Прошедшее несовершенное.

— Да, я... ознакомился. Когда можно ожидать поступления на фронт первых танков итальянской сборки?

— Не ранее лета будущего года. Немцам при налаживании производства "троек" и "четверок", а также техники на их базе на итальянских заводах придется решить очень много проблем, расшить узкие места, заставить итальянское правительство вложить большие средства в модернизацию заводов... Так вот, возвращаясь к списку. Обратите внимание, из стрелкового оружия в нем значится только новый единый пулемет, которым немцы планировали заменить в войсках MG-34.

— У Италии ведь отдельно идет пулеметный патрон, и отдельно — винтовочный? Так они и будут продолжать делать свои винтовки! Образца, кажется, тридцать пятого года.

— Нет, не будут. Они выдали заказ на проектирование новой линии стрелкового оружия фирме "Пьетро Беретта". В списке 6,5-мм скорострельный карабин "Пилум", 6,5-мм штурмовой карабин "Гладиус", 9-мм пистолет-пулемет "Спата" и 9-мм пистолет "Пугио". Сначала решили было, что итальянцы хотят вернуться к старому патрону, который Манлихер-Каркано. Однако — нет, калибр тот же, а патрон другой. С гильзой длиной сорок миллиметров, — докладывающий, с тремя ромбами комиссара госбезопасности 3-го ранга, извлек из обтянутого коричневым дермантином стального секретного чемоданчика тоненькую пачку рисунков и раздал их сидящим за столом. — На рисунке номер один изображен скорострельный карабин "Пилум". Сновидцами он опознан как самозарядный карабин Симонова образца 1945 года. Рисунок номер два, штурмовой карабин "Гладиус", опознан сновидцами как автомат Калашникова образца 1947 года. Рисунок три, 9-мм пистолет "Пугио", опознан как пистолет "Беретта М92" образца 1976 года. Рисунок четыре, 9-мм пистолет-пулемет "Спата", мнения разделились — трое считают его израильским пистолетом-пулеметом "Узи" образца 1954 года, двое — чехословацким пистолетом-пулеметом "Са-23" образца 1948 года. Разница, насколько можно понять, заключается в методах металлообработки при производстве, израильский автомат ориентирован на штамповку, чешский — на фрезеровальные работы.

— Исчерпывающе. И в плане доклада, и в плане доказательности...

* * *

*

Ника машинально гладила Сережу по обнимающей её руке и думала об Италии. Первыми всплыли оставшиеся от старой, до-сонной жизни образы итальянских сапожек, ботильонов, туфель, босоножек и ботфортов — пара золотистых "Аквариум" из кожи питона, на изумительной шпильке, до сих пор лежала в шкафу... Это сейчас ничем помочь не могло. Где-то по соседству с обувью обнаружились кадры из фильмов Тинто Брасса, воспоминания о спагетти, пицце и итальянских винах. Затем промчались наперегонки "Феррари Тестаросса", "Мазератти Гран-Туризмо" и "Ламборджини Дьябло". Потом неуверенно всплыла "Мона Лиза", Данте со своим Адом и Вергилием, выпрыгнули из поставленного по Шекспиру мюзикла короли ночной Вероны, и промаршировал древнеримский легион, отбиваясь от слонов Ганнибала. Мелькнуло совсем уж детское воспоминание — о том, как мама со старшей сестрой и бабушкой смотрела "Спрут", про борца с мафией комиссара Каттани в исполнении красавчика Микеле Плачидо... Вроде и всё.

Маловато.

