Эвиана. Общий

"Прочувствуйте партнёра". Звучит очень... интимно.

— Ты гордец.

— А ты зловредная.

Мне в пару попался Гальран, ощетинившийся иглами недоверия, как сердитый ёж.

— Я тебя насквозь вижу.

— Аналогично.

Занятие мастера Ловаэна проходили не в обычной аудитории. Пол абсолютно круглого зала был выложен тёмновекой мозаикой, изображающей пляшущих вместе со скелетами разлагающимися трупами юношей и девушек. Стены украшали фрески со сценами явления призраков жён мужьям, а мужей — жёнам, оплакивание мертвецов родственниками, "наказание" жертвой убийцы и тому подобное. Особо старательно была выписана Славная ночь: в роскошном храме жрец читал Слово напутствия облачённым в парадные одежды в прямом смысле закостенелым прихожанам.

С потолка на всё безобразие грозно взирал светлый бог.

Мастер целитель стоял на небольшом возвышении в центре зала. По правую руку от него высилась фигура пропорционально сложенного обнажённого мужчины. Его прозрачные кожа, кости и плоть не мешали разглядывать внутренние органы. По левую руку от Ловаэна находилась точно такая же женщина.

— Возьмите партнёра за руку, — велел учитель.

Я поморщилась и выполнила команду. На лице Гальрана не отразилось ничего.

— Сломайте ему палец.

"Вот так дела!"

Считанные мгновение царила тишина, затем послышались вскрики.

Сощурившись, я посмотрела на смуглого недружелюбца.

— Если ты не будешь этого делать, я тоже не стану.

— Справедливо.

Я не хотела пострадать ни за что. Это выглядело неправильным.

— Решил?

— Да, — абсолютно спокойно сказал Гальран. — Я не трону тебя.

— Ты точно карьерист?

— Именно поэтому и не буду ничего делать, — самодовольно ухмыльнулся одногруппник. — В задании кроется подвох.

Я подивилась его изощрённой логике и осмотрелась. Лица большинства студентов напоминали рожи каменных истуканов. Дворянам с детства прививают, что они должны быть лучшими во всём — вот бедняги и силились не показывать боль. Увечий избежали разве что такие же хитрецы, как Гальран, принцесса (на неё у "клеймора"-партнёра просто не поднялась рука, а вот у Нимфеи на него — напротив), да те, кому в пару попался то ли слабые, то ли мягкосердечные. Алия с гордостью прижимала к груди изувеченный палец, стоящая перед ней на коленях совершенно невредимая "гладиус" рыдала.

"Ну прямо дева Маргарета!"

— Закончили? — явно разочарованно осведомился Ловаэн.

Нестройное "да" было ему ответом.

— Пары, в которых пострадал хотя бы один, получают неуд.

Я уважительно посмотрела на товарища.

— Ты оказался прав.

— Слова мастера Убертина заставили меня задуматься. Ещё я служил у человека, кое-что понимающего в целительстве, — загадочно проговорил юноша.

Последняя фраза недолго ставила меня в тупик.

— Что мы сделали не так? — обижено спросила Ульдерика.

Ловаэн картинно поправил выбившуюся прядь и сказал:

— Главное правило целителя — "не навреди без причины". Моё задание было прихотью. Его нельзя считать за достаточное основание для увечия товарища, человека, с которым вы только что устанавливали особую связь. Тот, кто не образумил, также виновен, как и тот, кто поднял руку. Целители лечат магией, а она дана людям волей светлого бога. Подумайте на досуге над этим.

По "аудитории" пробежала волна тягостных вздохов.

— Не всё так плохо, — утешил несчастных мастер целитель. — Вас подлечит мой гость.

Двери, украшенные изображением скелета-пастуха и скелета-пастушки на фоне цветущего луга, растворились. В зал вошёл невысокий молодой человек с гривой золотистых волос, собранных в воинский хвост. Одежда его была скромной по покрою, но из дорогой материи, черты лица — приятными, глаза — голубыми...

