— — Прежде всего, я хочу, чтобы вы поверили в себя. Вы, ребята, способны на многое, но пока не попробуете себя в настоящем деле — какие вы Проводники? Так, экскурсанты...

— К тому же, — вставил Маэстро, — не так уж и важно, каких результатов вы добьётесь. Главное — "червоточина", проход в ту реальность. Она сейчас неустойчива, но учёные считают, что ваши действия смогут её... как бы это сказать....

— Стабилизировать. — подхватил Г.П. — Как они говорят, "накатать колею". Если ваши действия сильно повлияет на ту реальность — это укрепит "червоточину", сделает её устойчивой, понимаете? Это и есть ваша главная задача, ну а война с англичанами... почему бы заодно не помочь своим?

Я хмыкнул, вспомнив любимый мамин фильм.

"А что вы хотите? Англия сдалась!..."

— То есть, если мы сможем помочь нашим справиться с англичанами — это и будет то самое "влияние"?

— Если коротко — то да. — не стал спорить Г.П.

— И чем мы можем помочь — вы не знаете?

Наш куратор сощурился. Он рассматривал меня с любопытством, как энтомолог, изучающий редкого жучка.

— Именно. Мы можем только одно — поместить вас в некое место и в некий момент, которые могут оказаться ключевыми. А могут и не оказаться — мы и сами толком этого не знаем. Возможно, у вас будет несколько вариантов действий, а уж какой вы выберете...

Я снова закашлялся.

-Ты нездоров, Сёма? — участливо поинтересовался Г.П. — Может, в медпункт?

"Ещё и издевается..."

— Нет, Григорий Петрович, это я поперхнулся... Я вот чего не понимаю: раз уж всё равно вмешиваться, почему бы не пропихнуть через "червоточину" подводную лодку? Или ракетный катер? Не зря же Светка училась работать с порталом на воде: перебросить — и раскатать англичан, как бог черепаху?

Г.П. снова улыбнулся — участливо, ласково, будто говорил с несмышлёнышем. Или недоразвитым.

— А что, Сёма, у тебя есть на примете ракетный катер, который можно одолжить на время — желательно, вместе с командой?

— Нет, но разве....

— Вот и у нас нет. Мы не всесильны, знаешь ли, так что прости, подводных лодок не будет. Атомных бомб — тоже; только синхронизатор и ещё кое-что, об этом речь будет попозже. И конечно, обычный набор — одежда, документы, деньги...

— То есть, это всё же экзамен — упрямо заявила Светка. — Вы нарочно ставите условия, чтобы мы не использовали всякие современные штучки?

— Ну почему же — пожал плечами Г.П. — Берите, что хотите, все ресурсы Лицея к вашим услугам. Электроника, опять же, всякие шпионские штучки... Но учтите — у вас будет очень мало времени. Хронофизики говорят, что вы окажетесь на своего рода "развилке", после которой события могут пойти и так, и эдак. Реальность в такой точке застыла в неустойчивом равновесии — нужен толчок, точно выверенное действие, чтобы направить её по другому пути.

Я мотнул головой.

— МНВ, как в "Конце Вечности"?

Мы до дыр зачитали эту книгу. Г.П. называл её "Библией путешественника во времени".

— Верно, Семён. "Минимально Необходимое Воздействие". Не совсем так, как описывал Азимов — но близко, близко. Мы, в отличие от его героев, не умеем рассчитывать МНВ и его последствия — можем лишь выбрать подходящий момент.

Светка повернулась к Маэстро.

— Но ведь вы сказали, что для вас неважно, чего мы добьёмся? А раз так — какая разница, что мы будем делать?

Барон собрался ответить, даже рот открыл, но Г.П. перебил его:

— Евгений Петрович неточно выразился. Важно как можно сильнее воздействовать на ситуацию, раскачать её, понимаете? Тогда возникнет явление, которое наши учёные называют "волна реальности". Она нарушит равновесие — и тогда события пойдут по другому пути. Или угаснет, и всё вернётся на круги своя. Но если волна будет достаточно сильной, то она в любом случае проникнет в "червоточину", отдаст ей свою энергию — и тоннель снова станет устойчивым!

