Открылись пусковые шахты в носу и бортах кораблей, и десятки ракет класса "космос-поверхность" рванули к Земле, ведомые бортовыми компьютерами, инерциальной навигационной системой и в отдельных случаях корректируемые с борта кораблей. Через несколько минут на фоне земной поверхности можно было заметить несколько крупных скоплений огненных болидов — запущенные ракеты вошли в атмосферу. На счастье, сбить их никто не пытался — некому уже было сбивать, а орбитальные силы ПРО среагировать не смогли — слишком быстро всё произошло.
— Есть попадание! — доложил один из операторов на мостике.
Виггин перевёл взгляд на обзорный экран. И тут, и там на поверхности планеты вспыхивали яркие огни, каждый из которых был на деле ядерным взрывом различной мощности. Одновременно на соседнем экране вспыхивали красные точки, отмечая на карте зоны поражения и предварительные прогнозы на выпадение радиоактивных осадков после взрыва.
Спустя десять минут на экранах появилась последняя отметка.
— Господин контр-адмирал, — обратился к Эндеру оператор, — бомбардировка противника выполнена успешно, все ракеты достигли расчётных координат. Оценочное поражение противника — от восьмидесяти до ста процентов.
Кивнув головой оператору, флотоводец подумал вдруг, что было бы неплохо слегка подбодрить подчинённых. Впереди было множество разбирательств, самого контр-адмирала наверняка ждал трибунал, так что капитаны должны ощущать, что выполнили пусть и неоднозначный, но правильный и необходимый приказ.
— Господа офицеры, — встал Виггин, включив трансляцию на корабли, — вы выполнили мой приказ, и выполнили его хорошо. Я понимаю вас — вам тяжело нанести удар по собственной планете, но знайте — этой атакой вы уничтожили самые большие армии вторжения, уже готовые к походу в другие страны. Знайте — вы не палачи Земли, вы — её спасители! И пусть вам пришлось третий раз в истории применить атомное оружие на войне, вы спасли наш родной от мир от участи быть погубленным этими тварями из ночных кошмаров. Благодарю за службу!
— Служу Альянсу и человечеству! — рявкнул хор голосов в динамиках.
Виггин опустился в кресло и продолжил отдавать распоряжения.
— Готовьте авиацию. Загрузите тяжелое оружие на тяжёлые и средние машины. Лёгкими обеспечьте прикрытие. Также спускайте вниз всех десантников и мобильных пехотинцев, что у нас есть. Челнокам тоже выделите сопровождение. Авиации по прилёту поступить в распоряжение наземных коллег. На авианосцы пока не возвращаться, так что берите максимальную загрузку. Кораблям после выпуска авиации разойтись и готовиться отработать неядерными зарядами по запросу с Земли.
— Вот и всё, — подумал Эндер. На данный момент он сделал всё, что смог. Теперь осталось только ждать разбирательства по факту самовольного ухода с поста и применения оружия массового поражения. А в том, что разбирательство будет, сомневаться не приходилось.
* * *
Из энциклопедии военной истории.
Гамбит Виггина — первая в истории боевая орбитальная бомбардировка и третье в истории боевое применение ядерного оружия, проведённое по распоряжению контр-адмирала Э. Виггина во времена Катаклизма. Результатом массированного применения ядерного оружия стало уничтожение двух крупнейших на тот момент групп войск демонов и устойчивое радиационное заражение центральных районов Африки и Ближнего Востока. Также сопутствующими жертвами по различным оценкам, стали от пяти до пятнадцати миллионов человек, в основном гражданское население. Точный подсчёт погибших от ядерного оружия не представляется возможным ввиду применяемой демонами тактики террора...
* * *
Околоземная орбита. Кэрриер "Нимитц". 30 минут после ядерного удара.
