Сказка о маге и воине

   — Запомни раз и навсегда — я твой партнер — но — я — тебя — не люблю.

   Пришлось Плющу, который терпеть не мог, когда у Лейта портилось настроение утешать его привычным, многократно опробованным, хотя от этого не менее приятным способом.

   Когда юноша уснул, бывший воин его королевского величества еще долго лежал без сна, думая о том, как легко заблудиться в новых витках столичной жизни, что так не может дальше продолжаться, что он не должен позволять своему партнеру погрязать в дурной атмосфере "Зеленого попугая", что удовольствие-удовольствием, а скучное равнодушие после никуда не деть. И удивлялся самому себе, что так редко вспоминает молодого мага, который, казался тем единственным, что подарила судьба, и что молчит знак Ит. Хотя, кто знает этот знак, говорят, он переменчив, как сама любовь.

   Через несколько дней, вернувшись после вечернего выступления, сердито сознавая, что помощник, приданный ему от барона, неплохо будет обдирать его по части вознаграждения, (и демоны с ним, нам пока хватает на жизнь, а дальше — будь что будет, хорошо еще, что барон не требует пока никаких дополнительных услуг), Плющ резко открыл дверь своей комнатенки и успел увидеть, как Лейт нервно рвет на кусочки какое-то послание.

   — Так-так — записочки баз меня принимаешь,— сделав страшное лицо, прошипел бард.

   — Никакие не записочки. Это письмо моего отца. Он готов простить побег, если я вернусь и исправлюсь, как он это называет, это уже не первое.

   — Послушай, ведь это дело. Может быть, отец впечатлен королевским указом, и действительно... Ведь ты мог бы учиться и стать кем-то...

   — Ни за что. Он запрет меня дома и разлучит нас. И не смей говорить об этом! Я без тебя не буду.

   -Ну вот,— зло думал Плющ, — проклятый мальчишка. Навязался на мою шею. Демоны бы зашибли их управляющего, который его соблазнил. А ведь если бы не он, может быть, ничего бы и не было, ни потери должности королевского разведчика, ни пещер Грома этих, ни Костра, который теперь боги ведают где, и, наверное, не вспоминает обо мне. Не вспоминает? А я? Я ведь тоже... Если бы не Лейт с его глупостями, и не вспомнил бы ни разу... а ведь я верил... — почему-то вспоминать месяцы, проведенные вне столицы Плющу с некоторых пор совсем не хотелось. Жизнь, свободная от службы, карьера барда, которая началась вроде бы не вполне чисто, но успешно, новые встречи, успех -все это кружило голову, не оставляло времени на раздумья, а песни — песни как будто складывались сами. (Странно, а говорят — песни — это любовь... кажется, сейчас во мне любви и нет совсем, а пою же?)

   Лейт, опечаленный невниманием, тем временем уснул, а к Плющу сон не шел, и, наконец, в голове у него сложился недурной план, который он решил исполнить завтра же. Бывший воин натащил всяких вкусных вещей и сладких напитков, уверив мальчишку, что желает хоть немного скрасить долгий нудный день, когда нет выступления. Погода по-прежнему мало напоминала зимнюю, низкие толстые тучи закрывали небо, даже днем приходилось зажигать светильники, что мало способствовало доброму настроению.

   -Иди к столу, — весело позвал он Лейта, который скорчился на кровати с какой-то книжкой,— хватит киснуть, а потом пойдем куда-нибудь, ты похоже на свежий воздух неделю не выбирался.

   — Ну вот уж и неделю... Да что там в грязи на улице делать? Вот если бы снег ...

   — Снега нынче, видно, нам не дождаться. Этакой зимы никто и не помнит. А я последний раз видел снег еще в Наксе...

   Плющ старался развеселить мальчишку, щипал и щекотал его, отчего тот заходился счастливым смехом, подливал сладкий ягодный напиток, рассказывал забавные истории. Парнишка был счастлив, давно ему не удавалось провести целый день с обожаемым человеком. Постепенно его речь становилась все медленнее, наконец, ресницы томно вздрогнули и замкнулись. Юноша уснул прямо в потрепанном кресле, полуоткрыв рот, и капелька слюны некрасиво стекала с уголка рта.

