Болотный кот - 2. Глава 1-17

* * *

Корен словно прилип ухом к двери, пытаясь расслышать слова, он уже совсем не расстраивался, что князь не принял его первым, наоборот! Расслышав имена 'Варас... Никити́н... Чернава...', Корен будто снова нащупал путеводную нить в темноте, снова на горизонте замаячили когда-то ускользнувшие возможности, положение в обществе и власть, власть, к которой он так привык, и без которой буквально чахнул с каждым днем.

— ... освобождаю тебя от клятвы, не служишь ты мне более, все, уйди с глаз моих! — услышав эту фразу, Корен побежал к выходу во двор, где Бэлк, управляющий делами в настоящим и наемник в прошлом, дремал в телеге с сеном.

— Бэлк! — Корен даже пустил петуха от переполнявшего волнения выкрикивая имя слуги, — ты где?

— Здесь хозяин... — Бэлк свесил ноги с телеги, — что стряслось?

— Сколько моих людей здесь?

— Пятеро... со мной шестеро.

— Сейчас из той двери выйдет человек, с виду наемник, широкий пояс и на нем перевязь высоко закреплена со необычным мечом. Проследить! Разузнать про него все, где остановился, если вдруг покинет Городище, то выяснить по какой дороге или протоке, понял?!

— Ух... что такое случилось-то?

— Похоже, Боги снова повернулись ко мне лицом, — нервно теребя медную бляху застежки туники ответил Корен, — все, выполняй, а я пока к наместнику Стаку...

* * *

Чернее тучи — с таким видом я вернулся в дом скорняка, сел на лавку, да и уставился на трещины в толстой доске пола... Дарина все поняла по одному моему виду, ничего не спрашивая, снова повернулась к окну и с тоской стала рассматривать плывущие по небу серые облака.

— Хорошо, что вернулся... или сбёг? — Кованый отвлекся от возни у очага.

— Не сбёг, но и князю я больше не служу, освободил он меня от клятвы... Скурвился Талес.

— Что?

— Другой, говорю, стал наш князь Талес.

— И что делать будешь... будете?

— Еще не знаю, но некоторое время в пути проведем. Твой брат не будет против, если мы еще одну ночь переночуем?

— Нет, не будет, он все равно в форту, обоз собирает, сказал, что только к завтрему обернется.

— Дарина, я на базар, надо припасов купить в дорогу.

В ответ, моя амазонка только молча кивнула.

— Иди, а мы вот пока чего на обед приготовим, — Кованый наконец развел огонь и плеснув воды в медный котелок, подвесил его на крюк.

Глава девятая.

Побег.

Чтобы не провоцировать патрули дружинников, наводнившие улицы городища, я оставил меч в доме скорняка, сунул за пояс боевой топорик и, накинув грубую суконную накидку с капюшоном, отправился на базар. Может показалось, но странный тип увязался за мной от дома скорняка, уже подходя к базару остановился и резко повернулся, но 'хвоста' не было. Да уж, паранойя какая-то началась, после того как я покинул старую крепость. Покрутился с минуту, убедившись, что действительно показалось, я направился к торговым рядам. Купил всего понемногу — вяленого мяса, крупы, сыра. В лавке беззубой бабки-повитухи набрал всяких снадобий и трав, мало ли чего случится в дороге. Заскочил в лавку продавца одежды, самую дешевую и прикупил кое каких теплых вещей. Покрутился еще немного в торговых рядах, убедившись, что никто меня не пасет, направился в таверну, что при посадской ярмарке, выпить чего крепкого, а то продрог не на шутку, да и нервы как струна.

Не долго я в одиночестве цедил кружку крепкого меда, посетителей было немного, и в очередной раз звякнувший колокольчик на двери привлек мое внимание. Тарин остановился, войдя в таверну, нашел меня глазами, и кивнув, будто в подтверждение своим каким-то мыслям, направился ко мне.

— Торбу твою я схоронил по приказу князя в канаве отхожей, — присел за стол воевода.

