Попал, так попал! Часть 1.

Вот в чём я уверен, так это в том, что Дина, или вселенец-попаданец — великие воины.

Но, если она попаданец была, то не могла же она ни разу не проколоться. Родной язык, я имею в виду. Я тут не слишком давно, но от меня уже 'Блин' появился. Уже прослыл самым забористым, в смысле, пригодном для написания на заборах, словом. И я даже знаю, кто первая там написала.

За это словечко Кэретта меня уже прибить готова. Кажется, у неё доченька поинтересовалась, что это такое. А той словечко, наверняка под страшным секретом сообщила миленькая Диночка. Когда в платье, да причёсанная — такая прелесть. Сущий ангелочек. А на деле — настоящий дьяволёнок. У Кэретты, небось, челюсть на пол отпала, когда от примерной доченьки такое услыхала. Откуда та таких слов набралась, интересоваться не стала. Отсутствием мозгов не страдает. Сразу понимает и от кого, и благодаря кому.

Динка тоже от тётки старается подальше держаться, хотя все Еггты и Ягры между собой прекрасно ладят. Идиллия, блин! Сказал человек, до недавнего считавший чуть ли не единственным родным существом компьютерную мышь, да лохматую соседскую кошку, хотя и домашнюю, но изначально самого подвального происхождения по кличке Саффи. Единственную представительницу этого племени, кого не следует пускать на шаверму. Это существо хотя бы притворялось, что меня любит

От Дины I, будь она и в самом деле попаданкой, словечек должно было остаться побольше моего. Что там Штирлиц радистке Кэт говорил насчёт родов? Великая безо всякой иронии, Дина, рожала трижды. Сомнительно, что никто при этом не присутствовал и ничего не слышал. Спросить, что ли, на каком языке составлены легендарные 'Записки'? Угу, счаз! Это как в нашем мире министр к президенту придёт и попросит ядерный чемоданчик и коды к нему. Долго он после такого живым министром пробудет? Хотя, до записей Дины добраться надо... Ведь если прочту — буду жить ровно столько, сколько буду Еггто-Ягров родному языку учить... Хотя, может пора бы бросать категориями своего мира мыслить? Еггты ни зла, ни добра не забывают. Да и не для себя им тайны 'Чёрной ведьмы'. Для всех грэдов. Кстати, вот зацепка ещё — ведь не факт, что Чёрной её за дела прозвали. Может, у неё была примесь негроидной расы? Дина II смугловата, да и губы у неё довольно полные, не говоря уж о черноволосости.

— Она когда-нибудь говорила на неизвестных языках?

Дина неожиданно хохочет.

— Это её любимая игра — поддеть меня на незнании языка. Сама-то в походах росла, людей из самых разных народов навидалась. И языки все учила очень быстро. Тоже так умею. — теплеет суровое лицо, — До сих пор помню — отец Эрескерта стоял натурально посерев и рот разинув, как рыба подыхающая. Она какого-то пьяного конюха из его отряда такими словами их старого языка обложила. Нескольких даже он не знал. Его предки колдунами были. Там самая страшная ругань вроде антимолитвы — духов злых отгонять. Притом, слова эти в племени знали только мужчины. Они уже тогда почти грэдами стали, он полноправное гражданство получил через пару дней. Кой-во что верили ещё. Считалось, что если эти слова узнает женщина, да на мужчину их скажет, то эти демоны явятся и разорвут... Или что-то там оторвут всем мужчинам, кого увидят. Именно мужчинам, если женщина сказала. Мужчина, считалось у них, эти слова может говорить женщине только один на один, и если считает её в чём-то сильно виновной. Тогда они тоже явятся. Но разорвут только одного. Кого сочтут виновным. Так что, бывшие соплеменники Эрескерта до сих пор с женщинами вежливы очень. Эрескерт кой-какие выводы из смеси суеверия, своего длинного языка и большого количества дур на этом свете кой-какие, полезные для себя выводы сделал. Сам знаешь, он вечно готов, как котяра по весне. И кошечек находит постоянно.

