| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Эй! — Кейл положил руку Тригу на плечо. — Пойдём.
Он вытащил край сорочки и вытер брату лицо — первые слёзы вместе с кровью стражника.
— Всё в порядке.
— Всё очень плохо, — возразил Триг.
— Бывало и хуже.
Триг не нашёл что ответить. Он уткнулся брату в грудь и обнял его. Кейл тоже обнял брата.
— Успокойся, — сказал он. — Всё хорошо.
В соседней камере зашумел Мисс. Он стал передразнивать всхлипывания Трига и хихикать. Один из родианцев в камере напротив зашёлся долгим вымученным кашлем. Потом сделал паузу, чтобы перевести дыхание и закашлялся снова.
— Кейл?
— Что?
— Ты не болен?
— Я? Нет, я в порядке, — брат решительно помотал головой. — А ты?
— Тоже, — Триг посмотрел Кейлу прямо в глаза. — Если плохо себя почувствуешь, обязательно мне скажи, ладно?
— Конечно.
— Я серьёзно.
— Скажу. Но ничего не будет.
— Этого никто не знает.
— Поверь, ладно?
Триг кивнул. Он знал, что прав. Он сел на койку, положив голову на руки, и стал смотреть через коридор на кашляющих родианцев.
В соседней камере перевели дыхание, пошевелились и тихо, терпеливо вздохнули.
— Я ещё доберусь до тебя, малец, — прошептал Ор Мисс. — Придёт время, и я доберусь до тебя.
Глава 13. Молекулы
Захара регулировала приток воздуха в противогаз, когда почувствовала, что к ней подошёл 2—1В и встал позади.
— Доктор Коди!
— Не сейчас.
— Это важно.
Она едва слышала его. Весь вечер потонул в тёмном кровавом тумане. В обычно спокойных палатах теперь лежали больные заключённые и стражники. Все койки были заняты, некоторые пациенты лежали прямо на полу. Помещение было наполнено звуками их кашля, спёртого дыхания, бикающих мониторов и постоянных призывов о помощи.
Что бы там ни принесла со звёздного разрушителя поисковая группа, это так быстро распространилось по «Чистилищу», что они с Мусором уже теряли счёт поступающим пациентам. Капитана Сарториса привели его же стражники, и дроид—хирург тут же поместил его в карантин. Мысль, что Сарторис сидит там и ждёт, когда же она его осмотрит, лишь добавляла ненужного стресса.
Начальник тюрьмы из своего кабинета постоянно требовал новых данных. Он не понимал, почему она не может даже поставить диагноз, раз уж не может найти подходящее лекарство. До сих пор она была слишком занята заключёнными, выстраивая очерёдность их осмотров и регистрируя симптомы, которые, в зависимости от расы, варьировались от жалоб на заложенность верхних дыхательных путей до жара, расстройств пищеварения, судорог, галлюцинаций, кровотечений и комы. А теперь и 2—1В стоял рядом и манерно ждал, когда она обратит на него внимание.
— Слушай, — начала Захара, — что бы там ни было, оно…
— Это Гат, — перебил её дроид. — Он умер.
— Что? — Захара обернулась и нахмурилась.
— У него из—за судорог остановилось дыхание. Простите, что прервал. Я просто подумал, что вам следует это знать.
Захара медленно вдохнула, задержала дыхание, а потом кивнула и выдохнула. Она прошла за дроидом к койке Гата. Деваронец лежал на боку, бледный, с открытыми остекленевшими глазами. Она окинула взглядом застывшее лицо, сломанный рог и открытый рот. Всё хорошее, что у него было: редкое чувство приличия и чувство юмора, из—за чего он был единственный такой среди остальных пациентов, полностью исчезло. Она наклонилась и закрыла деваронцу глаза.
— А начальник тюрьмы опять хочет с вами поговорить, — сказал Мусор, изображая сожаление.
Захара и так знала, что спросит Клот.
— Сколько их уже? — спросила она у дроида.
— Пока двенадцать смертных случаев.
— Включая поисковую группу?
