Вась-Вась-Вась

— Помнят войну!... — подумал старый хрыч.

Покопался в памяти Вась-Вась-Вася и обнаружил, что на постаменты ставят в основном устаревшие, снятые с вооружения образцы техники. А что посовременнее — не очень-то и ставят, а больше в осоавиахимовских клубах задействуют...

— Надо полагать, и в мобзапасе немало сохраняется... — заподозрил старый хрыч.

Мимо проехал МТСовский грузовик с дядей Гришей за рулём.

— Во!... В выходной ездит! — сказал про него Колюня — видать, надобность какая-то...

Старый хрыч вспомнил, что в его прежнем мире к этому времени все МТС разогнал Никитка, а технику распределил по госучреждениям и прочим хозяйствам; и что ничего хорошего из этого не вышло, потому как в МТС уход за техникой был куда как лучше и профессиональнее.

А Вась-Вась-Вась вспомнил про дядю Гришу, коего все в посёлке знали. Ему в начале войны было всего-то 12 лет, а его тогда уже на полуторку посадили, шофёром. Вот так и ездит на грузовиках...

И вот тут старый хрыч вспомнил совсем другое — что он и в прошлой жизни слышал подобную историю. Как не то ещё во время войны, не то сразу после неё в каком-то не то колхозе, не то совхозе, а не то ещё в каком-то посёлке какого-то малолетку какие-то начальники приставили к грузовику; благо, он с ним справлялся. А права выклянчили у знакомых ГАИшников, растолковав им, что кроме этого малыша, больше некому в посёлке шоферить — все способные на фронте. Вот и ездил на грузовике человек аж до самой горбачёвщины, когда какое-то начальство придралось: "А что это у вас за шофёр такой, что без среднего образования?!.... Вот пусть сначала вечернюю школу закончит, потом пусть исхитрится попасть на курсы автовождения и закончит их, потом пусть на права сдаст по всем правилам, а вот потом можно и на грузовик!...". И — слетел горемыка с грузовика за несколько лет до пенсионного возраста. А как прикинул свои перспективы, что же теперь с ним будет — не нашёл никакого иного выхода, кроме самоубийства. Напился и повесился...

— Интересно, здесь что у такого получится?!.... — подумал старый хрыч.

Саня с Игоряшей нашлись на своём постоянном месте, где по утрам можно было наловить карасишек на уху.

Возле них разлёгся голубоглазый пёс породы хаски. Вась-Вась-Вась вспомнил, что таких называют трофейными собаками или собаками трофейной породы; и что они в Союзе весьма редковаты, а этого ещё щенком не то отец, не то дядька Сани привёз со срочной службы, кою проходил где-то далеко.

— Жарко летом псу зимней породы... — подумал старый хрыч.

А Колюня подал голос:

— Привет, рыбачки! Много китов наловили?!....

Вовочка поддержал:

— Киты на обед коту...

Рыбачки ответили:

— Привет, опоздавшие! На котелок ухи хватит...

— Только что больше не клюёт...

Сели, посидели, посмотрели на поплавки. Потом Колюня вытащил из сумки маленький радиоприёмник и спросил остальных:

— Включить, что ли?!..... Хоть музыку послушаем...

И выдвинул телескопическую антенну.

— Лучше не включай, всю рыбу распугаешь! — ответил ему Саня.

Старый хрыч обратил внимание, что приёмник-то не ламповый — не то на транзисторах, а не то и вовсе на микросхемах.

— Разве в пятьдесят девятом такие были?!.... Вроде как не было.... — подумал старый хрыч.

И сразу же уточнил:

— Это в прежнем мире вроде бы не было...или были?...

А Колюня тем временем настоял на своём:

— Всё одно у вас больше не клюёт....

— А ладно, включай....

Колюня щёлкнул включателем, пошарил регулятором по эфиру и из приёмника заиграло и запело:

Мы трудную службу сегодня несём

Вдали от России, вдали от России...

