— Ладно, не буду тебя более отвлекать от государевых дел. Ты только дай команду, чтобы нас на постой куда-либо вне крепости определили на этом или том берегу.

Царь подозвал одного из адьютантов, негромко распорядился и мы с ним раскланялись. Эскорт умчался куда-то дальше, а адьютант повёл нас к переправе. Наш бот с двумя матросами ждал нас у причала.

На правом берегу выше крепости, ближе к цепным каланчам офицер подвёл нас к внушительному каменному сараю с невысоким крыльцом, коновязью с двумя дюжинами лошадей, колодцем и двором, обнесённым каменным забором в рост человека. Мне этот дом понравился. Во дворе нас встретили два каких-то типа в папахах, и донельзя вонючие. Сопровождающий начал с ними обьясняться. Эти двое из ларца, насколько я понял, по-русски понимали плохо, но сразу начали сверкать глазами, орать и хвататься за кинжалы. Через пару минут таких переговоров офицер подошёл к нам:

— Не хотят сьезжать. Придётся искать другой постой. — развёл он руками.

— А кто это такие? — поинтересовался я.

— Горцы терские, союзники царя. Воюют — так себе, а вот пограбить горазды. Опять же, самовольно захватили караван-сарай и мародёрствуют по округе. — сплюнул адьютант.

— Нохчи, чтоли? — встрепенулся Кныш. — Шо и здеся беспредельничают и права качают, зверьки? Нэ хотять съезжать? Так цэ не проблема!

Он шагнул к вонючкам и, молча, двумя ударами перевёл их в горизонтальное положение. Потом приказал автоматчикам:

— Хлопцы, выбросите эту падаль со двора!

Офицер одобрителтно кивнул:

— Ну, так я пошёл. Отдыхайте.

Мы не возражали. Пока автоматчики наводили порядок в помещении, выбрасывая оттуда какие-то узлы и прочее шмотьё, я связался с Димычем и прояснил ему наше нынешнее месторасположение и дальнейшие намерения. Потом мы с Колей сидели на крыльце, курили и прихлёбывали из фляжек. Докурить не успели, во двор с гиканьем и визгом ворвалась толпа верховых гопников, рыл в двадцатьпять. Один спешился и ринулся на Николая, размахивая саблей. Кныш, не вставая, засадил ему пулю в лоб из пистолета.

Я приготовил к стрельбе ПеПе. Чурки сначала опешили, а потом взялись за сабли. Одной очередью я снёс пятерых передних, братка положил ещё четверых, а потом из дверей над нашими головами ударили "двойками" и очередями два автомата, и нохчи... кончились. Лишь по двору носились три раненных лошади. Димыч вышел на связь, они с нашей стороны услышали очереди, и спросил в чём дело. Я обьяснил ситуацию.

Через четверть часа ко двору прискакал эскадрон казаков с царским адьютантом во главе. Сучёнок, а ведь знал, паскуда, что последует, но даже не предупредил. Пока казачки очищали двор, я взял адьютанта за пуговицу и отвёл в сторонку. Для начала двинул ему под дых. Когда он перестал корчиться и сумел встать на ноги, тихонько спросил:

— Сколько под Азовом терцев и горцев вообще?

— Терцев около четырёх сотен, а остальных горцев до тысячи. — размазывая сопли, проскулил перьеносец.

— Пшёл вон, пёс. И доложи обо всём царю. Я проверю. — и зашагал проверить почищенное жильё.

Ещё через полчаса прибыл Эдик с пятью автоматчиками, с десятком носильщиков-стрельцов, с пулемётом, боекомплектом, спальными мешками, с генератором и прожекторами, с наборами походной кухни и продуктами на пять дней. Подъехал он на "Ёжике", притащив полевую кухню, прицеп с ништяками и поставив всё это во дворе. Царю я пока не очень-то верил. Следом за ним притопола почти полутысячная толпа любопытствующих "москалей"

На завтра "Мануша" и "Осётр" в сопровождении десятка петровских галер, гружённых будущими экипажами, отправились "за зипунами", пока турки ещё далеко не разбежались. Забегая на неделю вперёд, скажу: — Зипунов взяли много. Один 64-х пушечный линейный корабль, черыре 24-х пушечных фрегата, 5 больших галер и 8 шебек. Причём, в основном их привели пленные турки. Могли бы взять больше, да "экипажей" не хватило. Пётр писал кипятком, упивался сам и спаивал в соплю всех своих сподвижников. Ещё бы. Такая халява!

