Возвращение к истокам

— Папа, нам пора.

Он поднялся мгновенно, на лице лежала печать ненависти и боли.

— Ты права, идём, Анна.— Он перекрестил всех покоившихся в этой комнате.— Упокойтесь с миром, дети мои.— И пошёл вслед за дочерью.

Анна тихонько огляделась по сторонам и тут услышала позади себя всё тот же характерный квок, а затем еле сдерживаемый вздох отца.

— Квок.

— Ох.

Девушка спешно обернулась.

Седеющий дородный мужчина с трудом держался за дверной косяк, глаза его были широко раскрыты. Позади него, в тёмном проёме двери, виднелся пришедший в себя после удара квокер.

— Аннушка, беги..., спасайся..., люблю,— прошептал отец и, развернувшись, в последней попытке мщения, бросился на своего убийцу. И только тогда, когда он повернулся, Аня увидела в его спине топор, тот самый, что ещё совсем недавно торчал в животе поручившей ей опеку над девочкой женщины.

Господи, почему же им и в голову не пришло добить этого квокера?

Девушка несколько секунд разрывалась между желанием кинуться к отцу и возможностью спасения себя и малышки. Ребёнок пока спал, но надолго ли? Как только девочка проснётся, их легко можно будет вычислить по плачу. И, решившись, Анна уже в который раз за сегодняшний день беззвучно разрыдалась и бросилась прочь, в темноту ночи.

Ну, вот она и потеряла всю семью, теперь эта маленькая девочка осталась единственным звеном между ней и её прошлым. Она была просто обязана её спасти.

Анна бежала, прислушиваясь и с беспокойством поглядывая на малышку. Та пока спала, но от тряски вскоре должна была проснуться. К тому же она сама и тяжёлая корзина с её вещами значительно замедляли бег девушки. И вообще, Анна просто не знала, куда ей теперь идти и где спрятаться.

— Квок.

Девушка резко остановилась.

— Квок.

Она медленно развернулась.

— Квок.

Он стоял рядом и с любопытством рассматривал её.

Анна отступила на шаг.

— Не трогай меня, урод,— прошипела она срывающимся от страха и ненависти голосом.

— Квок.— Звук, не выражающий никаких эмоций, а затем шаг к ней навстречу.— Квок.

Квокер поднял вверх своё оружие, вероятно решив, что она не представляет для него никакого интереса.

— Квок.

Анна сосредоточилась, и что-то тяжёлое неожиданно опустилось на голову квокера. Он с секунду растерянно смотрел на неё, а затем обмяк и упал.

Девушка повернулась и побежала, что только и делала весь сегодняшний вечер и ночь. Девочка на её руках, пока ещё сонно, хныкала. Звук был тихим, но уже само это не предвещало им обеим ничего хорошего.

Еленин дом находился на самом краю их поселения, так что вскоре Анна уже была за пределами жилых зданий, то есть непосредственно в самом лесу. Только вот она по-прежнему не знала, куда же ей теперь податься. Со всех сторон то, приближаясь, то, отдаляясь, доносилось ненавистное знакомое квоканье.

Решение пришло как-то само собой.

Девочка начала просыпаться и расплакалась громко и безостановочно. Анна начала её покачивать, что-то тихо напевая, но та всё никак не успокаивалась. Это могло означать только одно. А именно, их неизбежный конец!

Квоканье вокруг вдруг на секунду стихло, а затем раздалось вновь, уже вместе с хрустом веток, который не отдалялся, как хотелось бы, а наоборот неотступно приближался. Квокеры не любили оставлять кого-то в живых после своих набегов.

И тут Анну осенило. Водопад, что находился в нескольких сотнях метров от их посёлка. Он, конечно, небольшой, но достаточно громкий для того, чтобы скрыть плач девочки. Ей ведь только и надо, что заглушить крик ребёнка, который выдаёт их присутствие. Главное, это добраться до него, избежав приближающихся квокеров.