Я не выдержал:

— Говорю же — подводная лодка нужна! Или... ну не знаю... самолёт! Можно даже не военный, у них там вообще никаких нет! Прилетим, и...

— Ну и горячка ты, Семён! — покачал головой Г.П. — Прилетит он... Расти тебе и расти до Проводника!

— Почему это — "горячка"? Сами сказали, нужно сильные возмущение — вот и устроим англичанам большой бум, чтобы уж точно волна поднялась!

— Нам нужна не любая волна. "Червоточина" ведь не сама по себе закрылась — её нарочно запечатали, и сделали это с той стороны. Так уж сложились обстоятельства, не было другого выхода — с нашей стороны туда могли проникнуть очень опасные люди, надо было их остановить любой ценой. Вот и остановили — а теперь надо исправлять то, что сделано. Для этого "волна реальности" должна возникнуть непременно там — а если притащить отсюда субмарину, то и волна пойдёт с этой стороны "червоточины". И тогда она станет ещё неустойчивее.

Я захлопнул рот — так, что зубы стукнули. Эти хронофизические дебри наводят на меня тоску. Не понимаю я их, и вообще — мы этого ещё не проходили!

Светка поджала губы и вскинула голову. Лицо её стало упрямым — я хорошо знал это выражение.

— Знаете что, Григорий Петрович? Всё это смахивает на задание из сказки. Из русской народной, про Ивана-дурака: "поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю, что".

Г.П. улыбнулся — на этот раз беспомощно, без тени иронии — и развёл руками:

— Ты права, девочка. Так оно и есть.

IX.

1888 г., Англия, Лондон.

Сент-Джеймс стрит

Стучите, и вам откроют.

— Погоди, Свет... — прошипел мальчик. — Я сейчас подойду и поговорю с ним, а ты понаблюдай издали...

Светлана кивнула — она не понимала, что затеял её спутник, но спорить не стала. Только поджала губы — опять её заставляют ждать...

Ребята проследили за рассыльным от White"s до площади Ватерлоо. Сёмка сразу заприметил стайку подростков в характерной униформе и дурацких номерных шапочках. Они сгрудились возле памятника маршалу Клайду — у основания невысокой колонны, под которой расположилась скульптурная фигура — Британия, сидящая на льве Здесь у рассыльных было нечто вроде биржи — пока Сёмка наблюдал, подошло трое человек, и после короткой беседы с клиентом, один из рассыльных срывался с места и убегал. Номер двенадцать сидел на бордюре у передних лап льва. Похоже, у рассыльных был установлен порядок: когда подходил очередной клиент, к нему тут же подбегал тот, чья очередь подошла и договаривался от работе. "Двенадцатый" пока отдыхал — его очередь была далеко.

Когда Сёмка приблизился, навстречу ему вскочил щуплый чернявый паренёк с латунной цифрой "девять" на бордовой шапочке. Но "клиент" замотал головой, каркнул с чудовищным акцентом: "Нет! Нон! Найн!" — и ткнул пальцем в "двенадцатого".

Чернявый пожал плечами и слинял. За Сёмкиной спиной захихикали другие рассыльные — потешались над забавным иностранцем. Затребованный "двенадцатый" подошёл, пряча ехидную ухмылку — с клиентом надо держаться почтительно, иначе не видать чаевых.

А придумал Сёмка вот что. В "Дебре" подробно описывалось пари, заключённое вчера в White"s. Двое джентльменов поспорили о достоинствах прогулочных паровых катеров, на которых им довелось прокатиться в прошедший уикенд. Спор было решено разрешить, устроив гонку по Темзе. Сказано — сделано; за владельцами катеров послали, обговорили условия состязания, назначили распорядителя. И, как водится, сделали запись в клубном фолианте, специально предназначенном для таких целей. К назначенному часу и участники пари вместе с распорядителем и компанией любопытствующих отбыли к Вестминстерскому причалу, откуда должна была стартовать гонка.

