Ненавижу драконов 1 часть

Ярослав почувствовал себя мелкой зверушкой вроде хомячка, которой умиляются хозяева.

— Вы мою физиономию видите? — спросил он. — А вот я не вижу, но подозреваю, что выглядит она не лучшим образом. При этом я должен не хамить. Может мне еще и сплясать от радости? С бубном, во славу предков. Вы ведь думать, оказывается, умеете. Слепые вы все. Прочитали, что случается с теми, кто неправильно использует свой дар? Ах, да, вы ведь и так знаете. А вот я прочитал. Мне ее жалко.

— Я никогда не сталкивался...

— Спросили бы у Ярена. Он-то сталкивался. На собственной шкуре испытал. А вы ему ученика навязали. И не стыдно?

— Ты знаешь, сколько создателей училось в этой академии за всю ее историю? — спросил магистр.

— Сколько? — Ярослав заподозрил, что собеседник пытается сменить тему.

— Семь. Последний — два века назад. Всех их сначала пытались учить плетениям. Понимали что они такое, только после того, как они доказывали всем, что с плетениями у них никогда ничего не получится. Тогда кто-то шел в библиотеку и находил эту книгу.

— Традиция, — понимающе сказал Ярослав, попытавшись изобразить улыбку. — Наверное, они были очень благодарны за то, что над ними так долго издевались. Прямо по гроб жизни благодарны. Приходили, в ножки кланялись, подарки тащили, оды сочиняли, поэмы и прочую лирику.

Табади хмыкнул.

— У нас создатель объявился! — восторженно заорал в коридоре веселый студенческий голос.

— Кто? — растеряно спросила блондинка, прижатая к плечу Ярослава.

— Ладанэ Ран, — ответил Табади. — И вот этот мальчик тоже, — указал подбородком на Ярослава.

— Меня вы сразу заметили, — сказал Ярослав, все еще намереваясь поругаться. Спокойствие магистра раздражало больше всего.

— Трудно не заметить человека, который не умеет видеть основу и при этом легко перестраивает чужие плетения, даже не понимая, что они такое, — еще одна светлая улыбка.

— Гад, — сказал Ярослав.

— Возможно, — не стал спорить Табади и начал уговаривать присутствующих разойтись и заняться своими, несомненно, важными делами. Его неохотно, но послушались.

К целителю Ярослав так и не попал.

Сначала его понесло в женское крыло к Ладанэ. Решил первым сообщить девушке радостную весть, а пришлось учиться утешать. Ладанэ горько плакала над скомканной бумажкой. Путем долгих и упорных расспросов удалось выяснить, что у Ладанэ, вот странность какая, оказывается, был жених. А в бумажке, до того как девушка омыла ее слезами, было извещение о том, что он в одностороннем порядке разрывает помолвку.

— Дурак, — неизвестно чему обрадовался Ярослав. Против женихов он ничего не имел, что такое помолвка знал смутно, чем ему не понравилось это слово, сообразить не мог, а Ладанэ вроде вообще ни при чем. Бредовое состояние.

— Ты не понимаешь, — тоскливо всхлипнула девушка, обнимая свою бумажку. — Он из Старшего Дома. Он такой славный. Он не виноват. Его отец заставил, его отцу не нужна невестка-неудачница, даже если в приданое ей дают половину ее Дома. Он заставляет его жениться на другой.

— Чтобы породу не портить? — полюбопытствовал Ярослав. Помолвка у него упорно ассоциировалась с аристократами, аристократы с породой, порода с собаками, а собаки со слюнявой, кирпичом прибитой мордой и длинным розовым языком. Жених представлялся чудовищной помесью пуделя и сенбернара.

Ладанэ только кивнула.

— Он пожалеет, — сказал Ярослав и попытался очаровательно улыбнуться, упустив из виду недостачу зубов и общее состояние собственной физиономии.

— Не пожалеет. Кому я такая нужна, — переключилась от оправдания поступков своего неведомого жениха на самокритику Ладанэ. Синие глаза наполнялись слезами.