Ника прислушалась всем телом — да, Сережа, вполне удовлетворенный, уже спал. Она осторожно вывинтилась из его объятий, на цыпочках проскользнула в соседнюю комнату и включила компьютер. Час спустя она знала об Италии чуть больше, но все равно не очень понимала, за каким чертом им потребовалось унифицировать все свое тяжелое вооружение с немцами и поставлять тем танки да самоходки... Потом Ники глянула на итальянские танки. Считается средним, образца тридцать девятого года... Ой! Пушка в корпусе, спаренные пулеметы в башне. Вес одиннадцать тонн — это средний? Клепаный корпус, "главный калибр" — 37 мм! Единственное достоинство — дизель... Следующая модель, выпуска следующего года. Вес на две тонны больше, 37-мм пушка поменялась местами с пулеметами. Броня на треть толще. Уже кое-что, но это все равно не тот танк, который должен приниматься на вооружение в 1940 году! В 1941-м — следующая модель, с более мощной 47-мм пушкой. Все одно дрянь вышла. Ясно. Такие танки удержать лавину англо-американской брони не смогут. А времени на разработку своего у итальянцев нет, совсем нет. Отсюда — закупка лицензий.

За последние полгода Ника изменилась больше, чем за предыдущие двадцать два. Бегать за модными тряпками, по модным клубам да ресторанам, хвастаться перед подругами — врагинями своими новыми побрякушками, которые их мужчины не могут себе позволить им подарить, крепко держать на привязи удачно ухваченного Серёжу... Даже когда схлынула горячка первых двух месяцев, когда все уже произошло, и самое страшное всё же удалось предотвратить — мгновенного крушения преданного генералом Павловым Западного фронта не произошло, и видящих сны, но не способных видеть изменившееся будущее "лже-пророков" перебросили на научную и техническую работу... Даже и тогда — возврата к прошлому не было. И быть не могло.

Оттуда, с высоты прошлого, виднее оказалось, какая мелкая у неё оказалась жизнь. Даже не мелкая — просто никакая. Ботфорты от Le Silla вещь, конечно, замечательная, однако же превращать их в фетиш, а обладание ими — в главную цель бытия? Ника удивлялась только тому, что так долго не замечала этой пустоты. А потом поговорила с другими... "Пророками". И один из них, инженер, едва-едва пришедший в себя после курса экстренного лечения от последствий знакомства сначала с простыми провинциальными следователями, а потом не менее простыми и провинциальными психиатрами, высказал удивительную в своей простоте мысль. "У тебя просто материала для сравнения не было" — сказал этот умный парень... Да какой там парень — мужчина! Это в начале тысячелетия в тридцать лет можно еще оставаться инфантильным подростком. А здесь... Здесь взрослели быстро!

* * *

*

Сотрудникам поликарповского КБ непонятный и неизвестно откуда взявшийся чертежник действовал на нервы невероятно. Он болтался по бюро и заводу, задавал дурацкие вопросы и давал странные советы. Иногда советы срабатывали. Гораздо чаще — нет. В таком случае "чертежник" появлялся снова и снова начинал раздавать советы. И задавать вопросы, из ответов на которые обычно вырисовывалась картина легкого взаимонепонимания, приведшая к ошибкам, которые привели к ещё большим ошибкам... При тщательной доработке, как товарищ Пил шутил — "обработать напильником" — проект начинал работать. За это Пила не любили дополнительно. К тому, что чертежник был "слишком умным", прибавлялось и его явно не советское происхождение. Вся его речь, перенасыщенная английскими и американскими словечками, всё его поведение — все говорило, что он не отсюда. Из этого, и из постоянно присутствующих где-то поблизости от чертежника товарищей из органов, коих традиционно именуют "компетентными" — и отнюдь не с целью задержания или там следствия в отношении столь подозрительного... человека. Нет, компетентные товарищи явно охраняли лже-чертежника! — заводские языки, те, что помоложе, подурнее и не до конца понимающие суть понятия "секретность", делали вывод, что Вилен Р.Пил — сын какого-то ответственного товарища из Коминтерна, работающего в Британии, САСШ или Канаде. Работающего под прикрытием, разумеется, и на благо грядущей Мировой Революции!

На этом самом моменте чересчур разговорчивых и памятливых на древние лозунги одернул старший товарищ, напомнив, где и как главный активист той самой Мировой Революции кончил свои дни. И пальцем показал на очень кстати висящий рядом плакат "Не болтай!". Только на всякий роток платка не накинешь — и слухи про таинственного товарища Пила продолжали ползать по заводу.

