Саша обработал укус, как сумел, перекисью водорода и начал плотно накручивать на него бинт. Когда повязка была готова, Света упала в обморок, от потери крови.

— Что с ней!

— Да нормально все, поспит немного и оклемается. Но ей в больницу надо, крови слишком много ушло.

— Она может умереть?

— Нет, нормально все будет, не парься. Пойду, руки вымою, — Александр поднялся с колен. — Смотри, пока меня не будет не огуляй её бесчувственную.

— Да пошел ты! — огрызнулся Яшка, даже запустив в него тетрадкой, попавшейся под руку.

— Пошел, пошел. Только смотри у меня! — Сашка погрозил Оленёву пальцем и вышел в коридор.

'Чудны дела твои, господи' — подумал Саша, пока смывал кровь со своих пальцев. Как ни старался, он все же запачкал свитер, несколько крупных капель уже впитались в манжеты. Плохо, придется сейчас же застирывать, иначе потом не отойдет. Но, видимо решив, что десять минут ничего не решат, он махнул на это рукой, решив все же первым делом проведать Светку.

Возвращаясь по коридору обратно, он услышал крик, причем из той комнаты, где и обитала Светлана. Ломанувшись туда, его взору предстала ужасающая картина. Света, завалившись на Яшу, вгрызлась тому в кадык. Кровь хлестала в разные стороны, пачкая стены, покрывало и лицо самой Светланы. Яша еще пытался хватать ртом воздух, но бесполезно, с такими ранами не живут. Его взгляд тускнел на глазах. Минуту оторопело глядя на это действо, Саша схватил Свету за ногу и потащил на себя. Только тут она обратила внимание на него, развернувшись и протянув к нему свои окровавленные руки, пытаясь ухватить, за что ни будь из его одежды.

— Да отцепись ты! — стряхнул он её, так, что Света слетела на пол, довольно сильно ударившись головой. Обычно после такого не сразу и шевелятся, но ей всё было нипочем, она тут же начала подниматься.

Под руки что-то попалось, не глядя он швырнул это в неё. Этим что-то оказался старый утюг, описав дугу, он впечатался точно в лоб, пробив череп, и обдав всё кровью. Но крови сейчас было и так много, эти брызги уже ни на что не влияли.

Саша медленно подошел к Свете, пощупал пульс. Пульса не было, она была мертва. Видимо, это бешенство очень заразно, раз с таким мизерным инкубационным периодом после укуса превратил её саму в носитель вируса. Яшку только жалко, хороший парень был.

Александр подошел к телу студента, попытался прощупать отсутствующий пульс, закрыл, всё еще открытый рот и прикрыл глаза. Когда он только убрал руку с лица, глаза открылись.

— Млять, что за фигня! — заорал Саша, отпрыгивая в дальний угол комнаты. С такими ранами на шее не живут, совсем не живут, он лично видел, как жизнь покинула Оленёва. Но при этом он сейчас тоже своими глазами видел, как совершенно мертвый Яша, поднимается с кровати, уставившись каким-то совершенно ужасным взглядом на него.

Как будто оцепенение охватило Сашу, он понимал, что нужно бежать, что если Яша хоть дотронется до него, то он Александр Белов, покойник. Однако, понимая всё это, он так и стоял неподвижно, пока оживший мертвец таращился на него своими стеклянными глазами и тянул руки.

Саша отступил, но наткнулся на табурет. Уже не думая, он схватил его за ножку и рубанул по голове Оленёву. Тот даже не попытался защититься, приняв удар своей головой и тут же обмякнув.

Александру стало страшно, очень страшно. Он только что убил двух людей, двух своих знакомых, и ведь следствию не объяснишь, что они хотели его сожрать. Именно сожрать, Саша ни на секунду не сомневался в намерениях этих 'бешеных'. Он стоял посреди лужи крови, весь в ней перемазанный, наверняка как сущий вурдалак. Нужно было выбираться отсюда, куда-нибудь подальше от города. Если этот вирус так заразен, то скоро тут начнется ад и пекло на земле. Уж лучше пересидеть пока у родителей в деревне. А для этого следует хотя бы переодеться.