— Всё будет хорошо. Мы спасёмся, маленькая. Мы спасёмся.— Твердила девушка шёпотом, всю дорогу пока бежала, стараясь перекрыть у себя в голове глухое квоканье и, хоть чуть-чуть, успокоиться сама.

Анна пригнулась от кинувшейся на неё еловой ветки, перепрыгнула через знакомую канавку, а затем вдруг резко перестала слышать квоканье, но зато отчётливо различила новый с детства знакомый звук. Вывод, напрашивающийся сам собой, был очевиден. Водопад уже совсем рядом! Так оно на самом деле и было.

Вот он! Осталось совсем ничего, последний бросок. До него только рукой падать, а квокеры отстали, или, по крайней мере, не настолько близко находятся, чтобы их чёртов клич, мог пересилить звук падающей воды.

Девушка, не останавливаясь, ринулась в воду. Девочка на её руках разошлась уже не на шутку.

— Тише, ну же, тише, Кристинка, ты можешь нас выдать. Тише, маленькая, после всего, что с нами случилось, мы просто обязаны выжить.

Вода доходила сначала по щиколотки, затем по колено, по пояс, по грудь, а потом и вовсе по шейку. Анна с трудом, как можно выше подымала девочку, удерживая её на весу, а корзина с вещами меж тем безжалостно тянула её руку вниз. Вот она уже поднырнула под мокрый холодный поток, девочка ещё больше зашлась от испуга и холода.

Анна помнила, что где-то здесь в стенке находилась выемка, небольшое углубление, но в темноте ничего не было видно. Она пошарила по сторонам рукой. В одну сторону, в другую. Ага, вот она!

— Квок.

Знакомый, до конца дней будущий теперь её преследовать, звук раздался совсем близко.

Девушка вздрогнула. Но ведь они находились за таким потоком воды, как она его расслышала?

Она подняла глаза и увидела размывчатый человеческий силуэт, а точнее силуэт квокера. Его тёмная тень приближалась, вероятно, он собирался заглянуть под водопад.

Анна нырнула в узкую выемку, здесь и так везде было темно, а тут и подавно. Квокер не должен их увидеть. Квокер не должен их услышать. Но девочка? Она не прекращала плакать. Если же Анна услышала квокера, то и он, вероятно, услышит её, если ещё не услышал. Что же делать? И тогда, ради спасения их жизней, девушка решилась на отчаянный шаг. Она вытащила из корзины одеяло, нижний край которого не успел пропитаться водой, и накинула его ребёнку на голову, крепко зажав детский ротик рукой. Теперь оставалось только надеяться, что квокер уйдёт быстро, а девочка за это время не успеет задохнуться.

Анна начала молиться про себя, одна молитва за другой сами приходили ей на ум.

Секунда и водная гладь отклонилась.

— Квок.

Квокер заглянул вовнутрь, принюхался и поводил по сторонам рукой.

— Квок.

Секунда и он уже развернулся, вынырнул с той стороны потока и растворился за струями воды, вероятно направившись к берегу.

Девушка скорее сорвала одеяло с лица девочки. Та уже начала задыхаться и теперь с жадностью глотала воздух, она давилась им и снова его глотала, как маленький, изголодавшийся по еде котёнок.

— Прости, прости меня, маленькая.— Почувствовав свою вину, Анна снова расплакалась.— Прости, но он ушёл..., теперь ушёл... вроде бы. Надеюсь, нам удастся выбраться отсюда.

Она погладила вновь заплакавшую девочку по голове и подняла взор на безостановочно льющуюся воду. Там ровным счётом ничего не было видно, впрочем, как и слышно. Анна не знала хорошо это или плохо. Вероятнее всего всё-таки хорошо.

Ледяная вода доходила ей здесь до пояса, так что у неё не было возможности ни присесть, ни прилечь. А выйти из этого укрытия было равносильно смерти, ведь где-то за этими бесконечными потоками воды ходили квокеры. Они искали их и возможно других выживших. Хотя избежавших участи остальных селян, вероятнее всего были единицы.