   Плющ, с удовлетворением оценив качество сонного зелья, спустился вниз, договорился с водителем новомодного безлошадного экипажа, которые в последнее время наводнили столицу, будучи поставляемы из-за рубежа, а затем осторожно вынес на руках спящего, и они поехали в долгий путь в загородное имение графа Л.

   Старый привратник не без удивления увидел перед воротами мобиль, граф Л, принадлежа к стойким традиционалистам не жаловал любителей заграничных новшеств. Однако его удивление стало еще большим, когда молодой человек потребовал вызвать хозяина, заявив, что речь пойдет о его сыне.

   Недовольно ворча и прихрамывая, привратник отправился докладывать. Но еще более удивительным стало то, что граф сам явился к воротам, нарушив все свои обычные правила.

   — Здравствуйте, Ваша светлость, — приветствовал его Плющ, склонившись с подчеркнутым почтением, и, не обращая внимания на полуоткрытый рот одного из столпов традиционализма, готового разразиться гневной тирадой, строго продолжил: — Я привез Вашего сына. Дальше все будет зависеть только от Вас.

   Не ожидая какого-либо ответа, молодой человек открыл дверцу экипажа и подхватил мальчишку на руки.

   — Что Вы с ним сделали? — только и успел охнуть граф.

   — Ничего, всего лишь опоил сонным зельем, иначе мне не удалось бы вернуть его Вам. Надеюсь, Вы обойдетесь с ним ласково.

   — Вы, Вы гнусный соблазнитель....

   — Ну вот, совсем не рассердился Плющ, — и это мне вместо "спасибо". Насчет соблазнителя, кстати, поинтересуйтесь этим у Вашего управляющего. Мне Ваш мальчик достался очень и очень продвинутым в некоторых вопросах.

   -Да как Вы смеете!

   — Тише, Вы не должны его разбудить до тех пор, пока я не уберусь отсюда. Да велите же, наконец, пропустить меня в дом, а то у меня руки отваливаются.

   И Плющ внаглую шагнул в дверь привратницкой, а графу ничего не оставалось, как последовать за ним.

   -Куда мне его нести?

   — В его комнату, я Вас провожу, — совершенно растерянный ревнитель старины, не верящий до конца, что сбылось его заветное желание, больше не сопротивлялся, а покорно шел впереди. Поручив сына вниманию слуги, граф неожиданно для себя отправился проводить наглого гостя.

   — Послушайте, граф, я не собираюсь Вас учить, как воспитывать сына, но уж поверьте, современную молодежь я знаю лучше Вас. Вы, наверное, и понятия не имеете, что Ваш сын прекрасно разбирается в заграничных новинках, и мечтает основать торговый дом? Вам и в голову не приходит, что два его побега из дома — всего лишь от желания быть кем-то, а не просто манекеном для Вашего престижа?

   — Вы сбили его с пути, и еще смеете....

   — Я же говорил, что сбил его с пути, как Вы выражаетесь, совсем не я. Я его подобрал, когда он появился в "Зеленом попугае". Да не бойтесь, его еще можно вернуть. У него даже знака Ит нет. Отправьте его за границу, жените, наконец. У Вас, небось, в доме ни одной миленькой служанки нет, одни старые грымзы.

   Граф сам не понимал, почему он терпит непрошеные советы и непочтительные высказывания, и облегченно вздохнул, когда привратник распахнул дверь перед необычным посетителем:

   — Прощайте, граф, и смотрите, не забудьте в красках описать Лейту мое предательство, когда он проснется, тогда легче будет с ним договорится, — улыбнулся бард, и вышел в мутный сумрак. Мобиль уехал.

