Средиземье. Путь Майара. Общий текст

Но для поднятия воинского духа в обед всем наливали по большой кружке пива — это простым воинам. Десятники, сотники и воевода обычно угощались вином. Гондор на самом деле южная страна, и культура виноделья, особенно вдоль морского побережья, развита очень сильно.

В настоящее время в Изенгарде служба спокойная и размеренная. Местные дунландцы особых проблем не доставляли. Ну а чем им быть недовольными? Гондорцы ведут себя тихо, вежливо, на их земли не лезут, и на чужую собственность не посягают. Раз в год собирают десятину, и на большее не претендуют.

Это через пятьсот лет сюда прискачут эорлинги, и, не говоря дурного слова, прогонят всех местных с обжитых земель, где еще их деды и прадеды многие века жили спокойно и уверенно.

В этом и был корень тех проблем, и обид, на которых впоследствии сыграет Саруман. И я вот так, однозначно не мог встать на сторону будущих роханцев и оправдать захват чужих земель с унижением, или даже убийством части местных. Всё сложно. Добро и хорошее для одного народа, часто выглядит своей противоположностью в глазах у других. Но разрешать будущую ситуацию более разумным и правильным образом, я уверен, возможно. Пусть это сложно, и долговременно, но зато положительный итог перекроет все трудности. Союз двух народов, связанных общими интересами, лично мне представляется более перспективным, чем две враждующие стороны, постоянно провоцирующие и ослабляющие друг друга.

Ну, это я так, размышляю вслух. Кстати, служба предоставляла свободное время, и я купил себе небольшую книжку-дневник с чистыми страницами, и начал записывать туда свои планы, идеи и интересные мысли. Естественно на русском языке. Нечего местных шокировать! А то, что язык непонятен и загадочен (я уверен, мою тумбочку осматривали, пока я находился на службе), добавит мне определенный авторитет.

Теперь расскажу про свою службу. Каждые сутки поделены на три части. Восемь часов я должен служить там, куда пошлют, а в остальное время ты предоставлен самому себе в пределах крепости. Естественно были и общие собрания (для укрепления духа и дисциплины), и общие тренировки, и совместные посещения кухни или еженедельной бани. Служба не напрягала, и такие разнообразия воспринимались как интересные развлечения.

В целом, солдаты здесь откровенно скучали. Да, тем, у кого семьи, приходилось полегче. Но для всех остальных скука смертная. Небольшой гарнизон на окраине государства со своей спецификой. Особенно грустно приходилось тем, кто знал и видел жизнь в Минас-Аноре или Осгилиате (этот город пока ещё не разрушен).

Поэтому часть местных вела откровенно однообразный и неинтересный образ жизни. Ни на что не претендовала, ничем не интересовалась. Отстоять свою смену, набить брюхо, поспать, посмеяться от души над незатейливой шуткой, послушать новости или последние слухи.... Быстрее бы время прошло до положенного отпуска, а там уж вырвемся в столицу и оторвемся. И попьём, и баб потискаем! Впрочем, я их не осуждал. На Земле у нас так две трети населения живёт.

Но, кроме такого вот людского балласта, плывшего по течению, в гарнизоне служили и нормальные люди. Они добровольно занимались тренировками, изучали карты, читали книги. Многие слагали песни или стихи, играли на различных музыкальных инструментах.

Раз в неделю офицеры и их жены устраивали вечера, на которых и танцевали, и пели баллады и песни, и даже устраивали концерты и ставили театральные номера.

К моему удовольствию, Грестлинг относился к такой категории. И пусть он не хватал звёзд с неба, и чувствовал себя не в своей тарелки в 'высоком обществе', но зато любил узнать что-то новое и вообще украсить и разнообразить свой досуг. Самое же главное для меня заключалась в том, что он являлся ответственным солдатом, и постоянно занимался различными видами воинских тренировок.