Старый хрыч опять задумался:

— Разве в пятьдесят девятом уже были такие песни?!.... Это же вроде как типичная лирика ранних семидесятых... А может быть, и были.... Тем более что мир тут параллельный...

И пустил пробный шар, сказав вслух:

— Нам хорошо, хотим — на речку, хотим — на карусели, хотим — в клубный кинозал... А райцентровским с сентября опять в школу...

На что Саня тут же выдал:

— У меня родня дальняя, которая аж в самом Ленинграде. Переписываемся иногда. От неё на днях узнали. Про моего десятиюродного братца. Что в прошлом году шестой класс закончил, а дальше натирать жопу за партой неохота. Вот он и пошёл в ателье. А портняжить он с детства от родни научился. И на машинке, и так... Не всякая девчонка так сумеет, как родич мой! Упросил там кого-то, показал им своё умение. Сказали ему, что взрослого с такими данными взяли бы с радостью, а малолетку тринадцатилетнего — могут только на неполный рабочий день, и только под честное слово, что он, когда вырастет, и дальше будет у них работать. Честное слово он дал, ему и поверили, потому как то самое ателье — на первом этаже того самого дома, где он живёт. Недалеко на работу ходить, а если через чёрный ход, то и из подъезда выходить не надо! Вот его и взяли, ещё и место для него освободили, выгнав по собственному какого-то кадрового пьяного прогульщика. Там и работает — скоро уже год как в ателье...

И начал сматывать удочки.

— Скажи лучше, что скоро уже год стажа ему исполнится... — подумал старый хрыч.

И сообразил, что в его прежнем мире у ленинградского малолетки такой номер не прошёл бы — там какие бы чудеса портновского самоучества он бы не творил, а всё одно ему в ателье сказали бы примерно так: "Сначала школу закончи, потом исхитрись в портновское училище поступить, а потом изловчись в наше ателье распределение получить..." И даже если бы он каким-то чудом их загипнотизировал и его бы взяли работать в ателье вместо взрослого прогульщика — то всё одно, вот только узнало бы начальство, что какой-то малыш после шестого класса школу бросил, то такой Скандал бы устроило, что страшно даже представить! И родителям его был бы не менее, чем товарищеский суд; и в роно чьи-то карьеры полетели бы...

А вслух сказал:

— Твоему десятиюродному было у кого научиться тому, что было ему интересно...

На что Вовочка выдал:

— А у нас шитью ни у кого так не научишься, чтобы в ленинградское ателье взяли... Разве что в наш дом быта... Впрочем, шить в ателье мы вовсе не хотим... Не всем быть как девчонки и ленинградские... Зато у нас другое возможно! Мы же хоть этим летом можем напроситься в ученики — хоть в МТС к шофёрам или к трактористам, хоть в лесхоз, а хоть и в любой подсобхоз...

Старый хрыч с трудом удержал чуть не вылетевшую самопроизвольно недетскую фразу:

— И стаж пойдёт... С одиннадцати лет!...

Нагнулся и почесал пса за ушами.

— Я вот к электрикам думаю напроситься...Только не летом, а осенью... — сказал Игоряша и тоже начал сматывать удочки.

— А я подумываю, не пойти ли на карповые пруды... — сказал Саня.

И тут же в памяти Вась-Вась-Вася всплыли неоднократно слышанные рассуждения взрослых, что карп — это рыба костлявая, и потому — на любителя, хотя как раз любители карпами лакомятся...

— А я подумываю, не пойти ли мне в лесники... — тем временем поддержал Саню Вовочка — Вот если бы с кем-то на пару, то точно пойду... Кто со мной?!.... — И посмотрел на остальных.

Старый хрыч подумал, что это Вовочка очень умно — вдвоём с бывшим одноклассником и в лесхозовских учениках будет веселее. И что ему конкретному, с его прошломирскими вкусами и замашками, если никуда не собираться из посёлка, то в лесники идти куда как лучше, чем в работники подсобных хозяйств, а тем более в шофёры или трактористы. Но вот точно ли он никуда из посёлка не вознамерится перебираться?!....

