Страна за холмами

Страна за холмами

Пролог

— Слышишь, о чём поёт?

До этого момента я совсем не прислушивался к очередной тоскливой мелодии в исполнении очередного рунсонского бродячего гитариста, второй час распинавшегося под моим окном. Что поделаешь — дом с видом на площадь, иногда даже приходится ставить магическую звукоизоляцию.

А, ну, стоило ожидать. Гитарист пел о войне с оборотнями трёхсотлетней давности — тема беспроигрышная. Я честно попробовал слушать, но детальное описание драки, простите, битвы при Серенхе (упоминались все полки, отряды, подотряды и командиры) мог выдержать только мой нынешний собеседник.

— Ничего странного не замечаешь?

— Нет.

— А я замечаю, — старый архимаг вздохнул.

Я снова прислушался. Рэоталхаан Соото успешно дорезал девятнадцатый отряд копейщиков. Традиционно маги убивали гнусного оборотня на тридцать шестом.

— Снова оборотни, — произнёс архимаг.

— Они всегда поют про оборотней.

— А ты обратил внимание на то, что именно он говорит о Соото?

— Эфин! — не выдержал я. Любовь Ронеса к намёкам раздражала весь Стреленск, — "Хитрозлобный Рэоталхаан Соото"... или "злобнохитрый"...

— "Хитрый и жестокий".

— Какая разница?

— Огромная. "Хитрый" для воина или князя в Рунсоне — похвала, жестокость считается мелким незначительным недостатком. После гнусного кровопийцы, пожирателя душ, чудища, палача и людоеда — слишком нейтральное определение.

Я снова прислушался. Теперь я видел, что тревожит Ронеса — Соото из песни, возможно, был не очень-то приятным человеком... и даже очень не приятным... но человеком! Оборотень-крылокот, "мерзость эфинная"... странно, странно... Вот только почему это тревожит Ронеса?

— Представь следующий шаг, — тихо сказал Ронес, — Мудрый, смелый, благородный властитель, убитый западниками-завоевателями. Кому-то на востоке понадобилось знамя, очень понадобилось... Уж не для создания ли нужного настроения в стране?

— Знамя из оборотня? — переспросил я.

— А ты хоть раз видел живого оборотня-крылокота?

— В лесной глуши не бываю.

— Именно! В лесной глуши, в забытых деревнях... В наши дни их видел не каждый абиолог. И то — мелюзга, второе-третье поколение, о древних родах даже старые маги слышали от учителей. Это чудовище из соседнего леса на герб не поместится, а исчезнувшее невесть когда можно раскрасить хоть в чёрный, хоть в жёлтый. Ничего особенного, человеческая память. Беда не в оборотнях, а в знамени. Рунсонцы — воинственный народ. Да, страна отсталая, но войны с Рунсоном я не пожелал бы.

— Не следовало мне ставить эти витражи, — я сокрушённо покачал головой, — Вы, верно, перепутали мою хижину с дворцом. Площади похожи...

— С королём я говорил. У нас нет посла в Рунсоне — страна не из тех; ни один из магов рунсонского происхождения даже в кошмарах не видел возвращения на родину, они забывали о ней на второй месяц первого курса, и расспрашивать их бесполезно. Контакты и браки между знатью редки, достоверных сведений так не получишь. Появилась мысль отправить кого-то из Неопределённых в разведку. Полагаю, твоя кандидатура — наилучшая.

— Моя? — удивился я, — Но мне кажется, найти общий язык с рунсонцами лучше удастся боевому магу из Жёлтого Легиона! Кодекс чести воина...

— Мы учитывали три параметра. Жизненный опыт — сорок лет назад в Рунсон отправился молодой маг, аспирант Высшей Школы...

— Который на первом попавшемся приёме поссорился с королём и вернулся в красном гробу, — продолжил я.

— Хуже. Решил, что приехал на курорт, пошёл по корчмам, замёл донесения и спьяну поскользнулся на лестнице. Потом мы долго не могли смотреть рунсонцам в глаза. Второе — разумеется, уровень силы. Ты почти архимаг. Третье... происхождение. Там оно очень даже считается. Возможно, из-за Кодекса Неопределённых ты забыл своё... но ты остаёшься старшим сыном айдольского князя.

Ронес замолчал. Если учитывать происхождение... Да, дело дрянь. Лично мне известны только двое магов с родословной. Но Шелар Онельская мне уступает (к тому же, она женщина, и у неё скверный характер — не поедет, а Ронеса пришпилит к потолку), а князь Ясень Эш Вирен — князь. Ему Р'Таккой править надо. Дело дрянь ещё и потому, что мне сейчас — накануне защиты — нельзя ссориться с Советом.

— Сколько?

— Что?

— Идейных шпионов ищите в Жёлтом Легионе. Сколько, спрашиваю?

— Двести золотых по возвращении...

— А за происхождение?

— Ладно, триста пятьдесят.

— В Жёлтый Легион.

— Дорожные расходы за счёт Совета.

— Авансом и коня. Коня верну, если уцелеет.

— Господин Aelsee'dell, вы самый нахальный маг из всех, кого я знаю. Кроме, возможно, L'inova.

— Спасибо, — искренне ответил я.

Бродячий гитарист уничтожал двадцать третий отряд.

Раньше я не интересовался Рунсоном. Со времён той самой войны с оборотнями (за двести лет до моего рождения) на территории этой страны не случалось ничего интересного. Всё, что я знал о Рунсоне — тамошние песни слушать нельзя. Так называемый "рунсонский стих" был хуже религиозной литературы и не уступал старинным текстам заклинаний в своей способности вызвать крепкий, но нездоровый (ибо преждевременный) сон.

Официально я значился кем-то вроде курьера — следовало отвезти письмо висского короля рунсонскому. Обычный курьер не подошёл из-за "пути опасности превеликой" — между границами Виссы и Рунсона красовалась "Лихова запустка", хорошая такая пустошь с разбойниками и нечистью. Помимо коня и денег (к ним пришлось добавить собственные сто золотых) я получил "Справочник последних событий". Информации и вправду было немного.

Оказывается, сорок лет назад в стране сменилась правящая династия. Как-то странно сменилась. По рунсонским обычаям в таких случаях князья-претенденты собираются на турнир ("на круг"), победитель которого становится королём. Так вот, в последний раз в патриархальном Рунсоне выбрали... королеву! Конечно, женщина способна научиться неплохо драться, но...

Вот-вот, но.

Теперешний король, Эланис I, приходится сыном победительнице того круга. Пока естественно. Имеет брата Анхиса, сестру Айнар и единственного сына. Жена в "Справочнике" не упоминалась. Всё! Ни календаря, ни денежной системы! Не верю! Не верю, что это тайна; не верю, что Рунсон не чеканит собственную монету. Может, умники из Совета посчитали эти сведения лишними? Идиоты.

Зато, не иначе, как для лёгкого чтения, в справочник вошла краткая история последней войны. С указанием основных битв, полков, отрядов, подотрядов и командиров.

Этнография

Две недели спустя я миновал гряду высоких холмов, западную границу Рунсона. Первое, что бросилось в глаза, — растения. Земляничник, бук и липа взамен оставшихся по ту сторону ольхи, рябин и елей. Сколько тех холмов, а как изменился климат!

Вторая странность — вежливые пограничники. Не трусливо заискивающие, а именно вежливые, на ирксский манер, словно их этикету учили. Ни поминать королевское письмо, ни отводить глаза не пришлось. С меня взяли пять мелких монет "огниц" в висском эквиваленте — оказалось, существует простая система перевода рунсонских денежных единиц в р'таккские: одна огница равна шерскому лауфу (восемь-девять висских медяков) — да зафиксировали имя и род занятий в какой-то книге. Кстати, одежда пограничников напоминала западную, и на надморском1 они говорили нормально. Дикари?

До Канари, столицы Рунсона, оставалось сорок километров. На границе мне сообщили, что если я не хочу отклоняться от тракта, ближайший город встретится через три версты.

Три версты. От трёх с половиной до шести километров. Может, стоит там остановиться? Границу я миновал около двух, но я же не почтовый курьер, чтобы мчаться день и ночь.

Поначалу я ехал медленно. Рассматривал местную флору, прикидывая, не удастся ли добыть таких-сяких травок за четверть цены. Вон шелковка, и "красная ёлка", и алейница. Потом мне показалось, что еду я слишком медленно, и я пустил Рысёнка лёгким галопом. Происходило что-то странное. По моим прикидкам я проехал шесть, и даже семь километров, но никаких примет города вокруг не наблюдалось.

Вдруг послышался стук копыт, и чуть впереди с какой-то мелкой тропки выехал на дорогу светловолосый юноша в кожаной одежде. Нет... не так я представлял дикарей. Тоже в коже, но не в эшеньской же замше высшего сорта по два золотых за кусочек размером с берёзовый лист! Наверное, Ронес издевался.

— Добрый день. Не скажете ли, сколько осталось ехать до Нивейри?

— Верста, — бросил юноша. А может, я ошибся — голос, хотя и низкий, был похож на женский.

Но как — верста?! Тракт прямой, словно стрела, и за это время я проехал только две версты? Эфин шутит?

Тут меня осенило.

— Простите... А верста — это сколько?

— А, конечно, великая верста.

— Я нездешний.

— Я вижу. Так, в великой версте шестнадцать полётов, полёт — около трёхсот метров, а метр чуть больше двух локтей, значит...

— Меньше.

— Что?

— ЕСМ-овский метр меньше двух локтей.

— Да шут знает эти западные меры... короче, четыре с половиной ЕСМ-овских километра.

— Хорошая у вас верста.

Юноша/девушка кивнул и свернул направо.

— Слышал? Почти пять километров, — сообщил я Рысёнку.

Мы прибыли в Нивейри вечером. Естественно, все колебания насчёт продолжения поездки исчезли. До столицы оставалось около четырёх местных вёрст, или двадцать километров, а мы с Рысёнком устали. Я решил поискать корчму или постоялый двор.

Нивейри был небольшим городом, и он не сильно отличался от своей висской родни (Долинки, Верхнего Жальца или Вязневска). Фонарей было меньше — здешние правители не додумались до фонарного налога, — да стража была вооружена лучше — я замечал неплохие копья и мечи. Немного другие крыши, отсутствие вычурных монстров типа верхнежалецкой ратуши, а в остальном — похоже, очень похоже. Я окончательно уверился: никаких дикарей поблизости нет, насчёт кочевников в южной степи ещё провидец трижды наворожил, и прислали меня в обычную страну с обычными недостатками. Одно странно — неужели Висса с ней не торгует? Ну и ладно, привезу Ронесу сводную таблицу мер, весов и денежных единиц, большего он не заслуживает. За какие-то триста пятьдесят золотых...

Корчма ("витха") отыскалась быстро. Называлась она "Шерский пирог" и от висских не отличалась ничем. Совсем. Те же иероглифы на вывеске, те же расценки (в переводе); та же манера снимать вдвое, если клиент пробует расплатиться чужеземными деньгами; те же маленькие комнатки на втором этаже. Правда, в меню было пять наименований так называемых "шерских пирогов" (настоящий изобретатель — человек, дорийский повар прошлой катушки). В Виссе их часто готовят в элитных заведениях, и очень редко — в маленьких. Я из интереса попробовал. Оказалось так себе, половина трав явно заменена местными аналогами, но, опять-таки, пристойно для обычной корчмы.

На рассвете мы поехали дальше. Рысёнок выспался за ночь (я — нет), и уже два часа спустя впереди показалась каменная стена с башнями.

...У городских ворот стояла стража. Снова вежливая. За проезд сняли две огницы (то бишь, двадцать медяков) — "на ремонт башни". Башне, на мой взгляд, ремонт понадобится разве что через эру-две, ну да ладно. Я тут же спросил, где искать менялу: в Нивейри деньги разменять не удалось, поскольку купцы этой дорогой пользовались редко и, как я понял, были местными уроженцами. Пока двое стражников объясняли мне, куда ехать и где сворачивать, третий гнал от ворот какого-то оборванца: "Нет уж, твоё подзаборие, изволь валить по-хорошему, а то ведь шестник лаате проснётся. Злой он нынче как волколак, шестник-то, вчера клюк свернули, так он синты2 самопальной продегустировал, вот и злой. Полетишь ведь по-плохому, как датарцы под Ашрови...". Оборванец настаивал на праве войти в город, получил древком копья по рукам плюс пинок под зад и, постанывая, убрёл прочь.

Рунсонские деньги стали первым, что сумело удивить в номинации, отличной от "вылитый-запад-и-чего-меня-сюда-прислали". Разноцветные монетки — шеры умрут от зависти. Наименьшая, уже помянутая огница, была насыщенного пламенно-оранжевого цвета. Следующая — ветка, шесть огниц, — жёлтая с изображением большого красного цветка. Ресинка, шесть веток, — зелёная с чёрной кошачьей головой. Навальница — тёмно-синяя, почти чёрная, с белой молнией. Лешница — бледно-зелёная с голубой бабочкой. Ещё существовали (но не были мне показаны) "конь" (на который можно было приобрести табун), "повозка" (наверное, имелся в виду скарб большой деревни) и "венок" (не иначе, королевский, со всем дворцом).

Попутно обнаружилось, что в Рунсоне другие цифры, причём, их только шесть. Иероглифы похожи на западные (родом из далёкого имперского прошлого — а оно было общим), но не совпадают (всё-таки, прошлое было весьма далёким); на столичных вывесках преобладают стандартные руны; надморский язык "А все знают. В школке учили".

Разменяв сто золотых (кошель стал легче, но много объёмистей), я отправился искать постоялый двор. С этим повезло: через несколько минут прогулки на глаза попалось двухэтажное здание из какого-то голубого камня. Над синей дверью была приколочена деревянная вывеска с надписью "витха Кусачая Ласточка" и, почему-то, изображением незнакомого жёлтого цветка и пары метательных ножей. Летней веранды не было, но я вообще не встречал их в Канари. Что важнее, ниже надписи красовались голубые вертикальные полосы числом шестнадцать. Я уже знал, что количество таких полос (максимум — двадцать одна) означает класс заведения. Удобное правило.

Сговариваясь об оплате (двадцать одна ресинка в неделю), я выяснил, что неделя в Рунсоне на день длиннее западной. Поездка обретала всё большее сходство с этнографической экспедицией. Ну, во дворец я наведаюсь завтра с утра (вдруг у этих дикарей нет представления о бюрократии, и меня выпроводят из страны сразу после аудиенции?), а пока стоит осмотреть город. Понятное дело, осмотр я начал со своей комнаты. У ребят были странные представления о комфорте — голый камень без ковров и полноценный водопровод. Мраморная ванна точно не хуже моей... правда, горячую воду следовало носить в вёдрах, магических жар-камней здесь не водилось. Конечно, я мог бы согреть воду заклинанием, но более идиотского способа потратить две трети запаса даже я с ходу не назову... разве что, вызов духа приснопамятного Рэна Соото.

Пока слуги готовили ванну, я уточнил у витиха насчёт голого камня. Оказалось — действительно представления о комфорте. Хорошо, полена под голову не предложили. Впрочем, здесь скорее предложили бы булыжник: в дорогой витхе благородный камень куда уместнее убитого дерева. Кстати, в Канари большинство домов каменные. Дрова, впрочем, обыкновенные, я посмотрел...

В город я так и не выбрался. Оказалось, всё болит! Магическую стимуляцию я не люблю (вернее, не люблю её побочные результаты), и почти весь вечер (с пятнадцатиминутным перерывом ради ужина) пришлось валяться в постели.

Зря я беспокоился!

Королевский дворец здорово отличался от дворцов западного образца — массивный, обстоятельный, угловатый замок с оштукатуренным фасадом (стоило заглянуть за угол, как штукатурка сошла на нет и на землю, обнажив необычный бледно-жёлтый камень с синими прожилками). Но обычаи, обычаи... То есть, когда симпатичный вежливый стражник провёл меня в небольшую, скромно обставленную приёмную и сказал "Обождите здесь, я уведомлю Его Величество", я забеспокоился. Когда прошло полчаса, беспокойство начало потихоньку исчезать. Когда прошло ещё полчаса, и в приёмной появился неимоверно важный пожилой придворный в разноцветном балахоне, представившийся старшим распорядителем церемоний, я понял, что выставят меня ой как нескоро. Пусть сначала примут.

— ...но, не имея развитыми дипломатических отношений с Виссой, мы не можем принять висского посла прежде иных, ибо этим нанесём им великую обиду. Лишь наше великое уважение к Висской державе позволяет сократить ожидание и принять её посланца на следующей неделе. Не будешь ли любезен назвать своё имя и имена своих благородных родителей для обозначения в дворцовой книге приёмов?

— А что бы вы "обозначили", окажись я сиротой-подкидышем? — живо поинтересовался я.

Бедный распорядитель чуть не подпрыгнул. Ну не умею я себя при дворе держать... Мне, знаете ли, в нынешнем половне шестьдесят восемь стукнуло, а этикету учили до двенадцати.

— Поставили бы прочерк, — старичок, наконец, совладал с собой. Не знает, бедняга, что самое страшное впереди.

Забавно, неужели несчастные подкидыши значатся эфин-креатурами?