— Угу, буркнул я, — выпитое начинает сказываться, сейчас брякну такое, что мои приключения в этом мире тут же наверное, и кончатся. — Тут в замке живёт парочка молоденьких кошечек, вряд ли водивших близкое знакомство с котами.

Хохотнув, так что чуть потолок не рухнул, Дина тыкает в меня кулаком. Несмотря на силу, пинок вполне дружеский.

— Ну, почему ты всё напрочь забыл? Ладно, дорассказать придётся. Конюх тот и правда, упал. Мама ему врезала. Эрескерт Старший почти белым стал. Думал, что умрёт сейчас. Мама сама тогда... весёлая была. Как заорет.

— Пошли прочь!!! — потом ругалась долго на их и нашем языке, — Вы над их народом больше не властны!!! Они мне служат!!!

Он был нашим офицером. И бывшим колдуном. И он знал, что так говорить с демонами, или духами, вечно эту чушь путаю, может только величайший колдун. Или, шаманка. А зло против женщины из шаманского рода замышлять... Могу заверить тебя — даже Эрескерт ещё верит, что это очень мучительный и жестокий способ самоубийства.

Вот и до обсуждения проблем мироздания добрались. Поговорить Дина любит. Правда, голова потом реально пухнет от того, чем нагрузила. Само-собой получается интеллектом давить. Ибо и в самом деле, высоченный.

— Сколько комбинаций можно составить из пяти цифр?

— Сто двадцать.

— А из шести?

— Семьсот двадцать.

— Хм. Этого не забыл. Помнишь про перемножение порядковых номеров. Вот и с тем, что вокруг видим примерно как с цифрами перемноженными. Чем их больше, тем число возможных сочетаний выше. Как на первую клетку "Смерти Императора" кладёшь зёрнышко, на вторую — два. На третью — четыре. Дальше восемь, шестнадцать... И так далее. Тогда на шестьдесят четвёртую придётся положить больше, чем есть всех зёрен всех злаков в мире. Так и с тем, что вокруг видим.

Достаёт золотой с императорским цветком.

— Что это?

— Самая нужная для войны вещь. Когда её много.

Усмехается.

— Наловчился отвечать... Точно, полезно иногда по голове стукнуть. Но что ещё ты видишь?

— Золото.

— И только?

— В золоте, кроме самого золота, крови, смертей и великих свершений можно всё, что угодно рассмотреть.

Касается рукой моего лба.

— Хм. Вроде не горячий. Всю жизнь тебя знаю, но таких оборотов не припомню. Прям поэзия почти. Но главного-то и не рассмотрел. Первоосновы.

— Чего?

— Всего, что вокруг видим, самих нас включая.

Подкидывает и ловко ловит монету. Я мысленно включаю режим болвана.

— Что мы из золота сделаны?

Смеётся.

— Может, и из него немного. Золото только одна из первооснов. Серебро, платина, ртуть, медь, свинец, железо, олово, сера — другие.

— Только эти?

— Нет, и другие ещё есть. Но все между собой связаны. Смешение этих первооснов и даёт нам весь этот мир, что мы видим. Самое простое — сплавы меди и олова. Из двух первооснов получается нечто третье. Сплавов десятки, если не сотни. Первоначальных компонентов — всего несколько.

— И много всего этих первооснов?

— Не знаю. Думаю, больше ста. Иначе просто весь этот мир не охватишь. Больше ста чисел перемножишь — и то совершенно запредельное число получится. Но мир ведь огромен и столько разного в нём. Однако, всё можно свести к сотне с лишним первооснов. Из сожжённого дерева можно получить уголь. Но есть и каменный уголь. Значит, какие-то общие первоосновы есть и в камне, и в дереве. Да и уголь когда-то очень давно был деревом. Видела деревья, становящиеся камнями. Пройдут века, они ими станут. Пока же они нечто промежуточное. Первоосновы меняют характер связей друг с другом. Каждая может быть твёрдой, жидкой и газообразной. Просто, люди не всегда могут перевести их из одного состояния в другое. Сами первоосновы расположены в определённой закономерности относительно друг друга.

— Вроде как кусок льда растопить, а потом испарить.

— Примерно. Только вода к первоосновам не относится. Она из двух первооснов состоит.

