arc_2.1

— Пленник?

— В том мире мои мечты жестоко разрушили, но из-за магии денег я не смог найти правосудия. И я отомстил своими силами. Там я был осужден просидеть остаток своей жизни в бетонной клетушке. У нас запрещено казнить преступников. Вместо этого они должны провести остаток своей жизни в относительно терпимых условиях и раздумьях о совершенных злодеяниях. Но у нас есть еще один вид магии, в этом мире его, наверное, олицетворяют ученые и те, кто занимается изобретениями или механикой. В той жизни я носил в кармане механизм, который мог считать быстрее меня, позволяющий мне удаленно взаимодействовать с другими людьми или механизмами. И, видимо, ваш мир был создан с помощью нового механизма, сотворенного нами. А мы в наказание обречены существовать здесь в роли тех, кого вы называете охотниками. Пока это лишь мои предположения, и доказательств я не имею.

— Словно разговариваешь с безумцем. Мои способности говорят, что ты веришь во все сказанное тобой. И те тоже верили. Все очень странно, — он озадаченно подергивал головой по птичьи, смотря в пламя костра. — Новая загадка, очень захватывающая. Выходит, вы не знаете, зачем вы здесь?

— Выходит так. Даже более того, многие из нас, похоже, забыли причину, по которой они оказались здесь.

— Даже так. А ты, выходит, все помнишь?

— Нет, — я устало улыбнулся, смотря на озадаченного старика, — я не помню существование технологии, позволившей бы провернуть подобное со мной. И значит, все сказанное мной выше — всего лишь теория. А может, произошедшее с нами — шутка одного из ваших мертвых богов или другого существа, не уступающего им в могуществе.

Там, где существуют человек, победу всегда пишут победители, и, как правило, они безбожно врут ради возможности небольшое количество времени пожить лучше, чем другие, и насладиться эфемерными плодами власти. Поэтому там мы привыкли ко лжи, более того, лицемерие стало неотъемлемой частью нашей жизни. Поэтому я не собираюсь выяснять, в чью игру я играю сейчас. Здесь можно жить, и, скорее всего, даже лучше, чем там. Сейчас я могу впервые не врать, есть еду, на которую у меня в той жизни не хватило бы денег. Здесь я могу ответить на угрозу клинком, не боясь того, что меня осудят и моя иллюзия будет разрушена. Здесь я не смогу найти оправдания своим поступкам, но я и не собираюсь их больше искать. Тут у меня, наверное, появились настоящие друзья.

Воцарилось молчание. Потрескивал костер.

— Как тебе наша беседа, Карас?

— Ты сказал много, не сообщил ничего и все же дал мне много пищи для размышления, — задумчиво проговорил он. — Пока я обдумываю твои ответы, ты можешь задать свои вопросы.

— У нас, скажем так, есть свой бог, мы называем его "Системой". Он изредка дает нам задания с приличной наградой за исполнение. Мое задание и тех людей, с кем я делю свою жизнь здесь — это очищение приличного куска территории вокруг нашего убежища. Мы начали выполнять выданное задание, и поначалу все шло хорошо. Нежить вела себя так, как мы и ожидали, опираясь на опыт своей прошлой жизни. Но недавно кое-кто заставил нас переосмыслить то, что мы знали. Урон, нанесенный нами нежити, был незначителен, но на него ответили очень жестко. И вот мой вопрос, Карас: я хочу узнать, какую роль здесь играют живые?

— Я понял тебя. И твои подозрения не беспочвенны. Когда-то живые правили этим миром, но теперь это не так. На всех четырех континентах осталось всего около трех сотен селений, численность самых крупных из них не превышает и пятидесяти тысяч живых, и они занимают небольшие территории. С каждым годом живых становится все меньше, еще какие-то три-четыре века — и живых не станет. Местность, в которой мы находимся сейчас, называется фронтиром. Здесь на расстоянии в пару-тройку дневных переходов цепью раскинулись малые селения, населенные крестьянами и охотниками, добывающие ценные ингредиенты, которые потом скупают селения побольше. Пятьдесят тысяч, тридцать, пять и жалкие сотни. Как паутина они отмеряют территории, населенные живыми. Но это лишь агония. Видимо, Гея в отчаяньи, если она решилась потратить последние силы на возрождение бессмертных, чтобы удержать границы фронтира.