Так и простояла она всю ночь, валясь от усталости и уже еле держа ребёнка на руках. Девочка вскоре уснула, забывшись в беспокойном сне, иногда вздрагивая и хныча.

Анна откинула голову на холодную и влажную стену у себя за спиной. Ледяная вода помогала ей не заснуть, но к утру, она уже еле стояла на ногах, а точнее совершенно с них валилась. Выбравшись из воды на берег, она рухнула на землю совершенно обессиленная.

Посадив девочку рядом с собой, она обхватила голову и лицо руками и стала раскачиваться из стороны в сторону. Понимание всего произошедшего наконец-то дошло до неё с полной силой.

— А-а-а-а-а-а-а.

Слёз больше не было. Было лишь осознание большой потери.

— А-а-а-а-а-а-а. Ма-амочк-а-а. Па-апка-а. Бра-а-ат. Ле-енка-а-а. Пле-емяши-и.

Девочка слегка успокоилась, слёзки ещё не высохли, а она уже игралась с речными камушками. Ребёнок!

Анна продолжала раскачиваться из стороны в сторону, спрятав лицо в ладони. Но, к сожалению, такой способ страдания не являлся решением проблем.

Придя в себя после минутного помрачения рассудка, девушка принялась исследовать влажное содержимое корзинки. К счастью промокло не всё, одеяло, лёжа сверху, несколько сдержало струи воды, рвущиеся вовнутрь, а берестяные стенки и дно корзины не дали воде подобраться с других сторон в те недолгие моменты соприкосновения с ней.

Внутри она нашла головку сыра, булку вчерашнего хлеба, несколько фруктов, бутылку с молоком и несколько вещей из одежды для мальчика и девочки. Похоже, они уже полностью собрались и хотели бежать от квокеров, когда их настигли. То, что они находились в доме у Лены, когда их обнаружила Анна с отцом, означало, вероятно, что бежать они собирались вместе, пока мужья пытались сдержать квокеров. Но планам их, как это не прискорбно, не суждено было осуществиться, и то, что помешало им, уже невозможно было изменить, так как помешала им сама смерть.

В самом низу, Анна нашла смятую промокшую бумажку, на которой теперь едва различимыми буквами стояло имя и дата рождения детей, а также имена их родителей. Так, на всякий случай.

— Она допускала возможность, что погибнет или потеряет своих крошек.— С грустью прошептала измученная девушка.

Анна не умела читать, отец запрещал ей учиться грамоте, но несколько букв она всё же знала. И это знание помогло ей догадаться, что означали эти несколько цифр и букв на смятом и промокшем листке бумаги.

Девушка посмотрела на девочку и вспомнила спокойную улыбку, которая играла на губах её матери, когда она доверяла Анне судьбу своего сокровенного сокровища.

— Ты должна выжить, Кристина, хотя бы ради своей мамы, которая отдала за тебя свою жизнь. И я должна выжить, так как мой отец сделал то же самое ради нас обеих. Но как же это всё тяжело. Бремя, выпавшее на нашу с тобой долю, возможно, гораздо тяжелее того, что досталось нашим родным уже покинувшим этот мир.

Анна поднялась, взяла девочку на руки и пошла. Вот только куда теперь идти, она совсем не знала. Мокрая одежда мало, что не доставляла тепла, так ещё и липла к телу, мешая нормально передвигаться. Но она этого просто не замечала, она машинально брела вперёд.

Только пройдя несколько метров, она поняла, что ноги сами ведут её в родное поселение. Но следовало ли ей туда возвращаться? Она остановилась, замерла на мгновение и решила вначале перекусить, прежде чем продолжить свои злоключения.

Она напоила девочку давно остывшим молоком, и съела с ней немного хлеба с сыром. Благо, что девочка уже была не совсем крошкой и могла питаться и этими продуктами тоже. Вот только как Анна не пыталась, она совсем не могла её разговорить. Хотя она совершенно помнила, что когда раньше видела эту малышку, она лопотала без остановки, пока ещё на своём откровенно детском языке. Возможно, это была своеобразная реакция на испуг. И стоило ли тогда торопить ребёнка?