Сижу и тихо офигеваю. Золоторогая додумалась до периодической системы элементов. Привет Менделееву.

Может, ей кто-то сообщил о такой системе? Глупая мысль. Люди сами ничего не могут. Вечно им первоначальные знания то бог, то царь, то герой, то пришельцы из космоса, приносят. Сами они до всего доходят. В крайнем случае, у соседа воруют. Потом только мифы о культурных героях сочиняют.

— Каких-то первооснов больше, каких-то меньше. Что-то мы просто не нашли пока. Но найдём. Систему первооснов поняла уже. Скоро весь ряд выстрою.

— Это запретные сведения?

Пожимает плечами.

— Нет. Просто никому, кроме меня, не нужные.

— Они записаны хоть? — понял уже, у неё, наверное, компьютер вместо мозгов, столько всего в голове таскает. Для себя иногда оставляет пометки на обрывках бумаги. Информацией всё-таки дорожит — смертная казнь ждёт любого, кто хоть один её обрывок украдёт или выбросит.

— Да записала я это.

— Отдай таблицу в печать. Она не должна уйти вместе с тобой!

Резко впивается взглядом. Глаза в глаза! Зелёное пламя беснуется.

— Я не говорила, что это таблица!

Не в гневе, скорее удивлена, да и реакция эмоциональна чересчур по причине выпитого. Ладно, будем выкручиваться.

— Говорила о цифрах. Вот я и решил, что порядок первооснов этих должен быть как-то записан. Вспомнил, где за деньги расписывался.

Усмехается недоверчиво, вспышка явно затухает.

— Наверное... Слишком много всего набралось за эти годы. Материнское разбирать некогда, да ещё и своего уже набралось. Ладно, это почти закончила, поняла уже связи первооснов друг с другом. В некоторых местах уже знаю, что и с какими свойствами должно быть. Ничего подходящего нет. Самой поискать, или пусть другие займутся?

— Напиши про связи эти. Проще искать будет. Объяви законом. Да и не усомниться никто, зная, кто такой закон издал.

Кривовато усмехается.

— Законы люди обожают нарушать. Каких бы кар не сулили за их несоблюдение.

— Дождь всё равно падает с неба. Нравится кому-то или нет.

— Первоосновы всё равно связаны друг с другом именно так, а не иначе. Будет готово — прикажу издать. Даже интересно, что мне попробуют возразить.

— Интересно, кто?

— Такие всегда найдутся. Иногда даже становится скучно быть всегда правой. Тяжело видеть дальше всех.

Не мания величия. Просто осознаёт своё превосходство. В это время ещё можно быть учёным-энциклопедистом. Дальше станет сложнее. Открыла закон из тех, что меняют мир. Практически не предав ему значения. Литью пушек куда большее значение имеет.

Мне, как обычно, лучше помалкивать. Что по химии в рамках школьного курса знал — практически всё забыл. Тут же рядом человек, уровня если и не Менделеева, то ненамного ниже. Да и Менделеев, если склероз не изменяет, к производству взрывчатки отношения имел, и на воздушном шаре летал. Много чего делал. Водки вот только не изобретал.

* * *

Смысла особого в этих конных прогулках не вижу. Верховный в наглую демонстрирует всем и вся: 'Вот она я. Смотрите хорошенько. Жива, здорова и ничего не боюсь. Свита не сильно пышная — я, Кэретта, да шестеро телохранителей. Мне как-то всё равно — ничем осмысленным не занят, а вот Кэретта частенько выглядит весьма недовольной.

Маршрута постоянного нет. Город огромен. Миллион народу точно есть. Скорее, даже два.

Сад как сад. Скульптуры какие-то непривычных очертаний. Тут что, уже свои серреалисты завелись? Присмотрелся получше. Соскочил с коня. Сердце колотится бешено. Переплетённые змеи, оскаленные пасти, черепа, причудливые орнаменты. Что за! Откуда здесь ацтеки?

— Как это сюда попало?

Дина смотрит как на идиота. Спешившись, говорит.

— Кэрдин сюда притащить велела.