— Моё имя Даэль. Из Лэнских. Родители — Рехил, восемнадцатый князь айдольский, и Пелла Лишиньская, княгиня Айдола, — надо же указать своё происхождение, раз деньги я с Ронеса уже стребовал. Глаза распорядителя полезли на лоб, и я добавил, — Я отказался от венца.

— Как я уже упомянул, Его Величество Эйаллáнхис не сумеет принять вас в ближайшие дни, и оттого назначает встречу на первый день следующей недели. Во дворец надлежит явиться утром, в девять часов, — важно уведомил меня старший распорядитель церемоний.

Мне показалось, что ему очень хочется поскорей от меня избавиться. Как вести себя с обычным княжичем понятно, а вот с отрёкшимся от венца?.. Впрочем, перед уходом распорядитель успел изрядно достать меня своими извинениями. Интересно, здешнее величество тоже назначает на подобные должности самых бестолковых придворных, или передовой дорийский опыт пока не перенят?

Хоть какая-то польза от этого происхождения! Без него, наверное, пришлось бы ждать месяц. Не здешний, коротенький, а западный, семинедельный. И с каких это пор "ближайшие дни" — сегодня плюс завтра? Если я ничего не путаю, помянутый "первый день следующей недели" ("эска") — аккурат послезавтрашний. Ладно, уточню у давешнего информатора.

Информатором была девочка-разносчица (не то дочка, не то племянница витиха), с которой мы накануне обсуждали здешний календарь. Начался разговор с моей попытки выведать адрес местного травника. Вопреки опасениям, медицина в Канари была худо-бедно развита, можно даже сказать, недурно была развита, до разделения труда дошла. "Травником" тут называли профессионального сборщика растений — он не готовил ни зелий, ни лекарств, даже простеньких. Что удивляло: неужели человек способен прокормиться лишь заготовкой и продажей сырья? В Стреленске, где уйма магов и постоянный спрос, такое ещё возможно, но уже в удельных центрах зачастую приходится совмещать сбор сырья, изготовление препаратов и диагностику болезней.

Потом я проявил лишнее любопытство, спросив, откуда взялось такое странное название у витхи, и не водятся ли в Рунсоне какие-то особые ласточки. После ряда наводящих вопросов и нескольких ответных ссылок на эфин и Спящих удалось выяснить, что витха была переименована тридцать с лишним лет назад из-за шутки одной примечательной постоялицы, в наше время известной как Прошлая Королева. Леди была большой любительницей повеселиться (самого жестокого розыгрыша, как я понял, удостоилась рунсонская знать, которую кроваво окоротили в день переименования витхи и всячески гоняли ещё двадцать лет). Народ объяснял это тем, что прошлая королева родилась в последнем месяце зимы, ведь "над кем шýтник (название месяца) пошутил, тот над миром шутки шутит". Эта тема естественно вела к сравнению календарей.

Рунсонский год начинался с весеннего равноденствия и разбивался на двенадцать месяцев.3 Короткие временные отрезки, к счастью, совпадали — меньше всего мне хотелось бы обнаружить, что рунсонское девять часов наступает в наши пять двадцать две. С длинными временными отрезками царила та же путаница, что и на западе, где годы могли меряться эрами, царствиями, династиями и прочими неопределёнными числами (одни ирксы сподобились ввести "катушку"— шестидесятилетие).

От витиха я узнал, что не ошибся — до аудиенции осталось полтора дня. Очень даже неплохо. Если только — озарило меня, признаюсь, с опозданием — ребята не всполошились и не разыграли весь спектакль для виду. Если им есть, что скрывать, выгоднее избавиться от чужака поскорее. Устыдиться озарения я успел в срок, то есть, моментально. Паранойя заразна.

Лавка травника напоминала маленькую ёлочку: зелёные изогнутые крыши у каждого этажа, второй этаж в ширину заметно меньше первого, а третий — меньше второго. Окон в каменной стене не было. Внутри, соответственно, наблюдался полумрак. На что живут местные травники, я понял сразу, хватило надписей на приклеенных к полкам корешках. Больше половины занимали специи и сборы для съедобных отваров, невероятно популярных в Канари (во всяком случае, в "Ласточке" их спрашивали не реже, чем хмельные напитки).

— ...А также, крестолист низинный, он же ritia loura, — закончил я читать свой список.

Молоденькая девушка-продавщица записала последнее слово и удивлённо подняла взгляд:

— Вы, случаем, не маг с запада? — как-то очень испуганно спросила она.

Странно. Значок неопределённости остался на другой куртке. Свиток? Да нет, обычный, никаких самоподсвечивающихся букв. Тогда как она определила...

— Принеси шелковку, Диринха, — вмешался возникший в боковом дверном проёме мужчина средних лет, — Уж извините, господин маг. Пугливая очень, стражников королевских — и тех боится.

— Как вы узнали, что я маг? Так часто имели с нами дело?

— Не сказать, чтобы часто. Сколько за прилавком стою, всего четверых и видел. Так трое из четырёх спрашивали крестолист, а четвёртый — где растёт крестолист, — снимая с полок свёртки и баночки, пояснил усмехнувшийся травник, — У нас-то он никому даром не нужен, ни в суп, ни на лекарство...

— Так у вас его нет?

— Есть чуток. А вот tissa ronka и asta caisela надо собирать, в первый раз такой заказ получаю. Через два дня не зайдёте ли?

Я сказал, что зайду, и услышал, что марник пурпурный заполучить не удастся — его тоже никто никогда не спрашивал, а собирать побеги надлежало поздней весной на спаде первой луны (и ещё сушить месяц). Вернулась девушка — с несколькими свёртками и глиняной баночкой. Не поднимая глаз, она сложила всё на прилавок и поспешно скрылась в боковой комнате.

Моя покупка обошлась в семьдесят ресинок. В Стреленске пришлось бы платить в три с половиной — четыре раза больше — специально я не вычислял, но такова была средняя разбежка в цене каждой травки. Я отнёс объёмистый свёрток в свою комнату в витхе, поужинал и пошёл гулять.

С фонарями в Канари не ладилось. Полутёмные улицы с непривычки выглядели почти уютно. Хотелось посверкать глазами. Жаль, без колдовства не сумею. Недостаток освещения компенсировался избытком стражников. Последние были экипированы не хуже рыцарей ордена Атальманора.4 Качественное оружие предполагалось изначально, но теперь я начал улавливать присутствие магии, проходя мимо патрулей. Наколдовав "хрусталик" и побродив с ним по городу, я выяснил, что каждый встречный стражник носит один-два амулета. Подборка была странновата: в двух из пяти случаев амулеты предназначались для защиты от распознавания — полезная предусмотрительность в городе вроде Стреленска, но совершенно необъяснимая в Канари. "Распознавашка", брошенная сильным телепатом, откроет ему ваши мысли — но таких магов в Рунсоне вроде нет, а слабенький узнает в лучшем случае имя и состав семьи. Остальные обереги были традиционными: отвод глаз, защита от промахов или навев промахов на противника, индикатор фоновой злобности, кое-где щиты от молний. Установить, где стражники берут амулеты, удалось на следующий день: я случайно наткнулся на лавку, в которой помимо обычных оружия и доспехов имелся целый отдел с зачарованным инвентарём. Амулеты были стреленского и вельгродского производства. Тотчас возник новый вопрос — каково у стражников жалование? Самая жалкая безделушка стоила вшестеро против стреленского. Я присмотрел удобный метательный ножик (удобен он был тем, что — по прикидкам — зачаровывался на раз), а заодно (из интереса) расспросил торговца. Оказалось, на каждую висюльку выдавалось по два сертификата (один по месту изготовления, один здешний), что, похоже, сказывалось на цене. Стражники покупали амулеты за счёт казны, соответственно, те считались собственностью государства. А вот солдатам приходилось опустошать собственные кошельки. Странная воинственность.

— Почему же две трети амулетов защищают от магии разума?

Да-да, соотношение разновидностей на прилавке оказалось похлеще, чем на стражниках.

— А потому, что морок всем кажется страшней удара. От удара щитом закрыться можно, копьём отбить, а от морока как? — убеждённо отвечал торговец, — А я человек простой, что берут — то и везу.

Выходит, маг в Рунсоне рассматривается как неисследованное существо, от которого ждут эфинного поведения? Пожалуй, лучше мне скрыть свои способности, во всяком случае, не упоминать о них в разговоре с королём.

Дипломатия

Передняя для иноземных гостей, в коей полагалось дожидаться аудиенции у Его Величества, производила на мою трепетную натуру удручающее впечатление. Если бы моя трепетная натура принадлежала существу вида Шер Разумный, впечатление было бы ужасающим. Такой аляповатой, безвкусной, пошлой отделки я не видел нигде, а ведь мне доводилось посещать висский королевский дворец в прошлое царствование!

И самое печальное — отделка была исполнена в западных традициях. Я уже научился кое-как выделять собственные рунсонские направления что в архитектуре, что в декоре, что в обстановке. Комната для иноземных гостей всем своим видом показывала, что здешние правители знакомы с западным укладом, и человеку причастному стало бы очень стыдно за свой уклад.

Времени на осмотр у меня было предостаточно. Хоть во дворец и велели явиться в девять утра, Его Величество вовсе не намеревался немедленно меня принять. Я вообще подозревал, что очередь чужеземцев — за исключением действительно важных персон — здесь последняя, и король принимает их, когда иссякнет поток соотечественников. К счастью, в комнате хватало стульев, что несколько смягчало неудобство ожидания. Кстати, западные монархи о таких мелочах обычно не думают, а в Дории так и вовсе даже на официальных обедах сидят только король и пара-тройка избранных аристократов. Помимо стульев, в приёмной имелся небольшой чёрный столик, шестиугольник на одной ножке, в центре которого стояла одинокая хрустальная розетка с печеньем.

Чужеземцев, не считая меня, было трое. Узкоглазый ланшиец в роскошном халате и два смуглых уроженца симанских островов. Все они, кажется, изрядно робели, ёрзали на стульях, не разговаривали друг с другом и не смотрели по сторонам. Я такого смущения не испытывал, поэтому, помечтав полчасика, принялся внимательно изучать доступную часть окружающего мира, начав, как и полагается, снизу. Картинки прибережём на потом.

Итак, блестящая треугольная плитка (бирюзовый, салатовый, голубой) при ближнем рассмотрении оказалась не каменной (как я решил при беглом взгляде на комнату), а глиняной. "Лазурица" — ирксская керамика, прочностью не уступающая граниту. В моде на севере Надморья, но и Виссу не минула. Ирксы умеют укладывать её так плотно, что между треугольниками не удастся просунуть лезвие ножа. Но Рунсон далеко от Иркса-Нурки и Хатти-Серены, укладывать привозную плитку пришлось местным мастерам, и щели оказались заметнее положенных — точь-в-точь как в стреленском Летнем Дворце, где, правда, своими силами обошлись из-за нежелания королевского архитектора сотрудничать с ирксами.

Потолок тоже выглядел заурядно — стиль "фелашин" с элементами местной флоры, полурастительный-полугеометрический орнамент, алые, белые и вишнёвые тюльпаны, бледно-голубые и бледно-жёлтые круги, несколько позолоченных висячих светильников (ирксской работы) с огневиками. Интересно, откуда камни импортируют, неужели из Ниреи? Тогда их должны везти через пол-Лесны и всю Виссу. Может, Ронесу надо было не издеваться над бедным мной, а стреленских купцов порасспросить? Или где-нибудь на дальнем востоке есть другие месторождения?

Один из симанцев неуверенно потянулся к розетке, но спохватился и убрал руку. Взять, что ли, печенку? Нет... потом пить захочется, а о напитках прислуга как-то не позаботилась. Я отвернулся и углубился в разглядывание изображений, украшавших (ну... то есть, не красивших) стены. Сплошь и рядом инкрустированные драгоценными камнями и золотом, они смотрелись вычурно и нелепо, но висского придворного повергли бы в благоговейный трепет или завистливое восхищение. Изображалась всяческая ерунда — какие-то битвы и какие-то драки. Первые отличались от вторых количеством "наших" воинов — войска противника были неизменно неисчислимы и обычно имели вид чёрных закорючек. Исключение составляла одна-единственная картина, на которой существо в длинной белой мантии стояло среди трупов разной степени изрубленности. Трупы были прорисованы с редкостной скрупулёзностью; их состояние (в основном, ломтики) позволяло предположить, что картина изображает Вестника смерти, заявившегося на поле боя по истечении оного действа. Последняя мысль подтверждалась идеальной чистотой мантии и сиянием двуручного меча, занесенного над головой. Но логика у придворного декоратора (или, скорее, у заказчиков) хромала на все ноги. Подойдя поближе, я увидел подпись, гласившую, что на картине изображена великая победа Её Смелости сиятельной леди Леэкхаарт на Большом Круге. В изображении сиятельной леди нашлось лишь две реалистичные детали — причёска (коса, обёрнутая "солнышком") и кисти, сжавшие рукоять двуручника. Чистенькое лезвие двуручника реализмом точно не отличалось, широким рукавам (очень удобно для драки!), по идее, давно пора было свалиться на локоть, лицо казалось совершенно безжизненным (обычный недостаток парадных портретов). Хорошо ещё, что корона над головой Её Смелости не порхала. Впрочем, не мне судить. Может, здесь действительно принято выходить на круг в развевающихся мантиях?

Ожидание затянулось. Прошло больше четырёх часов, прежде чем отворилась дверь тронного зала, и образовавшийся на пороге старший распорядитель пригласил внутрь ланшийца. Очередь симанцев настала ещё через час, они так и не решились притронуться к печенью. А на вид оно вкусное, или это я такой голодный? Стащить, что ли, пару штук? Карман у меня есть, правда, внутренний... Я представил, как буду выглядеть, если кто-то войдёт в приёмную в ненужный момент, и решил не рисковать репутацией.

Тронный зал многократно превзошёл приёмную комнату по части дурацкого убранства. Яркие геометрические и растительные орнаменты, позолота и лазурь, какие-то гербы, выложенные драгоценными камнями, большие окна-витражи... Пара гобеленов с изображением битв — как же без этого? Дверь располагалась нестандартно — сбоку, так, что вошедший видел перед собой не трон, а окно. Требовалось повернуть налево. Вдоль боковых стен (с окнами и противоположной) выстроились придворные в длинных мантиях вроде той, какую я видел на портрете прошлой королевы, но разноцветных. Некоторые сидели, большинство стояло. Почему-то рядом с троном не было никаких первых советников или личных стражей. Я остановился перед синей чертой, выложенной на полу квадратиками плитки (обычай, кстати, дорийский), шагах в тридцати от возвышения, на котором стоял трон. Полагалось поклониться, я кивнул. Маг я или не маг? Старший распорядитель взял из моей руки письмо, подошёл к трону и, согнувшись руной "Ши", передал конверт королю.

Его Величество Эланис выглядел заметно моложе своих почти сорока. Я сразу отметил забавное совпадение — черноволосый, слегка загорелый мужчина, одетый в фиолетовую мантию с золотой вышивкой, всем своим обликом воплощал народные представления о колдунах. Кстати, мантия была ему определённо к лицу, да и корону — простой золотой обруч с несколькими зубцами — как по нему отливали. А может, и по нему. Кажется, на меня он смотрел с большим интересом, чем на письмо, а ведь я пока считался обычным курьером, человеком знатного рода без положения в обществе. Впрочем... я же ему не поклонился! Тут кто угодно заинтересуется. Ничего не поделаешь: дипломатического этикета я не знаю, остаётся соблюдать наш, а для мага "поклон" — лёгкое движение головы.

Король распечатал конверт и углубился в чтение. Насколько я знаю висских дипломатов, одно приветствие должно занимать два листа. Может, Его Величество и предпочёл бы просмотреть их по-быстрому, но толпа придворных и присутствие курьера ему мешали. Я стоял неподвижно. Придворные едва заметно переговаривались, почти не шевеля губами.

Чтение заняло минут десять. Наконец, король сложил листки тростниковой бумаги и вернул их в конверт.

— Его Величество Горислав Висский сообщает, что ему известно о существовании нашего королевства, — негромко произнёс Эланис, — Лорд Реан, составьте ответ. Нам тоже известно о существовании его королевства, — он бросил конверт одному из придворных, — Скажите, а это стреленская мода — пуговицы с рунами?

Разглядеть гравировку пуговиц с такого расстояния мог лишь иркс... или человек с магически усиленным зрением, в чём амулеты не помогут. Значит, "своих магов в Рунсоне нет, а наши не ездят"? Так, Ронес?

— Почти, — я понимал, что король заметит, но не удержался, пробежал взглядом по залу. Возможно, маг сейчас где-то здесь? Если сосредоточиться на ощущениях, если маг сильный...

А сначала я даже не заметил беловолосого мужчину в золочёной хламиде. Парень сидел в стороне от других придворных и почти слился с пёстрой отделкой стены. Бедняга. Неужели здесь так много магов, что приходится выполнять самые идиотские требования работодателя? Или, как эфин не шутит, ему нравится такая одежда?

Маг улыбнулся кончиками губ и едва заметно поклонился. Я не мог ответить тем же — придворные и так смотрели кто с сомнением, кто с недоверием, а кто и неприязненно.

