Ведарь Перевертень

— Не уворачивайся, пожалуйста! Ты мне мешаешь! — гаркнул крепыш и снова двинулся на меня.

— Я от Михал Иваныча! Он сказал, что мне здесь помогут!

Ноги разъехались на скользкой грязи, и я со всего маху сел на пятую точку. Из-под больничного халата выметнулся веер брызг.

— От Иваныча? — остановился крепыш и снова осмотрелся кругом, — А не судьба тихонько постучать в калитку?

— Так я же сказал...

— Ой, ладно — не оправдывайся, потом всё уберешь и сарайку починишь. Заходи в избу, или ждешь, пока я заболею да помру? — крепыш махнул рукой, приглашая следовать за собой.

Раз приглашают, значит надо идти, и я прошлепал в открытую дверь. Просторные сени встретили легким ароматом смолы и березовым духом висевших неподалеку банных веников. Витал в воздухе и ещё один запах, куда менее приятный. Куча одинаковых клетушек уходила к противоположной стене, выстроившись в ряд одна на другой. Внутри взволнованно шуршали ушастые кролики, поблёскивали бусинки глаз.

Ни одна половица не скрипнула, пока мы подходили к двери в жилую часть дома. Вязаные из цветных тряпочек половички-дорожки выдали места, где я ступал, ноги по колено были в грязи.

— Ты хотя бы ноги вытер, прежде чем в дом-то переться. И вообще, скидывай-ка халат, а чтобы мудями не тряс, сейчас какую-нибудь одёжу подберу, — проворчал крепыш, и нырнул в небольшой чуланчик.

Вернулся спустя несколько секунд с черным трико в руках. Я натянул, и оказалось, что "дольчики" коротки по длине, зато уж по ширине... Пришлось подпоясываться веревкой и, в таком гламуристом виде (с отвисшим задом и почти обнаженными коленками), я вошел за крепышом в дом.

За легкими занавесками скрывалась большая горница, с рядом узких окон. Под выбеленным потолком светила необычная люстра. Словно раскидистую ветку выдолбили изнутри и пустили по ней провода, заставив две лампы висеть как груши на суку. Свет разливался по двум металлическим кроватям, по шторам на окнах, по темно-коричневому серванту, по черной тумбочке с мерцающим телевизором, и отражался от широкого бока печи.

Под экзотической люстрой возвышался тяжелый деревянный стол, на нем нехитрая закуска, банка с компотом и голова парня уснувшего сидя. Поменьше в размерах, со спортивной фигурой, он умиротворенно положил голову на руки. Вот его-то сейчас и пытался разбудить крепыш.

— Эй, Федор Владимирович, у нас гости! От Михал Иваныча! Представляешь — смог от моей двоечки увернуться! — крепыш потряс друга за плечи.

— Смог? Да ладно? А дай-ка я попробую! — до конца не проснувшись, Федор Владимирович попытался выбраться из-за стола.

— Э-э-э! Хорош экспериментировать! — я отошел на всякий случай в угол, к негромко работающему телевизору, — Обязательно поспаррингуем. Потом. Если захочешь. Сейчас же реально нужна помощь. За мной гонятся какие-то собаки-переростки, еле оторвался от них. Как...

— Не-не-не, погоди! Вот сейчас быстренько попробую, и потом расскажешь, — крутолобый, с впавшими глазами и худощавым лицом, Федор Владимирович не оставлял попыток выбраться из-за стола.

Я потеребил плотную штору, если что успею накинуть на полупроснувшегося парня и выскочить в окно.

Широкая ладонь провожатого не давала подняться, каждый раз усаживала на место. Крепыш улыбался, глядя на барахтающегося друга.

— Вячеслав Михайлович, не мешай! Сам попробовал, дай другим рискнуть! Ик!

— Собаки-переростки говоришь? Но это не повод, чтобы нам сарай сносить! Как считаешь? Да сиди ты, он от Иваныча к нам, — Вячеслав сел рядом с Федором и приобнял того за плечи, вперив поблёскивающие глазки в меня, — Давай, рассказывай!

— Как сарай? И кто это будет разгребать? Ты чё, придурок, не мог просто постучать в калитку? — Федор тоже уставился на меня.

Я переводил взгляд с одного на другого и силился понять, чем эти полупьяные ребята могут помочь. Чего я здесь забыл? Им бы не мешало проспаться хорошенько, а мне оказаться отсюда как можно дальше.

Уползай, малыш! Уползай!

Вряд ли твари отказались от преследования и, судя по их скорости передвижения, должны вот-вот появиться. Тогда нас даже ядреный перегар не спасет.

Глава 10

— Ну, чего застыл? На вот, хлебни немного, отпустит, — буркнул Федор, наливая в мутный стакан вишневую жидкость.

Разлившийся сивушный запах убедил, что я ошибался по поводу компота.

— Не, спасибо, пока не хочется, — я помотал головой.

Федор пожал плечами, налил в другой стакан, отдал Вячеславу. Короткий звон и звучное бульканье. Затем кинули по пельмешке в рот и снова уставились на меня.

— Михал Иваныч передавал, чтобы не увлекались его настойками, и ещё о кроссах добавил, — я не смог удержаться от подколки.

— Вячеслав Михайлович, а может все-таки сунуть ему слегонца, чтобы не разглагольствовал? — Федор повернул лицо к соседу за столом.