Вытерев руки о покрывало кровати, Саша осторожно вышел в коридор. Навстречу ему попался Генка Хамурашин. Блин, наверняка ведь идет до Светы, а там такое!

Стоп, идет как то странно. Пьяный что ли, а еще и обеда нет. И взгляд такой немигающий. Да он же...

Александр успел юркнуть обратно, закрыв за собой дверь, в которую тут же заскреблись Генины пальцы. Мерзко так заскреблись.

И так, что делать? Может и его табуреткой? Нет, табуреткой неудобно, тяжелая она, особо не намашешься. А вот если у нее ножку металлическую открутить, то вполне дубинка получиться, голову пробить сможет на раз-два.

Не медля больше не секунды, Саша выкрутил ножку, распахнул дверь и сходу отоварил Гену по голове. Всё про всё заняло секунд пятнадцать, не больше. Вырвавшись в коридор, он побежал к лестнице, где его уже ждали.

Трое 'бешеных' стояли на лестнице, причем один из них на лестнице, ведущей вверх. Не останавливаясь Александр впечатал свой ботинок в пах первому, студенту-первокурснику которого видал в деканате, но с нулевым результатом. Первокурсник даже не отреагировал, лишь ухватил Сашу за рукав, мертвой хваткой. Ударив наотмашь, Саше удалось сломать ему челюсть, она даже выехала далеко влево. Но опять же безрезультатно, студент всё так же подтаскивал Сашу к себе.

'Нихрена они к боли не чувствительные!' — промелькнула мысль в его голове, а руки тем ни менее нанесли удар по темечку. Студент обмяк, но пальцы не разжал, а в это время Сашу за локоть ухватил второй.

— Вашу душу мать! — проорал он на вцепившегося вахтера, который только пару часов назад пропускал его в общагу. — Получи! — и чудом извернувшись, отоварил по лбу и его, но слабо, не достаточно, вахтер всего лишь на секунду прекратил тянуть свои челюсти к Сашиной шее. — Еще на! — Второй удар оказался результативней, уложив на пол второго противника. Но тут в дело вступил третий.

Пока шла потасовка, он успел подойти совсем близко, чтобы ухватить Сашу за воротник.

— А-А-А! — вопил он. — Сдохни тварь! — одновременно лупив 'бешеного' по лицу. В такой позе ножка доставала только до носа, и уже двумя ударами он разнес все лицо в дребезги, выбив зубы в раскрытом рте, и расплющив нос. Наконец, немного изогнувшись, ему удалось зацепить лоб, четыре удара по нему, и хватка ослабла. Пятым ударом он, наконец, его упокоил.

Оттолкнув, вдруг ставшее тяжелым, тело, Александр взметнулся вверх по лестнице и практически вылетел на еще одного 'бешеного', точнее 'бешенную'. Его соседка, Танька Ершова, была явно мертва, в её глазу торчала шариковая ручка, а щека была пробиты карандашом, но на такие пустяки она не обращала внимание. Зато Таня тут же ухватилась за Сашину дубинку.

— Да подавись! — крикнул он и разжал пальцы. Дубинка на секунду задержалась в руках мертвой девушки, после чего со звоном упала на пол. Этой секунды Саше хватило, чтобы обежать её и добраться до своей комнаты.

Закрывшись, а для уверенности завалив её тумбочками, он, наконец, смог обдумать в какой жопе оказался. Общага просто кишела этими мертвыми 'бешеными', или все же зомби? Да не важно, хрен редьки не слаще. Нужно было выбираться. Ну накой он сразу домой не рванул? Зачем решил остаться в Кирове? Теперь попытайся добраться, умник.

Саша залез под кровать и выудил оттуда чехол с ружьем, вскрыв который извлек ИЖ-18 шестнадцатого калибра. Пересчитав патроны, он грустно улыбнулся. Их было всего четыре, один с пулей и три с дробью номер пять.

— Мне и одного патрона хватит, если что, — сказал он в пустоту.