— Они служат амулетом? — вежливо спросил Его Величество.

— Артефактом.

— По-моему, наш гость хочет сказать, что в Виссе это является дурным тоном, — неожиданно подал голос маг из угла.

Несколько придворных вздрогнули, а пара или тройка даже покосилась на угол.

— Почему? Разве это не удобно?

— Приличный маг обойдёт амулетно-артефактную защиту без труда, — пояснил я.

Его величество улыбнулся. Я не успел заметить, откуда возникла в его руке блестящая пластинка на цепочке.

— Исор, — окликнул король, бросая пластинку одному из придворных. Затем он повернулся ко мне, — Пробивайте.

— Ваше Величество, я сказал "обойдёт защиту", а не "пробьёт её". Вы защититесь от шаровой молнии — я ударю "колодцем". Вы всё ещё уверены, что я должен... обойти эту вещь? Будет труп.

Мне показалось, что около секунды Эланис действительно обдумывал перспективы.

— Тем не менее, как вспомогательное средство...

— Больше всего травм ученики Высшей Школы получают на безобиднейших вечеринках. Вы обняли приятеля, у вас на одежде вышито заклятие, отводящее электрические разряды, а у него на пуговице — иероглиф-усилитель защитных заклинаний...

— А это интересно, — Его Величество меня перебил! Я уставился на него глазами по блюдцу каждый, — Эантекхис, проводи магистра. Аудиенция окончена.

Беловолосый маг встал со своего кресла, подошёл ко мне и молча тронул за локоть. Я отметил, что волосы Эантекхиса (ну и имечко, как бы его запомнить?) не похожи на результат стихийной трансформации, как казалось поначалу. Потом, трансформации всегда "бьют" по глазам, а глаза у него были нормальные. Краска? Наследственность?

Эантекхис вывел меня из зала и провёл через пустую приёмную.

— Сюда, — он указал на боковой коридор, — Его Величество приглашает вас на полуофициальный ужин.

— Он действительно меня перебил? Или у меня галлюцинации от голода?

— Незачем подавать лордам опасные идеи. Среди них достаточно любителей сложных планов.

— Король что — с ходу оценил результат?

— Он читал о токах в организме. Прошу направо.

Зал для полуофициальных ужинов разительно отличался от тронного. Или от приёмной для чужеземцев. Плитка на полу глиняная, но без глазури. Потолок однотонный, голубой. Светильники с огневиками белые и без декоративных подвесок. Изображения на стенах имелись и здесь, но никакой лишней инкрустации я не увидел, а некоторые картины были просто нарисованы на камне. Отличалась и тематика. На одной играли котята, другая изображала горный пейзаж. На третьей красовался разъярённый вессер. Очень реалистичный, как с натуры рисовали. Я даже подвид определил.

Полуофициальный ужин уже разместился на столе, и состоял он из жалкого десятка блюд. Мяса не было. Это совершенно не вязалось с моими представлениями о королевской еде (даже неофициальной), но кто их, рунсонцев, знает? До меня только теперь дошло, что вся увиденная раньше мишура — нарочитое издевательство над чужаками.

Эантекхис расстегнул свою мантию. Под ней обнаружились коричневые штаны и зелёная куртка из очень тонкой кожи. Кожа показалась мне сомнительной, я присмотрелся и совершенно обалдел: похоже, парень содрал её с какой-то нечисти, предположительно — горного царпа. Зря Ронес не послал боевого мага, зря...

— Не стыдно так запугивать бедных иностранцев?

— Запугивать? Чем?

— Ну, вся эта роскошь... инкрустация, позолота...

— Мы, бедные варвары, очень стесняемся своей низкой цивилизованности и прилагаем все усилия, чтобы выглядеть достойно в глазах чужеземных гостей, — совершенно серьёзно отвечал Эантекхис, — К тому же, мы стараемся создавать для чужеземцев условия, к которым они привыкли, полагая, что так им будет комфортнее...

— Тогда в следующий раз добавьте к розетке с печеньем кувшин с водой.

— Кувшин с водой стоит в приёмной для рунсонцев. Понимаете, если поставить перед чужеземцем кувшин с водой, он скажет "Мне пожалели вина". Если поставить кувшин с вином, он скажет "Вино было не слишком хорошим". Если поставить кувшин коллекционного симанского... жалко, знаете ли! — наливая себе воды, закончил Эантекхис.

Пресловутое коллекционное симанское, к слову, редкостная дрянь, не знаю, что в нём все находят. По мне, так шерские травяные настойки куда вкуснее.

— Так. Долгое ожидание тоже позаимствовано у соседей слева по карте?

— Увы нам, бедным варварам. У нас на картах слева расположен север, поскольку с востока на запад, сиречь сверху вниз, падает солнце. А у северян заимствовать нечего, кроме религиозного фанатизма. Идею о долгом ожидании мы взяли у соседей снизу. Цивилизованным людям так привычнее, значит, уютнее...

— Уважаемый бедный варвар, а вот это тоже маскарад? — я ткнул пальцем в ближайший рисунок, — Для чужеземных гостей с зачатками вкуса?

— Да нет, нормальный дворцовый интерьер прошлого царствования. В нынешнее предпочитают солому и тростниковую бумагу, — его серьёзность начинала меня пугать.

— А как же ваша сверкающая мантия? Она, по-моему, изумит любого приезжего.

— К сожалению, нам, дикарям, никак не удаётся избавиться от всех своих дикарских замашек. Я привык таиться в любой обстановке: в лесу, в степи, на болоте... Угодив во дворец, я не могу перестроиться, однако, обязан посещать официальные приёмы, дабы присматривать за королевскими советниками. Ну и таюсь, — Эантекхис развёл руками.

— Прошу простить мою цивилизованность... но в западных странах советники обычно стоят рядом с королём. Отчего у вас всё по-другому?

— Потому что они достали меня лет за семь до коронации.

Его Величество успел снять официальный наряд, теперь на Эланисе были штаны и куртка из плотной голубой ткани. Золотой обруч остался. То, что королю удалось подойти незаметно... впрочем, дверь была приоткрыта, я сидел к ней спиной...

— Да, Анхис, я тут послушал твои речи... Переделывать карты не дам!

Интере-есно, он тоже маг? Я ничего не чувствовал, но это могло говорить лишь о том, что у него более скромный резерв — выявить навскидку можно мага с запасом волшебной силы выше четырёх килонисов (если маг не маскируется). У Анхиса по моей оценке где-то четыре и было.

Кстати, глаза у короля оказались фиолетовыми. Я такое видел впервые. На трансформацию что-то не походило...

— Так что вас привело в Рунсон, лорд Даэль?

— Я не скрываю истинной цели приезда.

— Неужели в Виссе так много архимагов, что приходится подрабатывать гонцами? — ехидно спросил Эантекхис-Анхис.

"На себя посмотри", — бросил я.

Качественно так бросил. А он не поймал — хотя, я успел испугаться за судьбу визита.

— Ну, во-первых, я не архимаг. А во-вторых, дорога до Стреленска долгая, где разбойнички шалят, где стража балует, там нечисть, тут нежить. Поэтому, Горислав IV предложил более-менее солидную надбавку за вредность и обратился в Совет Неопределённых.

Король придвинул к себе блюдо с вареной фасолью. Скорее всего, тоже остался без обеда.

— И всё ради того, чтобы доставить в Рунсон семь листов эфина?

— Я не знаю, о чём письмо... но в целом, висская дипломатия такова.

— Вы не похожи на мага, работающего по найму, — проговорил Анхис, — Тем более, на подрядившегося возить дипломатическую почту.

— Во-первых, перевозка почты не вдохновила никого, и ехать пришлось самому зависимому. У меня зимой защита — чего не сделаешь для любимого Совета в такой ситуации? Во-вторых, жёлтый репейник.

— Простите?

— Жёлтый репейник в Стреленске идёт по лауфу за щепотку, а здесь его много.

— Этот сорняк — по лауфу за щепотку?

— Там и змеиный колос ухитряются по шесть ресинок за пучок продавать, — неожиданно поддержал меня Анхис.

— Да где их можно использовать?!

— Был бы объект, применение найдётся.

— Так может, посодействуешь нашему гостю в поиске объектов? Получится и быстрее, и надёжнее... Не удивляйтесь, Даэль, но у нас очень мало магов, так что, ваш приезд — событие незаурядное и большая честь для страны. А с другой стороны, оставлять магистра третьей степени без присмотра... Третьей степени, я прав?

— Да.

О моём звании говорил значок, приколотый к куртке. Третья степень — голубой, вторая — светло-бирюзовый. Перепутать действительно несложно. Или Анхис шутил.

— Так ты возьмёшься?

Анхис кивнул. Ну да, большая честь — большой честью, а без присмотра... Даже если маг жёлтый и пушистый, он может считать опыты над людьми допустимым методом исследований, а жёлтых и пушистых среди нас мало. Кстати, не знаю, как насчёт способностей, но о магической этике король Рунсона определённо осведомлён. Последние несколько реплик были бы недопустимы в обычной светской беседе, но вот между нами, волшебниками... Впрочем, особо расслабляться не стоило: при свидетелях весь дружеский тон с Эланиса как волной сметёт. А человек, кажется, неплохой.

Обойдётся Ронес путевыми заметками.

После ужина Анхис сообщил, что начнёт за мной присматривать немедленно, и поинтересовался, где я поселился. Проводили меня до первой ступени лестницы, ведущей на второй этаж витхи "Кусачая Ласточка". Пока я поднимался к себе, Анхис занял место у стойки между какими-то стражниками. Уверен, что те его знали... впрочем, его наверняка знал в лицо (точнее, по причёске) весь город.

Когда я спустился к завтраку, мой надзиратель сидел на том же месте. У стойки. Я помахал рукой, и он тотчас переместился за мой стол.

— Вы что, просидели здесь всю ночь?

— Нет, конечно. Ежедневного наблюдения с вас хватит, если только вы не приехали в страну совершать человеческое жертвоприношение. У вас были планы на сегодня?

— Зайти к одному травнику, он обещал к сегодняшнему дню насобирать жёлтого репейника.

— А дальше?

— Пройтись по городу. У вас тут необычно.

— Значит, я с вами.

А магов здесь не бывает

— ...Представь, картина: кресты штабелями, плиты в щебень, могилы разрыты. Трупы разной степени сохранности. Запах соответствует. И посреди всего этого парят в воздухе две волшебницы в нарядах типа "официальный портрет Прошлой Королевы в приёмной для иностранцев" и спорят, на сколько долей секунды надо было сделать паузу после слова "vista" в "armenti allare".

— Представил.

— Вот примерно так оно и выглядит. Не-ет, немагические дуэли поэстетичнее будут, там если и окажутся обезображенные трупы, то не больше двух. Я даже насчёт поля боя не уверен... впрочем, их я и не видел. То есть, видел, но самое меньшее — лет через двадцать после боя. Ещё по одной?

— Думаю, поле боя, всё-таки, хуже.

— А ты бывал?

— Младенцем. Я часто бывал на поле пограничной стычки. Могу экстраполировать.

— Кстати, какая у тебя должность при дворе?

— Верховный Командующий Рунсонской Армией, Отягощённый Репутацией Концентрированной Тайной Службы, — после каждого слова Анхис делал паузу, словно все они были с большой буквы.

— А что там у вас вверху на карте, юго-восток? — насмешливым тоном уточнил я.

— Почти. Север. Я на самом деле отягощён репутацией тайной службы в одном лице, но в титул это не входит.

— То-то ваши при...дворные от тебя шарахаются.

— Так ведь ты прав. Действительно — "при". Нет, третью не наливай, не могу.

— На службе?

— Дело не в этом. На мне с детства висит проклятие. Первые шесть орехов... виноват, девяносто грамм, ещё выпью, после вторых наступает похмелье... — Анхис провёл указательным пальцем поперёк шеи, из чего я сделал вывод, что похмелье наступает в особо тяжкой форме.

— А вино?

— И вино, и чистый спирт, и хмельной мёд, и ирксская мухоморовка, и шерская налта. 5

— Снять не пробовал?

— Снять?! Проклятие?!

— Ты же маг...

— Самоучка, — поправил Анхис.

— Что так?

— Кто меня пустит учиться?

— Некоторых пускают. Меня, например...

— Скажи, по-твоему — трое детей это много?

— Смотря для чего. Если для "Эликсира младшей луны"...

— Я не шучу, Даэль. У нас даже крестьянин не скажет, что трое детей у одной женщины — мало. Тем более — знатный человек. Но когда династия состоит из трёх человек — это очень мало. И учиться в Стреленск меня не пустили.

"И ты до сих пор им этого не простил", — закончил я, сплетая пальцы "Ясником". Маленький иероглиф скользнул с ладони, и на груди у Анхиса (слева) возник иллюзорный жёлтый значок.

Анхис заморгал, опустил голову, чтобы посмотреть на куртку. Перевёл взгляд на меня:

— Что это?

— Это заклинание, которым выявляют официально утверждённых магов, не желающих носить знак. Эфин, неужели только девятая степень? Ты мог бы достичь магистерской.

— Я шесть лет уговаривал придурков из госсовета отпустить меня сдать экзамены, Даэль. И я действительно самоучка.

— Прости, но традиционно "самоучками" называют неутверждённых магов, обучавшихся эмпирически, по книгам типа "Некромантия для домохозяек" или у других самоучек. А у тебя степень. И учился ты, подозреваю, не у колдуна с Лиховой запустки.

— Мама — волшебница. Она окончила школу.

— Боевой маг?

— Да. Слабенькая, но тогда здесь не было других. И она была очень хорошим учителем. Научила меня большему, чем знала сама.

— А что с ней сталось?

— Отреклась от венца и покинула страну, — Анхис печально улыбнулся, — Ей не очень... нравилась должность.

— Я заметил, её в Канари любят...

— С тех пор, как ушла — ещё бы. А пока правила... Сперва лорды кричали, чтобы она вышла замуж, но у каждой придворной партии был свой кандидат, пока они разбирались друг с другом, мама успела родить наследников. Потом лорды говорили, что надо усилить власть госсовета за счёт королевской, пока они уточняли формулировки, троих не досчитались. Едва Эллу стукнуло девять, те же лорды начали шептаться — мол, не худо бы уступить венец. Зато, как только венец был уступлен, выяснилось, что при Прошлой Королеве и солнце ярче светило, и авира лучше росла, и стрелы дальше летали.

— Анхис, сколько тебе лет?

— Говори "Анис", ты наше предударное "Х" всё равно не произнесёшь. Тридцать три. А тебе?

— Шестьдесят восемь.

Анис покосился на кувшин, словно думал, не налить ли ещё. Всё-таки, хорошо, что на нём проклятие лежит, а то мы бы точно напились. Чтобы перейти на "ты" нам потребовалось полдня и две маааленьких рюмочки "настойки тридцати трёх листьев". К счастью, я запасся недурным безалкогольным заменителем, и теперь выставил рядом с кувшином бутыль "Ивиной слезы".

— Давай за упокой, — предложил я.

— Чей?

— Ну, лордов. Которых не досчитались. Чтоб не встали.

Анис молча помахал стаканом — дескать, тост сойдёт.

Мне снилось, что я иду по дороге вдоль Руэннских Холмов. С нашей стороны. Никто, кроме знатоков литенского, уже не помнит, что это тавтология, что "Руэн" — и есть "Холмы". А "руэне-сон" — "За-Холмами". Помню, это казалось важным. И я всё время пытался объяснить Леке, что это важно, а она ехидно ухмылялась, под конец сказала "Некромант, ты дурак", взмахнула руками и улетела. Я хотел догнать, но махание руками не сработало, а как левитировать, я забыл. А проснувшись, забыл полсна в придачу.

С утра я пошёл во дворец — накануне Анис пригласил на неофициальный завтрак, отказываться было невежливо.

Неофициальный завтрак проходил в том же зале, что и полуофициальный ужин. Меню тоже отличалось мало — травяной суп, несколько салатов, незнакомые овощи. Впрочем, сегодня на столе появилось мясо, несколько кусков неопознанной копчёной птицы. Короля в зале не было, зато, рядом с Анисом сидела беловолосая женщина. Я подумал, что это Айнар (или Айна), так и оказалось. Айна, Командующая Западным Войском, была очень похожа на брата: те же снежно-белые волосы, те же черты лица, одинаковый рост. Тот же запас под четыре килониса. Правда, коричневый значок на куртке говорил о десятой степени. И куртка была из обычной эшеньской замши. И волосы, в отличие от братьев, она остригла ёжиком. Почему-то Айна казалась мне знакомой.

— Дорога на Нивейри, помните?

Я вспомнил. Не внешность — на дороге волосы Айны выглядели темнее (от пыли, наверное), а к лицу я не присматривался, — а голос.

Застольная беседа вышла светской до отвращения. Неудивительно, что на столе не было ничего горячего — всё равно остыло бы. Подозреваю, кроме неофициального завтрака, у них есть просто завтрак, на котором едят. Уж Анис бы точно додумался. Особенно, если его давешняя оговорка о продолжающейся эфински много лет подстольной борьбе между двумя группировками знати — приверженцами местного кодекса чести воина и сторонниками внедрения западного этикета — действительно оговорка, а не очередная сказочка из популярной книжной серии "мы, бедные варвары".

