Книга третья. Идеальное убежище. Общий файл.

Посидели, разумеется — душевно. Холодец из зайчатины, жареные со свиным салом рябчики, запеченный в большом горшке, с кашей — дикий гусь, которого отец умудрился, на днях, подстрелить почти над самой деревней. Ну и так — закусон по мелочи. Грибы — маринованные и соленые, соленая с добавлением клюквы — капуста, тонко порезанная городская копченая колбаса. Рыбная часть представлена черным озерным сигом, изловленным в знаменитом Кельд — озере и посоленном два дня назад. Все это стрелял, ловил силками и сетками, разумеется, не отец, но в деревне принято выручать друг друга. Особенно к приезду единственных сыновей. И застолье покатилось, загудело на три не трезвых мужских голоса, к которым подключился еще один — четвертый. За стол, без церемоний, усадили зашедшего на огонек соседа.

Отец вспоминал, как он возглавлял цех по деревообработке, Кирилыч матом крыл Чубайса с Гайдаром, а Ленка тихо отошла в сторонку. Уборку дома перенесли на завтра, но привести в порядок Мишкину комнату, где им предстояло ночевать, следовало не откладывая. Компания к ее отходу отнеслась с пониманием, и за столом воцарилась атмосфера доброго мужского застолья.

— Серега, ты только с вахты приехал, скажи нам: долго еще нас взаперти держать будут? Тем летом месяц не выпускали из-за пожаров, сейчас какого-то медведя ловят. Что в райцентре слышно?

Мишкин отец обращался к Сереге, работающему в ближайшем леспромхозе вахтовым методом, вернувшемся вчера с очередной трудовой вахты.

— Ох, не знаю, мужики. Если никто не пропадет больше — через неделю, наверно, снимут. Сам весь в расстройстве. Хотел, из под собаки, глухаря погонять. Хотя.... У них посты только на дороге — можно и сбегать. А на медведя, если что — жаканы найдутся.

— Ты, Сережа, за глухарем идти один собираешься? — подал голос молчавший Кирилыч.

— Ну как один? Говорю же, с собакой. Зачем еще кто-то нужен?

— Не ходи. — Реплика Кирилыча прозвучала веско и назидательно.

— Вдвоем, а лучше втроем в лес ходить надо и все, обязательно, с ружьями. Там не простой медведь озорует — оторванную башку кобеля вспомни. Понятно, что всю жизнь дома не просидишь, но тайгу закрыли совсем не так просто.

Ответить Серега не успел — дверь от рывка отворилась и в комнату мешком ввалилась растрепанная Ленка. Ее рвало и хрупкое девичье тело скручивала пружина судорог.

Мишка рывком вскочил, и запнувшись о половик, растянулся во весь рост на полу, больно ударившись лбом о ножку стола. Отец замер в ступоре, раскрывая, как рыба рот, и беспомощно разводил руками в воздухе. Самым толковым оказался Серега. Он решительно подхватил девушку и бросил ее животом на шустро подставленную Кирилычем табуретку. Не обращая внимания на пузыри рвоты, нагнул вниз голову и заорал диким голосом: 'Воды! Таз!'

Эмалированный таз, под нос Ленке, грохнул Кирилыч, рядом ведро с водой поставил пришедший в себя Мишка, но Серега не унимался: — Ковшик, соли тащите! И пачку каменной соли подал ему в руку отец.

Неумолимый Серега, заставил полубезумную Ленку выпить не менее трех литров принесенной Мишкой воды, с щедро подсыпанной в каждый ковш солью. Но когда он начал запихивать ей в рот свои желтые, прокуренные пальцы — Мишка не выдержал и попытался в процесс вмешаться, но был остановлен грозным рыком Кирилыча — 'Не лезь! Отойди вообще ...' Концовка фразы получилась на другие языки не переводимой, но русскому уху вполне понятной.