Посидев ещё немного, Анна поднялась. Идти в поселение, она не решилась, вдруг квокеры ещё там. Постояв в нерешительности, она подняла девочку и пошла на запад. Там, хоть и довольно-таки далеко, но были ещё поселения, населённые обычными людьми.

Она постаралась сделать как можно больший круг, обогнув тем самым родное селение по широкой дуге и этому было две причины. Во-первых, она боялась повстречать врага, а во-вторых, очень больно было видеть разрушенные знакомые места. Но, по-видимому, либо круг был всё-таки недостаточно велик, либо траектория её движения совпала с направлением квокеров, но только через несколько часов изнуряющего пути, она услышала позади тихое квоканье.

— Господи, ну, неужели мы никогда не выберемся из этого ада?— Отчаянно прошептала Анна.

Она постаралась идти быстрей, но сил на это едва хватало. Она буквально в прямом смысле падала от усталости и нервного истощения, но продолжала упорно нести вцепившуюся в неё девочку, а вместе с ней и корзину.

Квоканье постепенно приближалось, не очень быстро, но всё-таки настойчиво и определённо. Похоже, квокеры не сильно торопились, но всё равно специально или неосознанно догоняли их.

Несколько раз Анна пыталась пойти в ту или иную сторону, но квоканье не прекращалось и не затихало. Оно, казалось, раздавалось одновременно со всех сторон и в тоже время как будто бы из ниоткуда.

В голове у девушки всё смешалось, мысли словно бы превратились в кашу. От усталости она уже почти не различала эти самые свои собственные мысли от квоканья, плача девочки и непонятных голосов. Голова раскалывалась от ужаса всего пережитого, но инстинкт самосохранения не давал остановиться, и она упорно продолжала идти вперёд. Нужно было двигаться и как можно быстрее, чтобы хоть немного оторваться от преследователей. Так как повороты вправо и влево не давали никаких результатов, она решила идти вперёд и немножко прибавила шагу.

Через несколько минут ей пришлось даже побежать, потому что если до этого момента квокеры и не подозревали об их присутствии, то теперь они точно были в курсе этого обстоятельства.

Кристина неожиданно разревелась во весь голос. Вот так всегда, как назло. Анна так и не поняла, что с ней случилось, да и что тут надо было понимать. Если и для вполне взрослой девушки этих испытаний было предостаточно, то, что можно было сказать о маленькой испуганной девочке.

Даже уставшее сознание Анны расслышало мгновенно наступившую тишину вокруг них. Лишь громкий плач девочки нарушал её плавное течение. А затем квоканье возобновилось с новой силой и к тому же на этот раз стало неминуемо приближаться.

Девушка попыталась собрать остатки своих сил и побежала. Побежала, несмотря на боль, тяжесть, усталость. Но теперь это уже, наверное, мало что значило и вряд ли могло им помочь.

Глава 4. Встреча.

Димитрий шёл в гордом одиночестве, но настроение его от этого не становилось хуже, потому что он прекрасно знал, что Хамелеоны где-то поблизости. Они хорошо позавтракали сегодня утром, климат постепенно становился теплее, а он хоть и был в данный момент один, но отнюдь не был одинок как прежде. Так с чего бы это ему, спрашивается, иметь плохое настроение и не радоваться жизни? Ему больше не приходилось разыгрывать из себя цирковую обезьянку и лазить по деревьям, а спать с двумя такими собачками одновременно и тепло и безопасно. Не грех и поспать подольше. Эх, а жизнь-то оказывается хороша! И к тому же, кажется, постепенно налаживается, становясь ещё лучше.

Он с разбегу перепрыгнул через поваленное самой природой или кем-то из её детищ могучее дерево, лишь опёршись на него рукой. И, не громко насвистывая себе под нос, проследовал далее.

За время проведённое в обществе Хама и Хамки, Димитрий настолько привык к их хамелеонству, что совсем не удивился, когда часть куста находившегося чуть впереди и слева от него вдруг приняла очертание двух больших собак и побежала вперёд.