Манфред Рихтгофен, несмотря на фамилию, не стремился ни в армию, ни тем более в ВКС. И уж точно, упаси господь, служить на аэрокосмических машинах, где даже в мирное время смертность была выше, чем в большинстве подразделений. Что поделать — космос ошибок не прощает, особенно если ты летишь в скорлупке длиной метров пятнадцать. Мечты немца были насквозь мирными, и самой насильственной мыслью для него была мысль о том, как бы поудобнее порезать колбасу на завтрак. В восемнадцать своих лет он мысленно представлял, как будет сначала учиться на финансовом, а потом, устроившись работать в какую-нибудь крупную компанию, годам к тридцати-сорока станет примерным семьянином и уважаемым человеком. И, учитывая его природную педантичность и упорство, у него были на это все шансы.
Но, как говорится, если хочешь насмешить богов, расскажи им о своих планах. В случае Манфреда это был выпускной из школы с последовавшей пьяной дракой. И всё бы ничего, если бы Рихтгофен лично не отправил на больничную койку одного из участников драки. Который, оказалось, был то ли родственником, то ли просто хорошим знакомым ректора одного из лучших ВУЗов Германии, а тот — другом ещё нескольких влиятельных личностей. То, что он сотворил, Манфред понял, когда его дед совершенно спокойным голосом, никак не сочетавшимся с яростью в глазах, рассказывал о том, что теперь ждёт юношу и куда ему теперь закрыт путь. А затем перепуганного, бледного как смерть от открывшихся перспектив отпрыска Рихтгофенов высочайшим указанием патриарха семейства отправили в армию, где у деда — старого вояки, были свои завязки. Разумеется, с наказом свалить подальше от Земли, дабы народ к его возвращению успел забыть о его существовании. Боги, глядя на это, предвкушающе хихикали, чувствуя приближение отличного спектакля.
Второй сюрприз ждал Рихтгофена в военной комендатуре. Манфред, всё ещё ненавидящий космос в общем, и флот, как его составляющие, никогда бы не записался в подобные войска. Но свалить с Земли было надо, а для этого было два пути — флот или мобильные войска. Но вот беда — в конкретной комендатуре набор в "сухопутную" часть войск был окончен, а вот во флоте, наоборот, обнаружился недостаток кадров. И Рихтгофена, обладавшего, к тому же, отличным здоровьем, лёгкой рукой военного комиссара записали во флот. Более того — как человека с великолепной реакцией, его отправили именно в те войска, которые он ненавидел лютой ненавистью — аэрокосмические силы. Боги уже не смеялись — они ржали.
Это потом только Рихтгофен узнал, что вся эта история, за исключением драки, была целиком и полностью срежессирована дедом, который сыграв на неадекватом состоянии внука, внушил ему, что требовалось. Но это было потом. В тот же момент курсант Рихтгофен, злой как чёрт, стоял напротив проходной и отчаянно думал о том, как бы откосить от такой незавидной участи. В конце концов он, решив подождать немного, завалить тесты и написать рапорт о переводе в пехоту или танковые войска. И со свойственной педантичностью принялся добиваться своей цели. И это сработало бы, не сыграй против него одно обстоятельство — худших отчисляли насовсем, без возможности перевода. С формулировкой — "лицо, плохо поддающееся обучению". А вот это уже был крест не только на военной, но и на гражданской карьере. Так что Рихтгофен обманул сам себя. Но тут ему улыбнулась удача (ну или боги решили продлить представление) — он узнал об этом негласном правиле, случайно подслушав разговор двух однокашников, посмеивавшихся над тем, что "наконец-то отчислят этого придурка Манфреда, позорящего наше училище". Так что молодой немец, узнав, что его планы свалить из армии очень сильно скажутся на гражданской жизни, резко налёг на учёбу, и, к удивлению всего училища, в том числе преподавателей, оказался в десятке лучших по результатам экзаменов. И выражение лиц одногруппников так порадовало юношу, что он решил повременить полгода с переводом, дабы показать всему училищу, кто тут самый умный и крутой. Боги довольно улыбнулись — наивный человечек попался в ловушку.