До этого мы ещё раз встретились с царём, уже на суше. Посидели под шашлычок, покалякали.

После столь быстрого и безкровного взятия Азова московский царь слегка растерялся. Это как с разгона провалиться в незапертую дверь. А тут ещё я с наполеоновскими планами захвата Крыма.

— Ну, что, Пётр Алексеич, ты решил? — начал я после первой чарки метаксы.

Мы сидели с ним вдвоём за небольшим столом возле колодца. Остальная его свита вместе с моими расположились в десятке метров, за двумя гораздо большими столами. Несколько в стороне сводили с ума запахами шашлычные мангалы.

— Решил я, князь. Решил. И не только я, но и мои генералы и воеводы тоже. Грех такой шанс упускать. В Москву гонцы посланы. Припас и провиант к сентябрю-октябрю прибудут в Азов. Здесь в крепости оставим 10000 войска. Остальных, сколько сможем в Еникале и Кафу. Ты-то сумеешь флот бусурманский разогнать?

— Давай подождём возвращения кораблей, потом и судить будешь. А пока давай обсудим более житейские дела. Те галеры турчинские, что я тебе передал, ты как определил?

— Людишек сгрузил на берег. Палатки поставили, зерна-крупы завезли, скот так же. Живы твои невольники. К твоей галере я запретил своим людям подступать, еду и припас подвезли и оставили в покое.

— Правильно сделал, Пётр Алексеич! — похвалил я. — Те людишки не простые, а граммотные... Читать-писать-считать умеют. Сам учил. Правда, читают и пишут они по-нашему, по-Буянски , дак и ты тоже уже так могёшь... Пограмотней твоих бояр будут. Это очень ценный товар. С ним поаккуратней надобно. Да и воевать могут, не чета твоим стрельцам. А женщин помоложе, и детей-сирот c других галер я хочу с собой на острова забрать. Имей это ввиду.

— А вот твоих "союзников", горцев с Терека и всех прочих абреков-чебуреков с Кавказа, я выбил бы всех вон. Ибо не союзники они, а враги скрытые. Много горя ещё России и русским людям причинят. Поверь мне. Людишки с Кавказа, как и татары, вообще очень к разбою склонны. А уж терцы и даги сотни лет на главном караванном пути между Европой и Азией сидят, работать совсем разучились, да и делать ничего толком не умеют. Только грабить и убивать мастера. С этого и живут.

— А пока гони пленных турок под хорошим конвоем в Тьму-Таракань, к устью реки Кубани. Там их в Анапе на православных менять и будем. Да и конное войско с казаками туда же отправляй. Оттуда мы их быстрее через пролив в Керчь переправим.

— А бывших невольников православных, я б на твоём месте, тут по Дону расселял, по государевым станицам. Снабдил бы их тяглом из трофейных турецких лошадей и прочего скота, оружием трофейным, чтоб за себя постоять могли. Пусть крепостцы ставят, землю пашут, она здесь добрая, хлеб растят. А то чую, твои бояре да воеводы по своим имениям их растащат без всякой пользы для государства.

Царю моя идея явно понравилась и он загорелся:

— А в жёнки им бусурманок отдадим. В нашу веру обратим, да повенчаем на мужиках. И все тутошние земли отпишем в казну. — и тут же ввернул:

— Ты почто адьютанта мово обидел?

— Сука он, подставить меня хотел. Да и тебя подставил. Хотел под чеченов меня подвести, под ихние сабли. Вот за это и получил. Дрыщ!

Царь понимающе закивал головой: — Ну тогда и я ему добавлю.

— Пётр Алексеич, я слышал, что ты в Европу собираешься ехать, поучиться там чему полезному? И детей боярских хочешь туда на учёбу отправить. Дело это хорошее и очень нужное, учиться-то.

