-Я не помню ее фамилии. Думаю, она мне ее и не назвала. Просто Наталия, и все. Было лето, тепло, многие женщины, молодые, я имею в виду, были в сарафанах, в платьях с короткими рукавами, а у нее было закрытое платье, и рукава длинные. Это было необычно, неправильно, ведь она была молодой красивой женщиной. Не помню как, но разговор коснулся этой темы, и она объяснила, что не хочет привлекать к себе внимание. У нее руки в шрамах были. Да, это я теперь очень хорошо помню. Она сказала, что в Гражданскую войну, в Сибири, ее изрезали шашками белые, но говорила об этом так просто... Не стеснялась и не волновалась, рассказывала и все. На меня это произвело тогда очень сильное впечатление. Знаешь, даже солдаты, настоящие бойцы, я имею в виду, о таком, как правило, так просто не говорят. В общем, она мне очень понравилась, и я даже подумал... Она ведь была вдова, она мне об этом сразу рассказала, вот я и подумал. Мы условились встретиться назавтра, но не получилось. Я выехал в Москву, а через неделю был уже в Праге и снова в СССР попал уже только в тридцать первом. Но дело не в этом, я бы, наверное, нашел способ ее разыскать. Берзин бы мне не отказал, но я все забыл. Кольцо.

"Кольцо,— подумал он.— Но в данном случае, может быть, и к лучшему, потому что иначе у меня не было бы Лики".

-Она мне снилась,— сказал он и пожал плечами.— Но недолго. Ушла, растаяла... А сегодня я вдруг вспомнил, и, знаешь, я вот сейчас думаю, когда ты пришла ко мне знакомиться, я ведь сразу почувствовал какуюто связь, симпатию, как если бы встретил когото, кого уже знал раньше, гдето когдато. Но такое, конечно, и вообразить себе не мог.

Макс снова улыбнулся, но теперь уже с облегчением, и Лика сразу же улыбнулась ему в ответ и, как показалось Максу, с тем же чувством, что и он.

"С облегчением? Да, пожалуй".

-Любопытно,— сказала Лика.— И наводит на коекакие размышления.

-Неужели?

-Вот представь себе!

-И на какие же размышления навел тебя мой рассказ?

-На разные,— уклончиво ответила Лика.— Не обижайся, Макс, я просто еще не сформулировала их ясным образом.

"Сомневаюсь,— покачал он мысленно головой.— Но спорить не буду. Наступит время, сама все расскажешь".

-Твой дед жив?

-Не знаю, я так и не собралась навестить отца. К маме съездила, а к отцу както в голову не пришло. Но теперь обязательно съезжу. Мы действительно похожи?

-Да.— Макс попытался восстановить в памяти облик Наталии, но у него не было Золотой Маски, и какая бы хорошая у него ни была память, это всего лишь человеческая память.— Да. Мне кажется, что очень похожи. Хотя она была чуть старше. То есть не по возрасту, а по облику. Понимаешь? И потом, это было другое время, прическа другая, то есть стрижка, конечно, одежда, косметика... Впрочем, нет. Косметикой она, кажется, не пользовалась совсем. Однако волосы, лицо, голос... Очень похожи.

-А попрошука я, пожалуй, Игоря Ивановича раскрутить это дело,— неожиданно сказала Лика и оглянулась, выискивая взглядом Кержака.— Как считаешь, это возможно?

-Думаю, да,— ответил Макс, полагавший, что раскрутить можно любое дело, были бы в наличии необходимые средства, время и желание. А у Кержака средства есть, а остальное, как королева прикажет — ну или попросит, что в данном случае одно и то же,— так и будет.

-Ну вот и славно,— улыбнулась Лика.— Восстановим и мы свою родословную, а то даже стыдно, у всех родословные как родословные, а я дальше дедок с бабками ничего не знаю. Стыд и позор!

-Есть немного,— улыбнулся Макс.— Но я не стал бы драматизировать. Ты принадлежишь другой эпохе. Вы живете будущим, а...