Именно на этой почве мы с ним и сошлись. Грестлинг учил меня основательно и сурово. Похоже, ему и самому это нравилось, и он рад, что нашёл ответственного товарища для занятий.

Конечно, в начале, когда он учил меня основам, ему было не так уж и интересно. Слишком уж я слаб и неопытен. Но отсутствие умений я компенсировал старанием. Говорить о том, что я себя не жалел, это значит, ничего не сказать. Серьезно, я не хвалюсь. Буквально каждую свободную минутку я использовал на тренировку. Бег, борьба, сражения на всевозможном виде оружия (затупленном естественно), стрельба из лука и пращи, езда на лошади, плаванье в ледяном Изене.

Поначалу, первый месяц, пришлось очень туго. Мышцы с непривычки болели, и протестовали против таких нагрузок, всё тело ныло. Многочисленные синяки и ссадины дополняли картину. Один раз, на тренировке по борьбе, мне даже вывихнули руку, раз чуть не выбили глаз копьём. Чаще всего приходил с занятий до такой степени вымотанным, что просто падал на кровать и мгновенно засыпал.

В то времени я физически не успевал выделить свободное время на развитие магических способностей и этим направлением не занимался.

Постепенно всё стало входить в свою колею. Азре подарил мне прекрасное тело, гибкое, очень подвижное, с замечательной реакцией и скоростью восстановления.

Отсутствовали навыки, но именно их я и стал нарабатывать. Три месяца пролетели в очень напряженном графике. Местные стали смотреть на меня со смесью удивления и уважения. Еще бы, воины, конечно, содержали себя в приличной физической форме, но вот так 'ушатывать' собственное тело до потери сознания, явно не горели желанием.

Освоившись, я через Грестлинга, попросил местного кузнеца сделать турник и брусья для общественного пользования. Эти вещи местные увидели впервые, но на моё удивление, они им понравились. А после того, как я показал парням 'подъем-переворот', 'выход с силой', 'стульчик' и другие интересные упражнения, желающих научиться новому (и полезному) хватало. Теперь стало не новостью, когда утром, или под вечер у этих снарядов собиралось несколько человек, и занимались спортом.

Начальнику отдела Охраны Королевста при Изенгардском отряде капитану Эсхольму.

Описываемый человек, назвавшийся Мэлгорном, по учетам у нас не проходил, в компрометирующих связях замечен не был.

Приказываю продолжать наблюдение, тщательно фиксировать все детали, сделав акцент на связях объекта. В настоящий момент входить в близкий контакт нецелесообразно. Препятствий не чинить.

Заместитель начальника Охраны Королевства Бергольм, 16 июня 1995г. Третьей Эпохи.

Ровно через девяносто дней, меня, наконец-то, допустили к присяге. К тому времени я неплохо освоился в крепости, сошелся ближе с несколькими людьми. Я относился к людям ровно и дружелюбно. Старался не конфликтовать, и поэтому, приобрел немало нормальных товарищей.

Утром 2 августа, под открытым небом недалеко от Башни, в присутствии более ста человек, я произнес такие слова: Присягаю служить Государю Гондора. Клянусь по его слову молвить и молчать, исполнять и пресекать, являться и уходить — в годину изобилия или нужды, мира или войны, в радостный или же смертный час, отныне и на три следующих года, ежели государь мой не отрешит меня от клятвы или смерть меня от неё не избавит. Так говорю я, Мэлгорн, свободный человек.

Слушаю и принимаю клятву я, Тродинг, сын Троминга, Воевода Короля Гондора, Эарниля II, и не забуду клятвы твоей: да будет ей в награждение любовь за верность, почести за доблесть и расплата за клятвопреступление.