Ярослав помимо воли вжимал голову в плечи. Больше всего на свете он боялся рыдающих девушек. Он даже от сестры предпочитал сбегать при первом признаке слез. Не нравилось ему странное состояние, когда без всяких на то оснований чувствуешь себя в чем-то виноватым.

— Пожалеет, — сказал, лучась наигранным оптимизмом. — Никуда не денется. У него был шанс заполучить в свой дом создателя, а он его профукал. Надеюсь, ты не поддашься на уговоры опять стать невестой славного парня, когда его папаша поймет, что ты вовсе не неудачница. Взрослый парень, беспрекословно выполняющий все указания отца не самая лучшая кандидатура на роль мужа. Мало ли что от него отец потребует в следующий раз,— вот так и становятся психологами. Сначала пытаешься успокоить кого-то одного, а потом замечаешь, что тебе в жилетку вся улица плачется, а ты не можешь вспомнить имена своих пациентов и проклинаешь загулявшую секретаршу.

— Кто создатель?! — возопила возникшая из ниоткуда Тами.

— Она, — Ярослав ткнул пальцем в плече примолкшей девушки, поковырялся в ухе и опять попытался изобразить улыбку.

— Ой, мамочки, — правильно отреагировала на улыбку Тами. — Кто тебя так?

Ладанэ тоже удивленно посмотрела на лицо своего утешителя и перестала всхлипывать. Лицо впечатляло и демонстрировало всем своим видом, что может быть и хуже.

— Вы все равно не поверите, — честно предупредил Ярослав.

— Тебе нужно к целителю, — безапелляционно сказала Ладанэ, переходя из жалости к себе к нравоучительному тону.

— Да, мне говорили, сейчас пойду. Ты главное не расстраивайся, на свете уйма парней и кого-то из них меньше всего будет интересовать твое наследство, чистота крови и дар.

Ладанэ слабо улыбнулась, а Ярослав решил, что его миссия по утешению успешно выполнена и пора отсюда уносить ноги. Он и так чувствовал себя героем, до сих пор у него не получалось утешать девушек. Они, почему-то, еще больше расстраивались и начинали рыдать в голос.

К целителю парень опять не пошел. Неведомая сила потянула его в комнату к Киого, попавшуюся по пути.

Первым делом Киого задал популярный в последнее время вопрос:

— Кто тебя так?

Ярослав дал стандартный ответ:

— Ты все равно не поверишь.

А потом его потянуло пофилософствовать на тему о везении-невезении. Киого слушал молча и спорить не собирался. Он с умилением рассматривал синяки и припухлости на лице Ярослава, загадочно улыбался, постукивал пальцами по стене и временами подмигивал своему отражению в зеркале. В общем, вел себя несколько странновато и не шибко адекватно ситуации.

— С тобой все в порядке? — спросил Ярослав, решив временно отложить размышления о подвидах невезения. Никуда эти подвиды не денутся. Здравый ум приятеля важнее.

— Тебе нужно сходить к Ладанэ.

Киого расплылся в улыбке и стал напоминать змея-искусителя. Что-то он замыслил. Жизнерадостный такой.

— Зачем? — подозрительно спросил Ярослав. О том, что он уже сходил парень решил пока что не говорить. Мало ли какая идея посетила ветреную голову местного секс-символа. И мало ли как он отреагирует на то, что кто-то начал действовать, не учтя его планы.

— Она тебя пожалеет, — мечтательно сказал Киого. Наверное, вспомнил, как его кто-то жалел.

— Ага, и за ручку отведет к целителю, — согласился Ярослав. — Ты что задумал?

— Я?! — глаза Киого попытались стать круглыми.

— Ты. Не пытайся мне врать. С недавнего времени я чувствую, когда мне нагло врут.

— А если не нагло? — заинтересовался Киого.

— А если в морду? — в тон ему ответил Ярослав. — Чтобы мне целителя искать было не скучно. С тобой будет повеселее. Идут два таких потерпевших, "ау!" кричат. Развлечение.

Киого представил данную картину, вздохнул и начал каяться:

— Ты ей нравишься. В смысле, Ладанэ нравишься. Не то чтобы сильно, но Арро ей нравится еще меньше, а она убедила саму себя, что безумно его любит. Теперь страдает. Ты должен ее отвлечь.