Где-то через полчаса к нам присоединился Элáнхис, судя по официальному наряду, успевший пообщаться с придворными. За это время разговор едва-едва перешёл с "Как Вы находите классическую рунсонскую архитектуру" на "Но позвольте, какая к туманникам болотным vita lox, это воздушная стихия!". Однако, появление короля вернуло всё к истоку: Анис, только что рассуждавший об использовании проклятий в сражениях, с полуслова переключился на керамику. Я аж восхитился — ну и реакция у парня! И впрямь, уровень магистра боевой.

— Здравствуйте, Даэль. Рад вас видеть, — Эланхис сделал паузу, — живым и невредимым.

— В Рунсоне такая высокая смертность среди магов?

— Нет, такая высокая наглость среди лордов, — мрачно ответил король, — Бросить бы всё, уехать...

— ...А венец оставить Кену...

— ...А тебя оставить наместником, чтобы не насмехался.

— Тогда ты рискуешь, вернувшись, не застать половины госсовета, — Анис не внял намёку, — Двоих я сошлю, шестеро умрут от страха, а один удерёт.

— Анхис, — укоризненно произнёс король.

Я уже знал, что Эланхис — тоже маг, но неутверждённый, "не очень сильный" (по выражению брата) и специализирующийся на практической. Поэтому неофициальное поведение не удивляло, в отличие от политической ситуации. Похоже, монарх и государственный совет находились в состоянии хронического вооружённого перемирия ещё с прошлого царствования, королевская власть оставалась сильнее, а совет пакостил в мелочах.

Прямой просьбе Анис внял, во всяком случае, больше ехидных замечаний не последовало.

— Так вы учтите, Даэль, если кто-то из моих придворных попытается о чём-то вас просить или расспрашивать, можете испытывать на нём любое заклинание, хоть некроруну.

— Alta Shera в испытаниях не нуждается, — гордо заявил я, — А как насчёт человеческих жертвоприношений? Не то, чтобы они требовались для моей диссертации, но для полноты некоторых пограничных исследований...

— Никаких жертвоприношений, они запрещены законодательно и не подпадают под статью о допустимой самообороне.

— Можно подвести...

— Как?! — изумился Анис.

— Если нападающих больше двух... на первого гробим ползапаса. Ясно, что если не сменить тактику, на оставшихся не хватит. Менять тактику посреди боя опасно. Приносим второго в жертву одним из блиц-методов, за полминуты высвобождается энергия плюс восстанавливается запас. Энергию разовым толчком отправляем на третьего, и остаёмся с полным запасом при уменьшении числа противников на три штуки.

— А я всегда думала, что подготовка к жертвоприношению занимает несколько дней, а если под рукой нет необходимых инструментов, ничего не получится... и список инструментов на сорок наименований, — призналась Айна, — И сам процесс долгий.

— Это потому, что вы не некромант, специальной литературы не читали, и в школе, где на любом факультете для общего развития объясняют, что и как, не учились. Разумеется, полноценное качественное жертвоприношение требуется готовить. Блиц-методы дают только самый простой результат: восстановление запаса плюс выброс неконтролируемой некроэнергии. Которая, кстати, скорее всего зацепит самого мага.

— Так это ещё и опасно для жизни? — Айна явно перестала понимать, зачем нужны такие странные методы.

— Для жизни — нет. Ну, конечно, в светящихся нефритовых глазах и серо-бело-голубой коже есть своя прелесть, но не все оценят.

— Про трансформации я не подумала... — призналась Айна.

Ого. Не каждый маг может вот так напрочь забыть про эфин-превращения самого себя как побочный эффект колдовства. Большинство простейших заклинаний в любой области — с побочным эффектом, чтобы их не использовать или с детства использовать в "безопасном" варианте... короче, получается у единиц.

Но интересный разговор снова прервали! Ещё одно проклятие? Вряд ли... от такого они бы избавились... Анис, я так понимаю, не особенно и рвётся снимать своё...

Открылась боковая дверь, и в комнату решительно шагнула темноволосая женщина в синем шёлковом платье с серебряной вышивкой по лифу.

— Доброе утро, Нилла, — сказал Эланхис.

— Заходи, давай, — и Нилла за руку втащила в зал подростка лет шестнадцати с радужными пятнами на щеках, — Вот, полюбуйся на своего сыночка...

— На нашего, — тихонько поправил Эланхис.

— Вот оно, твоё воспитание!

— Наше, — снова поправил Эланхис.

— На-аше?! Как бы не так! Чья была идея с пяти лет его магии учить? Твоя! И что теперь? "Павлиньи небеса" в центре города?! А всё твоё попустительство...

— А вот это уже твоё, — хладнокровно возразил Эланхис, — Он твой практикант.

— Он твой ребёнок!

— По уставу вашей школы в период практики за учащимся должен следить его руководитель. Он же отвечает в случае применения учащимся опасных для общества заклинаний.

— И как мне следить? Перехватывать "небеса"?

— Что за "небеса"?

Нилла — Нилла Айкнери, а Ронеса я за "расспрашивать их бесполезно" принесу в жертву самым мучительным для приносимого способом, сиречь, "смертной лесенкой", — демонстративно воздела глаза к потолку. Подросток тревожно озирался, но молчал.

— "Павлиньи небеса" — это пространственно-зависимое заклинание, направленное на эфин-модификацию стратосферных линий синего поля методами прямых силовых воздействий с использованием 3-расатных нитей атомарного профиля...

Эланхис ничего не понял, близнецы, кажется, тоже. И мальчишка глазами хлопал. И я ни за что не понял бы, если бы не знал совершенно точно, что такое "павлиньи небеса".

— Даэль, ты, случайно, не слышал, какими могут быть последствия? — по-моему, в вопросе Аниса подразумевалось "и что это такое?".

— Да о них все слышали, — и о "небесах", и о последствиях. Особенно, о последствиях. "Вплоть до исключения", по-моему, обещают даже на кафедре травоведения.

— А поподробнее? — оживился Анис.

— "Павлиньими небесами" стихийники называют заклинание изменения погоды чистой силой. Сложное, навороченное и ни разу, по-моему, не сработавшее как надо. Любимая игрушка школьников с ограниченными умственными способностями, поскольку ингредиентов не требует. Впрочем, может быть использовано для определения эфин-типа местности и изучения синих полей, кажется.

Лица близнецов просветлели на глазах. Нилла, похоже, только теперь сообразила, что в зале посторонний. Мы не были представлены, мне она приходилась знакомой знакомого приятельницы, и не уверен, что она меня знает. Эланхис подумал и спросил:

— И всё-таки, последствия...?

— Выволочка, выговор с занесением в дневник, лишение права выхода за территорию школы, лишение права выхода за территорию комнаты, принудительные общественно-полезные работы, подвал, отчисление, тюрьма...

— Я имел в виду — для города.

— Их может не быть. Его может не стать. Я ведь сказал, сложное и навороченное. И о двенадцати параметрах.

— О четырнадцати, магистр, — робко подал голос парень.

— ...плюс эфин ведает сколько переменных.

— Всё понятно. Позвольте представить: Нилла, моя жена. Кен, мой сын. Учится в стреленской Высшей школе на стихийного мага.

"Впрочем, без особого успеха" легко домысливалось, но Эланхис, чтя этикет, вслух этого не произнёс. Вот Нилле, похоже, на этикет было плевать, и Анис, наклонившись ко мне, тихо сказал "Не мог бы ты подождать за дверью?". Я ответил "Мог бы", встал и вышел. Полагая, что "за дверью" не означает "под дверью", я решил пройтись по галерее. Было о чём подумать. Кажется, я наткнулся на интереснейший феномен — развитая, открытая страна почему-то видится западным правителям этаким Надоблачным Градом, где все ходят на руках.

Раздумья о возможных магических причинах этого явления (с немагическими пусть разбираются первые советники и им подобная нечисть) были прерваны неожиданно возникшим ощущением присутствия магии, какого-то очень серьёзного, силоёмкого заклинания. Профиль — стихийный, на трёх компонентах... Почти одновременно я услышал впереди приглушённый голос. Бесшумно подкрадываться я не умею, но левитация дело принципиально меняет. Плюс пара "экранок", и можно шпионить.

Небольшая дверь была открыта на треть. Естественно, я заглянул. Ничего особенного, кусочек стены с рисунком и стоящий спиной ко мне подросток. Судя по расшитой серебром жёлтой куртке, тёмным волосам и голосу — принц(?) Кен, наследник венца Рунсона и кошмар родного деканата по совместительству.

— ...нравится? Увы. Штучная работа, сделано для королевской семьи...

— Это чтобы скомпенсировать горечь от рождения в ней тебя, — самым серьёзным тоном отвечал кто-то невидимый (кажется, мальчик, и на несколько лет младше Кена).

— К несчастью, дорогой умник, смысла в твоих шуточках не прибавляется...

И тут ссора. Ничего интересного... но присутствие магии, и мощнейшее... не хочется потом собирать замок по камешку. Я толкнул дверь, открывая её до конца, и увидел маленькую комнату, обустроенную, если верить Анису, по моде нынешнего царствования: на полу лежат соломенные коврики, у стен разместились бумажные ширмы с картинками. Людей в комнате было двое: напротив Кена сидел в плетёном кресле хрупкий, очень просто одетый светловолосый мальчик лет двенадцати. В пальцах его левой руки поблескивала жёлто-коричневая иллюзорная цепочка, видимое проявление "тринитника", элементарного стихийного заклятия в два ниса номиналом.

— Привет, Шéлис.

— Здравствуйте, — моментально вскочив, отвечал Шелис.

Мальчика этого я отлично помнил, хоть и видел второй раз в жизни. Первый раз приключился в начале лета в кабинете директора Высшей Школы, речь шла о распределении практикантов по руководителям. Мне предложили "или одного полного мага, или троих обычных учеников", что было, вообще-то, изощрённым издевательством, уж не знаю, над кем из нас: полный маг — вот этот самый Шелис по прозвищу Умник — был чистейшим стихийником, незаурядным, талантливым и с нулевыми способностями к некромантии.

"Тринитник" блеснул в последний раз и пропал. Присутствие магии начало ослабевать. Ага, понятно. Развлекаемся. Запускаем простое заклинание, но держим в активном состоянии весь запас. Конечно, такое почувствует последний самоучка в радиусе километра! При шелисовом-то запасе... насколько я заметил в прошлый раз, мальчик сильнее меня.

И это далёкий и загадочный Рунсон, страна, где не ступала нога цивилизованного человека, где нет магов и по улицам разъезжают конные варвары! Может, я куда-то не туда заехал? Может, я в холмах заблудился?

— Тебя-то как занесло в Рунсон? — спросил я.

— На практику, — кратко отвечал Шелис.

— А кто руководитель?

— Нилла Айк'неери.

Ниллу оставалось только пожалеть. Но это не ко мне.

Две ширмы раздвинулись совершенно внезапно, я увидел проём в стене. В проёме стоял Анис.

— Можешь идти к себе, Кен... а ты что здесь делаешь?

— Жду руководительницу.

— Почему бы тебе не подождать её в витхе?

— Она сказала ждать здесь...

— Дядя, ну ты же понимаешь, он у нас великий маг! Разве такой может ждать где-то в витхе? Только во дворце!

— Лорд Анхис, так я могу потом сказать, что вы разрешили мне уйти?

Спокойный тон Шелиса начал меня тревожить. В его возрасте (а ему, насколько помню, четырнадцать — это выглядит он ребёнком) такое обращение терпят недолго.

— Можешь сказать, что я велел уйти. Не дворец, а криничница какая-то...

Умник едва заметно кивнул Анису, поклонился (то есть, кивнул заметно) мне и с достоинством вышел. Молодец.

— И его величество удалилось, — прокомментировал Кен.

"Может, мне снова выйти?" — подумал я. Анис смотрел на племянника как-то нехорошо. С таким видом обычно прикидывают, сварить из нахала зелье, или двух суток в подвале достаточно. На сей раз, пронесло: несколько секунд они переглядывались, потом Кен стремглав выбежал из комнаты. Анис проводил его глазами и некоторое время продолжал смотреть на пустой дверной проём.

— Когда я решу завести ребёнка, то найду самую тихую девушку в западном Рунсоне. У неё не будет ни ниса магических способностей. И никакой родни в госсовете, — наконец, произнёс он. Тон при этом был точь-в-точь как у Шелиса, когда тот парировал оскорбления.

— В тихом омуте водяницы живут.

— Жить-то они живут, но согласись, водоворот и без водяниц обойдётся, — Анис помолчал, подумал и заключил, — Можно не самую тихую. Но не знатнее кэль хи!

— А чем тебе волшебницы не угодили?

— Ты видел хоть одну магичку без амбиций? Я нет. Все они... — он осёкся, подумал, — со скверным характером.

— Какие нехорошие намёки в адрес собственной матери!

— Мама у меня была самая лучшая, — с улыбкой ответил Анис, — Как мама. А слухи о том, что она прикончила своего второго любовника, ничем не обоснованы. Лично я полагаю, что это был несчастный случай, и домыслам не верю. Тем более, я слышал, у него тоже характер был неважный, невелика потеря...

"Не о родном ли отце он говорит?" — подумал я.

Анис объяснил, что происходит, несколькими часами позже, когда эмоции по поводу утренних событий были обузданы или растаяли, а остались только чистые воспоминания.

Леди Нилла и лорд Эланхис невзлюбили друг друга заочно: она не хотела выходить замуж по политическим мотивам и очень огорчилась, когда поняла, что магическое образование всё равно не спасает; он не хотел жениться в двадцать лет и изрядно расстроился, когда лордам совета удалось подыскать невесту, удовлетворявшую всем выдвинутым требованиям. К сожалению, Эланхису было далеко до матушки, всегда добивавшейся своего малой кровью, а Нилла не относилась к девушкам, способным жить самостоятельно сразу по выходе из Школьных ворот. К тому же, при личной встрече они выяснили, что могут поладить. Свадьба состоялась. И даже родился требуемый наследник. Потом, конечно... сам сообразишь, Даэль?

— Потом Нилла решила сделать профессиональную карьеру. И вырастить сына магом, а не самоучкой. Так?

— Ты ещё Элла забыл, — ответил Анис, — Он решил, что... как это... выполнил династический долг, и больше от него ничего не требуется. Сыном занимался время от времени, воспитание отдал на откуп Нилле и её родне. Поэтому, совет — при Эланхисе на школьников-идиотов больше не намекай. Он это неадекватно воспринимает.

— Уточни.

— Ведёт себя, как и положено среднему королю, не обременённому особым умом и магическим образованием.

— Да, для него такое нехарактерно. А... извини, конечно... насчёт твоего племянника...

— Наедине можешь не извиняться. Он мне не сын, своей вины в том, что паршивец избалован сверх приличия, я не вижу.

— Я о другом. Он официальный наследник? — личная жизнь Его рунсонского Величества была мне эфинова.

— Пока, — с сильным ударением отвечал Анис.

— А Нилла — королева?

— Нет. Королева может быть только правящая.

— Статутом не рекомендуются магические династии. Самоучка — ладно, но несколько поколений магов со школьным образованием? Чревато возмущениями, были примеры.

— Я знаю. Но говорить о наследовании ещё рано. Лет через сто видно будет. Да, когда ты планируешь уезжать?

— Через два-три дня.

— Так скоро? — огорчился Анис, — Может, задержишься?

— Зачем?

— Мы ответное письмо почти соорудили. Жалко будет ради эфина курьера в Стреленск гонять.

— И на сколько растянется твоё "почти"?

— Дней пять.

— Ладно. Но на шестой я уеду, — серьёзная задержка в мои планы точно не входила: я взял в поездку не так уж много денег, да и к началу туманника хотелось быть в Стреленске, там как раз намечалась интересная конференция.

Анис тотчас заулыбался и предложил прогуляться на Подвежный холм — место с уникальным строением синего поля.

— Здравствуйте, Даэль.

Спокойно поужинать мне не дали.

— Здравствуйте, Нилла. Садитесь?

Нилла отодвинула противоположный стул, села.

— У меня к вам просьба, Даэль. Вы... когда вернётесь... не могли бы умолчать о нашей встрече?

— Умолчать о нашей встрече, — я улыбнулся, — Идея мне ясна, но как же Шелис?

— Шелис очень необщительный мальчик.

— Правда?

— Правда. Самый младший на параллели, при этом, самый талантливый... неудивительно, что он всех презирает...

Лично я — удивился.

— ...и когда я велела не рассказывать лишнего, он ответил "И не собираюсь".

— А дневник, а отчёт?

— Что вы, Даэль! Конечно, он пишет о Канари! "Лишнее" — только дворец.

— Хорошо, я выполню вашу просьбу, если у меня не появится серьёзной причины поступить иначе.

— Магистр, кто вы по профилю?

— А разве не видно? — отшутился я.

Ну, в самом деле... Леэка, помнится, с ходу определила. Шелис тоже. Насчёт здешних хитрецов — не знаю, может, определили, но помалкивают. Или не знают, и знать не хотят. Или знать хотят, но интересно самим догадаться. А тебе это зачем?