-Остановись, пожалуйста,— прервала его Лика и даже коснулась пальцами его губ.— Еще слово, и мне придется подумать, не староваты ли вы для меня, ваша светлость!

Она улыбалась, и от ее улыбки ему, как всегда, стало замечательно хорошо на душе.

-Смотрись чаще в зеркало,— попросила Лика.— И не сомневайся, в данном случае зеркало не врет. Ты такой, какой ты есть. А есть ты совершенно замечательный мужчина, Мозес Дефриз, и я тебя люблю.

С этими словами она послала ему очередную чарующую улыбку, от которой сразу же начинала кружиться голова и сладко сжимало сердце в постоянном предчувствии счастья, улыбнулась и, легко повернувшись, устремилась — буквально заскользила над травой — к играющему в городки Игорю Кержаку.

"Ника",— восхищенно констатировал Макс, провожая взглядом ее "полет".

"Идиллия". Он обвел долгим оценивающим взглядом "поляну" Виктора и остался увиденным чрезвычайно доволен, тем более что настроение у него, и так никогда не замерзавшее на нуле, поднялось сейчас, после разговора с Ликой, еще выше.

"Поляна" выглядела просто замечательно, и все, выбравшиеся на этот сымпровизированный Виктором пикник, очевидным образом чувствовали себя здесь хорошо и вольготно, но главное — вполне освободились, хотя бы и на время, от груза лежавших на их плечах забот. Если честно, все они, имея в виду "пайщиков" одного из самых странных и грандиозных предприятии в истории всех известных Максу разумных рас, чертовски устали. Подругому и не скажешь. Устали. Чертовски. Ведь работали они все без выходных и расписания, просто потому, что других таких работников не было, и никто не мог помочь им и заменить их там и в том, где и в чем преуспеть, как предполагалось, могли только они одни. Вот и приходилось всей их маленькой компании работать, каждому за троих или четверых. А иногда, как случалось сплошь и рядом, они заменяли собой и целые организации, создавая между делом и эти не существующие еще структуры и институты, вербуя для них и обучая персонал и включая его, этот персонал, в дело, которое разрасталось прямо на глазах. Бывали дни — впрочем, кажется, других дней уже не было вовсе,— когда Макс играл с продолжительностью суток, как с резиновой лентой, потому что 24часовой график просто не мог вместить всего того, что следовало сделать, не прерываясь на сон и отдых. Позавчера утром он как раз завершил очередной свой 67часовой марафон. За это время Макс успел провести совещание с Викой и бароном Счьо на лунной базе "СеленаСи", принял вместе с Мешем присягу у вновь сформированного 18го егерского полка в Terra Sirenum, заодно — благо по марсианским понятиям это было недалеко — разрешив на верфях в Amazonis Planitia ряд организационных проблем, потому что адмирал Йффай проводила в это время маневры в пространстве за орбитой Плутона, и вмешаться в конфликт сборщиков и эксплуатационников, возникший, как это часто случается, внезапно и на пустом месте, было больше некому. Проведя восемь приятных во всех отношениях часов в сборочных цехах и конференцзалах флотского технологического центра "Ёрна", Макс вылетел на Землю. Впрочем, время перелета он использовал для проведения семи селекторных совещаний и ознакомления с длинным списком документов, подготовленных для него штабом Флота, Дворцовым Управлением и разведчиками Скиршакса, и успел как раз вовремя, чтобы принять участие в переговорах с советом директоров Tropical Commercial Bank в Сейшельском офшоре. Переговоры оказались совсем не простыми, впрочем, ни о чем таком, направляясь в Белле Омбре, Макс и не мечтал. За овальным столом из темного стекла собрались настоящие волки, подробности биографий которых терялись в недрах архивов доброй дюжины полицейских и фискальных служб мира. Однако, как говорится, и не зря, на каждого волка существует свой волкодав или штуцер соответствующего калибра. В конце концов, контрольный пакет банка перешелтаки к герру Мозесу Варбургу из Бремена, и Макс вылетел на частном самолете в Вену, где из него пытались пить кровь уже его собственные земляки, но делали они это напрасно. От крови Макса их могли ожидать только большие неприятности, что они, на свое еврейское счастье, достаточно быстро и сообразили, а сообразив и осознав, начали "сотрудничать со следствием", то есть искать компромиссы и договариваться. Так что позавчера утром он даже смог поспать целых четыре часа, прежде чем начался следующий рабочий "день". Однако сегодня ночью, в Токио, где он вербовал инженеров и квалифицированных рабочих, его перехватил звонок от Виктора.