Самодержец вылупил на меня глазищи:

— Ты откель прознал про это, князь? Дело сие пока тайное. Про то совсем немного народу знает.

— Да вот, узнал. А откуда неважно. Я об этом другим говорить не стану. — успокоил я его.

— У меня тоже такая проблема. Мне грамотные и образованные люди нужны. А то, княжество есть, а подданых нэма. Нас всего-то и сотни человек на всё княжество не наберётся. Можно, конешно, невольников прикупить или с галер освободить, две-три деревеньки прибрежных похватать и обезлюдить. Но на хрена мне такие подданные нужны? Они такими же ленивыми, тупыми и неумелыми будут, как и любые другие холопы и пейзане. И научить их чему-либо невозможно. Коль хочешь кого-то чему-то научить — учи его с детства. Известно, учёба на пользу, пока поперёк лавки лежит, как лёг вдоль — только розги ломать.

— Вот и хочу я, Твоё Величество, попросить у тебя душ 100 мальцов лет 10-12-ти. Но не всех подряд, а самых сообразительных, шустрых, любознательных и нахальных. А еще 100 парней постарше, лет 14-16, таких же шустрых и сообразительных. Из этих я хочу корабельные команды обучить, мореходов, да офицеров из них сделать. Через пару лет мальцы подрастут им на смену, а старших я тебе верну уже готовыми морскими офицерам, имеющими морской опыт.

И снова наберу у тебя детишек лет 8-ми. А вот тех уже буду обучать по полной программе. Так что и тебе польза будет и я себе подданных достойных со временем обучу и воспитаю.

Пётр елозил на стуле, кусал ногти, но меня не перебивал. И я продолжил:

— А как я школу у себя на Острове открою, так и ты сможешь каждый год туда детишек по 100 присылать. Учить будем всех вместе и наших, и ваших. Вот и появятся у тебя первые учителя для твоей Державы.

Да, и ты сам, царь-батюшка, времени не теряй, начинай хотя бы с монастырских, да церковных школ, помолясь. Страна у тебя огромная, народу тьма, а вот сдвинуть всё это с места, ой как тяжело будет. Каждое новое дело завсегда по-началу в штыки принимается. А коль хочешь, могу тебе помочь первую начальную школу открыть,-закинул я удочку.

— Это как? — вскинул брови царь.

— Да, пришлю тебе пару своих братьев, они и будут у тебя первыми Учителями. И других научат как и чему учить,

и учебники, и програмы составят, да распишут.— успокоил я его.

— А я что должен делать?

— А ты саму школу построишь, жильё для детишек, хозяйство подсобное, мастерские.

— Какие мастерские, для чего? — выпучил буркалы Пётр.

— Так детишки там не тока науки постигать будут, но и премудростям мастерства всякого, ремёслам для России полезным обучаться. — урезонил я его.

— Соберешь для начала со всей державы своей самых шустрых, да смышлённых мальцов: мальчиков и девочек душ триста. Да не только из боярских детей и дворян, а и из поповичей, купцов, ремесленников и холопов. Бог, когда талантом кого-либо одаряет, на родовитость, да богатство не смотрит, все сословия в равной мере наделяет. Что толку, если на капитанском мостике фрегата будет стоять хоть и княжич, да мыслить и учиться не способный, он же в первом плаванье корабль перевернет или на скалы посадит. Так что мне и тебе не родовитых, именнитых и богатых нужно. Нам талантливые нужны. Вот мои братья и отберут из них самых способных к обучению, а остальных по домам отправим. А вот оставшуюся сотню они и будут обучать.

— А девки-то тебе зачем?

— Эх, Пётр Алексеич! А тебе разве лекарки, хоть и в ту же Армию не нужны? А аптекарши, а швеи, учителя танцев, музыки и пения, да и те же учительницы? Женщины, Петя, в некоторых профессиях порой намного искусней мужей бывают. Это так господом в них заложенно.

— А почто только сто детишек? — наехал царь.

— Так учителей поначалу только двое-трое будет. И больше 20-25 душ зараз обучать не смогут. Тебе и так придётся подыскать ещё и своих учителей для комплекта.