— Не видно, — призналась Нилла, — Сначала я думала, практик...

— Ну, спасибо, что не телепат.

— Я не хотела вас оскорбить, — испуганно ответила Нилла, — Честное слово...

— И не оскорбили. Я искренне рад, что меня ещё не принимают за телепата, — незаметное движение пальцев, и радужки замерцали серебром.

Нилла смутилась. Похоже, то, что я видел, и то, о чём рассказал Анис, — стебель эджаи, а сорок метров корней мне не показали. И не надо показывать. Нелюбопытный я, честное слово.

Следующие три дня я развлекался, наслаждаясь отпуском. С Ниллой больше не пересекался, следы деятельности Кена пару раз встречал. Один раз встретил Шелиса — тот ликвидировал последствия деятельности Кена. Молодец, хороший мальчик, только чересчур серьёзный.

Я изучал город. Послушал легенды — они повествовали или об Очень Древних Временах, или о Прошлом Царствовании: королева Леэкхаарт обеспечила живучесть присловья о "шутнике месяце" лет на пятьсот, а то и больше. Побывал в двадцатиоднополосной витхе ("тигре") и в однополосной "залетайке". В последней, как ни странно, оказалось более-менее (в сравнении с Виссой — более) чисто. Прогулялся по окрестностям (вылазки на природу полезны, полезны, полезны, повторять регулярно по утрам). Отдохнул от прогулки по окрестностям. Напугал двоих лордов госсовета из "Партии Любителей Запада" Статутом Жёлтого Легионера и ещё одного, из "Партии Любителей Местных Традиций", иллюзиями первого-третьего класса (серия "Антураж ?6"). Познакомился с неофициальным портретом Прошлой Королевы на Круге — женщина в простых бежевых штанах и облезлой куртке парит над полом, полуобернувшись к наблюдателю. С короткого меча красным веером срываются капли, пальцы свободной руки сплетены для заклинания. Анис клялся, что "сходство хорошее, а к мечам длиннее натори мама не прикасалась". Сделал несколько набросков для "путевого дневника". Вернусь в Стреленск — предложу издателю, мемуары о поездках нынче жанр процветающий. Посмотрел ещё один сон о Леэке — мы снова шли вдоль холмов, но с этой стороны. Кстати, странно: я о ней помню, конечно, но чтобы постоянно думать... а, ладно, сны не мешают. На другую ночь решил погулять, забрёл на Подвежный холм и обнаружил там Шелиса, строившего какое-то огненное заклятие на триграмме. А Нилла ещё жалуется, что её презирают. Конечно, презирают. За одним-единственным практикантом не может уследить! Я остался понаблюдать (во-первых, красиво, во-вторых, нечего школьникам без присмотра такие опыты ставить). Заклятие так и не опознал — наверное, из высших. Эфин-последствий у него не было, просто последствий тоже. Уже стирая треугольник, Шелис сказал "Извините, что не поздоровался, у меня огонь плоховато идёт". Я, конечно, извинил. И удивился. Обычно огненная стихия плоховато управляется, но "идёт" — продуцируется — лучше двух других. Хотя, Шелис необычный, так что, зря я удивляюсь.

Рано утром (в смысле — в восемь), не успел я причесаться, в дверь постучали. Я быстренько пригладил волосы, из предосторожности сконцентрировался на запасе и открыл. В коридоре стояли Нилла и Шелис, причём, последний был аккуратно придерживаем за шиворот.

— Доброе утро, Даэль, — сказала Нилла, — Не разбудила?

— Нет, не разбудили. Что-то случилось?

— Да нет... вообще-то, мелочь. Шелис клянётся, что всю ночь ставил магический опыт под вашим наблюдением. Это правда?

Я подумал.

— Ну и фантазия у Вас, юноша. Можно сказать и так... — обращаясь к Нилле, добавил я, — Но только не "всю ночь", а "полночи". И наблюдение было созерцательным.

— А что за опыт? — недоверчиво спросила Нилла.

Я поднял согнутую в локте руку и повернул кисть ладонью вверх. Через две секунды над ладонью возникла иллюзия — серебряный треугольник, штрихи иероглифов и языки пламени.

— Спасибо, Даэль. Шелис, вот сколько раз я говорила: не экспериментируй с огненной стихией без присмотра! А?

— Четыре... — отвечал Шелис.

— Послушай, я согласна, что по воздуху ты обойдёшь полкафедры. Допустим, с водой ты справишься. Но огонь!.. Даэль, извините за беспокойство. Пошли, ты, проблема летучая...

И Нилла потащила практиканта в сторону лестницы.

Накануне мы с Анисом уговорились встретиться у Левой Калитки дворца. Под предлогом шпионажа за шпионом... то есть, сопровождения высокого гостя главнокомандующий рунсонской армии ушёл в отпуск на несколько недель (как я понял) раньше положенного, с лёгким сердцем и чистым вакуумом на месте совести прогуливая заседания государственного совета и приёмы зарубежных послов. В частности, сегодня у него в плане значился обзор окрестностей Канари — этот наивный юноша и впрямь полагал, что вылазки на природу полезны. К замку я пошёл кратчайшим путём, левитировав через пару стен по дороге. Увы, кратчайший путь вёл мимо витхи "Степные тюльпаны". Выйдя с узкой улочки на широкую (как раз у забора витхи), я наткнулся на ссору: Кен и Шелис снова что-то не поделили.

— А теперь слушай, ты, крыса подзаборная! Если ещё раз влезешь в наш разговор — получишь!

— Ага, "вихреплёткой", — с издевочкой отвечал Шелис.

— Что, думаешь, если тебя из милости в нормальной комнате поселили, ты королю приёмный брат? Я в последний раз предупреждаю!

— Ну? Я слушаю.

— Опять твой странный юмор?

— Нет, мне действительно интересно, чем Вы собрались мне угрожать, лорд Къентхаар.

— Нашёлся гениальный маг! Да я тебя...

— Из-за чего ссора? — вмешался я.

То ли Кену было эфиново моё присутствие, то ли он сделал вид, что ему эфиново. Шелис демонстративно пожал плечами — мол, "я не зачинщик, я не знаю". Меня эффект не удовлетворил. К сожалению, магически воздействовать на Кена было недипломатично, а на Шелиса, коль скоро Кен выкрутился, — несправедливо. То же касалось выговоров и растаскивания по углам. Да и противоречит моим принципам: вот будь они моими практикантами, кое-кто надолго зарёкся бы вспоминать о наличии у себя каких-то там родителей. О, идея.

— Шелис, ты так и не объяснил, почему при построении триграммы так странно ориентировал иероглифы.

— Почему странно?

— Разве у вас не принято размещать их от основания к вершине на уровне?..

— А, в этом смысле? Это просто. С учётом графико-фонетических особенностей иероглифов и второй теоремы Фенкра, я предположил, что вместо вершин треугольника надо использовать точки пересечения вписанных парабол, построенных исходя из деления высот один к двум от вершин, а сторон...

Некоторое время Кен терпеливо ждал. Крайне познавательная лекция по начерталке никого не могла оставить равнодушным. В любой магической школе существ, способных просидеть на уроке по помянутому предмету от и до, не погружаясь в дебри рунных кроссвордов, "могильного боя" и глубокого сна, награждают звездой Нутыгероя II степени. Увы, принц Къентар не проявил должного героизма: заскучал, заоглядывался, стал ходить туда-сюда и бесславно сгинул в глубине витхи.

— Красивая теория, — заключил я, — Но вне лаборатории — эфин применишь.

— Почему? — обиделся Шелис.

— Ну представь: в какой-нибудь дыре, из инструментов — нож и лопата, да и та одолжена, надо за полчасика накидать схему и запустить заклинание. Ты же сам сказал: ошибка в полсантиметра...

— Магистр, скажите, пожалуйста, что делать, если встретишь в лесу тиляка? — смиренно осведомился Шелис.

— Завязывать с самогоном, — нашёлся я. Н-да, один-один, не те это заклинания, чтобы в дыре понадобиться.

На этом мы разошлись: я продолжил путешествие во дворец (хорош короткий путь — полчаса простоял), Шелис отправился в противоположную сторону, видимо, не желая встречаться с Къентаром.

К Левой Калитке я пришёл практически без опоздания, но Аниса не застал. Впрочем, рядом с калиткой стояли двое молоденьких стражников, от которых я узнал, что Анис из дома не выходил, и вообще его сегодня видели только с утра, после чего мне предложили поискать его "где-нибудь в северных комнатах". Для начала я заглянул в гостиную (тот самый зал для неофициальных приёмов), где и обнаружил искомого Аниса. А также, ещё одну ссору, на сей раз — семейную: сердитая Нилла и совершенно замученный Эланхис стояли на противоположных концах залы и, кажется, выясняли отношения до самого стука в дверь, да и после не прекратили:

— Да как ты не поймёшь, я не могу! Здравствуйте, Даэль.

— Здравствуйте, Ваше Величество.

— Да, точно, мы же договаривались... — вспомнил Анис, — Элл, я пошёл.

"Элл" жалобно уставился на брата.

— Нилла, я шёл сюда мимо "Тюльпанов"... Вы бы дали ребятам задание посложнее, желательно на разных концах Канари.

— Да в том-то и дело! — не выдержала Нилла, — Их драгоценный наследник, видите ли, не должен перенапрягаться! Элл, в последний раз прошу — уйми своих советников. Я не твоя матушка, я магию для второй пошести беречь не стану.

Я, кажется, оцепенел — прийти в себя удалось посреди коридора, куда меня вытащил вечно спокойный Анис. Впрочем, спокойствие брата короля было напускным: он никак не мог придумать, о чём заговорить, и пытался смотреть в сторону. Последнее не очень-то получалось — Анис вовремя спохватывался. По-моему, нервничали мы по разным причинам. Лично меня смутило сомнительное поведение венценосных особ при посторонних, к семейным скандалам было не привыкать, а магию мои любовницы обычно пускали в ход на третьей реплике (каюсь, сам несколько раз отличался — опережал). Анис же, поминавший размахивание мечами в совете как типичный метод дальневосточной политики, с семейными скандалами встречался редко: фаворитов у Прошлой Королевы не водилось, Нилла в Рунсоне бывала наездами, сам... скажем так, производил впечатление одиночки. Теоретически возможно — достаточно минутного заклинания, чтобы организовать себе пять-шесть лет без случайных эмоций, а также, тоски, скуки и прочих сопутствующих эффектов и вредных последствий. Правда, три применения подряд — и четвёртый уже не понадобится, но любая случайная интрижка "ряд" прерывает. Подход, конечно, на любителя, к коим я отношусь с толикой презрения, но презирать очень удобно из свободного полёта. А когда переплетаются дворцовые интриги, вопросы венценаследия и политика разной высоты, перед каждым увлечением приходится думать по четыре раза.

Наконец, Анис очнулся и предложил ехать.

В город мы вернулись под вечер. Прогулка, без сомнения, удалась. Лорд Анис нашёл какую-то редкую траву (я услышал о ней впервые и не понял, встречается она редко или используется). Я оцарапал щёку и устал, как лошадь — да только лошади по работе положено, а меня за что? Под конец я услышал, что завтра празднуется день рождения Къентара, и избегать данного официального мероприятия мне нельзя. А через три дня Большая Охота, и избегать данного неофициального мероприятия мне тоже нельзя.

Замковый двор основательно изменился. Поднялись гербы на шестах; повисли какие-то флаги. Проход в сад затянули куском белого полотна, разрисованным мечами и кинжалами. У стены поставили навес, полосатую воронку на нескольких опорных столбах. Подметать, правда, не спешили. И вообще, я не замечал, чтобы кто-то работал. Стоило нам спешиться, как к Анису подбежал старший распорядитель церемоний. Видимо, в Рунсоне это не полагалось зазорным (попытки западных придворных быстро перемещаться надо показывать в балагане — выручка обеспечена).

— Ваша Смелость, мы собирались украсить двор к предстоящему празднеству, однако, явился наглый мальчишка, якобы для изучения...

Посреди двора стоял Шелис. В руках у него был планшет, и всё внимание было приковано к листу тростниковой бумаги, на котором практикант что-то старательно чертил.

— Брысь отсюда, — порекомендовал Анис, — здесь сейчас...

На миг мне показалось, что "сейчас" мальчишка ударит. Но нет — он положил карандаш в карман и побрёл прочь, опустив голову.

Может, вступиться? Да, он всего лишь школьник... но он маг! И позволять всякой титулованной шушере презрительные выпады в его адрес нельзя. Например, по Статуту.

Анис повернулся ко мне:

— Я понимаю, что он маг, но здесь другие обычаи, — словно угадав или поймав мою мысль, сказал он, — И прежде всего, Шелис — безродный сирота и талантливый выскочка. Лично против него я ничего не имею.

— А ему ты это объяснил? — бросил я.

Я и без его отрицательного жеста знал ответ. И куда смотрит Нилла? Ей ещё в Стреленск возвращаться, а сразу за холмами расстановка изменится: Шелис из выскочки станет магом восьмой степени, Кен из принца — наглым учеником, и что тогда? В Школе не уважают дворян. В Школе очень не любят дворян задающихся. В лучшем случае хвастуна окоротят равные — полный набор рогов, хвостов и зелёных пятен на лице не так страшен, как взбучка от сильнейшего, — но Кен не без помощи лордов стремительно обеспечивает себе худший. Допустим, справиться с сыном Нилла не может. Переходный возраст, дурное влияние двора, применять волшебство непедагогично. Но почему она не пытается поднять статус Шелиса?!

"Дар использовать Неопределённость равняет сына короля и дочь разбойника, и если мы позволим говорить о происхождении мага, то скатимся в глубины, где слабый дурень правит сильным мудрецом. Хорошо, если под обломками такого уклада будет погребён не весь мир, но лишь существующие системы управления".6 Нечего прикрываться местным обычаем. Шелис — не официальный представитель Виссы или Совета Неопределённых, родословная ему ни к чему. Попробовал бы кто-нибудь из лордов унизить Эльту Ветер или Тинслава Соловья, прибывших в Рунсон с частным визитом — и не досчитался бы Рунсон лорда, зато, в "Мраморных Крыльях" вышла бы ансочка7 "Некоторые приложения поэтапной вивисекции в СЛП" (СП, стихийной магии, теории некроколебаний — нужное подставить).

Не понимаю.

Правоведение

Официальный праздник — он официальный праздник и есть. Пакость. Хорошо, что я не завяз в его структуре, не должен толкать речи и устраивать показательные выступления, а на нарушивших личное пространство лордов могу сверкать глазами. Цвет сверкания выбирался каждый раз наугад. Стоявший рядом Анис одобрительно ухмылялся. Леди Айнар искусно затерялась в толпе. Его Величество достоверно изображал на лице умеренную радость. Принц Кен таким артистизмом не отличался — судя по физиономии, гордиться титулом он предпочитал на удалении от дворца. На месте Эланхиса я бы забеспокоился, а то ведь умрёт наследник от скуки. Или (что хуже) начнёт баловаться заклинаниями для особо одарённых разумом и чувством ответственности школьников прямо во дворе.

— А где, кстати, Шелис? — тихо осведомился Кен у стражника, — Ты передал мой приказ?

— Передал, Ваше Высочество.

— И что?

— Уважаемый лорд Шелис вежливо предложил мне привести его силой.

Стражник ухитрился вывести Кена из себя двумя первыми словами...

— "Лорд Шелис"?! Ты смеёшься? Этот подзаборник8 болотный! Немедленно разыщи его и доставь сюда!

— Силой, Ваше Высочество?

— Ты боишься, что он применит магию? За такое он живо вылетит из школы...

— Извольте выдать письменный приказ, Ваше Высочество.

— Что? — Кен прекрасно всё расслышал. И удивился.

— Письменный приказ, Ваше Высочество.

Кен поколебался, но настаивать не стал. Столичная стража — она же элитные войска — этикета не понимает, верности трону предпочитает личную, а объектом личной верности является дядя Анхис. Который тоже этикета не понимает, и надрать уши обещал уже три раза. Издержки воспитания — из дяди методично и последовательно делали военачальника, советника, "королевского брата", не помышляющего о венце... сделали. Уши пребывали под серьёзной угрозой — позавчера взамен меланхоличного "надо бы..." и неопределённого "когда-нибудь..." прозвучало "в следующий раз".

Кого бы попросить... а пускай мама его приведёт! Чего она без присмотра практиканта оставляет? Чтобы он город разнёс?

Отсутствия Ниллы я не заметил. Вначале она была, это точно — стояла рядом с королём, — а потом я увидел, как она входит под арку ворот. Причина отлучки плелась следом — Шелиса здесь раньше не было. Эфин... идиотизм. Оставить его без присмотра было бы на порядок безопаснее, чем тащить сюда. Я быстро поискал взглядом Кена — тот пристально наблюдал за воротами.

— Воспитанные люди приходят на именины с подарками.

— Воспитанные люди не посылают за гостями стражу.

Обменявшись приветствиями, невоспитанные люди разошлись. Точнее, Шелис воспользовался появлением лорда Аргела, желавшего поздравить двоюродного племянника, и исчез в толпе придворных. Даже бедная куртка не помешала! О Спящие, вот достал...

