— Могу ее понять, — серьезно кивнул Кэноэ.
— Ну да, если посмотреть со стороны, — кронпринц сделал долгую паузу. — Если честно, Кэно, я тебе сильно завидую. И не только из-за Кээрт. Ты в последнее время живешь, словно бы, настоящей жизнью. Все эти твои спасательные операции, Филлина, опять же...
— Не забывай, что нас с Кээрт там пытались убить. Причем, не один раз, — сухо заметил Кэноэ. — Эта "интересная жизнь" может быть весьма небезопасной, знаешь ли!
— Все равно, — кронпринц упрямо мотнул головой. — Лучше уж рисковать, чем так вот... видеть, как жизнь проходит мимо.
— Эй, не унывай! — тихонько толкнул его в плечо Кэноэ. — Не забывай, что когда-нибудь я стану твоим Подручным!
— Вот это меня и беспокоит.
— Почему?
— Это только между нами, — кронпринц наклонился к Кэноэ, понизив голос. — Отец хочет лет через шесть отречься от престола. Говорит, сильно устал.
— Так вот у тебя и появится своя интересная жизнь! — вполголоса воскликнул Кэноэ. — Думаю, после свадьбы тебя начнут постепенно подпускать ко всяким важным делам!
— Не знаю, — кронпринц покачал головой. — Не лежит у меня душа ко всему этому, и всё! Это ты у нас — любитель активных действий!
— Послушай! — Кэноэ повернулся лицом к кузену и сбавил тон до шепота. — Помни, что я тебя не подведу и во всем, если понадобится, помогу! Но есть вещи, которые будут касаться только тебя, как сейчас — твоего отца!
— Спасибо, Кэно, — кронпринц вяло вздохнул. — Если бы у меня была возможность выбора...
— То что?! Чего ты хочешь от жизни?!
— Сам не знаю. Вот только все время вертится в голове — кажется, цитата из какой-то книжки: "Я просто хочу любить и быть любимым"...
— Все готово, ваши высочества! Кто из вас пойдет первым?! — нарушил напряженную тишину бодрый голос врача.
— Я пойду! — Кэноэ поднялся с места.
— Как всегда, первый встречаешь грудью опасность? — иронично откликнулся кронпринц. — Хорошо, Кэно, иди. А я — за тобой.
— Ты как, Кэно? — Кээрт встретила Кэноэ широкой улыбкой, в которой, правда, ощущалось некоторое напряжение. — Жив здоров?!
— Вроде бы, — сказал Кэноэ без особой убежденности в голосе. — На первый взгляд, кажется, все в норме.
— Хочешь проверить?! — в глазах Кээрт заплясали веселые искорки.
— Хотелось бы, — вздохнул Кэноэ с неподдельным сожалением. — Вот только врач посоветовал в ближайшие сутки, так сказать, не подвергать репродуктивные органы нагрузке.
— Не беспокойся, Кэно, — тихо сказала Кээрт. — У тебя все в порядке. Я вижу.
— Это хорошо, что в порядке, — Кэноэ и в самом деле почувствовал облегчение. — А что у вас было интересного? После того, как нас отправили? Или это секрет?
— М-м-м... — Кээрт ненадолго задумалась. — Нет, не секрет. Просто некоторые вопросы, например, генетическое планирование, в нашей семье обычно решают женщины. Так что извини, Кэно...
— Нет-нет, все нормально! — Кэноэ поспешно замахал руками. — Я же все понимаю! Есть темы, в которые мне лучше не влезать!
— Да, как-то так. Спасибо за понимание, — Кээрт, улыбнувшись, взяла его за руку. — А еще нас бабушка пугала.
— Чем?! — Кэноэ насторожился.
— В державе неспокойно. За последние полгода количество забастовок и беспорядков выросло почти в два раза, если считать подекадно. Резко активизировались всякие подпольные листки. А в компьютерной сети все пишут какие-то политические программы, проекты государственного строительства, что-то обсуждают — очень активно.
— Что они хотят?
