Страна за холмами

— Стража, — негромко произнёс он.

Его, похоже, услышали — магию применил, что ли? Успевший незаметно спуститься Шелис (меч в ножнах за плечом, зеркало снято) настороженно оглядывался.

— По нашим законам за поединок с наследником венца положена смертная казнь. Исключение может быть сделано только для другой особы королевской крови. Ты арестован, мальчик.

— Даже за самозащиту? — спросил я.

— Даже.

— И без возрастных ограничений?

— С девяти лет, — жёстко ответил Анис.

— Совет Неопределённых этого не потерпит.

Смотря как преподнести. Но за преподнесением дело не станет: капризный, избалованный, безмозглый, на людей без повода с мечом кидается... что ещё? А, конечно, зависть. Войну Рунсону не объявят, ограничатся эмбарго, но вот доучиваться Кену придётся дома, и степень он не защитит никогда. Не запретят — затравят и завалят.

Анис ничего не ответил и велел Шелису протянуть руки. Один из стражников надел на запястья мальчишки странные наручники бирюзового цвета, разрисованные рунами. Мальчик вздрогнул. Какая-то пакость, блокирующая магию? Другой стражник забрал меч.

И Шелиса увели.

Я осмотрелся.

Анис стоял с каменным лицом. Айна поглаживала рукоять кинжала. Троица лордов увивалась вокруг бесценного наследничка. Нилла была бледнее иркса, Эланхис смотрел в землю.

— Итак? — холодно спросил я.

— Лорд Даэль, мальчишка нарушил рунсонские законы, и должен отвечать по всей строгости... — начал один из лордов. Кажется, его звали Аргел.

Я повёл рукой. Лорд замолчал. Я не блокировал ни речи, ни мышления — так, навёл пару ощущений нематериального характера. На трусов действовало безотказно. Ему сейчас чудится, что кто-то стоит за спиной. Плюс смертный ужас.

— Итак? — повторил я.

— Мы не хотим ссориться с Советом Неопределённых, — тихо произнёс король, — К сожалению, закон не допускает исключений. Вопрос требует обсуждения и согласования.

— Сроки в законе не оговорены, — добавил Анис.

Практически сразу было созвано срочное заседание государственного совета. Иностранцев туда пускать запрещалось. Я остался ждать во внутреннем дворике.

Что бы я сделал на месте Шелиса?

Выходило, что ничего хорошего. Erna si... виноват, он стихийник... Vitris wereasta по площади, и лёту. Не знаю, удастся ли вытащить парня, но казни допускать нельзя. Прецедент неприятнейший.

Потом из замка вышел Кен. Хотел, кажется, подойти к стене, но увидел меня и опрометью кинулся обратно. Мне показалось, что теперь и он стал бледнее иркса.

Стемнело. Рассыпались по небу звёзды, над чёрной махиной дворца повис серп одной из лун.

— Идиотский закон, — произнесли под правым ухом.

Я резко повернулся. Анис подошёл неслышно, стал рядом, глядя в небо.

— Ему триста лет, — с каким-то злым отчаянием в голосе продолжил Анис, — Понимаешь, здесь всё чудовищно запущено. Мы меняли законы, но постепенно, по актуальности. Экономика, армия... кто ж знал?!

— А теперь?

— А теперь ничего менять нельзя. Есть правило — не менять законы под случай, даже если надо менять.

— И что будет?

— Будем тянуть время, срок исполнения в законе не оговорен. Когда лорды подзабудут эту историю — куда денутся! — тихонько выпустим.

— И долго они будут забывать?

— С год, наверное, — подумав, отвечал Анис, — Но сейчас крайне тяжело убедить их в том, что немедленная казнь — сверхидиотизм и страноубийство.

— А король не может просто помиловать ребёнка?

— Формально может. А я могу пойти в зал совещаний и убить половину лордов, последствия те же. "Право венца" действует на нашу знать как упыри на лешего.

— Значит, год?

— Не такой уж большой срок. Всё-таки, мальчишка серьёзно провинился. Посидит, подумает. У нас тюрьма чистая.