Примечательного в пари не было ровным счётом ничего — если бы не сумма. Три тысячи фунтов — это очень, очень солидно даже для White"s! А потому, многие из тех, кто не пожелал ехать, тем не менее, живо интересовались исходом состязания. И приехали в White"s раньше обычного, в середине дня. Распорядитель гонки должен прислать рассыльного с известием, как только определится победитель.

"Дебре" сообщал, что этот рассыльный прибыл в клуб ровно в 15.23, о чём, конечно же, была сделана запись в книге. Сёмка поглядел на часы — стрелки показывали 14.05. Посланец с сообщением об исходе гонки прибудет на Сент-Джеймс стрит через час двадцать. Обычно рассыльных в White"s не пускают дальше двери чёрного хода: письма, пакеты и прочее полагалось передавать через швейцара. Но на этот раз от правил отступят; мало того, рассыльного в библиотеку, где джентльмены, ожидающие сообщения об исходе гонки, сначала прочтут записку, а потом расспросят его самого — как свидетеля.

Оставался сущий пустяк — уговорить рассыльного уступить на пару часов свою форму. Задача непростая — что бы ни задумал клиент, рассыльный, согласившийся на такую авантюру, рисковал лишиться места.

"Двенадцатого" номера звали Билли. Узнав, что хочет иностранец, Билли поначалу наотрез отказался, но, увидев в руках клиента жёлтый кругляш, призадумался — и снова отрицательно помотал головой. Сёмка пропустил между указательным и большим пальцами вторую гинею. Билли вспотел. Сёмка чуть помедлил и добавил третью, а потом и четвёртую.

Ого, как вспыхнули глазёнки! Интересно? Ещё бы — вряд ли простому пареньку хоть раз в жизни пришлось держать в руках одну из тех монет, в которых традиционно исчисляется стоимость особых, элитных товаров и услуг — предметов искусства, яхт, драгоценностей, скаковых лошадей, редких антикварных книг. С 1817 года гинеи официально выведены из обращения, их заменили золотые соверены — но название осталось, традиция есть традиция. Может, лондонский рассыльный и не разбирался в подобных тонкостях — но номинал гинеи, двадцать один шиллинг, был ему прекрасно знаком. Тяжкий служебный проступок мог принести Билли восемьдесят четыре шиллинга — жалованье и чаевые рассыльного за четыре месяца беспорочной службы.

А ещё — малый наверняка успел оценить увесистость мешочка, который Сёмка извлёк из кушака (черногорский колорит, а как же!). Увидев, как алчно уставился на кошель рассыльный, мальчик поспешно спрятал деньги и выругался про себя — не стоило открыто светить свои богатства. Да, кончено, центр Лондона, закон-порядок, констебли — но очень уж подозрительно забегали у Билли зрачки...

— И ещё одна... две гинеи — добавил Сёмка. — Вы, молодой человек, только что были в клубе White"s? Получите сверх условленного ещё две гинеи, если подробно расскажете, с кем там говорили и как при этом себя вели. Но условие — эти деньги я отдам после того, как выйду из клуба — хочу убедиться, что вы меня не обманули.

— Конечно, сэр.. простите, не знаю вашего имени! — зачастил пройдоха. — Я вошёл с чёрного хода, как было велено — чтобы передать пакет мистеру Фёргусу. Это шеф-повар клуба... нет, с швейцаром не знаком, имени его тоже не знаю. Пришлось четверть часа дожидаться в прихожей, пока швейцар относил пакет. Да, сразу за дверью чёрного хода, под лестницей . Зато потом швейцар дал тапенс* на чай. Что? Нет, в White"s раньше ни разу не посылали, это в первый раз. Да, слышал, конечно, и немало — да и кто не слышал? Нет, обычно в клубах в это время дня никого не бывает, но кто знает — я ведь не прошёл дальше лестницы... Конечно-конечно, никому ни слова — и пусть мистер хорошенько повеселиться. Дураку ведь ясно, что дело пахнет отменной проказой. Ах, пари! Тогда, тем более, всё понятно. Удачи, мистер... откуда вы, из Черногории? Где-то рядом с Турцией? Нет, не слыхал, но всё равно — удачи!"

*# Тапенс — монета в 2 пенса.