— Я?! Ты спятил?! И кто такой Арро?

— Жених Ладанэ, бывший. Я на днях по большому секрету рассказал секретаренку его папаши о нашей общей пра-пра-прабабке из диких степей мира Шкатулка и о том, что капелька ее крови мешает Ладанэ нормально сплетать нити. Он меня очень жалел и Ладанэ жалел. Письмо прислали утром.

— Письмо?

— Да. Сообщили о невозможности брака. Не нужно на меня так смотреть. Я не мог позволить единственной девчонке нашего большого семейства связать свою жизнь с такой сволочью как Арро. Наследничек. У его папаши было уже семь жен, и ни одна из них не прожила в счастливом браке больше пяти лет. Разводы в этой семейке, как ты должен понимать, невозможны. Арро еще хуже. У него умерли две любовницы, одновременно. Странно так умерли. Одна через две недели после рождения дочери, якобы от тяжести родов. Вторая неожиданно отравилась. Третья бросилась в бега и пропала. Возможно, тоже не пережила разлуки. Странно, правда?

— Ты ведь только притворяешься пустоголовым красавчиком, — заметил Ярослав. Киого вероятнее всего говорил правду. Приукрашал только немножко. Вряд ли ему было легко выследить секретаренка и завести с ним задушевный разговор. Завести так, чтобы тот был уверен, что это именно он заставил Киого раскрыть семейные тайны, иначе ничего бы из этого разговора не получилось. Главы Старших Домов люди подозрительные, положение обязывает.

— Не притворяюсь, — Киого ухмыльнулся. — Я родился красавчиком, красавчиком и умру. Это тебе ничего не светит. Хотя некоторая доля обаяния присутствует. Сходи к Ладанэ. Она тебе доверяет, в отличие от меня. Мы с ней в детстве часто дрались. Однолетки.

— Я там уже был, — признался Ярослав.

— У Ладанэ?

— Да, она плакала.

— И что? — Киого даже вперед наклонился, рискуя свалиться со стула. Интересно ему, интригану начинающему.

— И ничего, — сознался Ярослав. — Отправила меня к целителю.

— Дамс, твоей физиономией сейчас только детей пугать. Давай я помагичу, — великодушно предложил красавчик. — Моя вторая специальность целитель.

— Первая вор? — Ярослав припомнил трудности связанные с добычей еды и понял, что лечиться у Киого не рискнет.

— Нет, — покачал головой. — Я погодник. Погонщик ветров. А еда это так, детское увлечение. Я очень сладкое люблю. Только ты никому не говори. Не солидно.

— Ты в детстве конфеты воровал?

Воображение Ярослава живо нарисовало мелкого мальчишку питавшегося разжиться спрятанными на самой верхней полке шкафа конфетами, а получившего пролетавшего мимо дикого гуся. Дальше перья, визг, шипение офигевшей от смены обстановки птицы. Веселье бьет ключом.

— Да, — сознался Киого, вызвав в душе Ярослава сочувствие к его родителям.

— Так же плохо, как и провизию для меня? — решил уточнить на всякий случай. Мало ли, вдруг он на конфеты настраиваться умеет, каким-то особым способом. Вроде плясок с бубном вокруг шкуры невинно убиенного медведя.

— Нет, намного лучше, — запротестовал Киого. — Я всегда точно знал, где лежат конфеты. А вот места расположения еды я не видел. Меня на кухню не пустили. Кухарка чуть половником не отлупила. Кто-то у нее ножи все время крадет.

— Ножи? Зачем? — удивился Ярослав. Оружием кто-то запасается, что ли? На случай восстания драконов, не иначе. Кухонные ножи против дракона самое то. Рептилия со смеха издохнет.

— Не знаю, — пожал плечами Киого. — Ножи там дешевые, мало на что пригодные. Может, коллекционируют? Мой папа коллекционирует луки и самострелы, отобранные у придорожных разбойников. Тоже все плохого качества, но ему нравятся.

— Оригинальный у тебя папа.

— Оригинальный, — согласился Киого. — Тебе бы понравился. Так лечить тебя или нет?

