Игра сэра Валентайна

— А вы, сэр Максимилиан?

— Я отправлюсь к султанше. — пожал плечами Годриг. — Нельзя заставлять даму ждать. А вы, сэр Анхель, как проводите Блюма, найдите себе тихую квартирку в нижнем городе и носа в лавку не кажите, пока не увидите в ее окне желтый гладиолус. Любой другой цветок будет значить, что вы остались один в этом похабном городе. Я доступно излагаю?

Глава III

Буря заканчивалась, заканчивался и день. Огромные валы, коронованные хлопьями пены, перешли, сначала, в крупную зыбь, а теперь и вовсе спали едва не до легкой ряби. Ветер, который какие-то несколько минут назад готов был, казалось, разорвать парус в клочья и с корнем вывернуть мачту, утих до легкого бриза, предварительно разогнав с неба черные тучи, а багровый диск солнца уже наполовину скрылся в океане.

Принц Байясит подкрутил ус и с неудовольствием покосился на зеленого от недавней сумасшедшей качки капудан-пашу Мидара тай Зарива, носящего гордое прозвище "Крокодил султана", и пришел к выводу, что в этом прозвании определенно есть рациональное зерно. По крайней мере, цветом капудан-паша сейчас крокодилу соответствовал.

"Нет, — подумалось принцу, — покуда на имладонском флоте командуют такие вот, с позволения сказать, флотоводцы, не быть султанату великой морской державой".

Надо заметить, мысли такие посещали принца очень часто. Не секрет, что в Имладоне на должности не назначают, их позволяют купить. С одной стороны это и неплохо, поскольку позволяет пополнять казну султана, содержать большую армию и вполне приличный по размеру флот, но большое, увы, не значит боеспособное, поскольку командуют в армии и на флоте не те, кто способен на это, а те, у кого тугая мошна. Если Мидар-паша еще хоть как-то разбирался в морском деле и, даже, несколько раз обозначивал присутствие имладонского флота в Нефритовом море, недвусмысленно намекая номархам и Великому Кормчему, что подходить к берегам султаната слишком близко не надо, то, вспоминая остальных, принцу хотелось только бессильно махнуть рукой.

— Я уже думал, что до воссоединения с Тарком недалеко. — пропыхтел тучный капудан-паша, утирая платком лоб. Чалма у Крокодила султана за время шторма размоталась, и теперь заходящее солнце поблескивало своими последними лучами на лысинке тай Зарива. — Благостью Илины клянусь, в такой шторм я в жизни не попадал.

— Усман-рейс предупреждал вас, Мидар-эфенди, что буря начнется гораздо раньше, чем мы доберемся до Бар-Залена. — голос принца был ровен и лишен каких-либо эмоций. — Вы ему не поверили.

Названый Усман-рейс, капитан легкой одномачтовой галеры "Гамиде", в это время подгонял матросов, занимающихся ремонтом нанесенного бурей ущерба, и при этом ничуть не стеснял себя в выражениях, невзирая на присутствии на борту двух столь значимых особ. Его зычный голос разносился над морем, казалось, до самых дальних берегов. Что ж, если б это было так, жители приморских поселений изрядно обогатили бы свой словарный запас.

— Что может знать о море этот мальчишка? — возмущенно фыркнул капудан-паша. — Я командовал флотом уже тогда, когда он еще под стол бегал пешком! К тому же я сам видел, как за час до нашего отбытия из гавани вышел галиот бара-барцев и лег на тот же курс, что предстоял нам.

"Мальчишка", вообще-то, уже разменял четверть века, но говорить об этом изрядно пожилому Мидар-паше Байясит не стал, как не сказал и о том, что "мальчишка" вырос на палубе торговца, чьим владельцем и шкипером был отец Усман-рейса, погибший от руки пиратов, что и толкнуло молодого человека на покупку звания флотского капитана. Увы, шли годы, а флот султана все больше отсиживался по гаваням, так что наивный порыв Усмана ир-Вади отомстить пиратам служа родине пропал втуне. Не стал принц говорить капудан-паше и о том, что галера, даже и самая быстроходная, и поставивший все паруса галиот, имеют весьма и весьма различную скорость. Зачем? Портить отношения с тай Заривом сейчас не имело никакого смысла. Мидар-паша был нужен принцу. Пока нужен.