-Как полагаешь, Макс,— спросил Виктор, задумчиво глядя на него с крошечного дисплея карманного вычислителя.— Можно ли считать, что у нас наблюдается военное положение?

-А что случилось?— поинтересовался Макс, голова которого была занята совершенно другими вещами.

-Я спросил.

-Да.

-Что да?

-Да, у нас военное положение.

-Великолепно!

-Ты не переутомился?— поинтересовался Макс, предчувствуя уже какойто неожиданный поворот беседы, чтото фирменное, "от Федора Кузьмича".

-Бинго!— сразу же согласился с ним Виктор.

-А конкретнее?

-Я устал, ты устал, девушки устали...— с наигранной печалью в голосе сообщил Виктор.

-И?

-Я как главнокомандующий,— "Вот оно!" — несу всю полноту власти в условиях военного положения.

-Я рад за тебя,— уже откровенно усмехнулся Макс.— Неси.

-Объявляю привал!

-Что?

-Пикник,— коротко объяснил Виктор.— Завтра, утром, пятьдесят километров к югу от Кидайняй. Я выкатываю "поляну".

Макс не удивился. На самом деле Виктор был прав, им всем необходимо было отдохнуть. Более того, Виктор был не только прав, он, как всегда, оказался на высоте, взяв инициативу на себя.

-Где это?— спросил Макс, в очередной раз восхищаясь непреходящей "железностью" своего друга.

"Как он говорит?— спросил он себя.— Железный мужик? Да, кажется, так".

-Где это?

-Это Литва. Впрочем, не напрягай голову, тебя привезут.

-Литва в Шенгенской зоне?— спросил Макс, с удовольствием предвкушая ответ.

-А хоть бы и нет!— хохотнул Виктор.— Ты что, за визой собрался?

-Нет, разумеется.

-Ну вот и ладушки!

-Что?

-Ничего, в шесть утра тебя подхватит штурмовик... Где?

-Дай подумать,— попросил Макс, лихорадочно вспоминая свой Schedule. Расписание (англ. ).

— ОК. В шесть двадцать утра по среднеевропейскому времени на восьмидесятом километре шоссе Е пятьдесят восемь: ВенаБратислава.

-Договорились,— ответил Виктор.— Конец связи.

И вот Макс здесь, и все остальные тоже здесь. Кержак, к которому направилась сейчас Лика, обучает Меша и Скиршакса русской народной забаве, причем, судя по выставленной прямо на траву посуде, помогает им в этом нелегком деле не одно только бельгийское пиво. Вика и Ё изредка выныривают в самых неожиданных местах небольшого, сильно заросшего зеленью лесного озера. Макс как раз поймал момент, когда черноволосая головка его Ё показалась среди плавающих по поверхности белых водяных лилий и желтых кувшинок. Мгновенный образ, представший его глазам, был так изысканно красив, что Макс пожалел, что у него нет сейчас с собой ни камеры и никакого другого прибора, способного запечатлеть эту невероятную красоту. Он дождался, пока Ё снова ушла в глубину — беззвучно, без всплеска, как будто растворилась в темной воде — и перевел взгляд дальше, успев, впрочем, увидеть мельком, как взлетает над водой сильное и гибкое тело Вики. Недалеко от берега была развернута "полевая кухня", как изволил выразиться Виктор, с неторопливой сосредоточенностью перемещавшийся сейчас между мангалами и котлами, не мешая, впрочем, поварам, но явно организуя центр композиции. Девочки уже покинули его и веселились сами по себе на противоположной стороне опушки, где наблюдались также его светлость Йёю, Клава, Сиан и великолепная Йфф.