А сам Вирпил этого не замечал. Он был просто счастлив. Легко, ярко, от всей души. Он, наконец-то, после двух долгих лет, жил, а не существовал! Он гонял на мотоцикле, летал на совершенно настоящих, полностью реальных истребителях, учился на летчика-испытателя и авиаконструктора... Помогал своей Родине одержать величайшую победу в истории, сберечь сотни тысяч, а то и миллионы жизней. И мог ухаживать за девчонками! Что тоже было очень приятно.

Тот парень, который спал там, в другой реальности, ничего этого делать не мог. За исключением, возможно, ухаживания за девчонками. Только чисто платонического. Трудно ухаживать как-то иначе, будучи мертвым от пояса вниз...

И сегодня Вирпил был счастлив особенно. Вчера Аня на прощание впервые не чмокнула его в щеку, ловко увернувшись от неловких рук, а позволила поцеловать себя в губы! А сегодня — первый полет на И-180! До этого Вирпилу доводилось пилотировать всего пять настоящих самолетов. В аэроклубе, еще до ареста — У-2, после освобождения и перехода в статус "пророка" он пару раз поднимался на УТИ-4 с инструктором на подмосковном аэродроме. И уже здесь, в Горьком — тот же УТИ-4, потом И-153 и И-16 в двух модификациях. Вообще "финальные" сборки "Ишачка" отличаются друг от друга — разные моторы, разное вооружение, даже, благодаря установке на "пилотажник" сдвижного фонаря, слегка разная аэродинамика... но это все же один и тот же в базе своей самолет. И не очень новый, к тому же.

* * *

*

В адмиральском салоне стоящего на якоре в Токийском заливе линкора пожилой человек в адмиральском мундире выслушал доклад крайне расстроенного моложавого нито-кайса* с маленьким знаком ордена Восходящего солнца на нагрудной колодке, и начал обязательный разнос. Хотя исход операции и он, и его собеседник могли предсказать сразу...

— Как вы могли их упустить? — риторически вопросил адмирал, оскалив зубы в злобной ухмылке. — Зная о своем объекте буквально все, имея больше пятидесяти агентов для наружного наблюдения и целый отряд безупречно подготовленных бойцов СМДО — как?

Нито-кайса неубедительно оправдывался, спихивая всю вину за провал на некомпетентность полицейских, хитрость подлых гайдзинов и неблагоприятное стечение обстоятельств. Адмирал объяснял нерадивому подчиненному, что при правильном планировании, предусмотрительно отсекающем все ветви древа вероятностей, по которым может сбежать подозреваемый, ни некомпетентность подчиненных, ни хитрость врага, ни неблагоприятное стечение обстоятельств никакой силы не имеют!

Окончив выволочку, адмирал брезгливо посмотрел на оставшееся от кавторанга страдающее нечто, готовое вот-вот совершить сеппуку, и приказал ему исчезнуть куда-нибудь на некоторое время, необходимое для детальной проработки оперативной информации, переданной контактом. А по дороге — пригласить на совещание адмирала Нагумо и капитанов Ониси и Гэнда.

_____

*Японское военно-морское офицерское звание, аналогичное капитану 2-го ранга.

* * *

*

Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Гудериан не имел обыкновения лично встречать каждого майора, прибывающего "в распоряжение". С другой стороны, майор фон Эйккен "каждым" или "первым попавшимся" и не был. Как-никак, двадцать одна 90/53-мм самоходка "Земовенте" его дивизиона оказалась самым грозным противотанковым оружием группы. Не считая того, что в сентябре 1917-го, когда капитан Гудериан был назначен в 14-й пехотный комбатом-2, капитан фон Эйккен был в том полку комбатом-1. После окончания Великой Войны "быстроходный Гейнц" продолжил службу в рейхсвере, а барон фон Эйккен вылетел в отставку в связи со своими убеждениями, несовместимыми с теми идеалами свободы и демократии, которые провозгласила освобожденная от оков замшелой империалистической монархии Веймарская республика.