Я покачал головой. И нашим, и вашим... Совет Неопределённых вряд ли станет возражать. А мне... а мне жалко Шелиса.

— Как представитель Совета я останусь в городе до того момента, когда будет окончательно принято решение об отсрочке, — Если дело не решится на днях, придётся написать в Стреленск. Хорошо сказочным героям: слепил из воды птицу, она за день письмо и отнесёт...

Анис молчал. Вверх смотрел. На звёзды.

Утром в витху зашла Айна. Совет прозаседал всю ночь. Лорды тоже додумались тянуть время — в надежде на то, что магам надоест следить за судьбой "какого-то школьника". Я вслух отметил, что вопрос принципиальный, и достаточно поручить его магистру с именем, чтобы забвение не состоялось. Магистры с именем — они такие... за имя очень пекутся.

Айна усмехнулась:

— Вы не понимаете. Тут тоже принципиальный вопрос — кто настоит на своём. Реально же мы сочинили новый вариант закона о защите венценаследника, по которому Шелис получает один год и один месяц тюремного заключения.

— Но закон не утверждён.

— Если через год не удастся закрыть дело иначе — утвердим. Всё-таки это совсем не то, что утверждать по свежим следам.

— Проект кажется реалистичным, — согласился я, — Я хотел бы посетить Шелиса.

— Это запрещено. Формально он смертник, да и магов в темницу пускать нельзя. А зачем он вам?

Я пожал плечами. Откуда я знаю — зачем? Низачем.

— Нилла уезжает завтра, — подумав, сообщила Айна.

День был забит официозом. Во-первых, состоялась церемония передачи "письма Элланхиса Рунсонского Гориславу Висскому". Местные не ударили в грязь лицом — ответ был втрое толще исходника, и наверняка ещё бессодержательней. Просто отдать пакет рунсонцы не могли, речей набралось часа на два — два с половиной, я честно пропустил мимо ушей почти все. Во-вторых, пришлось отсидеть официальный обед. Проголодался как тиляк в пустыне. В-третьих, меня час (если не больше) заверяли в искренней любви к Совету Неопределённых, увы, неспособной принудить заверявших к нарушению рунсонских законов. В-четвёртых, заверения завершились официальным заявлением о необходимости продолжать переговоры (это длинно). В результате, я окончательно уверился: существуют люди хуже безмозглых практикантов...

— Даэль! — Анис нагнал меня в двух улицах от дворца, — Слушай, чисто между нами — что ты навёл на это парнокопытное Аргела-младшего? Я так и не понял...

— Малый страх.

— Как это?

— Чувство "Кто-то за спиной" испытывал?

— На пустом месте — нет.

— Жаль. Его я и навёл. Нечего отвечать на адресованные другим вопросы.

— Как это снять?

— Перестать быть трусом.

— Класс! Изящно! — заключил Анис, — А почему ты такой бледный?

— Есть хочу.

— А, я и не подумал, — Анис сделал шаг, и мы пошли в сторону витхи, — Наша система церемоний для того и предназначена — лордов изводить, голодом морить...

— И жаждой, — я вспомнил печенье в приёмной для чужеземцев. В "Кусачей Ласточке" подавали такое же, и я его попробовал. Очень сладкое.

Всю дорогу Анис молча шевелил губами. Уже за два дома от витхи он спросил:

— Даэль, так ты умеешь навевать сенс-порчу без телепатии?

— Я и с телепатией... сумел один раз, — чуть не сказал "умею", что было бы хвастовством.

— Ты умеешь пользоваться всеми источниками?

— Почти умею, а ты?

— Только живая и стихийная, — печально ответил Анис, — Увы... Ни жертву принести, ни зомби поднять. Зато последствия не грозят.

— Ты о родственниках жертвы и последующей укладке зомби?

— Я о "нефритовых" глазах и синюшной коже.

— А у телепатов "хрустальные" глаза и белые волосы. А от использования огненной стихии кожа темнеет. А от воздушной... ты Эльту Ветер видел?

— Видел портрет в "Обозрении"...