— Может быть... — ответил он Вовочке — нам некуда спешить...

— Решишься, так сразу говори! — сказал тот Вась-Вась-Васю — У меня там дядька, слово за нас замолвит, возьмут учениками...

Вась-Вась-Вась вспомнил, что и у его родни есть в лесхозе какие-то знакомые, от которых он когда-то слышал, что лесниками на отдалённые участки идут работать те, которым доставляет удовольствие жить не среди галдящих людей, а среди дикой природы. А старый хрыч сходу просёк местные расклады и сделал такой вывод, что для внедрения в местный лесхоз на должности учеников вовсе не обязательно, чтобы чьи-то родственники или знакомые составляли протекцию — и так возьмут своих поселковых. А также и такой вывод, что здешние малолетки отнюдь не настроены бездельничать до самого призыва, как раз наоборот, вот только начальное образование получили, как сразу же, причём без каких бы то ни было понуканий со стороны взрослых и без рассуждений о стаже с малолетства, прикидывают, куда бы им пойти работать...

— Что-то в них есть такое, чего в прежнем мире не было... — подумал старый хрыч.

Обратно от речки шли впятером — впереди Вась-Вась-Вась, Колюня и Вовочка, а сзади Саня с Игоряшей; те шли и шушукались, кому из них сегодня достанется весь улов, коего было всего на один котелок ухи, и потому делить на двоих его считали невозможным.

Старый хрыч подумал, что парнишки эти — сытые, не голодают; и потому не очень-то им нужна уха из мелких рыбёшек. Но им, как истинным рыбакам, интересен процесс, он им много интереснее результата; хотя и от последнего они тоже не отказываются.

А последним плёлся печальный пёс зимней породы, высунувший язык от непривычной ему жары...

На подходе к посёлку увидели издалека ещё двух своих бывших одноклассников, Костю и Кирюху. Эти оказались стрижеными коротко, память Вась-Вась-Вася сразу же подсказала, что так стригут в райцентровской парикмахерской, где эти двое недавно побывали.

А ещё в памяти Вась-Вась-Вася сразу же само собой всплыло, что оба они собираются этим летом ехать в Москву, поступать в центральное дзержинское военное училище; а взрослые их вежливо предупреждают, что центральное — это, конечно, почётно, но поступить туда будет трудновато, а учиться там — ещё труднее, и что если уж они хотят в дзержинцы, то лучше намыливаться не в центральное училище, а в один из его периферийных филиалов. Тем более что один из них, который имени Менжинского, куда как ближе к родному посёлку...

Старый хрыч сразу же вцепился в память Вась-Вась-Вася — что ещё за дзержинское училище?!... Память безотказно выдала, что это военное училище НКВД и НКГБ, про которое часто так говорится по радио и телевизору, что поступают в него с детского возраста, учиться на военных командиров, и что поступать туда после четырёх классов начальной школы — самое подходящее время. Старый хрыч подумал, что в его прежнем мире подобные училища были — суворовское и нахимовское. И память Вась-Вась-Вася тут же вспомнила, что здесь есть и такие, и про них тоже часто бубнится по радио и телевизору. Суворовское — это общевойсковое, а нахимовское — это по надводным кораблям. А есть и всякие прочие, щедринское — подводное, ротмистровское — бронетанковое, чкаловское — авиационное, и какие-то там ещё, вплоть до шапошниковского — штабистского. И набирают в них с расчётом на то, что далеко не каждый поступивший сможет быть военным как таковым, по ходу обучения некоторых переводят на курсы гражданских специалистов, а некоторых и вовсе выгоняют.

— Однако! — подумал старый хрыч — здесь подход к обучению молодой смены куда как основательнее поставлен, чем в прежнем мире...