"Идиллия",— повторил он про себя, усмехнулся своим мыслям и пошел к Виктору.

* * *

-Я вам не помешаю?— Подошедший к ним Йёю был одет в белоснежные джинсы и "простенькую" красную футболку, повидимому, долларов за триста, но никак не меньше.

"Впрочем, и не больше,— решил Макс.— "Черутти" или "Фенди" или еще ктонибудь в этом же роде".

Того лейбла, который был вышит у Йёю слева на груди, Макс не знал, однако следовало признать, что герцог умудрился совместить несовместимое: имперскую эстетику с земной модой, которую и зналто пока всего ничего, два месяца с небольшим. Но его своеобразный вкус и чутье на "соответствие" внутреннего и внешнего, как он это соответствие понимал, было у Йёю едва ли не второй натурой. Вообще, крушение привычного для него мира, ретирада, более похожая на обыкновенное бегство, и, наконец, "открытие" Земли, герцог и Лауреат пережил на удивление легко. Более того, Йёю, казалось, даже помолодел и выглядел сейчас хоть и необычно, но, как всегда, превосходно. Его "юношеский" наряд в сочетании с длинными темными волосами, заплетенными в косу, и недавно вновь вошедшие в моду на западном побережье США зеркальные очки, делали герцога похожим на преуспевающего латиноязычного деятеля какихнибудь искусств, что отчасти было верно, так как, хотя он и не был землянином, литераторомто он всетаки был.

"Поразительная для аханского аристократа адаптивная способность",— не без уважения признал Макс и вполне искренне улыбнулся Лауреату. Йёю, как ни крути, оказался даже лучше, чем думал о нем Макс, когда десять лет назад они вместе с Ликой впервые пришли к нему в гости.

-Присоединяйтесь, герцог,— предложил, не оборачиваясь, Виктор. Говорил он при этом поахански, со своим знаменитым гундосым гарретским скрипом.— Вы уж извините, ваша светлость, что я к вам спиной, но у меня тут, видите ли, процесс. Никак нельзя оставить.

-Водку будете?— порусски спросил Макс.

-Буду,— так же порусски ответил Йёю.— А это что?

Повидимому, он имел в виду только что выложенные Виктором на тарелку желтозолотистые выжарки курдючного сала, вытапливать которое адмирал взялся сам, не доверив этого деликатного дела даже своим собственным поварам, которые подозрительно спокойно реагировали как на внешность некоторых из собравшихся на лужайке гостей, так и на повсеместно звучавший здесь АханГалши.

-Что это?

-Курдючное сало,— объяснил Виктор, наконец, повернувшись к герцогу лицом, и лучезарно улыбнулся.— Попробуйте, Йёю. Мне почемуто кажется, что вам это должно понравиться.

Йёю не переспросил, хотя вряд ли мог знать, о чем идет речь, однако, взяв со стола вилку, бестрепетно подцепил кусочек топленого в казане сала и, поднеся к своему большому породистому носу, понюхал.

-Возможно,— сказал он через мгновение, но что он при этом имел в виду, так и осталось неизвестным.

Между тем Макс разлил по высоким хрустальным стопкам холодную — из морозилки — водку и одну из них протянул Йёю, а другую Виктору.

-Не такая крепкая, как у нас,— сказал он, имея в виду Аханскую империю.— Но тоже имеет свою прелесть.

-Я знаю,— серьезно ответил Лауреат, принимая рюмку.— Я успел уже коечто попробовать и должен заметить, на Земле имеются совсем неплохие образцы. Но всетаки,— добавил он, поднося стопку к другой ноздре и принюхиваясь одновременно к салу и водке,— над этим надо еще работать.

"Не надо над этим работать",— отстраненно подумал Макс, но вслух возражать не стал. Зачем?

-Все дело в метаболизме, герцог — рассудительно ответил Виктор.— По этому принципу ближе всего к аханкам стоим мы, русские. Пьем все, что горит, и ничего, живы пока.