— Ты зубы отращивать умеешь? — спросил Ярослав. — У меня одного не хватает.

— Умею, — решительно сказал Киого.

Он верил в то, что умеет. У него не было ни капельки сомнения. Ярослав вспомнил, что найти целителя в данном учебном заведении сложнее, чем дельфинов в Черном Море. Дельфины там есть, они даже к Одессе приплывали. Кто-то их видел. Кто-то успел сфотографировать. Кто-то пытался подплыть поближе. Несколько дельфинов на пляжи выбрасывалось. От любопытства, наверное. Кого-то из них спасали всем пляжным сообществом. В общем, дельфины не миф. А попробуй, задайся целью непременно их увидеть. Придешь к морю и сразу увидишь? Скорее всего, вообще никогда не увидишь. Дельфины появятся именно тогда, когда сбежать на пляж не будет никакой возможности. Вот то-то же. Проще пойти в дельфинарий. Там дельфины будут стопроцентно, они там работают.

С целителем та же история. Он есть, но где он есть, знает только он один. Проще пойти в местную больницу, которая довольно далеко. Или довериться Киого, что может оказаться не самой лучшей идеей и привести к любым, самым неожиданным результатам.

Ходить куда-либо Ярославу было лень, поэтому он решил довериться. Риск дело благородное. Кто выживает, того шампанским потом поят.

Приняв непростое решение, Ярослав кивком выразил согласие на эксперимент над собой и послушно сел на предложенный стул.

— Старайся не шевелиться, — попросил Киого, сложив ладони крестом. — Сейчас погрею руки и приступим.

Ярослав попытался глубоко дышать, кто-то ему говорил, что это успокаивает. Прикрыл глаза, расслабил плечи и стал подглядывать сквозь ресницы.

Красиво.

Сквозь неплотно сжатые пальцы Киого слабо светился сжатый в ладонях воздух. Он был плотным и густым. Спрессованным. Но почему-то не пытался вырваться на волю. Воздух послушно скручивался в спираль, повторял движения ладоней и грелся.

Ярослав наблюдал отстраненно, не забывая дышать. Ему хотелось успокоиться, перестать недоверчиво напрягаться от малейшего движения Киого. Наверное, поэтому он не сразу понял, что видит нечто необычное. А когда понял...

Ярослав широко распахнул глаза, растеряв подобие расслабленного состояния, и, склонившись вперед, уставился на воздух в ладонях.

Киого одновременно с его рывком развел руки.

Спираль воздуха натянулась, беззвучно завибрировала и разорвалась на две половины. Обрывки захлестнули ладони и почти мгновенно растворились в них. Руки Киого засияли, сквозь ставшую полупрозрачной кожу просвечивали кости.

— Готов? — спросил Киого у пациента недоверчиво уставившегося на его ладони.

— Спятить, — неуверенно ответил Ярослав. — Вот тебе и рентген.

— Молчи, — велел Киого.

Он осторожно прикоснулся к лицу пациента. Кончиками пальцев.

Тепло. Или все-таки холодно? Крошечные искорки разлетелись колючими снежинками, проникли под кожу и на мгновенье замерли. Крохотные и одинокие, пытающиеся дотянуться друг до друга. Спустя мгновенье или вечность у них получилось, и они начали дружно плести какие-то узоры, протягивать между собой ниточки, развешивать между ними мостики. Невесомые. Ледяные и горячие одновременно.

Лицо сразу онемело, словно кто-то вколол заморозку. Полупрозрачные ладони целителя-любителя запорхали, выводя на почти ничего не чувствующем лице неведомые символы. В голове тихо звенело. А зрение продолжало преподносить сюрпризы.

Киого больше не был небольшого роста парнем, улыбчивым и самоуверенным. Он стал чем-то почти нереальным, но очень прочным, упрямым и цельным, чем-то таким, что может, не напрягаясь держать в себе одновременно сотню ураганов. Ураганы дрались, сталкивались, крутились с неимоверной скоростью вокруг своей оси, басовито гудели. Стоит только Киого захотеть их выпустить и от Города останутся руины.