— А от водной кожа может стать откровенно синей, а то и переливчатой. А живая от остальных слабеет. "Портрет мага" читал?

— Конечно! Но последствия некромантии наступают быстрее остальных.

— Бедные, бедные провидцы с телепатами, — сокрушённо воскликнул я, — Никто их не любит, никто о них не помнит...

— Я о нормальной магии говорю.

— Тогда согласен.

Среднестатистически согласен. А если переходить на личности... думать надо о последствиях, когда "Ветер душ" вызываешь. У меня глаза бледно-зелёные от природы, и никакого "нефрита" до сих пор нет.

Мы ещё немного пообсуждали трансформации, и разошлись. Анис отправился домой, я — ужинать. Почти сразу наткнулся на противоречие: с одной стороны, я сегодня только позавтракал, с другой — много есть перед сном вредно.

Меня грызла бессонница.

Я всё убеждал себя, что обошлось как нельзя лучше. Лёгкий вариант. Жизни Шелиса ничего не грозит, интриги лордов пропадут впустую. Кен получит честно заслуженное презрение.

Лёгкий вариант. Что такое год — ерунда, мелочь. Одна семидесятая для меня, одна тридцать пятая для Аниса. Что такое год?

Для Шелиса по прозвищу Умник — половинка вечности.

Да и озаботились ли намекнуть ему, что смертной казни не будет? Он знает, что через год и месяц его выпустят?

Ответ — "нет" на оба вопроса.

Я встал, подошёл к окну и уставился на самую яркую звезду. Ратница, или вторая Отряда. Справа мерцал Лучник, рядом с ним — тусклая Собачонка. Тоскливо мне было. И состояние — похуже, чем в Верхнем Жальце. В таком вырубишься, а потом проснёшься с нулём в запасе, зато, половине города твои кошмары приснятся. Ну его.

Уеду. Как наметил — через два дня. Уехал бы и послезавтра, но данное Анису обещание нарушать было недипломатично. Ну их в эфин с их родословными!

Камера-одиночка лодка на полторы, рассчитанная на троих. В Окружной Тюрьме Рябинова заключённым полагается сидеть друг у друга на головах. Слизкие стены обросли какой-то плесенью. С визгом носятся крысы — здоровые, в локоть. Или это у страха глаза велики?

Я здесь один. Экранированная камера сляпана наспех — и на совесть. В рябиновской тюрьме прежде не было мест для содержания магов, и пришлось зачаровать обычную камеру. Естественно, из неё выселили прежних постояльцев.

Мне вынесен смертный приговор.

Кап. Кап-кап. Темно. Решетчатое окошко под самым потолком забили доской, на доске написали программу. Ни щели в экране. Что толку от волшебной силы, которую нельзя применить? Разве что для отпугивания крыс...

Я с ногами сижу на дощатых нарах и пытаюсь представить луну. Любую из трёх. Я совсем их забыл. И звёзды. И траву вообразить я не могу.

Кап-кап.

Ви-ви.

Суд через неделю. Формальность, моя вина доказана: поднял 26 зомби, уничтожил 22 человека, в том числе градоначальника и троих десятников городской стражи. Без отягчающих — значит, сам вернул покойников на место. Казнь через день после суда. Я не знаю, сколько времени осталось. Забыл. Зачем считать? Откроется дверь, и меня выведут...

Кап-кап.

Кап.

Иногда я пытаюсь мысленно переиграть. Сказать недосказанное, сделать недоделанное. Иногда — чаще — просто жду. Скорей бы. Скорее бы. Иногда открывается окошечко в двери, туда толкают миску с едой. Иногда я отпугиваю крыс и ем. Чаще нет: гадость. Голода я не чувствую. Кап-кап...

Я просто жду, когда за мной придут.

...Я ещё не знал, что в моих бумагах нашли эссе "Общие мысли о восстающих мертвецах", где я записал свежеизобретённое заклятие, позволяющее трупу встать и вызвать свой дух, свежеизобретённое заклятие, позволяющее духу явиться и поднять свой труп, и кое-какие соображения на тему усиления магических способностей того и другого. Естественно, меня заподозрили в применении их к себе, и перспектива явления некрооборотня никого не обрадовала.