"Вот так, — думал Сёмка, шагая прочь. — Это Лондон, джентльмены. Здесь все, даже рассыльные привыкли к экстравагантным выходкам состоятельных чудаков. Даже если этот чудак — иностранец четырнадцати лет от роду. Пусть чудит, лишь бы было чем заплатить за свои чудачества. Конечно, Билли по всему Лондону разболтает о забавном то ли турке, то ли греке, который взялся на пари проникнуть в клуб White"s. Ну и пусть — хуже от этого не будет. Наоборот, сработает на легенду — Сёмка уже решил, что будет отвечать, если его схватят и передадут полиции.

Он посмотрел на часы и прибавил шагу. Светлана едва поспевала следом. Следовало торопиться — через сорок минут в White"s прибудет рассыльный — настоящий рассыльный! — с известием об исходе пари, а Сёмке ещё предстояло влезть в полученную от Билли форму, а потом ещё добираться до особняка на Сент-Джеймс стрит. Времени — в обрез: надо оказаться в клубе хотя бы за четверть часа до посланца. А потом? Сёмка не знал; подумал о том, что его почти наверняка, разоблачат, и поёжился: могут сгоряча и накостылять. Джентльмены конечно, не опустятся до банального мордобоя, а вот у швейцаров кулаки тяжёлые — в солидных заведениях Лондона нередко служат отставные армейские и флотские унтера. Получить по шее от бывшего капрала или боцмана — удовольствие ниже среднего.

Значит — что? План "Б", как в американских сериалах.

* * *

— Ну, как всё прошло? — спросила Светка. — А то замучилась уже тебя ждать!

Сёмка понимающе хмыкнул. Его напарнице в последнее время приходится довольствоваться вторыми ролями. Он носится, как ошпаренный — договаривается, хитрит, пробирается в элитные клубы, — а ей остаётся только ждать результатов, волноваться и нервно покусывать губы. А что делать, если с равноправием полов здесь полный швах? Тем более, для юной леди из хорошей семьи...

— Да всё хорошо. Вошёл, сделал, вышел. — как можно небрежнее отозвался мальчик. — Сама видела, никто за мной не гнался и взашей не выталкивал!

— Я, как увидела рассыльного, чуть с ума не сошла от беспокойства. — призналась девочка. — Ну, думаю, всё, засыпался! Спряталась в переулок, и жду, когда полиция подъедет, тебя арестовывать! Вот что бы я тогда делала?

— Да ничего страшного — настоящий рассыльный явился, когда всё уже кончилось. В итоге, посмеялись и отпустили.

В клуб Сёмка проник легко — события развивались именно так, как и обещал "Дебре". Швейцар, открывший дверь чёрного хода, выслушал его, немного подумал, после чего сделал знак следовать за ним. И направился вверх по узкой лесенке. Ему, видимо, и в голову не могло прийти, что мальчишка ослушается или поведёт себя неподобающе.

Семён знал, что сейчас его отведут в библиотеку, где члены клуба терпеливо ожидают результатов вчерашнего пари. Он шагал вслед за швейцаром — наверное, и правда из бывших боцманов, вон какие ручищи высовываются из рукавов ливреи! — и гадал, что делать дальше. Он в клубе — но как выяснить, в какой комнате будут встречаться сэр Рэндольф и его вчерашний собеседник? у швейцара? Бред, тот просто не поймёт, о чём речь. А если поймёт — немедленно вытолкает Сёмку взашей, и никакая записка не поможет. Да и нет никакой записки — в конверте, который нёс мнимый рассыльный, было пусто. Сёмка не рискнул составлять — джентльмены из клуба могли знать почерк распорядителя пари. Да это и ни к чему — если план сработает, конверт вообще не придётся вскрывать.

Мысли мелькали бешеным калейдоскопом: Сбежать? Нырнуть в один из коридоров? А дальше куда?

Высокая дверь распахнулась; за ней был большой зал, в интерьере которого господствовал бордовый цвет. Бордовые стены, декорированные в тон бордово-серым узорчатым ковром. Низкий, цвета тёмного шоколада, потолок резного дерева. Окна распахнуты настежь, бордовые портьеры тяжёлого бархата сдвинуты в стороны и чуть заметно колышутся.