Глава 6

Никто меня при выезде из Нововятска не остановил, поэтому к дому Глеба, обычной серой хрущевке неподалеку от кинотеатра Колизей, я подъехал уже через полчаса.

Подъехал не первый, на парковке перед домом уже красовалась большая тентованая газель c пятиместной кабиной, на которой разъезжали два закадычных товарища Рома и Виталя. Рома был практически местным, родом из деревни близь Котельнича, города в ста километрах от Кирова, Виталя же алтайский казак, своё детство прожил на границе с Казахстаном. Оба познакомились в армии, в ВДВ, оба бок о бок воевали одну командировку в Ичкерии, правда, дальше их пути на время разошлись. Рома отправился на дембель домой (участие в боевых действиях заметно влияет на срок службы), Виталик же, отсидев месяц на губе за избиение своего ротного перед строем, отправился в свою вторую командировку на Кавказ, которую к огромному сожалению того же ротного, благополучно пережил.

У Витали вообще была проблема с обузданием своих эмоций, которая только усугубилась армией. Чемпион Алтайского края по боксу, он вылетел с третьего курса института за драку, угодив в армию, позже, уже на гражданке, подравшись в кабаке, он сильно покалечил племянника Барнаульского мэра. В итоге, спасаясь от уголовного преследования, он навестил своего боевого товарища в Кирове, да так тут и осел. Примерно тогда мы с ними и познакомились, сошлись взглядами на жизнь, что для начала было уже не мало.

Теперь же, купив в складчину изделие нижегородского автопрома, Рома и Виталя занимались грузоперевозками, и дела их шли не так уж и плохо.

Рядом с газелью товарищей стояла черная тридцать первая Волга Семёна, который наверняка приехал со своим племянником Николаем. Оба они были потомками семиреченских казаков родом из Алма-Аты, откуда Семён уходил служить свою срочную службу 'За Речку'*, водилой в инженерно-саперный полк. Дембельнувшись всего с двумя ранениями и медалью 'За Храбрость'**, он не узнал свою родину — 'Казахскую ССР'. 'Русских оккупантов' начали выдавливать из сельской местности, начали прижимать в городах, и местные власти смотрели на это благосклонно. Уже после развала Союза, когда исламизм поднял голову, боевые группы казахских националистов начали проходить обкатку в Карабахе на стороне азербайджанцев, одновременно закупаясь там оружием, по сути, не от кого не скрываясь. Русские в ответ поехали воевать на стороне армян, поехал и Семён. Год он топтал 'Черные горы'

* * *

, потом еще год прожил в Алма-Ате, но под давлением супруги, все же переехал в Саратов к родне, а позже, после гибели жены и дочери в автокатастрофе, перебрался к тетке и сестре с племянником в Киров.

— — — — — —

* За Речку (сленг.) — в Афганистан.

** Медаль 'За Храбрость' — медаль с надписью "За Храбрость" существовала в царской армии для нижних чинов — рядовых и унтер-офицеров и известна как 'Георгиевская медаль'. Данное именование награды использовано относительно персонажа имеющего казачьи корни, который о своей родословной не забывает, и так именует медаль 'За отвагу'.

* * *

Черные горы — перевод тюркского 'Карабах' и армянского 'Арцах'.

— — — — — — —

До нужного подъезда от машины добрался нормально, как и до квартиры Глеба. Дверь мне открыл сам хозяин, потомок донских казаков, сосланных в Кировские леса большевиками, среднего роста, коренастый мужик с густой русой бородой и абсолютно лысый. Старшина погранвойск, во время своей сверхсрочной службы принимавший непосредственное участие в событиях в Таджикистане начала девяностых годов, отличавшийся рассудительностью и обстоятельностью, что в наше время встречается не так уж часто. Именно с ним и свела меня судьба после первого курса университета, именно с ним я занимался рукопашным боем, и именно с ним я и вступил в казачество.

— Заходи, — только и сказал он мне, после чего ушел в гостиную.