   — Вот дрянь, — получил деньги вперед и смылся... драный попугайский сервис,— ворчал Плющ, вынужденный тащится пешком. Дорога выглядела унылой, грязной и малолюдной, хотя имение находилось совсем рядом с городом. Сумрачный день незаметно перетек в хмурый вечер. Липкая грязь разъезжалась под ногами. Наконец, на въезде удалось поймать наемный экипаж и уютно устроиться в салоне мобиля.

   Вскоре столица, будто купеческая зала перед торжеством, заблистала разноцветными огнями.

   — Да, довольно чуть больше полугода пробыть на севере, как ее и не узнать. Заграничные мобили на земляном масле, кристаллы памяти и связи, раньше-то они были доступны только избранным. Говорят, все это великолепие — от доходов за счет торговли металлами и все тем же земляным маслом... — Плющ поморщился, как всегда, когда ему приходили на ум прошедшие приключения. — А хорошо, что я сдал парнишку отцу. Все равно мне бы ничего для него не сделать... Интересно, а если бы я любил его? Смог бы так поступить? — но тут бывшего воин, а ныне входящего в моду барда доставили по назначению. Пройдя всего несколько шагов, он поскользнулся на ошметке глины, и рухнул, подвернув ногу. Тяжело подволакивая ногу и ругая идиотскую погоду, зиму, видимо, прочно застрявшую на пресловутом севере, водителя мобиля, не пожелавшего подъехать поближе к входу, Плющ кое-как поковылял к входу. Светилась всеми оттенками зеленого знакомая вывеска. Пара дней отдыха теперь ему обеспечена.

   Глава 6. Васильки

   Иногда время летит так быстро, что не успеваешь понять, куда несет тебя разноцветная волна дней, событий, встреч. И — маленьким камешком на дороге незначительная болезнь, остановка в делах из-за какого-нибудь препятствия. Тогда удается на какой-то момент остановиться, оглянуться. Иногда — увидеть как первые снежинки кружатся за окном, а другой раз — заглянуть в себя.

   Первая злость у Плюща по поводу подвернутой ноги прошла быстро. И теперь можно было валяться целыми днями на кровати, читать, лениво перебирать струны гитары, смотреть, как горит огонь в маленькой печурке. А на следующий день из окна полился белый свет от выпавшего за ночь снега, синичка с любопытством заглядывала в окно, а снежинки все падали и падали, склеиваясь в полете в густые тяжелые хлопья.

   И наконец, хватило "политической воли" написать письмо домой:

   "Любезные матушка и батюшка, а также возлюбленный брат мой. Я нынче вновь в столице. И как же она похорошела за последнее время! Вы бы ее не узнали. На улицах больше заграничных мобилей, чем лошадей, центральные улицы каждый день освещены, как прежде к дням коронации, а в лавках столько разных новых товаров, что не сразу и разберешь, для чего они предназначены. Я здоров и благополучен, правда, очень занят, так что не смогу навестить вас. Любящий вас сын и брат..."

   Такие письма не чаще одного раза в полгода он отправлял и раньше, ответы приходили еще реже, но ощущалось, что, написав эти скупые строчки, он снимает с души некоторый груз.

   Приходила травница, восхищалась его умением оказывать самопомощь, оставила целебную мазь, велела две недели поменьше ходить и побольше лежать. Приходили знакомые, приносили фрукты, сладости, книги и сплетни. Спрашивали, куда он дел Лейта.

   -Парень вернулся в семью, — отвечал всем Плющ, и смотрел так сердито, что расспросы прекращались.

   Приходил Грат, начинающий адвокат, предлагал начать дело о возмещении ущерба либо против хозяина таверны, либо против владельца мобиля.

   — Орлы воробьев возле гнезда не ловят, — смеялся Плющ.

   — Ну, выздоравливай, орел, — хлопал Грат его по плечу. А Плющ в который раз любовался его ладной фигурой и думал: — А что, если... И сам обрывал ненужную мысль: зачем? Да и должны же у меня быть, в конце концов, друзья.