Кирилыч с Серегой действовали грамотно и сумели качественно промыть девушке желудок. Мишка больше попыток вмешаться в процесс не делал, а бегал вокруг с тряпкой, замывая и затирая пол. Заметив, что Ленка успокаивается и испугавшие всех судороги прекратились — заставил ее выпить две упаковки активированного угля и мощное противорвотное средство с аптечки. Больная успокоилась, крепко уснула и кошмар, кажется, прекратился. Осторожно уложив ее на ближайший диван, Миха собрал все перепачканные тряпки в таз с грязной водой и собрался вынести на улицу, как вход ему перегородил мрачный, подобно туче, Кирилыч. Мишка замер на месте, ичего не понимая, как таз из его рук решительно вырвал Серега. Размахнувшись, выплеснул воду в широкий зев русской печки, закинул следом тряпки, и пламя ярко вспыхнуло, как будто плеснули не воду, а солярку или масло. Кирилыч, Серега, закрывший руками лицо отец, все, кроме Мишки суть происходящего поняли и смотрели на пламя грозно, насупившись. А для самых не понятливых, в наступившей тишине прошелестело страшное слово — 'Икотка'.

Глава 9. Бутылочка с руной.

Лена спала долго — часов семь и Мишка от девушки не отходил, чутко прислушиваясь к ее дыханию и осторожным прикосновением руки ко лбу проверяя температуру. Потрясенный произошедшим отец давно лег спать, Серега ушел домой, строго наказав Мишке при малейшей проблеме бежать за ним. Кирилыч долго сидел рядом и они тихо переговаривались, но пришла его жена Капиталина, удивилась, что дед трезвый и увела старика домой. Перепуганный Мишка остался сидеть на стуле рядом со спящей, то держа ее за холодную руку, то осторожно трогая ладонью лоб. Сидели долго, несколько часов и он уже присматривал, куда бы лечь, как спящая красавица заговорила:

— Мииша! Ты простишь меня, правда?

От сказанной вполголоса фразы Мишка, ничего не соображая, подскочил, но сразу сел и схватил Ленку за руку.

— Да за что тебя прощать, лучше вспомни, что съела, чего мы не ели.

— Я не съела, Миша — я выпила. Твою кровать разбирала, а там из под перины красивая бутылочка выскочила, старинная и запечатанная. Мне интересно стало, я горлышко нагрела твоей зажигалкой — смола потекла и пробка выскочила. А оттуда запах — с ума сойти можно! Мииша, я не удержалась и всего один глоточек сделала — только попробовать.

Миха слушал рассказ подруги, беззвучно открывая рот и не в состоянии справиться с шоком. Ему требовалось прийти в себя, все обдумать, и самое главное — не напугать Ленку. Что примерно произошло — он уже начинал догадываться.

— Леночка, ты как себя чувствуешь, лучше? Может, в больницу поедем?

— Не, Миша, не надо больницу — все нормально и спать хочется. Уже не тошнит, только внизу живота тяжесть появилась. Проводи меня в свою комнату, ладно? Я белье на твоей кровати поменяла.

Проводить все каникулы в Чудиново, общаться с местными и ничего не слышать про 'подсаживание' икотки можно, но тогда надо вообще не проявлять любопытства к необычному. В деревне подобные материалисты жили, но Мишка к их числу никак не относился. Любопытство проявлял, задать вопрос и слушать с раскрытым ртом ответ умел, и умел для сбора информации пользоваться интернетом. Он понимал, что именно произошло — благодаря его раздолбайству и Ленкиному женскому любопытству, подруга подсадила себе икотку с найденного им в пещерах древнего кувшина с руной. Но может все не так страшно? Жесткая терапия в исполнении Сереги-соседа впечатление произвела неизгладимое и вселила надежду, что поганые сущности вышли с рвотой и сгорели в печке. Если они, разумеется, имели место.

По его представлению — икотку заботливо выращивали колдуны и шаманы на базе какой-то плесени, и когда продукт достигал кондиции — коварно скармливали выбранной жертве. Процесс чем-то напоминал выращивание чайного гриба в банке, но где они брали нужную закваску с бесом? Вопрос. В организме живого человека вырастала посторонняя сущность, и могла жить в нем годами — отравляя жизнь, болтая чужими голосами, или издавая звериные звуки. Правда, по слухам, иногда и помогала, что вполне логично — сущность должна оберегать тело носителя.