На самом деле, для вступающих в войско Гондора предусматривалось два вида клятв: бессрочная, и кратковременная. Бессрочную клятву описал Толкиен, когда Пип приносил ее Наместнику Денетору. Но эта клятва подходила не всем. Как клясться различным наёмникам, людям, которые любят путешествовать и не собираются слишком долго находиться на одном месте? Какую присягу приносить воинам, которые не собираются служить всю жизнь в гондорском войске? Поэтому для них существовала клятва на три года. Поклялся, отслужил своё, и свободен, как назгул в поле.

После ответных слов Воеводы, окружающие воины застучали мечами по щитам и закричали:

— Слышали, слышали, слышали!

Ну а дальше всё просто — надо проставиться. После клятвы мне заплатили жалованье сразу за три месяца, и я повёл десяток Грестлинга в деревенский трактир. Денег мне дали не так уж и много, но что бы напоить и накормить десятерых человек, хватило.

Мы с Грестлингом хорошо посидели и о многом поговорили. И я, в благодарность, предложил учить его грамоте. Десятник согласился и с того момента мы окончательно стали друзьями.

Возвращаясь в крепость, и таща на руках допившегося до беспамятства Дрего и Ронта (ещё одного воина из моего десятка), я поймал себя на мысли, что пока всё идет хорошо и по плану.

Утро третьего августа началось с того, что я заступил на службу на один из участков стены, находящейся в глубине крепости. Место спокойное, и тихое. Эти восемь часов тянулись особенно долго.

После развода и смены я возвращался в общую казарму, где десятки жили вместе в отдельных 'кубриках', когда неожиданно дорогу перегородил один из воинов.

Это был лейтенант Креуг, десятник сотни 'Память Нуменора'. Раньше конфликтов у нас не случалось, но пересекаясь с ним в столовой или где-то еще, я хорошо чувствовал его настрой, замешанный на уверенности в своём превосходстве, надменности и пренебрежения. Вот такими качествами могли похвастаться многие знатные Гондорцы. Ещё бы, ведь они потомки нуменорцев, а все остальные так, букашки под ногами.

Сказать по совести, такие люди мне встречались и раньше, на Земле, и всегда вызывали удивление, помноженное на отвращение. Самовлюбленные хлыщи, которые себя воспринимают как центр Вселенной, вокруг которой всё крутится. И большая часть людей им что-то или должна, или обязана высказать почтение или даже восхищение. Таких людей сложно переделать. И самое разумное в данной ситуации — просто принять факт того, что в мире одновременно проживает великое множество живых существ, и они вовсе не обязаны тебе нравиться.

— Ну что, принял присягу, и никто не сказал, как надо приветствовать офицеров? — Креуг сразу взял 'быка за рога'.

— Я только что собирался это сделать, но ты меня опередил, — миролюбиво ответил я, всё еще надеясь успокоить ситуацию.

— А, ну тогда молодец. Ну, приветствуй офицера, не буду тебе мешать, — наглая, самоуверенная улыбочка скользнула по губам гондорца.

— Офицер, приветствую тебя, — я прижал правую ладонь к сердцу. На самом деле, меня, его подначки не задевали. Тем более, эта форма приветствия официально утверждена в уставе. Другое дело, что она не часто соблюдается.

— Так-то лучше, — Креуг удовлетворенно вздохнул. — Пошли, проведем учебный поединок, — сказано это весьма непреклонным тоном.

Фактически, хоть я и находился в другой сотне, он мог мне приказывать. Так что подчинимся. Размышляя, чем всё это закончится, я проследовал на учебную площадку...

Нас разделяло около восьми футов, и первые мгновения мы оценивали друг друга. Вернее я оценивал, а гондорцу это и не нужно, он просто не торопился начинать показательную порку новичка.

Рослый, ниже меня всего на пару дюймов, сильный, и очень ловкий соперник этот Креуг. Правильные черты лица, волевой подбородок, черные волосы — он смотрелся основательно и уверенно. Вот только тоненькая полоска усиков и самодовольная ухмылка портили общее впечатление.