Сняв обувь, не забыв сумку, я последовал его примеру. В комнате собрался уже почти весь десяток. Кроме Ромы, Витали, Семёна и Коли, на диване в углу сидел Ярослав. Родом из под Кирова, он всю сознательную жизнь прожил на Украине в Запорожье, откуда и призвался в Советскую армию в мотострелковые войска, где, оставшись на сверхсрочную, дослужился до прапорщика, и в составе которой четыре года исполнял интернациональный долг в Афгане. После тяжелого ранения и увольнения из армии, он вернулся в Запорожье, устроившись там пожарником. Размеренная жизнь его текла до 1992 года, пока не полыхнуло Приднестровье. Он был одним из первых защитников Бендер, когда они практически с голыми руками останавливали танки и БТРы* румыно-молдаван. Там он вступил в новообразованное Черноморское казачье Войско, и уже позже, в Абхазии, воевал в казачьем отряде. Что его заставило переехать в Россию несколько лет назад, если честно и не знаю, сам он не говорит, а расспрашивать не хочется.

— — — —

*БТР — бронетранспортер.

— —

В кресле у окна сидел Рафаэль, или попросту Раф, дитя интернационализма. Отцом его был азербайджанец, проходивший срочную службу в одной из частей, расквартированных в нашем городе, где он и нашел свою судьбу — мать Рафа. Свадьбы не было, они просто расписались, а через год появился и Рафаэль. Когда ему было лет восемь, отец вместе с семьей переехал на родину. На этом семейное счастье и кончилось, через полгода Раф с матерью вернулись домой одни, а сам он стал ненавидеть лютой ненавистью всех кавказцев. После окончания ПТУ, его призвали в ВДВ, как раз в разгар второй Чеченской, командировку в которую он пережил без единой царапины. После дембеля, обженившись и обзаведясь сыном, он заочно окончил педуниверситет, и только-только устроился учителем русского и литературы в одну из школ.

— Здорово ночевали! — поприветствовал я товарищей, по старой казачьей традиции.

— Слава богу! — донеслось до меня со всех сторон.

— Где это тебя так лихо? — полюбопытствовал Семен.

— Да вот, нарвался на неприятности. Чуть за двойное убийство не закрыли, и вполне возможно и сейчас не против закрыть.

— И с чем пожаловал? — Ярослав кивнул на мою сумку.

— С гостинцами, — попытался улыбнуться я в ответ, но получилось это довольно коряво. — Но пока я вам их не дам! Хотя нет, ПМы забирайте.

— ПМ вещь! — подал голос Виталя, подойдя ко мне и выудив оружие из сумки, — намного лучше ИЖей.

— Ну и к ИЖакам у меня семь коробок с 'маслятами'.

— К Лехе заезжал?

— К нему самому.

— Не хреновый гостинец. Серьезный видно будет разговор...

В этот момент в дверь снова позвонили, и через минуту в комнату вошли братья Крюковы, Вася и Стас, правда братья они были не родные, а двоюродные, но повсюду всегда ходили вместе, и всегда друг за друга впрягались так, как не каждый родной сможет впрячься. За плечами у них виднелись чехлы для ружей и большие охотничьи рюкзаки, а на поясе висели ножны с их любимыми тесаками.

— Здорово ночевали! — поздоровались уже они.

— Слава богу!

— Что случилось? А то Глеб толком ничего не объяснил. Да и что с Витьком приключилось?

— Устраивайтесь, — Ярослав мотнул головой на диван, — сейчас всех дождемся и скажем. Нечего по двадцать раз повторять.

Ждать долго не пришлось, только братья уселись поудобнее, как появился Вова, высокий и широкоплечий детина, обожающий гиревой спорт, бокс, и пиво.

— Ну что, вроде бы все. Витька-старшего не ждем, у него особое задание, — начал, Глеб. — Мы собрались здесь, что бы решить, что нам делать. От этого будут зависеть наши жизни и жизни наших близких.

— Так, что же произошло? Амеры напали? Ваххабиты опять засуетились?

— Сейчас Витя вам все объяснит. Он начал кипишь, ему и слово, — весь десяток повернул головы на меня.