Прошло полгода. Рихтогофен закончил первый курс, и, как водится, после сдачи экзаменов их выстроили, и, поздравив с окончанием первого года обучения, задали вопрос — нет ли среди собравшихся тех, кто передумал обучаться на пилота. Юноша сидел в третьем ряду, сразу за преподавательским составом. Он был пятым по результатам экзаменов и имел на это полное право. И вот, сидя в числе лучших, он подумывал о том, чтобы подняться, и, сбросив ненавистную форму, свалить из космических сил. А лучше, из армии. Но... почему-то у него не поднялась рука. Причины, почему он не вышел, он до сих пор не мог понять. Но, как бы то не было, Манфред остался учиться.
Начались полёты. И вот тут-то Рихтгофен и понял, почему остался. Летать ему понравилось. Понравилось до одури — нередко Рихтгофен засиживался до полуночи в симуляторе и шёл на следующий день на занятия с красными глазами. Но оно того стоило — машина слушалась его, как ручная, словно являясь продолжением тела. И не раз курсант благодарил богов о том, что заставили его сидеть на первом курсе. Боги улыбались.
Затем было распределение. Манфред, после размышлений, выбрал кэрриер "Нимитц". Мало того, что этот корабль был одним из новейших, так ещё и не вылезал с фронтира. И вот теперь, после полугода службы, его ждала первая боевая операция. И не где-нибудь, а на его родине — Земле. Сидя в кабине, Ритхтгофен отстранённо подумал, что не так он хотел вернуться домой. Но увы — судьба в очередной раз посмеялась над планами самонадеянного землянина.
— Перекличка! — голос комэска в шлеме вырвал лейтенанта из воспоминаний.
— Нимитц-1-2 готов!
— Нимитц-1-3 готов!
— Нимитц-1-4 готов!
— Нимитц-1-5 готов! — отрапортовал Манфред.
Вскоре все десять машин доложили о готовности.
— Нимитц-1, это Нимитц-старт. Коридор свободен, добро на взлёт. Доброй охоты, первые.
-Спасибо, Нимитц-старт, — откликнулся комэск, — Первое крыло, взлёт по парам.
И, словно подавая пример, первые две машины рванули к видневшемуся выходу.
Первые два ушли.
Вторые два ушли.
Теперь их очередь. Последовательность действий отработана до автоматизма. Его машина устроена так, что не может взлетать с пусковой трубы, а значит, поднимать придётся двигателями.
Так, конфигурация взлётная, истребитель к взлёту готов.
Оба РУДа на взлётный режим — сейчас не до сантиментов вроде разгона с постепенным увеличением тяги. Ждём выхода на режим.
Теперь отпускаем тормоза. Скорость растёт, великолепно.
Точка принятия решения пройдена. Теперь затормозить невозможно. Всё в порядке.
Есть отрыв!
Два аэрокосмических истребителя, загруженных отнюдь не по-истребительному, вылетели из ангара кэрриера, и, заняв своё место в строю и дождавшись остальных, рванули к планете, часть которой уже сейчас прикрыли облака пыли, поднятые ядерными взрывами.
* * *
— Вход в атмосферу, — мягким женским голосом уведомил пилота речевой информатор. Одновременно с этим в левой верхней части ИЛСа (прим. авт. индикации на лобовом стекле, более известно как Head-up-display/HUD) появилась медленно заполняемая рыжая шкала температуры обшивки. Это позволяло контролировать параметры прохода через плотные слои атмосферы, не рискуя сгореть от трения. Нос истребителя окутался огнём пополам с голубоватым сиянием кинетического барьера — на такой скорости защитный экран предохранял не столько от попаданий, сколько от трения, принимая на себя нагрузку. Через некоторое время серия писков зуммера оповестила Рихтгофена об истощении барьера, но дело было сделано — АКИ прошёл через плотные слои атмосферы. Машина тут же потеряла в манёвренности. Казалось, что она в воздухе держится исключительно за счёт двух мощных двигателей. Отчасти так и было — крылья АКИ были предназначены скорее для монтажа подкрыльевого вооружения. Манфред обречённо вздохнул — вот поэтому он и недолюбливал машину, которую на данный момент вёл к цели.