— Куда тащишь доски, растудыть тебя чехвостить через клюзы да внахлест, корм ты рыбий?!! Ты что, ют от бака не отличаешь, титька крокодилья?!!

Принц чуть не прыснул со смеху, огромным волевым усилием удержав на лице выражение бесстрастности и отстраненности. Капитан, вероятно, напрочь забыл, что у него на борту Крокодил султана.

— Нет смысла спорить, достойный Мидар-эфенди. — произнес Байясит. — Что случилось, то случилось. Милостью Тарка мы остались живы.

"Мастерством Усман-рейса, надо было бы сказать, но произнести такое при капудан-паше, значит обвинить его в некомпетентности, ведь сейчас на этом корабле старший офицер все же он", подумал он про себя.

Байясит не сомневался, его познаний в морском ремесле достаточно, чтобы управлять судном, даже и тяжелым галеасом, но он отнюдь не был уверен в том, что смог бы спасти корабль, будь капитан "Гамиде" таким же бездарем от мореплавания, что и тай Зарив.

— Парус с левого борта! — раздался крик из "вороньего гнезда". — Два паруса!!! Идут к нам!

— Кто бы это мог быть? — удивился Мидар-паша, доставая футляр со зрительной трубой. Принц поступил так же и с удивлением увидел потертую, старую, но вполне целую трубу и у Усман-рейса. Зрительные трубы делали только в пяти номах Бара-Бара, и стоили они целое состояние. Увидеть ее у небогатого капитана Байасит никак не ожидал.

— В той стороне находится Кокосовый архипелаг. — ответил ир-Вади, раскладывая зрительную трубу. — Острова маленькие, но пара-тройка небольших посудин вполне могли укрыться там от бури.

— А если вытащить корабли на берег, можно и дюжине стихию переждать. — заметил принц, наводя окуляр в указанном направлении. С минуту все трое молча, под аккомпанемент стучащих молотков, изучали горизонт.

— Рыбий уд!

— Тарк и Илина!!!

— Занятно...

Усман-рейс, Мидар тай Зарив и Байасит высказались одновременно. К лежащему в дрейфе"Гамиде", на всех парусах, неслись два галиота Бара-Бара, и сомнения в их намерениях ни у одного из троих не возникло.

— По местам стоять, парус поднять, катапульту собрать! — на одном дыхании проорал ир-Вади. — Весла на воду, право на борт, идем правым галсом в крутой бейдевинд!

Десяток палубных матросов засновали по палубе под свист боцманской дудки, в то время как гребцы (на "Гамиде" это были свободные люди) бросились к веслам. Рея с парусом, на время ремонта опущенная на палубу, споро поползла вверх и галера медленно начала разворачиваться против ветра.

— Если ветер не станет слабее, они нас догонят. — флегматично заметил Байасит, продолжая разглядывать корабли Бара-Бара в зрительную трубу. — Грот, топсель и апсель против одного нашего фока, это крутехонько будет.

— Сам знаю... — прорычал капитан, но тут же опомнился и добавил. — ...Ваше Высочество.

По губам принца скользнула легкая улыбка. Ему импонировала независимая манера Усмана держаться. Первый после Тарка — именно таких капитанов и хотел бы видеть сын султана на палубах имладонских кораблей.

— А если принять бой? — негромко, ни к кому не обращаясь, произнес он.

— Невозможно! — всплеснул руками капудан-паша. — Их двое на один наш корабль!

— Ну отчего же. — не согласился принц. — На каждом галиоте от полутора до трех десятков бойцов, а у нас на "Гамиде" их около полусотни.

— Сорок восемь, включая меня. — сквозь зубы процедил капитан. — Тарана нет, катапульта — одно названье, но я бы рискнул, будь один. Однако жизнями принца и капудан-паши рисковать права не имею.