Я просто сидел...

Я открыл глаза. Брр, приснится же такое...

Не было этого. То есть — да, сидел. В камере. Камеру зачаровали "под ящик", выйти я не мог, колдовать внутри — запросто. Первыми кончились крысы, но я нашёл новый источник энергии (в тюрьме — да не найти! Некромант я, или как?). Когда за мной пришли, я уже разработал план побега. Когда вместо суда мне объявили строгий выговор, я (по молодости) огорчился — такой был план... О том, что мне полагалось страдать, терзаться ожиданием и переосмыслять свою никчемную жизнь, мне рассказала особо вдумчивая (начитавшаяся романов) сокурсница, за которой я тогда ухаживал. Я переосмыслил — сменил объект ухаживания.

Сосредоточиться на запасе... так, утечки силы нет, значит, я не телепатировал свой сон соседям. "Переволновался, довоображался и дожалелся", — констатировал я, попытавшись выполнить простейшее упражнение для телепатов-первокурсников. Вышло традиционно (на слабую двоечку), значит, с профилем силы всё в порядке, и меня не пробивает на магию разума.

В общей зале меня ждали. Не близнецы, грозившиеся зайти утром и учинить мне экскурсию по местным достопримечательностям. Пожилой лорд в тяжёлой златотканой мантии сидел за пустым столом и вертел в руке глиняную кружку. Услышав скрип лестницы, он резко поднял голову и вздрогнул. Я проигнорировал лорда, сел за свободный стол и попросил разносчицу принести отвар малиновых листьев и пирожки. Лорд несколько раз быстро поднимал и отводил глаза, потом привстал и снова сел. Смелости он набрался к третьему пирожку.

— Доброе утро, досточтимый маг. Не изволите ли вы меня... в-выслушать.

Пауза была вызвана тем, что я создал иллюзию серебристого свечения по контуру радужки. Помню я этого лорда, несколько дней назад уже являлся. Имя я, правда, успешно забыл.

— Я уже говорил: политикой не интересуюсь.

— Я хотел бы говорить не о политике. Видите ли, мой племянник... Вы, должно быть, помните, как заколдовали его несколько дней назад. Он стал вздрагивать от каждого шороха, утратил способность здраво рассуждать... между прочим, он двоюродный брат айрат Ниллы и дядя наследного принца!

— Так пусть наследный принц его расколдует.

От такого кощунственного предложения лорд временно утратил дар речи, что позволило мне доесть пирожок.

К сожалению, надолго возмущения не хватило:

— Айрат Нилла сказала, что такое проклятие может снять только тот, кто его навёл.

— Значит, она ошиблась, — отрезал я.

— Но... лорд Анис говорит то же самое!

— Какое специфичное чувство юмора, — задумчиво произнёс я, — В каком-то смысле он прав. Дело в том, что ваш племянник сам призвал своё проклятие. А снять его может только призвавший. Я лишь подтолкнул, подкрутил вероятности... до настоящих проклятий моим действиям далеко.

— Я вас не понимаю, — надменно ответил лорд.

Несколько секунд я прикидывал, а не прочесть ли лекцию по произвольному изменению эфина минут на двадцать, но решения принять не успел: в витху вошли Анис и Айна. Лорд оглянулся на дверь и снова вздрогнул. Семейное у них, что ли? Тут я вспомнил, что считаюсь человеком незлым, и решил-таки объясниться.

— Каждый человек обладает каким-то слабым местом. Некоторые всего боятся. Я чуть-чуть усилил чувство страха, затаившееся в глубине разума Вашего уважаемого племянника. Чтобы избавиться от проклятия, Вашему уважаемому племяннику достаточно перестать уподобляться тростнику под ветром. Если же Ваш уважаемый племянник не в состоянии справиться с собственным страхом, я рекомендовал бы обратиться к хорошему травнику. И больше не вмешиваться в чужие разговоры.