— Если исключить капитана Сарториса и рядового Везека, то да, — ответил дроид—хирург.
— И они оба в изоляторе?
— Так точно. Болезнь уже распространилась по всему «Чистилищу». Поступают сообщения о симптомах среди всего «Общего поселения»: заключённых, стражников, техников. Уровень заражения — почти 100%. Если ничего не изменится, запасов медикаментов хватит где—то на неделю. Однако… — дроид сделал паузу, отрегулировав голос на более доверительные интонации. — Я не смог выделить молекулярную составляющую этого штамма. Доктор Коди?
— Что?
— Как вам известно, в меня заложены достаточно обширные программы по борьбе с инфекционными заболеваниями, но всё же это не похоже ни на что, — дроид ещё больше понизил голос, перейдя на синтетический шёпот. — Такое впечатление, будто болезнь вызвана дистанционным взаимодействием между микробами в организмах носителей.
— Ты о чём?
— Отдельные клетки не проявляют своих инфекционных свойств, пока их количество не достигнет такого уровня, что организм уже не сможет с ними справиться.
— Другими словами, пока не становится слишком поздно?
— Правильно. А к тому моменту наши средства индивидуальной защиты будут уже недейственны.
Захара неловко опустила взгляд на оранжевый комбинезон, который надела сразу же после помещения поисковой группы в карантин. Комбинезон ей не нравился, не нравилась сама идея, которую он будто сообщал всем заболевшим заключённым, но другого выхода не было. Она не сможет помочь никому, если заболеет или умрёт. И дроид был, конечно, прав. Сейчас невозможно понять, помогают ли комбинезоны и противогазы. Среди заболевших стражников попадались и те, кто пользовался защитными средствами, однако у неё признаков заражения не проявлялось.
«Не всё сразу», — заметил мрачный голос у неё внутри.
На другом конце палаты зазвучал пронзительный сигнал тревоги — умер ещё один из её пациентов. Захара бросилась туда, но вот прозвучал ещё один, потом третий. «Наверное, неполадки с оборудованием», рассеянно подумала она, однако тут же увидела, что это не так. Пациенты умирали всё быстрее, прямо вокруг неё. Ей оставалось только оформлять соответствующие документы.
— Этим займусь я, — сказал Мусор, — а вам надо поговорить с начальником тюрьмы.
— Он может и подождать.
Она дошла до нужной койки, хотя было уже поздно. Заключённый лежал неподвижно, мониторы жизненных показателей выдавали беспомощный непрекращающийся писк. Казалось, этот звук был повсюду. У пациента справа случилась судорога, и вновь прозвучал сигнал тревоги. Уже в сотый раз за день Захара задала себе вопрос: с чем же столкнулась группа капитана Сарториса там, на разрушителе?
Спросить можно было только у одного человека.
Глава 14. Изолятор
Сигнал тревоги прозвучал в продуваемом изоляторе за секунду до того, как она туда вошла. Заглянув, она увидела Сарториса, стоящего над кроватью Везека. Лицо стражника настолько побледнело, что Захара различала тонкие синие вены, сбегающие вниз под подбородок, поднимающиеся по щекам. Она вбежала внутрь, и герметичная дверь закрылась за ней с едва слышным шорохом.
— Что случилось?
— Вы здесь доктор, — огрызнулся Сарторис. — Вы и скажите.
— Ещё несколько минут назад его состояние было стабильным.
Она проверила мониторы. Пульс у Везека не прощупывался, содержание кислорода в крови скакало, а давление упало.
— Что вы с ним сделали?
— Я? — Сарторис зыркнул на неё.
— Дайте мне тот пакет… нет, другой, — она вскрыла его, достала дыхательную трубку и смазала её. — Запрокиньте ему голову.
Сарторис вяло повиновался и смотрел, как она вставила трубку Везеку в горло и стала вслепую толкать её внутрь. Вскоре трубка обо что—то задела, а когда Захара попробовала протолкнуть её дальше, грудь Везека поднялась, а внутри раздалось бульканье. За последние несколько часов этот звук стал для неё хорошо знакомым.