— Чего-то нового, в основном. Люди ждут перемен — всё равно, каких. Большинство даже сами не знают, чего хотят, им просто надоела их нынешняя жизнь. Все мечтают о чем-то другом, ином.
— Кто-то мутит воду?! — нахмурился Кэноэ. — Оонк... или Суорд?
— Не знаю, — Кээрт пожала плечами. — Может быть, кто-то и запустил этот процесс, но бабушка считает, что сейчас пошли уже некие глубинные общественные течения. Словно готовится землетрясение или извержение вулкана. Как говорит бабушка, это уже не погасить, все идет к какому-то прорыву, даже взрыву. И тогда прольется кровь!
— Да, приятного мало.
Кэноэ вдруг вспомнил Филлину. В какую сторону движутся там эти общественные процессы? Не приведут ли они к новой войне?
— Что по этому поводу думает дядя? — спросил он.
— Дядя и тетя Стоэмран думают, что ничего особенного не произойдет. Мол, в Совете Пятнадцати не дураки сидят; там тоже все видят и что-то сделают.
— А как считает твоя интуиция?
— Моя интуиция пока молчит, — вздохнула Кээрт. — Или спорит сама с собой. С одной стороны, Империя в своем нынешнем виде живет больше трехсот лет. За это время много чего случалось, но как-то обходилось. А с другой, действительно немного тревожно. И спецотдел Космофлота о каких-то беспорядках предупреждает. Ко всем членам Императорского Дома прикрепляются некие эксперты по безопасности. Пока на три декады — до завершения работы Большого Совета, а там видно будет. Правда, бабушка считает, что дело здесь как раз не в нашей безопасности, просто хотят за нами лишний раз приглядеть.
— Да, Гдоод за нас серьезно взялся, — хмуро заметил Кэноэ. — Теперь мы все как под домашним арестом. Боюсь, эти три декады до-олго будут тянуться. Когда эти... эксперты прибывают?!
— Завтра, Кэно. Уже завтра.
Однако следующий день все-таки начался для Кэноэ с приятного сюрприза. Экспертом по безопасности, прикрепленным к ним с Кээрт, оказалась Гвиэнт. Решительная, деловая и очень привлекательная в парадной военной форме. С тремя горизонтальными нашивками.
— О! — Кэноэ довольно быстро пришел в себя. — Поздравляю вас с присвоением нового звания!
— Не с чем тут поздравлять, ваше высочество! — совсем не радостно отозвалась Гвиэнт. — Я, получается, меньше чем за полгода скакнула от младшего-один до старшего-один. А для нашей службы это ненормально.
— Вас считают выскочкой?! — сочувственно поинтересовался Кэноэ.
— Если бы! Меня считают вашей любовницей! И здесь, во Дворце, тоже. Думаю, вам надо это знать, ваше высочество!
— Гвен, тебя это так сильно задело?! — вдруг спросила Кээрт.
— Да, наверное. Раньше я никогда не жаловалась на судьбу, даже когда она подсовывала мне подляну за подляной. Я всегда гордилась, что всего добилась сама, и презирала тех, кто делает карьеру через постель. Извините, ваше высочество, блистательная!
— Без чинов и титулов! — быстро проговорил Кэноэ. — Гвен, на самом деле мы просто очень рады тебя снова видеть! О том, что о нас говорят во Дворце, наплюй и забудь! Через пару дней у всех здесь появятся новые поводы для сплетен, уверяю тебя. А в рамках твоей службы, думаю, вернуть авторитет тебе поможет только точное выполнение заданий. Что тебе поручили?
— Обеспечить вашу безопасность. В случае гражданских беспорядков или нападения террористов.
— Даже так?! — удивился Кэноэ. — И какими силами? Насколько велика твоя команда?
— Я одна, — хмыкнула Гвиэнт. — Причем, никаких особых полномочий мне не дали. Я не могу отдавать приказы вашей охране или слугам, только советовать.
— Очень странно, — покачала головой Кээрт.
— Еще бы. Особенно, если учесть, что я оперативник, а не телохранитель. Весь мой опыт на этом поприще — недавнее дело в 41-й провинции. Ну, что я там делала, вы сами знаете.