— Брат?! — воскликнула принцесса, позабыв должную особе королевской крови сдержанность.

К мастеру Ловаэну пришёл принц Хальдер. Я пожалела, что Гальран оказался настолько хитрым.

Как вскоре выяснилось, у наследника престола недавно проявился талант, который в народе носил название "руки доброго короля". Иначе говоря, он мог лечить касанием.

Хотя традиционно старшим принцам запрещалось обучаться в Высшей Школе, для Хальдера сделали небольшое послабление — будущий правитель всей Меронии мог посещать занятия мастера целителя вместе с сестрой. Эксцентричный Ловаэн просто решил сделать сюрприз и не объявлять об этом заранее.

Принца любили. Немного меньше, чем сестру — Хальдер проводил за книгами почти всё время и потому редко показывался на публике, его непубличность некоторые считали серьёзным недостатком для будущего монарха.

Один раз мне довелось повстречать Хальдера при дворе: он был очень мил и похвалил моё платье. От радости я едва смогла достойно поблагодарить за комплимент.

Когда исцеление страждущих закончилось, я, страшно волнуюсь, подошла к принцу и спросила:

— Милорд, вы помните меня?

Наследник нахмурился. Моё сердце упало.

— Простите, мы знакомы?

Я торопливо извинилась и убежала. Слёзы не боли, но унижения текли ручьём по моим полыхающим от стыда щёкам.

"Короля делает свита. А дочку богатого купца в глазах принца — платье".

О, как я ненавидела в те мгновения свою чёрную мантию!

В лазарете стояла тишина и пахло лечебными травами. В просторной светлой палате на соседних койках лежали Тори и Лейан. Когда я вошла, полуэльф помахал мне рукой, беловолосый же псевдоаристократ даже не потрудился отвернуться от стенки.

— Эви! Как славно, что ты пришла!

— Ага, — хмыкнула я. — И не с пустыми руками.

Из дома мне прислали корзинку с разными вкусняшками, но после встречи с принцем у меня кусок в горло не лез.

— О, да ты нас балуешь, — хихикнул Тори, принюхавшись. В который раз я подивилась его обострённым чувствах.

Спина Лейана одарила меня красноречивым молчанием.

— Ты слишком гордый или слишком сытый?

— Нас неплохо здесь кормят, — последовал сдержанный ответ.

Не обращая больше на него внимания, я принялась распаковывать деликатесы. Вскоре помещение наполнилось аппетитными запахами, шуршанием и похрумкиванием. Под их штурмом пала бы любая крепость, но бастион "Лейан" продолжал вздыматься несокрушимой громадой. Я почувствовала себя уязвлённой.

— Неужели тебе не хочется попробовать эти восхитительные мясные рулеты? Они, между прочим, не отравлены.

— Может, и хотел бы. Если бы мог пошевелиться.

— Что?!

Я бросилась к юноше и сдёрнула с него одеяло. Увиденное повергло меня в шок: по бледной кожи спины вились, образуя причудливый узор, отвратительно набухшие тёмные выступы. Я легонько коснулась одного из них, и он лопнул, исторгнув вонючий гной.

— Мечи были отравлены? — спросила я, стараясь говорить спокойно.

— Нет. Они достойные сыны Меронии... просто меня ненавидят.

"Горькая усмешка. Она наверняка играет на его губах".

— Эви, это не яд, — подал голос полуэльф.

— Если не яд, то что?

Тори сотворил охраняющий от зла знак и испуганно прошептал:

— Проклятье. Его прокляли.

"Далхрос". Будь я менее воспитанной, именно это слово сорвалось бы с моих губ.

— Чёрные колдуны в стенах Высшей Школы? Немыслимо!

— Скажи это моей спине. У меня под кожей будто жуки ползают.

Если проклятье смертельное, Лейану осталось жить считанные дни или даже часы. Снять тёмное заклятье не так-то просто.

— Что ты помнишь последним?

— Меня принесли сюда и заставили выпить какую-ту мерзость. Всё.