По виду ему можно дать лет тридцать, но потомки нуменорцев живут долго. Так что этому воину вполне могло быть и пятьдесят лет. Как и все знатные гондорцы, он начинал заниматься воинскими искусствами с пяти-семи лет, и за столь долгий срок научился очень многому. Истинные гондорцы, несмотря на качества, что я перечислял выше, по настоящему храбры, упорны в бою, и не привыкли отступать.

Креуг являлся серьезным соперником, особенно если учитывать, что я впервые взял меч в руки три месяца назад.

Гондорец экипировался серьезно — кольчуга до середины бёдер, панцирь с наплечниками, наручи и поножи. На голове шлем с маской до середины лица. В руках шит и затупленный меч. Все по настоящему, кроме оружия, которым теоретически нелегко убить или покалечить противника.

Впрочем, я экипирован не хуже. Просто все вещи у меня более простые, не такие надежные или красивые.

Гондорец, красуясь, резко крутанул мечом. Шум рассекаемого воздуха звучал солидно.

Креуг сделал быстрый шаг вперед, ещё шагнул, и вот он уже около меня. Стремительный удар его меча я принял на щит, и постарался ударить сам. Противник легко ушел в сторону, оказавшись сбоку и чувствительно, колющим ударом пробил мне в плечо.

Меч затупленный, кольчуга смягчила удар, но боль от резкого выпада все равно немалая. Ладно, потерпим.

Я попытался провести атаку, сделав несколько выпадов. Противник отступил назад, выманивая. И я попался.

Креуг провел стремительную атаку, ударив ощутимо по правой руке. Мой меч выпал на землю. Противник, шагнул 'вразножку', меняя ритм и скорость движения. Один удар я успел отбить щитом, ушел от второго, блокировал третий...

Его щит очень резко и увесисто ударил меня по голове, а следом последовала подсечка, и вот я уже на земле.

Более десятка зрителей зааплодировали крутому десятнику. Что ж, я тоже находился под впечатлением от его силы и скорости. Креуг по настоящему, без шуток, хорош в бою.

Ставя точку, он уперся клинком мне в горло. Я поднял руки, подтверждая поражение

— Сдаюсь....

— Слухи о твоих последних успехах сильно преувеличены, — развернувшись, он покинул площадку.

Н-да. Почему каждый человек в любом мире любит под конец сказать что-то героически-банальное?

Покряхтывая, я начал вставать. Меня подхватили под руки, и я с радостью увидел своего десятника.

— Привет Грес, как тебе зрелище?

— Порадовало, — он постучал по спине, отряхивая пыль. — Живой, ничего не сломал?

— Нормально всё, — хотя и плечо, и голова после удара болела и правая рука основательно 'отсохла', ответил я. — Как ребенка....

— Не бери в голову, Мэл, — десятник попытался меня приободрить. — Креуг лучший меч в Изенгарде. Он известный боец, серьезно воевал, да и на турнирах брал призы.

-Теперь я усну спокойно, с чистой душой.

— Хе-хе, — Грестлинг засмеялся. — Ну а если серьезно, на хрена ты затеял эту схватку?

— Я? Да он мне сам ее предложил в приказном порядке. Он же офицер. Да и трусом не хочется прослыть, отказавшись.

— Хм, странно, — десятник на минуту остановился. — Не знаю, серьезно это или нет, но помни, Креуг человек основательный, и просто так ничего не делает. В общем повнимательней будь... А я за тобой присмотрю.

— Спасибо, благодетель.

Возвращаясь в казарму, я всё думал: это самостоятельный поступок Креуга, вызванный желанием поставить новичка на место, или кто-то попросил его устроить мне проверку?

* * *

Десятого августа десяток Грестлинга отправили проверить несколько окрестных деревень. Воевода Тродинг Славный своё дело знал туго, и к службе относился более чем серьезно. Поэтому каждый месяц, два-три десятка отправлялись из крепости с задачей пройтись по деревням, проверить настроение, узнать, чем живут люди, поговорить.