— Откуда взялись те, кто это изваял? Как они выглядели?

Что-то во взгляде странное.

— Ты что, забыл кто такие бодроны? И на кого они похожи?

— Да.

— Хм. Кэр, у тебя зеркальце есть?

— Только в пудренице.

— Сойдёт. Дай сюда.

Протягивает круглую коробочку, ничем не отличающуюся от виденных в другом мире. Ничего не понимая, открываю. Дина подходит. Тоже в зеркальце смотрит. Потом вопросительно на меня.

— Удовлетворил любопытство?

— Ты о чём?

Дина буквально взрывается от хохота. Хлопает меня по плечу. Кажется, даже слёзы от смеха текут.

— Крепко же тебя приложили! Бодрона хоть рассмотрел?

— Где?

— Да в зеркале же! Забыл отца родного! Он же у тебя бодрон чистокровный, да и мать, насколько я знаю, бодронка на три четверти.

Так, значит ацтеками тут и не пахнет. Бодроны сами придумали себе таких жутких богов. А я получается что вроде абстрактного дон Диего Уицилопочтли — были такие деятели из перешедших на сторону испанцев смертельных врагов из Тласкалы и других городов. Принимали крещение, отказывались от старых богов, учили испанский. Потомки этих людей стали мексиканцами. Здесь всё по-другому. Идёт ассимиляция, причём без учёта национальных или расовых особенностей. Нынешняя моя морда лица тому подтверждение.

— Многие считали, что его свирепость обусловлена каким-то голосом крови. По мне, так чушь полная. Бодронского в нём была только любовь украшать всё, что надо и не надо изображениями черепов с костями. Не влияет кровь ни на что. Ты достойный сын своего отца, а вот братцы твои откровенно не удались, про сестёр вообще молчу. А кровь-то у вас у всех одна.

— Ничего не помню. Даже имени отца.

— Его именем детей пугали. Да и сейчас пугают, наверное... Хотя, раз вспомнил статуи — уже хорошо. Возвращается память, значит.

Остаётся только кивнуть. Лучше бы имя отца назвала, похоже всем известный и крайне неоднозначный тип был.

— Видел статуи эти. Может, здесь, может, где в другом месте. Но не помню, как они сюда попали.

— Кэрдин сюда приказала сюда притащить, когда храм разрушили.

— Этих богов?

Воительница смеётся.

— Не-а. Святош наших разлюбезных, что Ведьма не добила. Помнила, что бодронов они ненавидят хлеще, чем нас. Ну, так вот вам — на месте святыни будут древние статуи стоять. Их еле нашли столько. Имена мало кто помнил. Как и письмо — но тут уж святошам спасибо — они почти все их книги пожгли. Правда, у меня есть парочка.

— У тебя там не только книги есть! — с чего это Кэретта так злится?

Дина ухмыляется.

— Ну, а что, забавные такие маски.

У меня, наверное, вид законченного барана, ибо окончательно утрачиваю способность что-либо понимать. Кэретте в сообразительности не откажешь.

— Хочешь знать, что за маски? Забавные такие. Паршивцы эти из лицевой части черепов такие делали. Вместо языка и носа кремнёвые пластины вставляли. В глаза — камушки разные. Чудовище маленькое несколько лет назад такую маску где-то нашло. Во всё чёрное вырядилась, её нацепила, и отправилась мою Кэр пугать.

Дина хохочет. Да и я, как сценку представил, усмехаюсь.

— Ага, а ты её в переходе между башнями поймала. С той поры и пошли слухи бродить, что у нас в замке приведния водятся. Ты и сама испугалась, кстати.

Довольная, аж сияет. Кажется, до сих пор в восторге, что доченька сумела проучить сестрицу.

— Единственный раз в жизни, когда мне хотелось ребёнка выпороть.

— Она от тебя всё равно убежала. Только маску оставила.

* * *

Попаданец тут есть. Это я. Но очень похоже, что по историческим меркам недавно поработал в Империи прогрессор. Настоящий. Дина I. Видимо, после вчерашнего ещё одна версия возникла не противоречащая написанному в другом мире. Не большевик она. Местная. Только из другой эпохи.