— Гея?

— Что ты знаешь о богах, Грешник?

— То, что они мертвы.

— Да, это так, семь наших и семь пришлых. Но была та, что породила наших богов, потеряв все свои силы. Она не играла особой роли в истории этого мира и ей редко возводили храмы. Кому нужен бог, лишившийся сил? Видимо, ее вы и называете "Системой".

— И какой в этом смысл, Карас? Нас всего около семи тысяч, что мы можем сделать ради сохранения фронтира? Здесь я наблюдал тысячи мертвых, и я рискну предположить, что в глубине материков их гораздо больше. Мы раздроблены на маленькие группы и раскиданы на огромном расстоянии. Для чего Гее возрождать охотников?

— Возможно, для того, чтобы вы вернули ее детей.

— Они мертвы.

— Да, это так, но их могилы здесь, в этом мире. Ты прав, чем дальше от территории под контролем живых, тем хуже. Там обитают существа, перед которыми мое могущество ничто. Если пройти еще дальше, можно найти останки величественных городов, в которых раньше обитали миллионы живых. А в самых великих, под охраной сильнейшей нежити и тех, кто некогда наравне с богами правил этим миром, находятся заброшенные храмы, ставшие гробницами. Догадываешься, кто лежит в них?

— Мертвые Боги. И какой от них прок?

— Мое обличье позволяет мне бывать во многих местах и слышать многое, и я слышал, что шептали безумные стражи гробниц. "Принеси сердце, и мертвое станет живым". Я долго думал об этом и понял, что вовсе не простое сердце просят принести стражи.

— Разность потенциалов, минус на плюс. Чтобы оживить бога, нужно принести сердце его антагониста. Местному сердце пришлого и наоборот, а затем разряд, — задумчиво шептал я, — вот значит как.

— Я вижу, ты понял. Но хочу предостеречь тебя. На этом пути твоими противниками будет не только нежить, но и те, кого ты называешь "местными".

— Не понимаю. Разве это не в их интересах? Ты сам сказал, что они вымирают.

— Мне слишком много лет, Грешник. И я помню времена, когда этим миром еще правили последователи павших богов. И можешь мне поверить, их гнет был куда жестче, чем гнет нежити сейчас. Бессмертным полубогам была неведома жалость и сострадание. Малейшее сомнение в их власти очень жестко каралось, и живые этого мира помнят об этом. Сейчас вас может и привечают, но как только вы заявите о своих намереньях вернуть павших, как сразу окажитесь меж двух огней.

— Неужели все так считают?

— Всегда есть те, кто считают иначе. Как правило, это изгои, и они будут стараться держаться поближе к вам. Особенно это касается старших рас, Орков, Эльфов и Гномов. Их покровители имели огромную власть, и есть те, кто хочет вернуть себе их милость. Поэтому они постараются использовать тех, кто не боится смерти.

Все интереснее и интереснее.

— Зачем нужны ключи, Карас?

Старик передо мной напрягся, от его расслабленности не осталось и следа.

— Выходит, ты уже переступил опасную черту, Грешник?

— Зачем нужны ключи, Карас?

— Последователи яростно защищали гробницы своих покровителей, они заперли гробницы с помощью особых ключей, после чего разбили каждый ключ на восемь частей и попрятали по всему свету. Ключ может открыть дверь гробницы при условии, что тебе удастся победить стражу, но это невозможно.

— Отчего же так?

— Охрана непобедима. Но ты прав, способ есть. У каждого бога есть предмет, олицетворяющий его силы. Как правило, это мощный артефакт, и охрана, скорее всего, пропустит обладающего эти предметом. Но ты во все мире не найдешь и строчки о них, последователи надежно замели все следы.