— Это каких же?

— Ну, например, поищи на Руси самых наилутших травниц, лекарок и колдуний. Собери их в школе штук 5-10. Мои хлопцы с ними побеседуют, проверят: кто из них чего стоит, отберут одну-две, а остальных по-домам или ты у себя в хозяйстве приспособишь. А ещё нужны будут кузнец толковый, плотник, столяр, каменнотёс, каменьщик, гончар, художник и архитектор. Но чтоб, настоящие Мастера своего дела были. И не забывать, чтоб было чем их всех, и детишек, и учителей кормить-поить-одевать-обувать и куда поселить. Да и о жаловании учителям подумать.

Самым оптимальным вариантом, я думаю, было бы приписать к школе деревеньку душ на 300-400, освободить её от налогов и податей, и пускай на свой кошт школу кормит. А еще лутше где-нибудь на Дону, под Воронежем присмотреть такую деревеньку и там же при ней построить школу. Ну, разумеется, подгадать так, чтоб и речушка рядом была, на которой и мельницу можно поставить, лесопилку, и домницу, и гончарную мастерскую.

— Ну как, годится тебе такой план? Осилишь?

Пётр почесал затылок.

— Однако, озадачил ты меня, князь. Аж дух захватило! Никак с мыслями не соберусь... Вот так сразу, бац! и школа, и учителя, и ремёсла, и лекари.

— Не просто ремёсла, — перебил я его. — а ремёсла, которые на голову выше всех европейских. И знания, о которых в Европе и не слыхивали. Ты это учти. Таких учителей ты сегодня во всём мире не найдёшь. Вот коль приедешь ко мне в гости, то и летать тебя научу.

— Князь, побойся Бога, Как летать??!!!

— А по небу-воздуху. Здесь взлетел, а через четыре часа в Воронеже водку пьёшь. — подмигнул я обалдевшему Величеству. — Коль не боишься, приезжай завтра ко мне. Покатаю тебя по небу. — подколол я его и показал ему прозрачную пластиковую трубку с двумя магнитами:

— Вот смотри, так: — эти железки хрен отдерёшь друг от друга. А если одну перевернуть, то она начнёт летать над другой. На, играйся, изучай.

Алексеич на какое-то время впал в прострацию, наблюдая за парящим магнитом в трубке. Пришлось пихнуть его в бок:

— Так берёшься за школу или сам своими силами да иностранцами продажными будешь учить?

— Так что я, полоумный, чтоб от такого отказываться. — протянул самодержец. — Будет школа и будет именно на Дону и под Воронежем. Знаю я там такую деревню и место подходящее. Сам к нему присматривался. Откуплю я её у боярина или отыму и тебе отдам.

— А мне-то она на кой? Школа будет твоя, то есть "государева". Сам ты её и построишь, но по нашим чертежам и хотениям. Я ребятам скажу, они в черновую прожект составят, к местности его привяжут. А ты уж озаботишься и строителями, и архитектором, и материалами, из коих строить. А как будет готово, да будущие ученики и учителя собраны, так "братья" и подъедут, и займутся делом. Глядишь, на том месте лет через десять и первый российский Университет будет. Ну, а коль решился, то и с монастырями и начальными школами в долгий ящик не откладывай.

Гл. 7 Дела трофейные.

Тут подоспели первые шашлычки и мы отвлеклись. Через пару часов царь со свитой убыл по делам. Мы прибрались и стали готовиться к ночлегу. Ко мне подошёл Кныш:

— Тоша, тут бурления говн поблизости какие-то нездоровые. Кажется, нас убивать собираются.

— Царь?

— Да, не-е... Нохчи шевелятся..

— Ну, так прими меры.

— Уже принял. Тока ты изволь в домишке спрятаться.

Всё началось, когда окончательно стемнело, и лагерь русской армии затих. Мыкола занял место в "Ёжике", включив ПНВ, дружинники — в глубине оконных и дверного проёма. По углам, на крыше установленны широкозахватные прожектора. На крыльце, под "Летучей Мышью" "клевал" носом часовой.