— Ну вот, с нами, Мидар-эфенди, получается ровно полсотни против хорошо, если шести десятков. Шансы есть, и недурные. — пожал плечами Байясит.

Капудан-паша молчал долго, почти пять минут, разглядывая галиоты и что-то прикидывая про себя.

— Конечно, можно еще и сдаться. — мягко добавил принц.

— С рассветом они нас настигнут, это к авгуру идти не надо. — задумчиво произнес Мидар-паша наконец, не отрываясь от окуляра трубы. — Сдаваться невозможно, бой с двумя кораблями принимать нельзя, у них экипажи опытнее. Как же не вовремя они тут появились, и настолько близко к Аксару... Или наоборот, вовремя?

Тай Зарив издал негромкий смешок и снова умолк.

Капитан, кусая губы, поглядывал то на Крокодила султана, то на принца, который уже начал терять терпение и собирался принимать командование на себя. Но тут случилось то, что иначе чем чудом Байасит назвать не мог. Маленький лысоватый толстячек в безвкусно изукрашенных халате и шальварах, все еще зеленоватый от морской болезни, проявления которой во время бури сдержал с огромным трудом, вдруг весь подобрался, расставил пошире ноги, и голосом, в котором четко прорезалась сталь произнес:

— Усман-рейс, приказываю вам уходить от противника галсами.

— Мы же так скорость на оверштаге терять будем! — едва не взвыл капитан.

— Сын собаки! — капудан-паша оторвался от зрительной трубы и, сверкая глазами, уставился на ир-Вади. — Если мне будут нужны твои советы, хвост жабий, я тебя о них попрошу! Ты что, намерен драться с двумя кораблями разом? Изображай из себя полного пентюха, который компас с астролябией только на картинках и видал, а может и на них не видел, и убедительно изображай, якорь тебе в жопу, чтоб этот рыбий корм на галиотах поверил в твою тупость и начал нас охватывать с двух сторон! Весла убрать, команде, кроме вахтенных, отдыхать до утра, но оружие держать под рукой. У кого есть кольчуги — в них и спать. Исполняйте!

Капитан, который от Мидара тай Зарива такой отповеди ну никак не ожидал, с выпученными глазами отдал честь и начал ревом своей луженой глотки наводить на судне порядок.

— А ведь может выйти. — Байасит задумчиво глядел на чаек, снующих вокруг клотика, и гадящих на вымпелы султаната, командующего бар-заленской эскадрой и самого принца.

— До сих пор выходило. — паша мрачно усмехнулся и огладил бороду. — Бара-Бара в гнутую таньга не ставят наших моряков... может и не совсем безосновательно, но факт остается фактом. Когда перед ними встает вопрос о том, что совершает наш корабль, глупость или военную хитрость, они всегда полагают, что первое.

Плечи тай Зарива опустились, огонь в глазах погас, и он вновь превратился в безобидного пожилого толстяка, каким его привыкли видеть все окружающие.

* * *

— Курун он такой же, как я полнолунский микадо. — негромко произнес Исмаль-паша, и отхлебнул горячего чая из пиалы.

— Знаю. — согласился ар Тайан. — Совершенно другая манера держаться в седле. Парня учили драться в строю тяжелой кавалерии, это и слепому видать.

— Тогда почему же вы пригласили его в ени-чери, коли он обманщик? — негромко спросил принц Арслан, глядя в окно.

— Держи друга подле себя, а врага — еще ближе. — ухмыльнулся Фулдазерех. — Ты хороший полководец, Арслан, возможно ты даже станешь великим полководцем, но в искусстве интриги ты сущий ребенок. Вокруг наследования престола сейчас пересеклись интересы не только тебя, и твоих братьев, но и интересы всех сопредельных, да и не сопредельных держав. Он может быть как соглядатаем Гемля или Байасита, так и агентом Тысячеградья, Бара-Бара, Повязок, кого-то из северных королевств... В конце-концов, он может быть просто проходимцем, выдающим себя за дворянина. У курунов много баев, поди-ка всех проверь и докажи, что ты сын погонщика верблюдов. Если не ошибаюсь, именно так началась история рода тер Хусаинов.