Отправиться на поиски Кену помешали: толпа придворных спешила изъявить лично принцу свою радость по поводу знаменательного события. С дядей Анхисом (и военной знатью) проще, несмотря на угрозу для ушей и ехидные замечания. По мнению Кена, лучше было один раз услышать "мальчишка до сих пор не научился толково рассчитывать собственные силы", чем два часа стоять и выуживать из селеподобных словесных потоков цветные камешки смысла.

Постепенно толпа расползлась — мелкая шушера ушла, средняя проследовала к столам. Кен осмотрел двор, наколдовав "крюкоглазик", но Шелиса не увидел. Потом осмотрелся снова. И снова. Ага, вон он где сидит... ещё и печенье грызёт! И это в то время, как дворцовый этикет однозначно запрещает есть за королевским столом без особого приглашения всем лордам рангом ниже нэраат хи (исключение — близкие свойственники короля)!

Шелис сидел на каменной насыпи у самой стены. От посторонних глаз его частично скрывал внушительный куст белого шиповника. Заметил ли он Кена, и когда заметил, было неясно: мальчик закрыл глаза и сделал вид, будто его ничто не касается. Принц с возмущением обнаружил, что нахал не только печенье стащил, но и кувшин с водой со стола уволок. И стакан.

— Кто тебе разрешил?

Шелис молчал. Эта привычка раздражала Кена с первых дней знакомства, то есть, со второго курса — Умник вечно старался отмолчаться.

— Я спрашиваю, кто тебе позволил брать еду с королевского стола?

— Ты.

— Да неужели?

— Ты же меня сюда пригласил.

— И это ты считаешь достаточным основанием для кражи?

Шелис открыл глаза, придавая лицу удивлённое выражение.

— Встать, когда я с тобой разговариваю!

— Отстань.

— Ты это мне? — опешил Кен.

— Тебе.

— Да как ты смеешь..! Безродный подзаборник, воришка...

Шелис спокойно допил воду и, не шевельнув и пальцем, отправил кувшин и стакан на стоявший в отдалении стол. Было очевидно, что и взял он их тем же способом — новый повод для праведного негодования.

— А о том, что пользоваться телекинезом за столом разрешено только членам королевской семьи, ты знаешь?

— Знаю, — хладнокровно ответил Шелис.

Кен задохнулся от возмущения — искреннего, хотя принц прекрасно знал, откуда растут крылья у этого "обычая". Когда Леэкхаарт I вместо придворного этикета стала блюсти магический, придворные для собственного спокойствия превратили правила Неопределённых в привилегии королевской семьи. Смешно? Да. Но Шелис раздражал его и без повода, а уж тут...

— Тебя не Умником надо было назвать, а Придурком. Ты разве не видишь, как всех достал?

— Вижу, — снова кратко отвечал Шелис.

— Так раз видишь — чего выделываешься?!

— Что ты подразумеваешь под "выделыванием"? Лично я — регулярные упоминания о папочке-короле. За собой я этого не замечал.

— А тебе есть, кого упоминать? — расхохотался Кен, — Ну ты дал, подзаборник... "Я полный маг, и прекрасно понимаю, что это преобразование не следует использовать на нашей широте", — пискляво передразнил он.

— Зависть, — констатировал Шелис, — Ты сам виноват в своём душевном разладе. Нечего было интриговать.

— Было бы чему завидовать! И когда это я интриговал?!

— В школе.

— Ты бредишь?

— Просто поздно догадался, из-за чего меня угораздило проводить лето в обществе зомбированных павлинов.

— Это кого это ты назвал "зомбированными павлинами"?

Шелис лениво закрыл глаза — мол, надо мне больно перечислять твой госсовет поимённо.

— И... постой, ты на что намекаешь, ублюдок?!

— Не кричи.

— Или ты немедленно извинишься, или я тебя...

Шелис мигом оказался на ногах, пальцы правой руки переплелись осьминожьими щупальцами. Полупрозрачный щит отразил на Кена брошенный принцем сиреневый иероглиф. Кен тоже отличался хорошей реакцией — хотя, распознать в иероглифе "скалу" можно было лишь по пристальном изучении, зеркальный щит был построен правильно. Но преимущество внезапности исчезло, в магическом же поединке с Шелисом шансов у Къентара не оставалось. Поэтому, принц выхватил меч. Хорошо, что в Рунсоне оружие — неотъемлемый элемент костюма! И плохо, что Шелис не проигнорировал этот обычай, как игнорировал остальные: меч возник в левой руке нахала на полсекунды позже. Лорду Анхису этих полсекунды хватило бы для убийства, но Кен не успел: Шелис увернулся и взлетел на стену. Къентар взлетел следом...

Я знал, что добром это не кончится! Хотя, знал бы, в какой форме — переоформил бы Шелисову практику на себя и утащил бы из города за ухо!

Вмешиваться? Смеётесь?

Мальчишек какая-то нелёгкая занесла на стеночку. Скорость обоих была бешеная, уровня "на грани трансформации". Мне не удавалось анализировать бой. Эфин, какой анализ, я и отслеживать-то еле успевал! Вот Анис — тот да, ухитрялся замечать, и ему что-то не нравилось, а по мне, дрались они одинаково. Разнимать противников магией было рискованно и бесполезно. "Зеркало Линовой", очень эффективная вещь, отражает всё, кроме пространственно-полузависимых проклятий, некоторых заклинаний высшей некромантии и телекинетических бросков "без поддержки". Шестнадцать нисов номинала и чудовищный расход энергии на сопровождение. Я и во сне представить не мог, что Къентар способен поставить зеркало — от Шелиса-то всего можно было ожидать — но, судя по лёгкости, с которой мальчишки манипулировали щитами, любая попытка разнимания будет отражена на разнимающего. Не бросать же в детей Alta Shera. Снять проклятием? Это нужен виртуоз уровня Леки или Арвешше Снежного. А бросаться тяжёлыми предметами опасно, хоть стена и в четыре метра высотой, неизлечимое увечье падение причинить может. Целителей среди нас нет. Лететь растаскивать? Порубят даже не на ломтики, в фарш.

Мальчишки порхали по стене в локоть шириной. Шаг-прыжок-перелёт-шаг, мечи начали сливаться серыми вихрями. Эфин, неужели оба трансформированы?! Ученики Высшей Школы?! Быть не может, куда куратор смотрел...

Наверное, для Аниса всё выглядело иначе. Не так неожиданно. Какие-то движения — чётче выполнил приём тут, быстрее там, позиционная прибавка здесь, ещё одна следом. А для меня меч был выбит из руки Кена внезапно. Дальше всё отслеживалось превосходно. Удар мечом по уху — плашмя. Зеркало Кена растаяло. Щёлкнула "вихреплётка" — Шелис обошёлся без жестикуляции, зеркало так и осталось у правой руки, а меч — в левой. Принц кубарем полетел со стены, мягко опустился на груду щебня и вскочил, потирая ухо. Анис бросился к племяннику, я — следом. Подбежав, я увидел на запястье Кена узкую багровую полосу. Ох, чувствую, мало влетело.

— Лорд Къентар! Вы целы, лорд Къентар?!

— Вы ранены, мой принц?

— Стража!

Последний крик мне не понравился. Я взглянул на Аниса. Его лицо понравилось мне ещё меньше.

— Стража, — негромко произнёс он.

Его, похоже, услышали — магию применил, что ли? Успевший незаметно спуститься Шелис (меч в ножнах за плечом, зеркало снято) настороженно оглядывался.

— По нашим законам за поединок с наследником венца положена смертная казнь. Исключение может быть сделано только для другой особы королевской крови. Ты арестован, мальчик.

— Даже за самозащиту? — спросил я.

— Даже.

— И без возрастных ограничений?

— С девяти лет, — жёстко ответил Анис.

— Совет Неопределённых этого не потерпит.

Смотря как преподнести. Но за преподнесением дело не станет: капризный, избалованный, безмозглый, на людей без повода с мечом кидается... что ещё? А, конечно, зависть. Войну Рунсону не объявят, ограничатся эмбарго, но вот доучиваться Кену придётся дома, и степень он не защитит никогда. Не запретят — затравят и завалят.

Анис ничего не ответил и велел Шелису протянуть руки. Один из стражников надел на запястья мальчишки странные наручники бирюзового цвета, разрисованные рунами. Мальчик вздрогнул. Какая-то пакость, блокирующая магию? Другой стражник забрал меч.

И Шелиса увели.

Я осмотрелся.

Анис стоял с каменным лицом. Айна поглаживала рукоять кинжала. Троица лордов увивалась вокруг бесценного наследничка. Нилла была бледнее иркса, Эланхис смотрел в землю.

— Итак? — холодно спросил я.

— Лорд Даэль, мальчишка нарушил рунсонские законы, и должен отвечать по всей строгости... — начал один из лордов. Кажется, его звали Аргел.

Я повёл рукой. Лорд замолчал. Я не блокировал ни речи, ни мышления — так, навёл пару ощущений нематериального характера. На трусов действовало безотказно. Ему сейчас чудится, что кто-то стоит за спиной. Плюс смертный ужас.

— Итак? — повторил я.

— Мы не хотим ссориться с Советом Неопределённых, — тихо произнёс король, — К сожалению, закон не допускает исключений. Вопрос требует обсуждения и согласования.

— Сроки в законе не оговорены, — добавил Анис.

Практически сразу было созвано срочное заседание государственного совета. Иностранцев туда пускать запрещалось. Я остался ждать во внутреннем дворике.

Что бы я сделал на месте Шелиса?

Выходило, что ничего хорошего. Erna si... виноват, он стихийник... Vitris wereasta по площади, и лёту. Не знаю, удастся ли вытащить парня, но казни допускать нельзя. Прецедент неприятнейший.

Потом из замка вышел Кен. Хотел, кажется, подойти к стене, но увидел меня и опрометью кинулся обратно. Мне показалось, что теперь и он стал бледнее иркса.

Стемнело. Рассыпались по небу звёзды, над чёрной махиной дворца повис серп одной из лун.

— Идиотский закон, — произнесли под правым ухом.

Я резко повернулся. Анис подошёл неслышно, стал рядом, глядя в небо.

— Ему триста лет, — с каким-то злым отчаянием в голосе продолжил Анис, — Понимаешь, здесь всё чудовищно запущено. Мы меняли законы, но постепенно, по актуальности. Экономика, армия... кто ж знал?!

— А теперь?

— А теперь ничего менять нельзя. Есть правило — не менять законы под случай, даже если надо менять.

— И что будет?

— Будем тянуть время, срок исполнения в законе не оговорен. Когда лорды подзабудут эту историю — куда денутся! — тихонько выпустим.

— И долго они будут забывать?

— С год, наверное, — подумав, отвечал Анис, — Но сейчас крайне тяжело убедить их в том, что немедленная казнь — сверхидиотизм и страноубийство.

— А король не может просто помиловать ребёнка?

— Формально может. А я могу пойти в зал совещаний и убить половину лордов, последствия те же. "Право венца" действует на нашу знать как упыри на лешего.

— Значит, год?

— Не такой уж большой срок. Всё-таки, мальчишка серьёзно провинился. Посидит, подумает. У нас тюрьма чистая.

Я покачал головой. И нашим, и вашим... Совет Неопределённых вряд ли станет возражать. А мне... а мне жалко Шелиса.

— Как представитель Совета я останусь в городе до того момента, когда будет окончательно принято решение об отсрочке, — Если дело не решится на днях, придётся написать в Стреленск. Хорошо сказочным героям: слепил из воды птицу, она за день письмо и отнесёт...

Анис молчал. Вверх смотрел. На звёзды.

Утром в витху зашла Айна. Совет прозаседал всю ночь. Лорды тоже додумались тянуть время — в надежде на то, что магам надоест следить за судьбой "какого-то школьника". Я вслух отметил, что вопрос принципиальный, и достаточно поручить его магистру с именем, чтобы забвение не состоялось. Магистры с именем — они такие... за имя очень пекутся.

Айна усмехнулась:

— Вы не понимаете. Тут тоже принципиальный вопрос — кто настоит на своём. Реально же мы сочинили новый вариант закона о защите венценаследника, по которому Шелис получает один год и один месяц тюремного заключения.

— Но закон не утверждён.

— Если через год не удастся закрыть дело иначе — утвердим. Всё-таки это совсем не то, что утверждать по свежим следам.

— Проект кажется реалистичным, — согласился я, — Я хотел бы посетить Шелиса.

— Это запрещено. Формально он смертник, да и магов в темницу пускать нельзя. А зачем он вам?

Я пожал плечами. Откуда я знаю — зачем? Низачем.

— Нилла уезжает завтра, — подумав, сообщила Айна.

День был забит официозом. Во-первых, состоялась церемония передачи "письма Элланхиса Рунсонского Гориславу Висскому". Местные не ударили в грязь лицом — ответ был втрое толще исходника, и наверняка ещё бессодержательней. Просто отдать пакет рунсонцы не могли, речей набралось часа на два — два с половиной, я честно пропустил мимо ушей почти все. Во-вторых, пришлось отсидеть официальный обед. Проголодался как тиляк в пустыне. В-третьих, меня час (если не больше) заверяли в искренней любви к Совету Неопределённых, увы, неспособной принудить заверявших к нарушению рунсонских законов. В-четвёртых, заверения завершились официальным заявлением о необходимости продолжать переговоры (это длинно). В результате, я окончательно уверился: существуют люди хуже безмозглых практикантов...

— Даэль! — Анис нагнал меня в двух улицах от дворца, — Слушай, чисто между нами — что ты навёл на это парнокопытное Аргела-младшего? Я так и не понял...

— Малый страх.

— Как это?

— Чувство "Кто-то за спиной" испытывал?

— На пустом месте — нет.

— Жаль. Его я и навёл. Нечего отвечать на адресованные другим вопросы.

— Как это снять?

— Перестать быть трусом.

— Класс! Изящно! — заключил Анис, — А почему ты такой бледный?

— Есть хочу.

— А, я и не подумал, — Анис сделал шаг, и мы пошли в сторону витхи, — Наша система церемоний для того и предназначена — лордов изводить, голодом морить...

— И жаждой, — я вспомнил печенье в приёмной для чужеземцев. В "Кусачей Ласточке" подавали такое же, и я его попробовал. Очень сладкое.

Всю дорогу Анис молча шевелил губами. Уже за два дома от витхи он спросил:

— Даэль, так ты умеешь навевать сенс-порчу без телепатии?

— Я и с телепатией... сумел один раз, — чуть не сказал "умею", что было бы хвастовством.

— Ты умеешь пользоваться всеми источниками?

— Почти умею, а ты?

— Только живая и стихийная, — печально ответил Анис, — Увы... Ни жертву принести, ни зомби поднять. Зато последствия не грозят.

— Ты о родственниках жертвы и последующей укладке зомби?

— Я о "нефритовых" глазах и синюшной коже.

— А у телепатов "хрустальные" глаза и белые волосы. А от использования огненной стихии кожа темнеет. А от воздушной... ты Эльту Ветер видел?

— Видел портрет в "Обозрении"...

— А от водной кожа может стать откровенно синей, а то и переливчатой. А живая от остальных слабеет. "Портрет мага" читал?

— Конечно! Но последствия некромантии наступают быстрее остальных.

— Бедные, бедные провидцы с телепатами, — сокрушённо воскликнул я, — Никто их не любит, никто о них не помнит...

— Я о нормальной магии говорю.

— Тогда согласен.

Среднестатистически согласен. А если переходить на личности... думать надо о последствиях, когда "Ветер душ" вызываешь. У меня глаза бледно-зелёные от природы, и никакого "нефрита" до сих пор нет.

Мы ещё немного пообсуждали трансформации, и разошлись. Анис отправился домой, я — ужинать. Почти сразу наткнулся на противоречие: с одной стороны, я сегодня только позавтракал, с другой — много есть перед сном вредно.

Меня грызла бессонница.

Я всё убеждал себя, что обошлось как нельзя лучше. Лёгкий вариант. Жизни Шелиса ничего не грозит, интриги лордов пропадут впустую. Кен получит честно заслуженное презрение.

Лёгкий вариант. Что такое год — ерунда, мелочь. Одна семидесятая для меня, одна тридцать пятая для Аниса. Что такое год?

Для Шелиса по прозвищу Умник — половинка вечности.

Да и озаботились ли намекнуть ему, что смертной казни не будет? Он знает, что через год и месяц его выпустят?

Ответ — "нет" на оба вопроса.

Я встал, подошёл к окну и уставился на самую яркую звезду. Ратница, или вторая Отряда. Справа мерцал Лучник, рядом с ним — тусклая Собачонка. Тоскливо мне было. И состояние — похуже, чем в Верхнем Жальце. В таком вырубишься, а потом проснёшься с нулём в запасе, зато, половине города твои кошмары приснятся. Ну его.

Уеду. Как наметил — через два дня. Уехал бы и послезавтра, но данное Анису обещание нарушать было недипломатично. Ну их в эфин с их родословными!