— Выходит, ты за него получила новое звание и синекуру? — быстро спросила Кээрт.
— Да, похоже, что так. Возможно, меня просто решили на время убрать с глаз долой, — Гвиэнт немного повеселела.
— То есть, твое назначение не подразумевает, чтобы ты что-то делала? Только следила за нами и все?! — уточнил Кэноэ.
— Возможно, — согласилась Гвиэнт. — Во всяком случае, уровень угрозы пока не менялся. Он по-прежнему второй, то есть, низкий.
— Но я думаю, будет не лишним, если ты действительно займешься нашей безопасностью, — заметил Кэноэ. — А то без Ровоама и его парней я чувствую себя здесь... несколько неуютно. И то, что тебя считают моей любовницей, это даже хорошо! По крайней мере, никто не будет удивляться, если я потребую, чтобы твои приказы исполняли, как мои! Берешься, Гвен?!
— Берусь! — лицо Гвиэнт осветила знакомая задорная улыбка. — Я, конечно, не телохранитель, но в системах охраны немного разбираюсь. И умею выявлять в них слабые места. Только учтите, ваше высочество! Если я что-то посоветую, это надо будет выполнить. Без дураков!
— Хорошо, Гвен, — Кээрт улыбнулась и тут же снова посерьезнела. — А ты сама как думаешь? Есть реальная опасность, или нет?!
— Пока — нет, — задумчиво произнесла Гвиэнт. — Но дальше... кто знает? Мне кажется, бдительность все равно не повредит.
— Самое главное — бдительность! — руководитель "Союза Борьбы" и глава Объединенного комитета Суорд обвел строгим взглядом своих соратников. — Чем ближе начало заседания Большого Совета, тем больше вероятность провокаций!
— А разве все, что сейчас происходит, не является одной большой провокацией?! — задал вопрос один из собравшихся. Высокий и грузный, он, буквально, нависал над узким столом. — Чужие агитаторы на заводах, болтовня в сети при полном бездействии Службы Безопасности, а теперь еще и вывод войск из центральных провинций!
— Тертый прав, — добавил его сосед — длинный и болезненно худой, с острым тонким лицом. — Нас буквально толкают на выступление. Очевидно, чтобы нанести контрудар и разгромить.
— Оонку и Гдооду нужны беспорядки, чтобы под их прикрытием добиться единоличной власти, — заключил неприметный с виду человек неопределенного возраста по прозвищу Бухгалтер. — Но нам нет абсолютно никакого резона принимать участие в этой провокации!
Последняя фраза вызвала несколько одобрительных возгласов. Бухгалтера здесь не слишком любили, но к его словам прислушивались, отдавая должное его уму и аналитическим способностям.
— Возможно, все это так, — Суорд встал, резко опустив ладони на столешницу. — Тем не менее, мы не должны оставаться в стороне. Мы вступаем в игру!
— Это безумие! — выкрикнул кто-то.
— Объясняю! — Суорд повысил голос, перекрывая возмущенный гул. — Причина первая. Оонк и Гдоод добиваются, безусловно, собственных целей, но своими провокационными действиями они пробудили массы! Выступление состоится, независимо от того, что мы об этом думаем, и как к этому относимся. Поэтому у нас есть только два варианта. Или мы возглавим это выступление, дадим людям руководство, организацию, лозунги и план действий. Или, бросив их на произвол судьбы, мы навечно лишимся того авторитета, что нарабатывали годами, и окажемся выброшенными на обочину истории.
— Это доктринерство! — вскочил с места кто-то мелкий и юркий, с торчащими надо лбом густыми черными волосами. — Вы навязываете нам ложный выбор и толкаете на участие в обреченной на провал авантюре! Мы обязаны сохранить себя во имя грядущего!...
— Какое грядущее?! — Суорд говорил негромко, но его голос словно заполнил целиком всю немаленькую комнату. — Если мы не победим сейчас, у нас не будет никакого грядущего! Кто бы ни выиграл в схватке двух хищников, Оонк или Гдоод, он установит жесткий авторитарный режим. Как вы считаете, он потерпит конкурентов в нашем лице?! Да не позднее чем через полгода на нас обрушится вся мощь государственной репрессионной машины! А массы, брошенные нами в решающий момент и обреченные без нашей помощи на поражение, не окажут нам никакой поддержки!