— Талес что-нибудь говорил про меня?

— Говорил, — кивнул Тарин и жестом позвал служку при таверне, — завтра, ели попадешься патрулям дружины, окажешься в подвале суда Хранителей.

— Где? Я не ослышался?

— Не ослышался... Талес подписал указ о прощении ордена, а еще, теперь при князе будет советник Корен... помнишь такого?

— Точно! — я чуть не подпрыгнул на тяжелом табурете, — в крепости, пока ждал приема, был один человек, важный такой, в тунике, что судьи-хранители раньше носили.

— Вот, верно... он с иноземцами прибыл, червь навозный, — желваки играли на скулах Тарина, — эх, держит клятва меня, иначе...

— А меня не держит! — уже немного захмелев, я допил содержимое кружки, и достав кисет стал набивать трубку ядреным самосадом что купил на базаре.

— По совести и по чести, я верен должен быть клятве князю, так что предупреждаю тебя, как друга предупреждаю, уходи из городища.

— Завтра, с рассветом уйдем протокой, к Желтым горам, Чернаву найти надо, пропала она куда-то, как раз перед тем как все на заимке Вараса случилось.

— Пусть Боги примут его, — Тарин отлил меда в мою опустевшую кружку и, поднявшись, сделал несколько глотков.

Я последовал его примеру, встал и в поминание Вараса выпил.

В таверну вбежал запыхавшийся дружинник и, отыскав воеводу, быстро подошел к столу...

— Воевода, князь приказал седлать коней, хочет с княгиней иноземной вкруг городища объехать пока светло еще.

— Хорошо, передай караулу, чтобы разъезд был готов и ждал у ворот старого городища, я скоро.

Дружинник испарился так же быстро, как и появился.

— Совсем головой захворал наш князь, после встречи с княгиней иноземцев, красива, спору нет, — Тарин задумчиво покачал головой, а потом протянул мне руку, — береги себя, Дарину береги... прощай.

— Прощай, воевода Тарин, — сказал я уже в спину уходящему другу и когда-то наставнику.

С приближением зимы и день заметно сократился, выйдя из таверны, я постоял немного, вспоминая ориентиры, в виде башен старой крепости и решил немного сократить дорогу до посада и дома скорняка. Нет, все же не показалось... два силуэта прошмыгнули за изгородь небольшого домишки, когда я остановился одолеваемый своей паранойей и резко обернулся. Узкая улочка, канава с нечистотами и серые сумерки, дальше дорога пошире — крестьянские дворы начинаются. Где-то тут надо свернуть, чтобы выйти к улице лавочников, ага, вот и ориентир — вывеска на углу каменного дома, да улица досками выложена. Идти оставалось немного, еще минут десять придется поплутать. Выбирая место потемней и прижимаясь к стенам домов, ускорил шаг. Мои провожатые не отставали, странные ощущения — опасности не чувствую, но то что они по мою душу это как пить дать.

Скорняжная лавка уже закрывалась, работников, что расходились по домам провожал стоя в дверях Кованый. Увидев меня, он покачал головой и сказал:

— Кабы один был, так хоть пропади совсем, чего девке-то нутро мотать!

— Ну задержался немного, — я остановился у двери и снова обернулся назад, — что плачет?

— Выплакала уж все, я ее пока обедали, напоил отваром хмельным, спит она. Иди уже, — старый наемник с осуждением посмотрел на меня и покачал головой, — похлебка не поди остыла, поешь.

Я тихо прошел в комнату на втором этаже и сложил у двери сверток с покупками. Дарина спала, завернувшись в мой кафтан на широкой лавке у окна. На столе тускло горела лампада, я пододвинул высокий медный кувшин так, чтобы свет не падал на окна, а сам медленно подошел к одному из них. Разглядел не сразу, так как мои провожатые встали в тени одного из домов, вот к ним присоединился кто-то третий, они поговорили, этот третий остался, а двое ушли.

— Что там? — шепотом, чтобы не будить Дарину спросил Кованый, он закрыл лавку и поднялся наверх.