Тот помотал головой, скривился, и оба расхохотались непонятно чему, причем Федин смех напоминал пушечные выстрелы. Такой же громкий и резкий. Понятно, ребята отдыхают — им явно не до моих проблем, и я развернулся к двери.

— Стой! Куда намылился? Иваныч зря посылать не будет, расскажи — в чем дело? — Вячеслав наколол на вилку блестящий от масла грибок.

Как можно короче рассказал им о происшедшем, внутренне сам недоумевал — откуда всё это на меня посыпалось. Жил, никого особенно не трогал и за один вечер всё переменилось. Побит-переломан, а на другой день здоров как бык. Теперь беги куда подальше, а там встретят неизвестно кто. Как в сказке, даже ущипнул себя украдкой — нет, не спал.

Ребята просто переглянулись и выкинули кулаки. Раз-два-три и у Федора выпало "ножницы", а у Вячеслава "камень". Проигравший удалился, слегка покачиваясь.

— Пойдем, поможешь убраться во дворе! — скомандовал Вячеслав и, не глядя на меня, проследовал к двери.

За стеной послышался шум ревущего мотора и треск ломающегося дерева. Что это? Федор попытался убрать машину? Пока мы укрывались дождевиками и обували галоши, шум колес по доскам и скрежет по стеклу немного отдалился. Федор смог вывезти "восьмерку" из разрушенного сарая!

Вячеслав прихватил по пути больничный халат и ящик с инструментами.

Мы вышли на сумеречную улицу, под непрекращающийся мелкий дождь. Вячеслав сунул в руки фонарь, более похожий на прожектор. Я тут же щелкнул переключателем, и большой круг света вырвал из тьмы острые щепки, куски шифера, блестящие осколки стекла.

Крыша сарая уперлась одним углом в землю и по ней стекала небольшая струйка дождевой воды. Раздолбанная в пух и прах "восьмерка" всё-таки выехала на улицу, и теперь красовалась клоками сена в окнах и торчащими из дверей обломками досок.

— Ничего себе, она ещё и ездит! — я искренне удивился.

Машине самое место на автомобильном кладбище с почетной табличкой: "Она спасла человека!"

— Федоруза, дуй в Ковров, и чем дальше, тем лучше! Обратно на попутках доберешься. Мы тут пока приберемся! — Вячеслав повысил голос, и закинул мой халат на заднее сиденье.

Федор в ответ махнул рукой и надавил на газ. О дождевики застучал фонтан грязи из-под автомобиля, забрызгал с головы до ног.

— Вот же засранец, не может без понтов! — произнес Вячеслав вслед машине. — Ну, чего встал? Давай забор поднимать.

— Так на машине нет тормозов, он справится? — я тоже смотрел как, покачиваясь на вымоинах, уносилась разбитая "восьмерка".

— Федя родился с рулем вместо погремушки, да и по жизни не тормозит, так что не переживай. И раз-два, взяли! — мы с кряхтением подняли тяжелый створ и приставили к массивному столбу.

Вячеслав умело прибил ворот на место, быстро поправили второй створ, заменили брус на воротах. Также убрали зону надворья, насколько возможно очистили от щепок.

— За Федора не волнуйся, у него на машину рука набита! — выдохнул Вячеслав и улыбнулся. — Осталось только рожу набить.

После уборки крепыш вынес плотный пакет и вдоль калитки струйкой потек красный порошок, размываемый мелким дождиком.

— Что это такое? — поинтересовался я.

— Наша охранка, от тебя след отобьет. Зайди пока и метлой сгреби мусор под сарай, чтобы его не очень было видно, — Вячеслав продолжал сыпать, стараясь не пропустить ни одного участка.

За нашими передвижениями сверху внимательно следил деревянный дракон. Дождь его не смущал.

Утро входило в свои права, но затянутое тучами небо никак не хотело светлеть, переходя из черного в грязно-серый цвет. Холодные капли падали за шиворот и растекались по голому телу, заставляли ёжиться и вздрагивать. Мокрое древко метлы пару раз выскальзывало из рук, но все-таки удалось более или менее привести двор в порядок.

Радушный хозяин высыпал весь пакет и теперь скомандовал связать валяющуюся на земле веревку. С толстой тесьмы, идущей по всему забору, уныло свисали красные мешочки. Они болтались, словно ленточки на груди у людей, идущих на октябрьскую демонстрацию.

— Тоже охранка? — спросил я.

— Да, она. Теперь живо в дом!

Дождевики заняли привычные места на вбитых в стену крючьях. У Вячеслава с лица не сходила угрюмая озабоченность. Кивнув мне на стол, он взялся за другой край, и вместе мы еле сдвинули эту махину в сторону.

Внизу под половичком-дорожкой, усыпанной крошками и рыбной чешуей, нашелся небольшой люк. Он сливался с полом и я бы ни за что не нашел его, если бы Вячеслав не потянул за неприметный рычажок. Четыре половицы беззвучно скользнули в сторону, и открылась черная яма, со спускающейся внутрь лесенкой.

— Давай лезь, и сиди тихо. Вертушки уже на рядом, — Вячеслав кивнул в темноту подпола.

— Какие... — мои слова прервал доносящийся издалека знакомый вой.

— Вот такие, давай! — он гостеприимно хлопнул меня по плечу.

Я рыбкой нырнул в темноту, едва успев зацепиться на лету за ступеньку.

Уползай, малыш! Уползай!

&nb