Камера-одиночка лодка на полторы, рассчитанная на троих. В Окружной Тюрьме Рябинова заключённым полагается сидеть друг у друга на головах. Слизкие стены обросли какой-то плесенью. С визгом носятся крысы — здоровые, в локоть. Или это у страха глаза велики?

Я здесь один. Экранированная камера сляпана наспех — и на совесть. В рябиновской тюрьме прежде не было мест для содержания магов, и пришлось зачаровать обычную камеру. Естественно, из неё выселили прежних постояльцев.

Мне вынесен смертный приговор.

Кап. Кап-кап. Темно. Решетчатое окошко под самым потолком забили доской, на доске написали программу. Ни щели в экране. Что толку от волшебной силы, которую нельзя применить? Разве что для отпугивания крыс...

Я с ногами сижу на дощатых нарах и пытаюсь представить луну. Любую из трёх. Я совсем их забыл. И звёзды. И траву вообразить я не могу.

Кап-кап.

Ви-ви.

Суд через неделю. Формальность, моя вина доказана: поднял 26 зомби, уничтожил 22 человека, в том числе градоначальника и троих десятников городской стражи. Без отягчающих — значит, сам вернул покойников на место. Казнь через день после суда. Я не знаю, сколько времени осталось. Забыл. Зачем считать? Откроется дверь, и меня выведут...

Кап-кап.

Кап.

Иногда я пытаюсь мысленно переиграть. Сказать недосказанное, сделать недоделанное. Иногда — чаще — просто жду. Скорей бы. Скорее бы. Иногда открывается окошечко в двери, туда толкают миску с едой. Иногда я отпугиваю крыс и ем. Чаще нет: гадость. Голода я не чувствую. Кап-кап...

Я просто жду, когда за мной придут.

...Я ещё не знал, что в моих бумагах нашли эссе "Общие мысли о восстающих мертвецах", где я записал свежеизобретённое заклятие, позволяющее трупу встать и вызвать свой дух, свежеизобретённое заклятие, позволяющее духу явиться и поднять свой труп, и кое-какие соображения на тему усиления магических способностей того и другого. Естественно, меня заподозрили в применении их к себе, и перспектива явления некрооборотня никого не обрадовала.

Я просто сидел...

Я открыл глаза. Брр, приснится же такое...

Не было этого. То есть — да, сидел. В камере. Камеру зачаровали "под ящик", выйти я не мог, колдовать внутри — запросто. Первыми кончились крысы, но я нашёл новый источник энергии (в тюрьме — да не найти! Некромант я, или как?). Когда за мной пришли, я уже разработал план побега. Когда вместо суда мне объявили строгий выговор, я (по молодости) огорчился — такой был план... О том, что мне полагалось страдать, терзаться ожиданием и переосмыслять свою никчемную жизнь, мне рассказала особо вдумчивая (начитавшаяся романов) сокурсница, за которой я тогда ухаживал. Я переосмыслил — сменил объект ухаживания.

Сосредоточиться на запасе... так, утечки силы нет, значит, я не телепатировал свой сон соседям. "Переволновался, довоображался и дожалелся", — констатировал я, попытавшись выполнить простейшее упражнение для телепатов-первокурсников. Вышло традиционно (на слабую двоечку), значит, с профилем силы всё в порядке, и меня не пробивает на магию разума.

В общей зале меня ждали. Не близнецы, грозившиеся зайти утром и учинить мне экскурсию по местным достопримечательностям. Пожилой лорд в тяжёлой златотканой мантии сидел за пустым столом и вертел в руке глиняную кружку. Услышав скрип лестницы, он резко поднял голову и вздрогнул. Я проигнорировал лорда, сел за свободный стол и попросил разносчицу принести отвар малиновых листьев и пирожки. Лорд несколько раз быстро поднимал и отводил глаза, потом привстал и снова сел. Смелости он набрался к третьему пирожку.

— Доброе утро, досточтимый маг. Не изволите ли вы меня... в-выслушать.

Пауза была вызвана тем, что я создал иллюзию серебристого свечения по контуру радужки. Помню я этого лорда, несколько дней назад уже являлся. Имя я, правда, успешно забыл.

— Я уже говорил: политикой не интересуюсь.

— Я хотел бы говорить не о политике. Видите ли, мой племянник... Вы, должно быть, помните, как заколдовали его несколько дней назад. Он стал вздрагивать от каждого шороха, утратил способность здраво рассуждать... между прочим, он двоюродный брат айрат Ниллы и дядя наследного принца!

— Так пусть наследный принц его расколдует.

От такого кощунственного предложения лорд временно утратил дар речи, что позволило мне доесть пирожок.

К сожалению, надолго возмущения не хватило:

— Айрат Нилла сказала, что такое проклятие может снять только тот, кто его навёл.

— Значит, она ошиблась, — отрезал я.

— Но... лорд Анис говорит то же самое!

— Какое специфичное чувство юмора, — задумчиво произнёс я, — В каком-то смысле он прав. Дело в том, что ваш племянник сам призвал своё проклятие. А снять его может только призвавший. Я лишь подтолкнул, подкрутил вероятности... до настоящих проклятий моим действиям далеко.

— Я вас не понимаю, — надменно ответил лорд.

Несколько секунд я прикидывал, а не прочесть ли лекцию по произвольному изменению эфина минут на двадцать, но решения принять не успел: в витху вошли Анис и Айна. Лорд оглянулся на дверь и снова вздрогнул. Семейное у них, что ли? Тут я вспомнил, что считаюсь человеком незлым, и решил-таки объясниться.

— Каждый человек обладает каким-то слабым местом. Некоторые всего боятся. Я чуть-чуть усилил чувство страха, затаившееся в глубине разума Вашего уважаемого племянника. Чтобы избавиться от проклятия, Вашему уважаемому племяннику достаточно перестать уподобляться тростнику под ветром. Если же Ваш уважаемый племянник не в состоянии справиться с собственным страхом, я рекомендовал бы обратиться к хорошему травнику. И больше не вмешиваться в чужие разговоры.

На этом консультация была окончена. Лорд коротко поклонился и вернулся за свой стол.

— А здесь у нас, прошу обратить внимание... — Анис осекся и подался влево, — Ты ничего не слышал?

— Нет, — я попробовал напрячь слух, но без успеха.

Анис взлетел метров на девять, поосмотрелся и приземлился. Про себя я отметил весьма недурную технику левитации: почти без лишних потерь, нисов за двести.

— Вроде бы, ничего.

— А что тебе показалось?

— Какой-то гул, — и Анис продолжил прежним тоном, — Здесь у нас Гиблая Витха. Эфин сколько лет назад в ней погиб маг. Перед смертью проклял лестницу, с которой упал, с тех пор на ней все спотыкаются. Враньё, но прибыль увеличивает.

— Маг? Мне что-то говорили о маге, умершем от падения с какой-то канарийской лестницы.

— Да, но он сломал себе шею, и ничего проклясть не успел. И за эфински много лет спотыкался здесь только муж прежней хозяйки, перебиравший шерской можжевеловки.

За полтора часа мы осмотрели ручей типа "канава", в честь которого назвали город, кладбище, на котором состоялось первое документированное самоубийство путём вызова духа Рэна Соото (заходить за ограду строго не рекомендовалось — эфин колебался по сей день), и три улочки, на которых каждую осень кто-нибудь да заблуждался. Кладбище я разглядывал на расстоянии, а улочками заинтересовался: посветил "хрусталиком", просканировал тремя простейшими способами.

— Странные смещения... словно кто-то баловался чарами Райсиэнны.

— Ну почему "кто-то"? Я. Лет в десять...

— И куда смотрела Прошлая Королева?

— Мама говорила, что в одиночку следить за тремя магами-подростками и восемнадцатью лордами-интриганами сложно.

— Правильно говорила, — вспомнив свою весёлую поездку в Верхний Жалец, согласился я.

— После последних событий я сам ей верю. Впрочем, мне тогда влетело...

Молчаливая Айна покачала головой — дескать, не так уж и влетело.

Сейчас Айны с нами не было — умчалась кого-то инспектировать. Поступили, видите ли, жалобы на одного из шестников (т.е. командира шестёрки) городской стражи. Берёт, мол, взятки и во время дежурства в каждой витхе дармовую выпивку требует. Кому, как не сестре короля и заместительнице главнокомандующего проверять достоверность информации? Правильно, некому.

Жаль, что Анис не король. Он бы тут живо такие порядки навёл — сидели бы лорды как плуты в норе, и Шелис бы на свободе остался. А с другой стороны, в политике методы не такие. Так что, может, всё правильно?

— Немного южнее расположен единственный в столице дом с привидениями. Посмотрим?

— Привидения настоящие?

— Самые настоящие! Dosta, lanima, inka и два экземпляра vicena.

— Тогда посмотрим. А почему дом единственный?

— Так выгоднее.

Из дальнейшего разговора я узнал, что несколько лет назад у леди Айны дошли руки до осуществления одной из гениальнейших маминых идей — постройки официально утверждённого дома для призраков. Обитатели дома получали "ограниченное гражданство" с сильно урезанными правами. В частности, они не подлежали свободному отлову. По ночам в Дом Теней пускали посетителей (пять ресинок за вход). Дело оказалось неожиданно прибыльным, а у кочевых степняков проход по Дому и вовсе вошёл в программу испытаний на совершеннолетие. К слову, многие с первого раза проваливались.

Здание было чёрно-серым и мрачным. Над двустворчатыми дверями вилась цепочка иероглифов. Заговор "от гнева и злости", то бишь, программа, предупреждающая появление опасной нежити. Тёмная ткань занавесок мерцала серо-серебряной рунной вышивкой. Очень интересно.

— Не возражаешь, если я посканирую?

— Пожалуйста.

Я мысленно прочёл заклинание, создавая перед собой "Глаз Эльси". Бледно-зелёные нити начали сплетаться в кольцо...

И тут откуда-то слева выскочили двое вооружённых людей с копьями наперевес.

Ну не боевой я маг! И реакции у меня не те. Сначала бью, потом смотрю — а когда программа почти завершена, эфин начал меняться в нужную сторону и леденит кисти энергия...

Короче, я действовал рефлекторно. Вместо бледно-зелёной линзы с рук сорвалась нефритовая змея с двенадцатью клыками. Лишь тогда я сообразил, что передо мной стражники. А змея уже летела, и я едва-едва успел остановить её. Ощущение было премерзкое: руки онемели, желудок болел, кожу на щеках саднило, и очень хотелось на что-нибудь опереться — как и положено при разовом расходе большей части силы.

Змеиная пасть покачивалась в полуметре от ближайшего стражника. Стражник (почему-то) пасть игнорировал:

— Беда, Ваша Смелость!!!

— Это точно, — сам себе сказал я.

— Что случилось? — косясь на змею, спросил Анис.

Уберу я её, уберу... вот отдышусь, боль пройдёт...

— Разрушение, Ваша Смелость.

— Что?!

— Ни с того, ни с сего обвалилась стена королевской темницы. Прямо в пыль рассыпалась...

Звуки доносились как сквозь подушку. Сколько ж я выложил? Номинал "Стража" (обзываемого также "аранакарти", стражем гробниц) — килонис, коэффициент возьмём один и два (когда на рефлексах — не до выверенности), да на нейтрализацию автотрансформирующих воздействий нисов триста... а то и шестьсот... плюс тысяча девятьсот три ниса на остановку. Коэффициент один и три — у меня всегда один и три — и в сумме это будет... будет это в сумме... от четырёх трёхсот до четырёх шестисот... где стенка?!

Устроившись на ближайшем каменном заборчике в половину моего роста, я начал потихоньку возвращаться в сознание. Такого со мной ещё не бывало. Вероятность того, что в нужный момент на тебя кто-нибудь неожиданно выскочит, очень низка — обычно выскакивают или раньше, или позже, или ожидаемо. Нужный момент короток — миг, когда энергия начала вырабатываться, но рисунок трансформации ещё не сформирован, миг наибольшего отрешения мага от действительности, длится от сотой до двадцать второй доли секунды. Впрочем, кое с кем из моих знакомых такое бывало. До популярной слезливой трагедии "Геннет Белозерский", в которой маг случайно убил беременную жену, не доходило (некроруной никто сослепу не кидался, а остальные мощные заклинания можно придержать), а вот лишние уши у людей вырастали, и ноги отнимались, и обмороки случались... разное случалось.

Анис о чём-то переговорил со стражниками, потом подошёл ко мне и изобразил воплощённое ожидание. Я же тебе говорил — уберу! Или не говорил? Телепатировал наверное. То-то руки трясутся...

— Сейчас уберу, — пообещал я вслух, — вот полежу минут десять... и ещё десять... и ещё.

— Ты что — не слышал, о чём мы говорили?

— Темница развалилась, — равнодушно ответил я, — что мне глубоко эфиново.

— Да, но...

— Ты дашь мне восстановиться? — обозлился я, — Или тебе позарез нужен заборчик, на котором приезжий магистр умер от истощения? Так ведь я встану, а некрооборотень — не совсем та достопримечательность, которую хочется показывать гостям столицы.

Анис послушно замолчал. Спустя несколько минут я попробовал развеять стража, и у меня получилось. Пальцы дрожали. Восстановиться я, конечно, смогу нескоро, но первичный шок удалось пережить, значит, смерть от истощения отменяется: в случаях, подобных нынешнему, важно не сколько у тебя осталось, а сколько ты выложил. Между килонисом, израсходованным за пять минут, и килонисом, израсходованным за пять секунд, — Шерский пролив.

— Ты уже в порядке?

— Почти.

— Пролом образовался в стене камеры мальчишки Шелиса.

— Я думал, она зачарована.

— Она зачарована, — бесцветным голосом произнёс Анис, — Я сам пытался из неё выбраться. Это невозможно. Я намерен пойти всё осмотреть. Ты идёшь?

— Иду, — кое-как сползая с заборчика, ответил я.

Что с Шелисом? Если стена рухнула по естественным причинам, он мог пострадать...

По дороге Анис описал систему антимагической защиты. Каждый камень был разрисован иероглифами по надёжнейшей программе Альвэка Синеградского; решётки — "витое железо", зачарованы на "плетеный щит". Бирюзовых наручников с Шелиса тоже не снимали. Мне было проще поверить на слово, чем попытаться вникнуть: внимание то и дело соскальзывало, речь Аниса оборачивалась невнятицей. Анис, вероятно, заметил, но вежливо смолчал.

У ворот мы встретились с Айной в сопровождении ещё двоих стражников. Айна посмотрела на меня с некоторым удивлением, но почему-то промолчала. Вместе со стражниками мы направились к темнице, двухэтажному серому каменному зданию. У стены Анис повернул направо и повёл всех к пролому. Зайдя за угол, я увидел искомое "разрушение" — груды щебенки, в которую превратились камни стены. Естественных причин тут и не мерцало. Наверное. Меня вдруг повело, я уцепился за ближайшего стражника. Перед глазами поплыл туман, уши заткнуло ватой.

— ... если много силы за раз потратят. Элланхис в старших принцах тоже, помнится, сорвался...

Я вздохнул и выпрямился. Анис и стражники. Изящный пассаж про магов принадлежал самому юному — срыв Эланхиса он мог застать разве что в раннем-раннем детстве. Айна ушла вперёд; когда мы приблизились к проёму в стене, она уже находилась внутри. Искалеченных тел в камере не было, что меня несколько успокоило.

Анис изящно перелетел через кучу щебня и присоединился к сестре. Мне пришлось карабкаться. Камера была запорошена серой пылью, поверх слабо мерцавших надморских иероглифов вились трещинки. Причудливо изломанная решетчатая дверь висела на нижней петле. Лежак развалился на куски, в углу я заметил осколки каменного умывальника. Тихо завидуя окутанным паутиной сканирующих заклинаний близнецам, я закрыл глаза, концентрируясь на восприятии эфина.

"О, где же солнце..."

Тихий предсмертный стон, тихий посмертный плач, зов призраков, памяти, прикованной к подземной келье жизнью в темнице души — решётки из надежды, стены из безнадёжности. Боль и страх, но это вторично — смертью веет от этой земли, смертью веет из-под камней, тишиной перехода на ту сторону, холодом изнанки, тьмой зазеркалья, переправой и дорогой, вратами и холмами. И голоса — из-за тишины, с изнанки, с дороги, с холмов. Голоса недоушедших-недооставшихся, застрявших между там и здесь. Вопли, проклятия, стоны, плач и песни, ночные кошмары, последние сны. Надежда до последнего, горькое разочарование, застарелое смирение, объединённые одним — это был чей-то миг перехода. Миг перехода...

Красота!...

Им не понять.

Я приземлился, почти ощущая, как затухает нефритовое мерцание в глазницах. Резкое восстановление сил сродни резкой утрате — возникают неадекватные поведенческие реакции. Эйфория, попытки взлететь выше неба... лёгкость необычайная.

На меня, оказывается, пялились. Анис неуверенно направил сканирующую нить в мою сторону... и резко отдёрнул. На его лице проступило отвращение.

— Вот так дрянь, — пробормотал он, — Представляешь, Айна, по стене некроэнергия гейзером хлещет!

— Это не некроэнергия, это энергия перехода.

— Какого перехода?!

— Отсюда туда. Умирания. Восстанавливать запас некроэнергией... я жить хочу!