— Если ему знакомы копье и вес кольчуги, гуртовщиком его отец был вряд ли. — принц улыбнулся, и отвернулся от окна. — Но что мешает допросить его с пристрастием? Пара игл под ногти, и он все расскажет.

— А что ему рассказывать? — пожал плечами ар Тайан. — Встречи с Исмаль-пашой он не ожидал, зуб даю, аж окаменел на миг, когда узнал сердара, решил воспользоваться ситуацией... Нет, мой принц, он пешка, а нам нужен игрок, который пешку эту двигает. Если нам предложат помощь, глупо будет ее отвергать.

— Это, смотря на каких условиях предложат, конечно. — Исмаль-паша сделал еще один глоток обжигающего напитка. — Но в целом Кемаль-бей прав. Торопиться не стоит. Пускай этот ар Зорг пока тут присмотрится, а мы присмотрим за ним. В конце-концов, не первый шпион в нашем полку. Двенадцать человек служат Гемалю, девять — Байаситу, двое — Шулю и еще с десяток работают на иностранные разведки и везиров, что почти одно и то же. Всех их мы знаем, за всеми следим, шпионам периодически скармливаем дезу, так зачем же сразу мальчика в пыточную волочь? Аккуратно тут надо, аккуратнее даже, чем с везирами.

— Тебе виднее, Исмаль. — принц встал и потянулся. — Просто не хочется получить стрелу в спину. Право, я лучше десять раз схожу в кавалерийскую атаку, чем один раз на заседание Дивана.

— Вот уж, воистину, рассадник скорпионов и сколопендр. — сердар прикрыл глаза. — Уста источают мед и патоку пополам с ядовитейшим ядом, сердца черны как ночь и полны злобы, зависти, высокомерия... Ты был прав, когда говорил, что Диван изжил себя, что из органа, который помогает султану править, он стал помехой, где велеречивые старцы способны заговорить любое, даже самое ясное и благое начинание, где старая знать собирается лишь для того, чтобы вырвать из рук повелителя очередной кус власти, а честь и доблесть — порок, а не добродетель.

— Наша система управления стала тяжелее и неповоротливее даже тысячеградчкой. — в раздражении отозвался принц. — Все эти везиры, сатрапы, чиновники, знать, всем дай, дай, дай! И меры их аппетитам нет. Для каждого, даже самого пустячного дела, заводится отдельный чиновник, который пальцем не пошевельнет, покуда не получит свой кусок, но он ничего не решает, и посылает просителя дальше, выше, а там и кусок вырвут больше. Воистину, чтобы сделать в Имладоне хоть что-то законным путем, не хватит никакого богатства. Налоги утекают меж жадных пальцев чиновников, и в казну попадают только жалкие остатки, купцы разоряются от непосильных поборов, бедняки забыли вкус свежей лепешки, и все это для чего? Для того, чтобы жировала кучка бездельников, у которых нет иных заслуг, кроме древности рода? Эти б деньги, да на армию — я бы покорил всю вселенную! Как мне все это опротивело, Исмаль, если б ты знал! Эти приторные рожи, заискивающие взгляды, целования полы халата... Как просто и вольно было в походе на бангышлагского кагана! Степь, войско, простая еда, походный шатер и, главное, все понятно — вот свои, вот враги. Почему нельзя управлять страной так же, как управляешь войском?

— Когда-то так и было. — отозвался ар Фарди. — Твой предок, султан Имлад, завоевав эти цветущие земли назначил тысячников сатрапами, сотников — наместниками, десятников — чиновниками, а из избранных полководцев собрал Диван. Тогда основной задачей было удержать завоеванное, но годы шли, менялись и задачи. Сначала задачей стало завоеванное преумножить, теперь — разворовать. Похоже, колесо истории совершило оборот, и снова пора удерживать то, что есть.