Мишка сидел на крыльце отцовского дома и смотрел на абсолютно фантастичное для жителя умеренных широт, зрелище. На светлом, белесом небе висел полный диск луны, а из низких клочьев тумана торчали кроны корабельных сосен. Видно почти как днем, только не хватало пения птиц и яркого весеннего солнца. И в белой ночи где-то бродит по тайге несчастный, внезапно одичавший Брусникин, отведавший в подземных чертогах колдовского, запретного зелья. Охотник провалился под землю, начал бродить по пещерам в поисках выхода и нашел комнату с древними идолами. 'Заквасочная' — именно такое, дурацкое слово пришло Мишке на ум, после того, как он вспомнил помещение, заваленное кувшинами, кувшинчиками и обломками древней посуды. Мишка представил, как тот срывает печати с горла кувшина, блаженно вдыхает дивный аромат и жадно пьет, поселяя в своем теле древнего чудского беса. Красивая версия, сказочная. Но почему-то нисколько не смешная и не фантастическая, после всего того, что произошло в пещерах и в окрестностях деревни.

Утро для Мишки наступило поздно — часов в десять, но и лег он почти с рассветом на освободившимся после Ленки диване. Лег ненадолго, но сказалось нервное напряжение и его рубануло так качественно, что он не услышал звуков уборки, затеянной поднявшейся спозаранку подругой. Вчерашней истории как не бывало — в руках у девушки все гремело, сверкало и отец, с засученными рукавами, едва успевал менять ведра с водой. Мишка, с удивлением воспринимая столь позитивно изменившуюся действительность, тихо прокрался в свою комнату, стараясь не поскользнуться на мокрых досках пола.

Вот он, заветный кувшинчик с руной — на подоконнике. И расплавленная зажигалкой смола застыла янтарными каплями. Мишка нашел моток синей изоленты и, не открывая кувшин, туго обмотал горлышко. Потом немного подумал и добавил для гарантии скотча — никто не должен даже нюхать тот волшебный запах. Одна вчера понюхала, и впечатлений хватило всем. Надежно изолировав пробку, поболтал, для верности перевернутым сосудом, и убедившись в его герметичности — убрал в карман своего рюкзака.

Мишка с удовольствием позавтракал оставшимся после вчерашнего пиршества жареным рябчиком и начал размышлять — чем бы себя занять интересным. Лес закрыт для выходов, а с дома его выгнала развернувшаяся с уборкой Ленка. Он решил пристрелять во дворе 'Сайгу', но после первых выстрелов к их двору сбежалась половина деревни. Выглядели мужики грозно и решительно — с ружьями наперевес, ножами на поясе и перекинутыми через плечо патронташами. Вместо домашней стрельбы по расставленным рядами поленьям получилась учебная тревога, показавшая высокую боеготовность деревенского ополчения. Мишка особо не удивился. В глухих, подобно Чудиново деревнях, народ вставал, друг за друга стеной не раздумывая.

Объяснения с встревоженной общественностью взял на себя, проработавший всю жизнь руководителем папа. У него получилось — успокоенный народ начал расходиться, но тут на крыльце появилась Ленка и мужики, раскрыв рты — замерли. Черные лосины, цветастый платок вокруг бедер, облепивший тело влажный тельник — маечка и, разумеется — никакого лифчика. Мишка ревниво зыркнул глазом, лихорадочно размышляя — как бы потактичней спровадить подругу в дом, но внимание публики отвлек новый объект. К крыльцу дома, не отводя от Ленки стеклянного взгляда лунатика, подходила полоумная Наталка.

Пышные, огненно рыжие волосы женщины спадали волнами на простое, много раз стиранное платье, доходившее до середины красиво очерченных бедер. В ушах старинные, потемневшие от времени серебряные сережки, на шее маленький кожаный мешочек с непонятным содержимым на толстой капроновой нитке. Лицо с тонкими правильными чертами и изящным прямым носиком — полуоткрытые, как у большинства не нормальных тонкие губы обнажали два ряда превосходных белых зубов. И взгляд. Широко открытые глаза горели как два зеленых прожектора и смотрели на Ленку, которая жалобно пискнув, инстинктивно ретировалась в глубину дома.

Мишка Наталку помнил, и она вызывала у него смешанное чувство жалости, сострадания и желание проскочить мимо, уперев взгляд в землю. Но сейчас! К нему направлялась настоящая безумная ведьма в классическом, каком-то ирландском варианте! Рыжие пышные волосы, зеленые глаза, прямой тонкий нос, немного высокие скулы. Зачуханная деревенская дурочка распрямилась, похорошела и расцвела зрелой красотой сорокалетней женщины. Но простым и малоразборчивым деревенским мужикам Наталка не кружила голову, а наоборот — отпугивала и отодвигала на дистанцию. Как будто с чащи вышла дикая пантера. Красивая, но опасная и не доступная.