   И нога болела совсем чуть-чуть. Всего лишь настолько, чтобы с чистой совестью считать себя больным, а не лентяем каким-нибудь. Прошли две недели, снег все лежал, его становилось все больше, и хотелось выйти на чистые нарядные улицы, ощутить на своем лице холодные поцелуи снежинок.

   — Все, завтра выбираюсь из берлоги, — решил бард, и когда в дверь постучали, довольно легко вскочил и отворил. На пороге появились Грат и еще двоих парней:

   — Плющ, я смотрю, ты здоров. А у нас как раз к тебе серьезное дело. Тут пока ты в постели валялся, в городе трех мальчишек нашли мертвыми. Мы говорить тебе не хотели, пока не выздоровеешь.

   — Упырь? Или призраки?

   — Нет, человек судя по всему. Кровь не высосана, задушены, а на шее — зеленая лента. Барон в панике, дескать, урон чести братства. Сам король, как говорят, взял дело под свой контроль. И награда назначена.

   -Да,— подумал Плющ, — барон... Кому — честь братства, а кому — детей хоронить, — а вслух заявил: — Мы поймаем его. Грат, ты пойдешь со мной?

   — Какие вопросы! И эти двое готовы.

   — Нет, и двоих много. Спугнуть можно. Я бы и один, но нужен кто-то для подстраховки. Так, рассказывайте, что-нибудь особенное о приметах злодея известно? О детишках погибших?

   — Охотится он возле больших горок, есть такое место на окраине, где все дети простолюдинов катаются. Снег выпал, так это им самая радость, и санок не надо, кто на ногах, кто на задницах. Днем-то они на работе или в школе, а под вечер хлебом не корми, дай накататься до превращения в снежный ком. И детишки все такие славные, говорят, волосы светлые, личики нежные... А примет его никаких особых не указывают. Болтают, бродил какой-то дядька возле горок, да может это и не он.

   — Так, это уже что-то. Будем ловить на живца.

   — Это как это? Жизнью ребенка рискнем?

   — Ну, зачем же. Грат, ты требуй у барона, чтобы он купил хороший свиток фантома, кристалл памяти — записывать будем, и кристалл дальней связи, вызвать помощь, когда поймаем. И с завтрашнего дня — на охоту.

   Охота длилась целую неделю, но, похоже, злодей заосторожничал, и на время затаился.

   -Плохо,— ворчал Грат, — сегодня весь день вороны орали, к оттепели. Вот растает снег, — тогда и не поймешь, где искать.

   Они довольно давно стояли за стволом старой ивы, что росла возле самой замечательной в городе горки. Подбиралась темнота, детей оставалось все меньше, лишь несколько самых упорных еще продолжали, не обращая внимания на промокшую одежду и разбитые коленки, скатываться по раскатанному до черного льда спуску. Подошел вполне респектабельно одетый мужчина. Постоял, посмотрел на катающихся. Повздыхал, огляделся...

   — Слушай, Грат, — давай фантома, — ей-ей, это он. Ну что такому солидному человеку, и не пьяный, и без компании здесь делать...

   — А если не он, — возразил адвокат, — барон нам за зря испорченный свиток по шее...

   — Ничего, уцелеют наши шеи, сам же говоришь, оттепель может быть. А если потеплеет надолго?

   Фантом был хорош. Небольшого росточка, худенький мальчик лет двенадцати, в расстегнутом мешковатом пальтишке, без шапки, мягкие кудри золотились под светом от ближайшего трехэтажного дома. И в этот момент мужчина оглянулся. Что-то сразу переменилось в его облике. Минуту назад странноватый тип, непонятно что ищущий возле забавляющихся детей, а теперь в движениях его появилось что-то осторожно-хищное, и вместе с тем притягивающее взгляд.

   — Мальчик, — позвал он, — у тебя что, тоже санок нет? Слушай, я не просто так пришел, мне надо дрова уложить помочь, а я тебе санки за это дам. Они старенькие, но еще ничего. Пойдем, я недалеко живу.

   Мальчик, вернее не мальчик, а магический фантом, немного помедлил, а затем двинулся за мужчиной. Парни за ивой затаили дыхание.