что я оказался неизвестно где и как попаду домой!

— Так ты все вспомнил?!

— Как тебе сказать... если честно, то и не забывал ничего...

Сказал и почувствовал, как с души упал здоровый булыжник. Все равно приличной 'легенды' у меня нет, а без нее меня рано или поздно раскусят. Да и Лотеру я уже окончательно решил все рассказать. А для остальных любопытствующих я подучу здешнюю географию и объявлю своей Родиной какую-нибудь страшную дыру. Дон Румата, 19 блин, ташкентский! В общем, я рассказал Миле кто я и откуда, хотя и с купюрами. Например, ни слова не сказал о том, каким именно способом я провалился в этот мир и не назвал своего настоящего имени. Но и остального хватило выше головы. Когда я закончил рассказ, глаза девушки вдруг наполнились слезами:

— И ты после всего этого мог смеяться вместе с нами вчера... и сейчас, — каким-то сдавленным голосом произнесла она. — Ты очень сильный, Азраэль! Наверное, мне нужно молчать о том, что ты...

— Да, думаю, лучше помолчать. И так кроме тебя еще и Лотер в курсе, так что мало ли что.

— Я никому-никому не скажу, обещаю!

— Верю. И спасибо, что выслушала, мне уже намного легче.

Действительно, настроение стремительно приходило в норму, и я принялся осматриваться по сторонам. Помимо удивительно красивой природы с ее изумрудной зеленью, ярко-синим небом и припекающим солнышком, удивление вызывало и количество самых разнообразных товаров. Продавали здесь все, что только можно, от овощей до оружия и амулетов. Среди первых, кстати, не было ни одного незнакомого, так что я даже разочаровался. Зато выбор был просто огромен. Но самое странное было то, что все, лежащее на длинных прилавках, выглядело отборным, как будто из дорогого супермаркета. Чистоту сельхозпродукции можно было объяснить стараниями продавцов, но размеры и отсутствие червоточин наводили на мысли о ГМО. Но откуда ему взяться в Средневековье-то? Как оказалось, в Лэнгионе такие успехи достигаются благодаря стараниям магов-друидов. Услуги такого 'агромага' влетают крестьянам в копеечку, но себя оправдывают. Знающий друид может наложить на поле или огород охранные чары, которые не пропустят туда птиц, гусениц, саранчу и прочую гадость. В общем, полезный товарищ, а, главное, востребованный!..

Твою же маму! От сильного толчка в спину я едва не растянулся на земле. Кошелек вылетел из накладного кармана и откатился в сторону. Под визг Милы к нему подскочил низенький гном и наклонился подобрать. Как я исхитрился достать его ногой по копчику — не спрашивайте, для меня это тоже загадка. Теперь уже воришка пропахал носом пыль, но, тут же вскочил и, пряча кошелек за пояс, попытался сбежать. Наивный! С таким ушибом не очень-то побегаешь — это, во-первых, а во-вторых, бежать-то и некуда! Опомнившиеся торговцы встали стеной и вполне профессионально брали вора в кольцо. Правда, воришка оказался не дурак и рванул в обратную сторону. То есть к нам с Милой. Та не растерялась и кинула ему в ноги пока еще пустую корзину. Вор зацепился ногой за ручку, но вместо того, чтобы попытаться стряхнуть лукошко, вдруг схватил девушку и приставил к ее шее нож. 'Не подходить, сволочи, — истошно заорал гном, — прирежу девчонку!'.

Торговцы растерянно остановились, не зная, что предпринять. Я этого не знал тоже. На занятиях по боевому самбо нас учили самозащите, а не освобождению заложников. А вор продолжал разоряться:

— Эй, человеческое отродье, карманы вывернул, быстро! Кому сказано! И пропустите меня! Кто-то не понял? Быстро, я сказал!!

Толпа гномов расступилась, давая проход, а я, чтобы не злить этого бородатого недомерка, полез в карманы. От бешенства я стиснул зубы так, что свело челюсти. В карманах у меня оставались только блокнот с ручкой, да шар Валерии. А если залепить этой штукой по лбу террористу? Мысль показалась здравой, но тут вдруг нервы вора не выдержали и он, оттолкнув заложницу, кинулся бежать. Ну что ж, попасть по затылку тоже было бы неплохо. Вот только тать уже юркнул за угол пристройки к пожарной башне. Может, я и не побежал бы следом, но мысль о кошельке, оставшемся у гнома, заставила рвануть следом. Есть у японцев такое выражение — 'потерять лицо'. Так вот, оно как раз для таких случаев. Мне доверили деньги, а я их прое... потерял как полный олигофрен!

Погоня оказалась не очень-то и долгой. Гном несся вперед, не разбирая дороги, и сам себя загнал в тупик, образованный пожарной конюшней и каким-то каменным сарайчиком. Увидев впереди преграду, воришка снова выхватил из кармана свой нож и принялся размахивать им перед собой. Подходить к нему я не решился и вновь потянулся в карман за шаром.