А Наталке плевать, что все думают — она шла по прямой, твердо держа курс к намеченной цели. Левая рука легла на висящий на шее кожаный мешочек, красивый рот исказила гримаса улыбки. Мишка не выдержал, преградил ведьме дорогу — и пантера сразу прыгнула. Нечеловеческая сила подняла его тело в воздух и приложила так о землю, что перехватило дыхание, заодно выбив с головы остатки колдовского морока. Мишка, не вставая, развернулся и схватил уходящую ведьму за лодыжку, роняя женщину на землю, и попытался навалиться, удерживая, сверху. Не тут-то было. Наталка отвесила ему такую затрещину тыльной стороной ладони, что зубы лязгнули, а горизонт в глазах качнулся переворачиваясь. Находясь в состоянии нокдауна, он схватил ее за густые волосы, но та рванула головой, оставив ему в кулаке огненно-рыжую прядь.

Выиграть поединок у чокнутой бабы, Мишка шансов, пожалуй, не имел. Если бы пантера занялась им, не отвлекаясь, то его, вероятно, уже собирали бы по частям. Но мужики, пришли в себя и навалились на ведьму дружно, отдирая от парня и заламывая руки за спину. Над деревней пронесся ее нечеловеческий крик и резко оборвался. Обездвиженная мужиками Наталка сумела дотянуться зубами до чьей-то ноги и вцепилась в кирзовый сапог как дикий зверь в добычу.

— Отпустите ее!

Прямая как жердь, сухощавая Василиса подошла незаметно и встала рядом со схваткой, опираясь на крепкую, вырезанную со ствола черемухи трость. Грозный рык старухи возымел действие, куча тел замерла, и мужики на секунду ослабили хватку. Почуявшая свободу Наталка, победно взвизгнув, вскочила, но узнав Василису, замерла на месте — и немедленно получила по горбу посохом. Нанесенный слабой старческой рукой удар эффект имел потрясающий и у Мишки от изумления отвалилась челюсть. Злобная фурия, раскидывающая крепких мужиков амазонка на глазах превратилась в забитую деревенскую дурочку. Плечи Наталки опустились, ладони закрыли лицо, и она затрусила прочь, громко рыдая и всхлипывая. Широко шагающая Василиса за ней не поспевала — грозная клюка бессильно рассекала воздух.

Утреннее происшествие испортило настроение напрочь — Ленка замкнулась, отец где-то в деревне хорошо выпил и Мишка слонялся по дому, не зная чем себя занять. Уборку они с Ленкой закончили, после чего он утащил подругу гулять по селу. В Чудиново сохранилось несколько не жилых домов, возраст которых превышал сотню лет, и осмотреть их стоило, но взгляд Лены блуждал, и разочарованный Мишка прогулку вынужденно свернул. Ее не интересовало ни деревянное кружево оконных наличников, ни монументальность огромной, с множеством лежаков печки, ни старинный ткацкий станок, сохранившийся в весьма не плохом состоянии. Дома Ленка извинилась за свое настроение, чмокнула Мишку в щеку и затеяла печь пироги с брусникой.

После не долгих колебаний, остаток дня Мишка посвятил древнему и почти сакральному промыслу древних руссов — сбору березового сока. Время для его добычи вполне подходило — почки на березах еще не распустились, а бурное весеннее движение от корней дерева к кроне уже началось. Сделав топором нужные насечки на десятке деревьев, он вставил клинья — воронки, привязал пластиковые бутылки и, достав манок, принялся подманивать рябчиков. На более солидную добычу рядом с деревней рассчитывать не приходилось, и за несколько часов пассивной охоты Миха подбил пять штук весьма приличных петушков. Каждый грамм по четыреста живого веса. К Ленкиным пирогам дополнение весомое, а щедрые березы дали полтора литра превосходного свежего сока. И это не считая того, что он выпил на месте. Уходил Мишка в настроении хорошем, осталось расшевелить и сбить с депрессивной волны Ленку.