— Зачем мне искать остатки пыльных фолиантов, изъеденных временем, если я могу пойти более коротким путем, — моя рука поочередно коснулась лезвия Таррока и цепи, удерживающей фолиант на моем поясе.

Старик снова разительно переменился, теперь он, кажется, готов был набросится на меня.

— Покажи мне их, — проскрипел он.

— Разве ты не видишь? — удивился я.

— Я не могу без твоего разрешения.

— Смотри, я разрешаю.

Некоторое время его тонкие губы беззвучно шевелились, пока он переводил взгляд с меча на книгу и обратно.

— Безумец. Беги, беги в самый безжизненный край этого мира, — он обессиленно присел на край корявого пня. — Ты понятия не имеешь о том, что носишь на своем поясе. Ты представить себе не можешь, что с тобой сделают, если узнают. Даже ад покажется тебе раем.

— Я уже в аду, старик, и вряд ли меня испугает чужая ненависть. Как тебе наша беседа, Карос, ты потешил свое любопытство? — признаться, меня веселило происходящее.

— Мне тоже теперь нужно спрятаться, — он подскочил и, достав из-за пенька небольшую дорожную суму, стал судорожно копаться в ней.

— И ты даже не будешь мне мстить за смерть своей ученицы? — я не питал иллюзий насчет этого, здесь принято платить по счетам, и весь наш разговор я ожидал нападения.

— Ты сам наказал себя, — жестко ответил он, отшвыривая в сторону какой-то хлам, — страшнее наказания для тебя мне не измыслить. Мое любопытство обрекло меня на смерть. Нужно покинуть материк. Да. Острова ледяных великанов, там меня не найдут. Прощай, грешник, мне искренне жаль тебя.

— Куда мне идти, Карас?

— Иди навстречу своей судьбе, на север, — прокаркала закружившееся в небе воронья стая, после чего полетела на юг. Я остался у края болот один.

Забавный НПС, я бы даже сказал очень забавный. Снова стал накрапывать дождь. Поднявшись, я поворошил сапогом угли угасающего костра. До темноты осталось часа полтора. Идти домой или попытаться где ни будь схорониться? А, к черту. Вечерние прогулки полезны, посмотрим, на что похож лес ночью.

День 22.

Что я могу сказать, шляться ночью по лесу было очень хреновой идеей. Оказываются, некоторые деревья вовсе не деревья. Та плотоядная хрень, на которую я залез, наверное, малость офигела от такой наглости и жрать меня начала не сразу. Правда, я и сам хорош, внизу меня поджидала целая свора костяных гончих и костяных пауков. Вот они-то как раз знали, на что я забрался, и пока я озадачено силился понять, какого хрена они не лезут за мной, я проморгал сообщения о нанесенном уроне, когда одна из ветвей дерева растворила мою левую руку.

Свидание с ничто прошло прекрасно, я минут двадцать блаженно валялся на каменном ложе. Затем я спустился в столовую, где устроил ночной жор, забивая свежие впечатления, после чего там и уснул.

Признаюсь, не знал, что маленькие женщины могут кричать громче банши. Пришедшая утром на кухню Велида малость испугалась дрыхнущего за столом мертвяка в изъеденных кислотой доспехах. Учитывая сплошные дыры в снаряге, было и правда неловко. Что вовсе не оправдывает двух заржавших уродов, ввалившихся в столовую на крик нашей хозяйки. Прикрыв наиболее срамные места, я рванул в арсенал. Потом побрел в столовую просить прощение у Велиды, нехорошо получилось. К моему удивлению, кроме гнома с Велидой и Саней там было новое действующее лицо со знакомыми заостренными ушами.

— Этот полумертвый Хуманс тоже спас меня? — спросило это чудо у Сани, за что с ходу получило леща от гнома.

— А этот какого хрена тут делает? — недоуменно спросил я, наблюдая за потиравшим голову мальчишкой, которого мы вытащили из логова волколака.