SF-4 "Rapier", она же АКИ-4 "Рапира". В принципе, эта машина была даже не полноценным истребителем, а скорее стендом для отработки ряда выкладок. Истребитель новый, и, по словам многих, обогнавший своё время. Начать хотя бы с того, что впервые на МЛА было установлено ЛАЗЕРНОЕ оружие. Собственно, "Рапира" была из тех машин, которые проектировались под оружие, а не наоборот. Раньше такой машиной был атмосферный A-10 "Thunderbolt-II" 20-го века, теперь же вокруг лазерной пушки построили АКИ. И в итоге получили машину, которую лётный состав прозвал "радостью смертника", а инженерно-технический "кошмар ИАС" (прим. авт. Инженерно-авиационный состав, аббревиатура перекочевала из 20го века). Первые — за практически полное отсутствие брони и альтернативного бортового вооружения, а вторые — за требовательность и ряд уникальных запчастей. Но, как бы то ни было "Хрустальная пушка" после ряда доработок на вооружение была принята в количестве ста штук.
И вот на этой машине, которая мало того, что не могла отбиться в атмосфере, так ещё и несла с перегрузом три крылатые ракеты, и летел лейтенант Рихтгофен, проклиная тот день, когда согласился перевестись на новую технику. Кто же знал, что ему подложат такую свинью?! А причина, по которой на истребители загрузили ракеты, использовав в качестве ракетоносцев, было две. Первая была самая простая — слишком много целей на земле, и слишком мало МЛА, способных нести такое оружие, а потому стратегические ракеты грузили на всё, что могло их унести. В разумных пределах, разумеется — никто бы не стал вешать на лёгкий истребитель ракету класса "МЛА-поверхность/корабль". А вторая причина крылась как раз в неспособности "Рапиры" оказать сопротивление в атмосферном бою — система охлаждения лазерного оружия в условиях космоса работала гораздо лучше, а в атмосфере пушка выдавала от силы один выстрел в три минуты.
— Внимание, приближаемся к точке три.
Точка три была местом, в котором эскадрилья расходилась по своим целям — каждые два АКИ брали на себя один объект. Рихтгофену с напарником достался объект в Сан-франциско. Три ракеты ждали своего часа под крыльями истребителя. Координаты были забиты ещё на орбите, и, в теории, их можно было бы банально спустить с орбиты, наведя по радару или лазеру. И вот тут-то и крылась проблема — оказывается, пришельцы неплохо подавляют большую часть земных систем наведения, а для наведения по лазеру армия должна была иметь своего человека на расстоянии прямой видимости. Которого, естественно, не было. Инерциальная навигационная система самой ракеты, несмотря на почти двухвековую историю развития, всё ещё не могла привести ракету в круг диаметром два метра. А посему пилотам предстояло выполнить то, что в Академии приняли бы за безумие — зайдя со стороны моря, выпустить ракеты залпом с пятикилометровой дистанции, наводя их по лазеру с борта АКИ.
Будь их противником регулярная армия, Рихтгофен сказал бы, что они смертники. Нет, он бы сел в кабину и с честью, как надеялся, выполнил бы задание, но вероятность не вернуться была бы очень велика. Эти же инопланетяне, как выяснилось, успешно блокировали радарное, телевизионное — да, в общем, любое активное наведение. Поэтому на брифинге было решено применять ракеты с пассивным наведением по лазеру, наводя их с АКИ. По большому счёту, с этой задачей могли бы справиться куда более дешёвые и мощные планирующие бомбы, вот только на флоте их не было. Так что вешать на пилоны пришлось куда более дорогие, но в данный момент менее эффективные крылатые ракеты.