— Похоже, следят за мной.

— А говорил, что не сбег, — хмыкнул старый наемник.

— Нет, это не дружинники, да и не стал бы князь этот концерт со слежкой устраивать...

— Чего?

— Я говорю это не люди князя.

— А кто тогда? — Кованый с интересом присмотрелся в окно, — не вижу никого.

— Да вон... — хотел я было показать где стоит человек, но осекся, — вон там было видно пока свет в окошке на углу того дома не погас.

— Вы чего? — Дарина села на лавке протирая глаза, наше со стариком перешептывание оказалось не таким тихим.

— Выспалась? — присел я рядом и обнял ее.

— А ты чего так долго не приходил?

— С Тарином встречался, завтра на рассвете уплываем.

— К Желтым горам?

— Еще не решил, не знаю... давай сначала эту ночь переживем...

Рассказал Дарине и Кованному о слежке от таверны, после чего Дарина сосредоточено принялась собирать наши вещи, предусмотрительно оставив у окна свой колчан, а старик сказал, что пойдет и зажжет уличную лампаду у входа в лавку да проверит, как закрыл дверь и ставни в лавке внизу. Я же, полез в свой ранец, извлек из него увесистый сверток и развернул в свете лампады. Вот он, мой 'туз в рукаве' — 106-й ТОЗ в пошитом мной чехле, который можно закрепить за спиной, ремень с подсумками и шестнадцать патронов, одиннадцать пулевых латунок и пять заводских — волчья картечь в пластике. Латунки пусть полежат, а картечь, один в ствол, четыре в магазин... Старый наемник, наблюдая на моими манипуляциями, присел на табурет у стола и сказал:

— Оружейник значит?

— Ага...

— Без колдовства, поди не обошлось?

— Скорее без вмешательства Богов, — ответил я и вставив по местным понятиям 'оружие массового поражения' в чехол, закрепил его на поясе.

— Чудной ты, оружейник.

— Был оружейник, не служу я теперь князю.

— Как бы не пожалел.

— А чего мне жалеть-то, не в подвале суда Хранителей — уже хорошо.

— Я про князя, как бы он не пожалел, — старик смотрел на меня таким взглядом, каким когда-то на меня смотрел Тарин, когда мы плыли протокой, а он высказывал свои предположения о том, что я вовсе не охотник с провалами в памяти.

— Ладно... Дарина, раз уж ты выспалась, то посматривай в окно, да прислушивайся, не лезет ли кто в дом, а через три часа разбуди меня, — сказал я, осмотрел два собранных у двери баула и свой ранец с притороченным к нему мечом.

Сон не шел, лежал на спине, выложив на пол, под лавку топорик. Минут сорок, может час пялился в потолок. Дарина, подставив к окну табурет присматривала за улицей, а Кованый спустился вниз, где тоже некоторое время шарахался из угла в угол скрипя половицами, но потом затих, и я, слава Богам, наконец сомкнул глаза.

* * *

Новый советник князя.

Внутри все ликовало, Корен уже давно забыл, что может испытывать такие эмоции. А оказавшись в своей комнате в здании суда Хранителей, не смог удержаться чтобы не пустить слезу. Пусть пыльно, холодно, сваленная в углу мебель и ворох рукописей, зато он вернулся! Пусть не вернулось то положение и та власть, которой он был наделен, до появления этого второго, со странным именем Никити́н. Хотя чего странного, пришелец просто взял себе имя по фамилии из другого мира, того же, который является родным и для самого Корена. Но теперь, благодаря убедительности, дипломатии, обаянию и чего уж, женской красоте императрицы Скади, князь Талес огласил прощение Хранителям и принял решение о восстановлении суда. Пусть не сразу, и пока что Корен лишь второй советник и смотритель архива, но кое-что он может и сейчас, например поднять все свои связи и снова раскинуть паутину по Городищу, а потом и до всего княжества дело дойдет! И этого выскочку и библиотечного червя Ицкана — к ногтю! Но позже... Теперь главное давать дельные советы Талесу, держать в узде наместника Стака, россказнями о пришельце из другого мира, рассыпаться в комплиментах перед императрицей, даже за этой леди наставницей можно приударить, и будет еще один подход к расположению Скади.