— Условия найма Лукича и долг, который он должен был отработать за то, что селение приютит его, показались гордому маленькому засранцу слишком высокими, и оно смылось к нам. Знакомься, Дэн, эта мелочь зовется Сарин из рода Серебренных Листьев, некогда великого народа сумеречных эльфов, — зубоскалил Саня.

— Поостерегись, Хуманс, за свои насмешки тебе придется заплатить кровью. И кто тут мелочь? Я видел двадцать две зимы, — оскорбленно заявило чудо, отсев от Турина подальше, но судя по тому, что гном вертел в руках кружку и приглядывался к пересевшему эльфенышу, рокировка ему не поможет.

Интересные дела происходят.

— И нахрена он нам нужен? — задал я вертящийся на языке вопрос.

— Его отец травником и алхимиком был, он божится, что тоже владеет этими навыками, правда, система подтвердила только наличие травника.

— А почему я не вижу? — система даже не показывала его имени и статуса.

— Да есть у него хитрое колечко, — хмыкнул Саня, — насилу уговорил снять, и то пришлось для этого позволить ему поболтать ногами за стеной.

— Ясно... я сейчас, — быстрым шагом я прошел на кухню и в течении пары минут немного скомкано испросил себе прощения за инцидент, после чего вернулся в столовую и расположился напротив троицы.

— Ну рассказывай, — потер руки Саня.

— Мы, наверное, пойдем, — начал подыматься гном. Мальчишка подарил ему уничтожающий взгляд и стал неохотно подыматься, потирая место, куда недавно прилетела оплеуха.

— Ну зачем же, наверняка вам тоже интересно будет послушать, — от моей улыбки перекосило всех присутствующих, жаль я не вижу со стороны свою мимику. Мертвая половина лица стремится подражать живой половине. — То, что я расскажу, будет касаться и вас.

Гном с мальчишкой вернулись на свои места, а Саня перестал улыбаться и выжидающе уставился на меня.

— Сань, будь так добр, дублируй Олегу, пожалуйста.

— Я с этим козлом не разговариваю, — нахмурился он.

Это что еще за новости?

— Поясни?

— Они прибыли в Намир, все примерно оказалось так, как ты и сказал. Группа с ног сбивалась, стремясь за день оббежать все интересные места. Михаил упер на переговоры с другой группой, по результату они скажут свой ответ, когда группа пойдет на обратный путь. А наша разведка прямо-таки ринулась добывать информацию, правда, мне кажется они малость ошиблись местом, с которого надо было начинать, хотя мент и пытается оправдываться, — в голосе Сани отчетливо слышалась ирония.

Короче, эти гаврики завалились в бордель, как только нашли его в городе, и тщательно трясли "инфу" с шлюх до самого вечера.

Глоток травяного чая яростно сопротивлялся моим попыткам выбить его обратно, кое-как я проглотил жидкость, пошедшую не туда, и отставил от себя кружку подальше. Нда.

— Ладно. Значит, расскажем им по возвращении. Начну свой рассказ с наших планов зачистить долину дольменов, зачистки не будет, потому что это невозможно, — Сане такое начало явно не понравилось.

— Нет, я понимаю, что там много нежити, но почему невозможно?

— А кто тебя так избил? — перебил его мальчишка.

— Не избил, а растворил кислотой, и это было дерево, — ответил ему я.

— Нет таких деревьев, — тут же ответил знаток трав.

— Есть, называется "Плотояд", подманивает жертву дурманом, после чего оплетает ветвями и растворяет тело кислотой. Эти деревья растут в десяти километрах отсюда практически у края болот, сомневающимся могу устроить экскурсию, — эльф ощутимо взбледнул, представив себе последствия подобного похода.

— Тебя одурманило дерево? — недоуменно нахмурился Турин.

— Нет, я сам на него залез, — да, глаза сидящих за столом наверника заставили бы возрадоваться фанатов аниме.