— Осторожно, — предупредила она.
Густая красная жидкость хлынула по трубке через рот. Захара пыталась откачать эту жидкость, но не видела, далеко ли ещё нужно просовывать трубку. Сарторис в это время нависал над Захарой сзади и почти буквально дышал ей в затылок. Приходилось заставлять себя не обращать на него внимания. Работая почти на ощупь, она вновь вставила трубку и услышала тяжёлое хлюпанье жадно насыщающегося кислородом Везека. Захара вытерла ему лицо и поправила трубку, чтобы та не выскользнула. Она сделала шаг назад и несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
— Он выживет? — спросил Сарторис.
— Ненадолго. Вряд ли, — она обернулась прямо к нему. — Я должна с вами поговорить.
— Я собирался уходить.
Захара непонимающе на него посмотрела.
— Простите?
— Я пришёл поговорить с Везеком, — Сарторис глянул на трубку, закреплённую во рту стражника. — Вряд ли у меня получится.
— Вы не можете уйти.
— А кто меня остановит? — он вскинул брови. — Вы?
— Вы на карантине, потому что являетесь первичным переносчиком этой инфекции, — ответила Захара. — Вам придётся остаться здесь.
Сарторис смерил её взглядом. Никогда в жизни она не сталкивалась с таким холодным равнодушием, что было на его лице. Оно как будто въелось в каждую черту, в каждую кость.
— Я скажу вам прямо, — произнёс он. — Вы не можете мне приказывать. К тому же вы ничем не можете помочь ни мне, ни моим людям, ни заключённым. Вы бесполезны, доктор Коди, и вам это прекрасно известно. Если бы вы были моим стражником, вы бы давно уже сбежали… если бы вам настолько повезло. В противном случае вы были бы мертвы.
— Послушайте…
— Оставьте это для своих драгоценных заключённых, — сказал он, вставая и направляясь к герметичному люку. — С меня достаточно.
— Джарет, стойте.
Услышав своё имя, он остановился, а когда повернулся и увидел выражение её лица, на его лице мелькнула кривая, словно колючая кручёная проволока, ухмылка.
— Вы до смерти напуганы, так? — спросил он.
— Это здесь совершенно не при чём.
— А следовало бы. Они вам это ещё припомнят.
— Что?
— Вы думаете, что покончили с Империей, да вот только Империя с вами не покончила, — он глянул наружу изолятора, где 2—1В метался между койками, у которых включались сигналы об остановке сердца и лёгких. — Каждый заражённый заключённый и стражник на этой барже умрёт через несколько часов, а вы будете стоять над ними в своём комбинезоне, с инструментами и дроидами. Надеюсь, вам нравится отвечать на вопросы, потому что вам потом их зададут очень много, — одним пальцем он мягко ткнул ей в грудь. — С этим вам придётся жить всю оставшуюся жизнь.
— Что вы видели на том разрушителе? — спросила она.
— Что я видел? — Сарторис помотал головой. — Ничего, совсем ничего.
Вздохнув, она посмотрела на мониторы вдоль внутренней мембраны изолятора.
— Анализ вашей крови не показал никаких отклонений. Похоже, инфекция на вас не действует.
— Это спасибо здоровому образу жизни, — сказал он и прошёл мимо неё. — Если думаете, что можете меня задержать, то попробуйте. А так я буду в кабинете начальника тюрьмы. Уверен, ему будет интересно узнать, как вы и ваши помощники справляются с заразой.
Прежде чем она успела его остановить, он вышел из изолятора и прошёл через медсанчасть. Её беспокоили его намерения. Да ни за что в жизни он не стал бы тратить время на разговоры с Клотом лишь ради того, чтобы доложить о неэффективности её работы. Сколько ещё проблем она может получить на свою шею?
Захара пошла следом и остановилась, вздрогнув от внезапного головокружения. Она замерла, ища у себя те же симптомы, что видела у других пациентов. Но дыхание было в норме, боли или вялости не чувствовалось. Может, она ощущала лишь скопившееся напряжение сложившейся ситуации?
— Мусор!