Сейчас генерал-полковник смотрел на эти... самоходки... и медленно приходил в состояние крайней ярости, смешанной с лютым недоумением. Мощная длинноствольная зенитка, сравнимая со знаменитыми "ахт-ахт" и способная пробить броню КВ, присутствовала, тут не поспоришь. Касательно же остального...

— То есть расчет прикрыт щитом и телом самой машины только спереди. Боекомплект едет на отдельном транспортере, а расчет — верхом на пушке. Прибыв на боевую позицию, расчет слезает, сгружает снаряды на грунт... И если русские засекут, откуда стреляли по их танкам, то пушкари будут бежать за удирающей самоходкой пешком?

— Ты бы предпочел получить четыре десятка чешских TNHP?

— Нет, конечно, — Гудериана передернуло. 37-мм пушка чешского танка на Русском фронте могла использоваться только для почетных салютов. Танковая модификация "пехотной колотушки для орехов"! — Но это же не самоходка, это издевательство какое-то!

— Ну, что уж есть... И, кстати, ты итальянские танки видел? Те, которые одиннадцать дробь тридцать девять? Ага, пушка в корпусе, пулеметы в башне... Из них, кстати, славные транспортеры боеприпасов для батарей "Земовенте" выходят, лучше, чем из L6. Не требуют прицепа, потому как все восемьдесят снарядов помещаются в транспортер, и вооружены турелью с крупнокалиберным пулеметом! Жаль только, все такие транспортеры идут в "Африка-корпс", в дивизионы, приданные генералу Роммелю...

Штаты батарей дивизиона в целом соответствовали штатам отдельных батарей "штурмгешютц". Если не считать реверанса в сторону досадной технической отсталости итальянцев, не способных создать машину, которая могла бы нести пушку, расчет и боекомплект сразу — к каждой самоходке дивизиона прилагался транспортер боеприпасов с прицепом. В каждой семиорудийной батарее, три взвода и машина командира, по одному "Бюссинг-НАГ" 250/4, три радийных автомобиля Kfz.15, десять мотоциклов, включая шесть пулеметных, с коляской, и восемнадцать грузовиков, в батарейном ремвзводе имеется полугусеничный тягач с 22-тонным трейлером и ремонтный автомобиль. В штат дивизиона входили "передовая группа" в составе штабного двести пятьдесят первого с мощной радиостанцией, бронеавтомобиля "Хорьх 222", пары танков L6 и четырех тяжелых пулеметных мотоциклов, "полевой штаб" — три легковых вездехода, автобус, шесть посыльных мотоциклов и четыре грузовика — и ремонтная рота со всей полагающейся техникой.

Всего — пять с лишним сотен человек и пятьдесят единиц брони.

Грозная сила!

И вот, вместо того, чтобы тут же начать распределение батарей по потрепанным танковым корпусам группы — их как раз три, 24-й, 47-й и 48-й — генерал-полковник вдруг подчинил дивизион командиру моторизованной кампфгруппы "Риттершверт" полковнику Вольфу. Объяснив, что особые характеристики его самоходок, специфические условия Русского фронта и стоящая погода, именуемая у русских "rasputitza", не позволят задействовать дивизион в наступательных операциях так, как то предусмотрено наставлениями и уставами — будучи повзводно приданными пехотным и панцергренадерским ротам и батальонам.

— А когда она закончится? — майора фон Эйккена впечатлили русские дороги, по которым обычные грузовики, не вездеходы, могли двигаться только на буксире у танков и транспортеров.

— Когда ударят морозы, — хмыкнул Гудериан. — И вот тогда у нас начнется настоящая задница! На русские морозы наши ГСМ не рассчитаны, зимней одежды в войсках — кошкины слезки... И вот тогда большевики ударят. Не могут не ударить!

То, что на острие главного удара будут тяжелые русские танки "Klim Voroschilov", не пробиваемые никакими танковыми и противотанковыми пушками вермахта, и что останавливать эти непробиваемые пятидесятитонные громадины командующий 2-й группой будет самоходками майора фон Эйккена — командиру дивизиона стало ясно и без особых разъяснений...