— Хозяин... — Бэлк встал в дверях, оторвав Корена от мечтаний.

— Есть новости?

— Да, он остановился в одном из домов посада, у хозяина скорняжной лавки.

— Сейчас он там?

— Нет, сейчас он в таверне, что при ярмарке.

— Глаз с него не спускать, сообщать мне о каждом его шаге.

— Понял, — кивнул Бэлк и хотел было выйти.

— Подожди, — Корен протянул свернутый в трубочку листок, — найди этих людей, там указано где их искать, и еще, распорядись, чтобы привели здесь все в порядок.

— Сделаю хозяин.

— Что ж, теперь к наместнику Стаку, в форт, — сказал Корен глядя в узкое и высокое окно с аркой, больше похожее на бойницу и улыбаясь кровавому закату, — пора начинать новую историю этого княжества!

* * *

— Никити́н, — Дарина положила мне руку на грудь, — там всадники на улице.

О да, это ощущение заставившее меня вскочить с лавки я ни с чем не перепутаю... лицо горело, все чувства обострились, в комнате темень, но вижу каждую ресницу огромных, наполненных волнением, глаз Дарины.

— Сколько их?

— Трое всадников, и пеших четверо, с виду наемники.

— Приготовь лук и у лестницы встань, — сказал я, стараясь не громыхать сапогами, спустился вниз, прихватив топорик.

— Я не сплю, — тихо пробурчал Кованый, когда я подошел к нему чтобы разбудить, — кто-то уже давно у дверей возится.

— Придется драться наемник, и прости, что привел беду в дом твоего брата.

— Драться это хорошо, — Кованый посмотрел на шест рядом с топчаном, помотал головой, вроде как не подходящее оружие для боя в замкнутом и тесном пространстве кожевенной мастерской, вынул из ножен короткий меч, а из-за пояса достал топорик, чуть крупнее чем мой.

— Давно возятся? — спросил я и подняв небольшую лавку, аккуратно поставил ее в паре метров от двери.

— Да порядком уже.

— Значит скоро войдут...

Вероятно, с помощью какого-то рычага, дверь в лавку чуть приподняли а потом отжали наружу. Сделали это почти без шума, только немного захрустело дерево да тоскливо скрипнули петли... В дверном проеме выросли четыре силуэта, я услышал как наверху, на лестнице, тонкие пальцы Дарины тянут тетиву... первые двое шагнули вперед и аккуратно переступили препятствие в виде лавки...

— Кованый назад! Это чужеземцы! Они видят в темноте! — заорал я выхватывая огнестрел.

Шшшших! — прилетела выпущенная Дариной стрела и с хрустом ударила в грудь одного из нападавших. Кованый сделал несколько шагов назад, а я нажал на спуск... на мгновнение вспышка выстрела осветила нас всех, грохнуло неслабо, зазвенело и посыпалось стекло окошка что рядом с дверью, я решил не терять времени, и переступив двоих сраженных картечью в упор, выскочил на улицу. Нападающие замерли на пару секунд, соображая что происходит и я воспользовался моментом и отскочив еще на несколько шагов от дома, дабы увеличить осыпь, снова выстрелил в двоих что стояли вдоль стены... еще один что находился посреди улицы и держал под уздцы трех лошадей, схватился за шею и дико вопя стал кататься по земле — это Дарина, сообразив, стала стрелять из окна второго этажа. Я дернул затвор досылая очередной патрон и пошел прямо на человека, стоявшего поодаль, в тени кроны невысокого, но с густой листвой дерева у одноэтажного каменного дома. Человек сообразил не сразу, что я его вижу и иду прямо на него, но наконец-то опомнился и побежал было прочь... зарядом картечи я перешиб ему ноги и он с диким воплем повалился на камень тротуара.