— Да, доктор Коди, — дроид даже не оторвал взгляда от заключённого, которому делал укол.
— Проверь кровь и микробиологию.
— У какого пациента?
— У меня, — сказала она и протянула руку.
2—1В уставился на неё.
— Но мне придётся нарушить герметичность вашего комбинезона.
— Он всё равно бесполезен. Ты сам так сказал.
— Я лишь предполагал…
— Хватит болтать!
Она сняла противогаз и отбросила его в сторону, скинула перчатки и закатала рукав, обнажая руку. Заключённые озадаченно наблюдали за ней со своих коек.
— Доктор Коди, пожалуйста… — синтетический голос Мусора был на грани паники. — Мои заключения об эффективности защитных средств не окончательны. Кроме того, первичная директива заложенного в меня программного обеспечения ясно говорит, что я должен защищать жизнь и способствовать сохранению здоровья, насколько это возможно.
— Делай, что тебе говорят, — она посмотрела дроиду прямо в зрительные сенсоры в ожидании иглы.
Глава 15. ТВХ
Сарторис прошёл по коридору к кабинету начальника тюрьмы с парой бластерных винтовок Е—11. Приклады были сломаны, поэтому можно было держать по одной в каждой руке. Он взял их у двух штурмовиков в коридоре. Один из солдат попытался расстрелять его прямо на пороге медсанчасти. Этот стражник, которого Сарторис знал уже несколько лет, пошёл к нему со шлемом в руке и с налитыми кровью глазами. Он кашлял и что—то кричал. Штурмовик понятия не имел, где находится, но настойчиво требовал медицинской помощи. Говорил, что у него лёгкие наполняются жидкостью и ему трудно дышать. Он утопает изнутри, а его не пускают в медсанчасть. Сарторис попробовал пройти мимо. Тогда стражник выхватил бластер и наставил на него. Но тут, поняв, в кого собирается выстрелить, солдат остановился и склонился к стене.
— Простите, капитан. Я не понимал…
Сарторис выхватил у него из рук Е—11, перевёл винтовку в режим парализации и выстрелил в упор. Через двадцать метров он наткнулся ещё на одного штурмовика. В этот раз Сарторис опередил его — вырубил, едва увидев. Так и продолжалось всю дорогу. Стражники и солдаты в бесполезных комбинезонах слонялись по коридору, кашляли, харкали кровью в противогазы, протягивали к нему руки, просили объяснить, что происходит. Многие уже просто лежали ничком на полу. Чем дальше он шёл, тем больше тел лежало на его пути. Сарторис перешагивал их, когда мог, а когда не мог, шёл по ним. С каждым пройденным метром становилось всё труднее дышать спёртым желчным воздухом, насквозь провонявшим потом. Ещё никогда зловоние не было таким сильным. Если так обстояли дела на административном уровне, он и представить себе не мог, что творилось у «Общего поселения» — наверное, сущий кошмар. Может быть, начальник тюрьмы отозвал оставшихся стражников с тюремных уровней, запечатал эти уровни и оставил заключённых умирать?
Дойдя до кабинета Клота, он нажал на кнопку вызова и стал ждать ответа, но так и не дождался.
— Сэр, это капитан Сарторис. Откройте.
Ответа не было, но Сарторис знал, что начальник там. Обычно Клот боролся со всеми кризисами, большими и малыми, из своего неприкосновенного кабинета. Вряд ли сегодня будет по—другому.
К тому же у начальника тюрьмы было нечто, что нужно Сарторису.
Коды доступа к спасательным капсулам.
Поддерживать капсулы в рабочем состоянии было задачей рядового Везека, и Сарторис знал, что у того есть коды запуска. Поэтому он и сидел у койки Везека в карантинном изоляторе, смотрел в отрешённое лицо, в невидящие закатившиеся глаза, спрашивая уже который раз коды запуска. Однако Везек не был расположен к общению. Наконец, Сарторис потерял терпение — и его можно за это простить, не так ли? Ну как тут было не нажать на солдата, чтобы тот понял, о чём его спрашивают?
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