Значит, злые чары мог наложить любой — хоть студент, хоть медикус, хоть мастер. Хорошенький разброс.

— Сколько ещё мне?..

Голос юноши дрогнул. Его показушная бравада наконец дала трещину.

"Бедняга. Мне жаль, что..."

Женщина в чёрном мужском костюме идёт по утонувшему во тьме коридору. Её седые волосы искрятся от переизбытка защитных заклинаний, с обнажённого меча стекает кровь. Дорогу ей освещает сгусток холодного огня.

Видение. Второе за день.

Слышала, будто первое время у студентов в Высшей Школе происходит привыкание высоким ежедневным дозам магии. Мой организм слегка меняется. Только и всего.

Если нельзя довериться никому внутри Ордена, возможно, помощь придёт извне?

— Тори, в Меро Тор есть...

Пока я раздумывала, полуэльф взял инициативу в свои руки. На кусочке оберточной бумаги он что-то написал (кровью!), а затем сжёг записку в волшебном огне.

— Готово, — довольно объявил полукровка. — Скоро прибудет подмога.

— Кто прибудет? — с недоумением переспросила я. Действия товарища поставили меня в тупик.

— Пречистые. Эви, что с тобой? Ты как-то побледнела...

Пречистые. Эльфийская тайная служба.

Очень тайная.

"Тори-Тори, а ты не простой полуэльф".

Спустя полчаса в палате появилось два странных типа: пухлый блондин и костлявый брюнет с крючковатым носом. Они выглядели как обычные медикусы, но в том-то и дело, что только выглядели.

— Кто она? — холодно спросил крючконосец.

— Эвиана, моя одногруппница, — ответил Тори.

— Полное имя.

Полуэльф озадаченно посмотрел на меня.

"Далхрос! Всё-таки придётся открыться".

— Эвиана Флорени.

— Дочь Аэрта Флорени, купца?

— Да, — гордо сказала я. — Старшая дочь.

— Ясно.

Мои страхи оказались беспочвенны. Лейан находился без сознания, а полуэльфу, чистой душе, моя фамилия ничего не сказала. Я напомнила себе попросить его не упоминать её пока при членах "мизерикордии".

Бегло осмотрев юношу, эльфы пришли к тому же выводу, что и Тори.

— Нужно срочное очищение. Промедление убьёт его, — проговорил тот, что притворялся добрячком-толстячком.

— Вы можете его спасти?

"Почему мне важно?.."

— Да. Но ритуал нельзя проводить здесь. Это место... грязное, — в голосе эльфа сквозило отвращение.

Посовещавшись (на эльфише), фальшивые медикусы принялись делать непонятные мне приготовления. Один из что-то нашёптывал трём бумажным человечках, которых достал из кармана, другой через короткую серебристую трубку с кислой миной осматривал помещение. Закончили они одновременно.

— Эвиана Флорени, ты пройдёшь с нами, — сказал "трубочник". — Скверна коснулась тебя.

Не надо было мне трогать его спину. Ох, не надо было...

— Я тоже пойду, — храбро заявил Тори.

— Именно за вами мы и пришли. Этих берём заодно.

"Эльфы такие эльфы".

Нажав камень на кольце, эльфиец-угрюмец открыл сияющее окно посреди палаты. Его товарищ взвалил на плечо бесчувственного Лейана и шагнул в портал. Следующей пошла я. Ни одно дурное предчувствие не послал мне светлый бог — наказал за сквернословие, наверное.

А опасаться было чего.

Глава 5

Злые языки поговаривают: за эльфийскую косметику меронийские придворные дамы готовы душу продать. Если так, хотелось бы мне видеть лица гадких красоток, узнай они, чем наполнили для меня огромный глубокий бассейн.

Вода пахла... божественно. Нежные ароматы сплетались, образовывая неповторимый букет.

"Если ангелы моются, то только так".

Увы, моё омовение длилось недолго.

— Скоро начнётся церемония, — проговорила неслышно появившаяся в купальне суровая эльфийская дева. — Наденьте это.