И тут же вспомнил, что он в прежнем мире слышал про выпускников тамошних суворовских и нахимовских училищ — что они формально обучались на много лет дольше, чем обыкновенные офицеры, пошедшие в военные училища сразу после школы или по направлению из военных частей; и потому чисто теоретически должны были быть много их лучше подготовлены и много успешнее на службе. Но фактически ничего подобного не было — бывшие суворовцы и нахимовцы по своей обученности и по своим карьерам оказывались, в среднем, может быть и не хуже, но и ничуть не лучше обычных офицеров, пошедших в военные училища после обычных школ...

Вспомнился старому хрычу и капитан предпенсионного возраста, которого он видел в прежнем мире ещё во времена своей тамошней молодости, в середине восьмидесятых годов двадцатого века; и который последние лет двадцать своего служебного стажа отбыл в капитанском звании и на капитанской должности. Был тот капитан бывший суворовец, однако же, это ему ничуть не помогло выйти не только в маршалы, но и даже в майоры...

— А в этом мире как?... — подумал старый хрыч.

Поднапряг память Вась-Вась-Вася, и — вспомнил, что из того самого бубнежа по радио и телевизору про все эти военные училища так получается, что там малышей учат совсем не по тем учебникам и программам, что в обыкновенных гражданских школах; причём у каждого училища вроде бы свои учебники и своя программа.

— Однако! — подумал старый хрыч — а в прежнем мире суворовцев учили по стандартной школьной программе, только что с военной дисциплиной. И получались они дисциплинированными болванчиками...

И тут же из памяти Вась-Вась-Вася всплыл случайно услышанный последней зимой рассказ одного из поселковых жителей, дяди Валеры, того самого, у которого пушистый зеленоглазый чёрный кот: "У моей дальней родни, что в облцентре живёт, такое приключилось. Пошёл лет двенадцать назад сын моего дальнего родича с малолетства в карбышевское военно-фортификационное училище. И закончил его успешно. А сейчас — ещё молодой, а уже майор, точнее, военинженер второго ранга, командует своими ровесниками-кубарями, что пошли на командира учиться не после четырёх классов, а после десяти. И, ну кто бы мог подумать, среди этих самых кубарей оказался его знакомый по детскому саду и начальной школе; который службу начал не с карбышевца, а с обычного курсанта училища военных инженеров..."

— Вот как здесь бывает... — подумал старый хрыч — Здесь им не там! Очень интересно будет уточнить, единичный ли это случай или системный... Да ещё похоже что здесь Вооружённые Силы каким-то образом законсервированы в том состоянии, в каковом они в прежнем мире были в эпоху переаттестации, когда этих самых военинженеров второго ранга переаттестовывать на майоров уже начали, но ещё не закончили...

Покопался ещё в памяти Вась-Вась-Вася, что тот случайно слышал по радио и телевидению, и нашёл подтверждения этому выводу — здесь и вправду где-то командуют генералы и адмиралы, а где-то комдивы, комкоры, командармы и флагманы трёх рангов...

— Быть того не может, чтобы здесь не было Системы, которую я сходу не просекаю... — подумал старый хрыч — впрочем, мне оно ни в лоб, ни по лобу, потому как сам я на командирскую военную службу всё одно не собираюсь. Всё-таки я — человек шпацкий... Вырасту, отслужу срочную — и хватит с меня...

Ошмётки и прикидки того, что последует дальше:

* * *

Вась-Вась-Вась увидел свою бывшую одноклассницу Инну Иванову, которая в их классе считалась самой красивой. Посмотревши на неё глазами и житейским опытом старого хрыча, сделал вывод, что из этой малолетки вскоре вырастет очень красивая краля; причём красивая той самой редкостной красотой, которая с возрастом не тускнеет — натуральная платиновая блондинка, высокая, тонкая, светлокожая, длинноногая, синеглазая, сисястая, бедрастая, с маленькими изящными кистями рук и ступнями ног, с продолговатыми ногтями, с толстой косой до земли. Иначе говоря, это будет та самая Красота, которая делает редкостное исключение из житейского правила: "иметь единственную секс-партнёршу — это суть то же самое, что не иметь ни одной".