— Вы сказали — победить?! — спросил Бухгалтер. — Разве у нас есть серьезные шансы?
— Шансы есть всегда, — строго сказал Суорд. — А сейчас — особенно. Оонк провоцирует народное выступление и хочет использовать его для удержания и укрепления власти. Однако и мы можем и должны использовать его в наших целях. Послушайте, что я вам скажу...
После совещания Суорд попросил остаться двоих — Бухгалтера и Тертого. Сидя на своих местах, они с удивлением смотрели, как глава Объединенного Комитета достает из неприметной подсобки сверхнавороченную аппаратуру, обеспечивающую полную защиту от прослушивания, устанавливает ее и приводит в действие.
— Пересаживайтесь поближе! — Суорд сдвинул стулья так, что они оказались внутри треугольника, образованного глушилками. — План, который мы только что обсудили и утвердили, хорош. Но в него нужно внести небольшие коррективы, о которых ни в коем случае не должен узнать Оонк.
— Вы считаете?!... — Бухгалтер даже привстал.
— Да! — жестко сказал Суорд, глядя ему прямо в глаза. — Среди наших товарищей есть те, что сливают информацию Оонку. К сожалению, мне точно не известно, кто они. Я могу быть уверенным в вас двоих. В последние месяцы вы прошли самую суровую проверку...
Тертый дернулся, но промолчал.
— Да, это была моя проверка, — кивнул Суорд. — Но теперь к делу!...
— Все это основано на весьма шатких предпосылках, — скептически заметил Бухгалтер, выслушав Суорда.
— В ином случае шансов у нас вообще нет, — вздохнул Суорд. — Помните, о чем писал Стрелок?! Революции возникают не благодаря заговорам и переворотам, а как стихийное движение масс! Поэтому я должен находиться в гуще событий. Завтра я вылетаю в Столицу, чтобы заняться организацией! Будем готовить одновременно все три варианта!
— Но это...
— Знаю. Очень сложно, ресурсоемко и чудовищно затратно. Но сейчас надо использовать все, абсолютно все, что у нас есть! Наступает то, к чему мы готовились полторы дюжины лет! Или мы победим, и тогда все нынешние проблемы станут не актуальны, или проиграем, и нам все это станет уже не нужно. Придется уходить в глубокое подполье... если будет, кому уходить... Поэтому... Работаем?!
— Работаем, — серьезно кивнул Бухгалтер. Тертый пробормотал что-то утвердительное.
— На тебя, извини, я оставляю этот гадючник...
Бухгалтер согласно кивнул. Его невыразительное лицо внезапно приняло хищное выражение.
— Нет, головы отрывать не обязательно! — усмехнулся Суорд. — Самое главное, не допускай их до конкретных дел. Пусть, например, займутся какой-нибудь демократической дискуссией.
— Понял, — Бухгалтер растянул губы в неприятной кривоватой улыбочке.
— Ты, Тертый, возьмешь на себя пропаганду. Сейчас это важнее всего. Бросайте на нее все ресурсы, всех людей! Не жалейте ничего и ни на чем не экономьте! Основной мотив — так дальше жить нельзя!
— Подождите! Только отрицание — и все?! А как же наша положительная программа?!
— Вот когда победим, тогда и начнем реализовывать нашу положительную программу, — устало улыбнулся Суорд. — Сейчас наше дело — поднять народ на борьбу против власти! Чтобы построить что-то новое, надо сначала разрушить старое, чтобы расчистить место. Желательно — до основания. А затем...
— Разрушение — это не наш метод! — заместитель начальника службы по делам форпостов неодобрительно посмотрел на молодого подчиненного.
— Чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер! — невозмутимо парировал тот. — Гдоода теперь может остановить теперь только Оонк, что для нас тоже совершенно неприемлемо.
Глава самой тайной спецслужбы Империи надолго задумался.