Она оставила стопку белой одежды и удалилась. Я даже не успела её поблагодарить.

Вскоре за мной пришли.

Середину узкого длинного зала, вырубленного в скале, занимал бассейн — не так изящно отделанный и не такой глубокий, как в купальне, в которой я только что блаженствовала, заполненный прозрачной жидкостью, пахнущей миррой, но ею, конечно, не являющейся. Закреплённые на стенах факелы горели ярко и ровно, будто зачарованные.

Тори, я, два эльфа-близнеца (явившиеся в Высшую Школу под личинами двух совершенно разных людей) и статная эльфийка, все в белом, приготовились освобождать Лейана от проклятья. С несчастного сняли одежду; каждый клочок его кожи, исключая кисти рук и лицо, покрывали тёмные бугры заразы.

Пречистые осторожно опустили Лейана в бассейн. Я с содроганием наблюдала, как он медленно уходил на выложенное светлыми плитами дно.

"Боже, не дай ему очнуться сейчас".

Под слоем прозрачной жидкости лицо северянина, обрамлённое прядями белоснежных волос, выглядело почти беззащитно.

— Ты тоже должна зайти, — велел один из близнецов.

— Я?

— На тебе печать скверны, дитя, — подтвердила эльфийка. Её облачение, гораздо более роскошное, чем у меня, и тяжёлая золотая корона, указывали на высокое положение. Она могла быть жрицей — у эльфов устами светлого бога говорили не только мужчины.

Я не стала спорить.

Жидкость доходила мне до середины груди. Она не была ни холодной, ни горячей — нормальной. Пребывание в ней расслабляло.

— Расслабься и ничего не бойся, — шепнул мне стоящий у бортика Тори. — Тётя сделает всё как надо.

— Она твоя тётя?

Полукровка не успел ответить. Эльфы запели.

"Заливается, как остроухий в лесу", — говорят не слишком тактичные и образованные горожане, услышав соловья.

Эльфийской песне вторила каждая частица моего тела. От неё на душе становилось так хорошо, что хотелось плакать.

"Будто ангелы на небесах славят светлого бога".

Сквозь подступившие слёзы я разглядела, как из тела Лейана выходит жидкая тьма и сбивается к дальнему от поющих эльфов краю бассейна. Отражение огня факелов дрожало на её колышущейся маслянистой поверхности. Она будто бы была живым существом, а не проявлённым колдовством.

Эльфы связали проклятье звуками песни.

Глядя на чёрную массу, я боялась даже подумать, сколько её вышло из меня.

Когда с кожи юноши исчезли последние следы чёрного заклятья, один из близнецов-пречистых снял со стены факел и поджёг тьму. Зал наполнился истошным визгом.

Так и не пришедшего в сознание Лейана вытащили из бассейна, уложили на плоский серый камень и накрыли куском белой материи.

— Всё кончено? — спросила я, дрожа от холода. Жидкость очень быстро испарялась с кожи и одежды.

— Он скоро проснётся, — сказала жрица-тётя Тори. — Побудешь с ним? Мне нужно кое-что обсудить с племянником.

Я кивнула. Просьба не казалась обременительной.

Девушки из приличных семей не должны видеть обнажённое мужское тело до свадьбы.

Стыд и позор мне!

Вернее был бы, не изучай я анатомию задолго до поступления в Высшую Школу. Отец хотел отдать меня в Университет, да вот только мне совсем не хотелось становиться образованной невестой.

Вдоволь нахихикавшись над подробными иллюстрациями в учебниках, я утратила пылкий девичий интерес к "тому самому", и потому вид чресел Лейана меня не сразил, хотя ещё каких-то два года назад...

Его правая рука — вот, что всецело завладело моим вниманием. Точнее, тонкий след на её среднем пальце.

Мужчины старой знати носят кольца, новой — ленты в волосах. Таковы правила королевства Мерония.

— Какие тайны ты скрываешь? — тихо спросила я у бесчувственного. Разумеется, он мне ничего не ответил.