— Восстанавливать запас этим?!

— Ты неспособен к некромантии, тебе не понять.

Это и не каждый некромант поймёт. Те, кто относится к магии как к силе, обычно вооружаются сентенцией "Можно подчинять силу или подчиняться ей, но любить силу нельзя". А тех, кто считает её искусством, немного.

— Энергия перехода не могла повлиять на свойства стены, — строго сказала брату Айна, — Не отвлекайся.

— Даэль, посмотри и ты, раз восстановился.

Я посмотрел. Исследовать камеру не было смысла, близнецы успели наколдоваться, и известными мне методами следов стало не отыскать. Я исследовал останки кладки. Следов магии не было. На самых крупных осколках тлели слабыми помехами клочки защитной программы. Загадочное явление. Разрушить стену можно разными способами, но тарана под ругой у Шелиса, очевидно, не было, и вызвать землетрясение он не мог, а магией расшатать камни стены не дала бы программа Альвэка: veine daus vista перегружает эфин настолько, что магу не остаётся неопределённости для маневра.

— Что-нибудь нашёл?

— Следов магического вмешательства нет. По-моему, стену банально разнесли. Чем — не знаю. Сквозь неё точно нельзя подтянуть таран?

— Нельзя, я проверял, — сказал Анис.

— Да и не помог бы таран, я проверяла, — сказала Айна.

— Я расспрошу свидетелей, — заключил Анис, — Айна попробует поймать след. Эриас, где вещи нашего беглеца?

— В дворцовой кладовой, — отозвался самый младший стражник, — Что-то принести?

— Что-нибудь из одежды, все травы, всё оружие и все возможные артефакты, — ответила Айна, — Даэль, поможете мне?

— Боюсь, я не очень способен к поиску. Четвёрка с минусом... может, четвёрка. А мальчик наверняка повесил "метёлку", а то и "метлу".

— Какие заклинания вы отнесли к первым, а какие ко вторым? — школьного жаргона леди Айна не знала.

— Первые заметают следы, вторые бьют по лбу преследователя.

— Посмотрим.

Я так и не понял, вопрос это был или утверждение. Но на всякий случай согласился смотреть. Обвинение в отказе содействовать мне было ни к чему.

Мы сидели в лаборатории Айны — небольшой комнате с единственным окном — и наблюдали за тем, как она навевает шестое по счёту поисковое заклинание. Я этого заклинания не знал. Как не знал и пятого с четвёртым.

Поначалу в лаборатории нас было двое. Но не успела Айна разложить инвентарь, заявилась троица лордов совета. Я демонстративно, с полуфразы, перешёл на литенский — мы как раз обсуждали возможность засечь специалиста по воздушной стихии с помощью на ней же основанного заклинания. Айна утверждала, что это реально — если не само заклинание, то место обрыва с некоторой точностью даст понять о местонахождении разыскиваемого, — я же стоял на том, что особо ушлый маг может спутать синее поле, и заклинание зациклится.

— Поля спутать невозможно, — рассуждала Айна, доставая из шкафа опору-пятиножку и доску с гептаграммой, — Можно навести псевдолинии, но зачем расходовать столько энергии?

В чём-то я был согласен. Нам с Миреком Эйвенским, Шелар Онельской и Эльтой Ветер так и не удалось на свежую голову воспроизвести то, что мы сотворили с чёрным полем вокруг корчмы, пока праздновали обретение Шелар второй степени. Но Эльта как-то упоминала возможность спутать на трезв... свежую голову именно синее поле, о чём я и сказал. Айна пожала плечами и продолжила извлекать и размещать инвентарь. Мы с лордами смотрели. Глиняная плошка, хрустальная плошка, нефритовая чаша, спиртовка, пакеты с травами, хрустальная палочка, нож из угольно-чёрного камня, кусок азурита, кристаллы дымчатого кварца, голубого берилла, чёрного и зелёного граната. При виде всего этого разнообразия меня потихоньку начала брать оторопь. Поиск у меня был на четвёрку с минусом, это правда, но вот данный конкретный набор всяко больше подходил для... других целей. Ещё бы свежий череп, да землицы с поля боя, да полыни с трёх курганов...

— ...Да кладбищенской крапивы, — забывшись, я произнёс последнюю фразу вслух, и Айна тотчас подхватила список, — Вообще-то, это не "душерез". Действительно из дорийской шпинели,9 но зачарован иначе, сами посмотрите.

И верно: судя по рунам, нож больше подходил для навева мелкой порчи, чем для организации масштабных эпидемий или одиночных особо жестоких убийств. Странное разбазаривание редкого минерала.

Вошёл Эриас. Выложил на стол белый носок, сумку (с травами, очевидно), меч в ножнах, кинжал и несколько простых висюлек из коры, а сам стал в стороне. Видимо, его присутствие считалось нормальным. Айна пристально осмотрела висюльки и оружие, но отложила их в сторону, оставив перед собой только носок, прижатый к столу чёрным ножом.

Первое заклинание я узнал — тот самый "ветерок", попытка отследить объект с помощью воздушной стихии. Судя по отрицательному результату, Шелис всё-таки спутал синее поле.

Второе заклинание... кажется, "зеркальце". На крови. Жуть!

Третье это... как его... "Полёт"? "Скольжение"? Короче, попытка пройти разом по всем полям. Я такими не пользовался.

После третьего заклинания явился Анис ещё с одним лордом. Сел рядом со мной, и лорда тут же усадил.

Заклинания стали сложнее, но результат оставался отрицательным. Это удивляло. Разве может один маг отразить весь спектр? На шестом я почувствовал изменения эфина — значит, увеличился расход энергии. Но результата не было и в этот раз.

— Даэль, вы знаете что-нибудь, чего не использовала я?

— Знаю.

Айна жестом пригласила меня к столу.

— Мне понадобится шерл, — тихо сказал я.

Айна порылась в шкафу и достала небольшой кристалл. Я решил обнаглеть, и потребовал "семилистник" — восстанавливающий отвар. Как ни странно, Айна стала смешивать травы. Я взял камень в правую руку, а носок — в левую, закрыл глаза и мысленно прочёл заклинание. Вслух было бы надёжнее, но текст уж очень... специфичный. На крови трава...

Крови в этих краях пролилось вдоволь. Видимые мне одному красные сполохи оказались неестественно яркими, я даже испугался, что зашёл слишком глубоко и рискую вернуться изрядно посиневшим. А потом я вспомнил, что у Шелиса совсем нет способностей к некромантии, и он не сможет защититься от последствий. Разорвать связь... скорее...

Как ни странно, связь оборвалась с той стороны. "Мёртвые глаза" шарахались от моего задания, словно их пугала необходимость искать Умника. Что ж у него за защита такая? Постоянная — наверняка. Но ведь постоянная защита и силу оттягивает постоянно! Не пятнадцать же тысяч у него запас, это уровень телепата...

— Увы... Вероятно, постоянная защита, — я положил кристалл на стол и осмотрел руку. Слегка побелела, но это поправимо, сейчас отвара попью... — Остаётся магия разума, но в ней я профан.

— Хороший мальчик, — тихо сказал Эриас.

— Ну и шут с ним, — заметила Айна.

— Вы собираетесь позволить ему убежать? — возмутился один из лордов.

— Он уже убежал. Впрочем... разъезды высланы? Если повезёт — его перехватят. Разве что, для облегчения задачи...

Вот тут я ощутил изменения эфина по полной. Все кристаллы дружно сверкнули нехорошей зеленью; чёрный нож, описав в воздухе полудевятку, скользнул в руку магички, тотчас взмывшую к потолку. Камни уже переливались разными цветами, и это было настоящее побочное действие, а не эффект "на зрителя". Айна едва шевелила губами. Анис чуть заметно хмурился. Эриас хмурился заметно.

Кристаллы сверкнули белым и угасли. Айна опустила руки и оперлась на стол.

— Все вон. Айшен, Эриас, вы свободны. Даэль, на ужин останешься? — тотчас сказал Анис.

За ужином я узнал некоторые странные подробности побега. По свидетельствам охраны, Шелис сидел, уткнувшись лицом в ладони, а потом развёл руки, и цепь песком осыпалась на пол. Дальше никто ничего не помнил. Стражники, которым не повезло столкнуться с Умником на участке между темницей и стеной, не помнили вообще ничего — классический ответ звучал так: "Шёл. Очнулся — больница". Я припомнил и описал несколько подходящих заклинаний, но Анис лишь качал головой: видимо, какие-то аспекты от меня скрывали.

— Даэль, у половины были амулеты, — встряла Айна, — От магии разума.

— ...Номер шесть. Vime lasa Inova. На крови. Как есть, морока.10 Принцип действия...

— ...Отпустило?

Вдруг оказалось, что сильно смущённый Анис суёт мне под нос сушеную веточку "лунных слёз".

— Что это было?

— Морок Линовой.

— Анис, если тебе известно это заклинание, надо говорить "я его знаю", а не "laita novi"! Чему тебя только учили!

— Извини, — потупился Анис, — Я о нём думал, но заклинание ведь сложное. Хотя... на него похоже. С зеркалом Линовой Шелис справляется, мог, наверное, и морок навести. Только разрушения это не объясняет.

— А нынешнюю ненаходимость объясняет?

— Мощная постоянная защита вроде моей, — спокойно ответил Анис.

Впервые со дня знакомства я посмотрел на него сквозь "хрусталик". И увидел серебряное облако неправильной формы. Защита держалась на крови, защита была завязана "на жизнь", и узнать больше я не мог. Если Анис начнёт колдовать, придётся определять заклинание по словам и жестам до тех пор, пока оно не сформируется. За этим облаком не видно ничего.

— Каков твой реальный запас?

— В каком смысле "реальный"?

— Без всего этого.

— Ну... не знаю.

— Так давно стоит?

— С младенчества. Понимаешь, первое, чему нас учили — навешивать на себя защитные заклинания. Теоретически уходит нисов шестьсот... семьсот.

— Немного, — не без удивления резюмировал я, — Откуда рецепт?

— Тебе дать подборку литературы? Учти, сорок два наименования.

— Давай, вдруг что-нибудь интересное. А при твоей защите тебя можно найти?

— Да. Предпоследнее заклинание Айны. Оно пока в доработке, и без названия...

— Весной опубликую, — вставила Айна.

— ...но, наверное, у мальчишки защита сильнее моей. У него больше запас, он может больше тратить. А от твоей некропакости защита есть?

— С десяток основных, считая стихийную трансформацию в любой ветер. И по три варианта на каждую.

— Вы действительно не знаете ничего сильнее?

— Когда это заклинание было опубликовано — а произошло это почти десять лет назад — в него вцепились все. Эльта Ветер, Тинек Рудоярский, Шелар Онельская. Каррек Альта. Ясень Эш Вирен и Ритослав Озёрный. Нирна Рассвет и Арвешше Снежный. Ронес Зануда и Мрика Маковец. Старшие курсы стреленской Высшей и литвеской Общей, учинившие внутришкольный мозговой штурм и междушкольные состязания. Жёлтый Легион полным составом, вручивший автору премию "Негодяй года". При таком внимании можно и от Alta Shera защиту найти.

— А-а, так это те самые "Мёртвые глаза"! — обрадовался Анис, — Ну да, я читал... в "Обозрении" ещё предлагали переименовать их в "Глаза Страха, Которые Велики"...

— Вы не ответили, Даэль.

— Простите?

— Иногда успешнее оказываются не новинки, а древние... забытые... заклинания.

— Я из "стрижей", а не из "мышей". Когда требуемого мне заклинания нет в журналах, я его изобретаю. Понял, понял, раз вам так нужен прямой ответ — я не знаю ни одного поискового заклинания мощнее Mate Viesa, за вычетом нескольких особо изощрённых запретных заклятий, которые можно применять лишь если вам безразлично состояние искомого.

— А вам не безразлично?

— Я имел в виду — если вас устроит и зомби.

— Меня устроит, — заметила Айна.

— А меня не устроит, — отрезал я, — Или у вас за побег из темницы тоже смертная казнь?

— За это — нет. Но вообще... дополнительное наказание за побег не полагается, если бежал несправедливо осуждённый на смерть или заключение сроком свыше десяти лет, — процитировал Анис, — И этот закон я считаю правильным. Мальчишка здорово влип.

"Если поймают", — мысленно дополнил я.

— И вместо того, чтобы координировать действия разъездов, я должен ехать на дурацкую охоту, — пожаловался, тем временем, Анис, — Аргел-старший напрашивается на ссылку, даже Элл на грани...

Я вспомнил, что тоже должен ехать на дурацкую охоту, и порадовался, что послезавтра покидаю Канари. Больше они меня ни во что не втянут!

— ...значит, если я не поймаю мальчишку, а он возмутится в совете, Элл с грани слетит, — продолжал размышлять вслух Анис, — Ну, не знаю. Может, не ловить?

— А говорил — "дело чести".

— Ради возможности избавиться от Аргела на гордость можно наступить.

— Мы обещали Эллу сделать всё возможное для поимки беглеца.

— Поэтому ты его прокляла на дорожку? Брось, я всего лишь мечтаю вслух.

— Как-то чересчур вслух, — посмотрев на меня, ввернула Айна.

— Если я мешаю Вашим Высочествам...

Всю дорогу до "Ласточки" Анис пространно рассуждал о рунсонских титулах. Оказалось, что оборот "Ваше Высочество" с определённого возраста взамен уважительного обретал уничижительный смысл — мол, кроме происхождения, никакими достоинствами титулуемый не обладает. Анис не обижался, но попросил бы впредь... прилюдно... лорды не поймут...

Оказавшись в комнате, я внёс эту информацию (и примерную систему титулования) в свой "путевой дневник". Ронесу пригодится.

Королевская охота

Ранним авирницким утром Его Величество Эланхис выехал в Северный лес на традиционную Большую Летнюю Охоту.

Это в летописях так пишут — "король выехал". Вернее, в летописях пишут "Его Величество Эйалланхис Первый, милостью Спящих король Рунсона, Высоких Холмов, Густых Лесов и Широкой Степи", или как там у них природные зоны называются. А на самом деле, выехал небольшой отряд: Эланхис, близнецы, четвёрка каких-то Жутко Знатных лордов в расшитых драгоценными камнями халатах, пятеро лордов попроще в халатах с обычной цветной вышивкой, двое "военных лордов" в одежде типа "штаны, куртка, сапоги и сто двадцать четыре ножа" и дюжина стражников. Точнее (по местной словесной традиции), "две шестёрки стражников". Ещё точнее — "две пoшести", за каковое слово можно получить древком копья по шее, но все пользуются. А, я тоже выехал. Хотя, предпочёл бы не выезжать.

Официальное название леса было "Конвиретья" — по городишку Вирати, в нём расположенному, — а "Северным" его прозвали жители столицы. Охотиться там было, как выражался мой приятель Анис, "практически не на кого", что и позволяло использовать лес для проведения официальных мероприятий.

Лично я с большим удовольствием проспал бы выезд, охоту и обед. Только идиоты и боевые маги могут считать, что ускоренные сброс-восстановление запаса полезны для здоровья! Увы, Анис в эту категорию попадал. Разбудил меня чуть ли не на рассвете, ещё и соней обозвал. Я заподозрил, что он попросту не ложился — есть несколько заклинаний и два десятка зелий долгого бодрствования. Разглагольствования о трёх часах, якобы достаточных для сна, я счёл издевательством.

Кроме людей и лошадей, в охоте принимали участие девять собак, здоровенные такие зверюги чёрного цвета. Поначалу я несколько оживился, потом пригляделся повнимательней... вот нечисть! В смысле — нечисть лесная, отряд хищные, семейство псевдоволчьи, род врегги, вид аккар. Они бы ещё вместо ловчих соколов красный ветер приспособили.

От столицы до леса было пять километров прекрасной мощёной дороги. Это радовало. По мере продвижения кустарник на обочине сгущался. Это огорчало. Я приблизился к Анису и прямо спросил о видовом составе флоры и фауны Северного леса. "Да какой там лес!" — отвечал Анис. Воспоминание о том, что непосредственно Канари окружали "рощицы", заставило меня повторить вопрос. К несчастью, навстречу показался отряд стражи, и Анис, извинившись, отправился расспрашивать командира, а к его возвращению я смирился.

Кавалькада остановилась у серого валуна в рост всадника. За валуном дорога раздваивалась: мощёный тракт сворачивал влево, вправо шла широкая лесная тропа. Здесь и начинался Северный лес. Как по мне, так для конной охоты место было малоподходящее: сквозь такие кусты только на олене верхом и проберёшься. Впрочем, с того времени, как я бывал на охотах, миновало почти шестьдесят лет, да и аккар — не гончая.

Эриас и Айна спешились и сняли с "собак" поводки. У тех немедленно загорелись глаза — ярко-зелёным, как и положено порядочной лесной нечисти. Айна взлетела в седло, стражник вскочил. Довольно шустро — словно аккары уже нацелились откусить ему ногу-другую.

Распорядитель церемоний произнёс краткую речь — ни много, ни мало, о борьбе Добра со Злом (последнее представляли элаки, шарки, лемраны и вейрихи), — и по знаку незнакомого мне стражника девятка аккаров сорвалась с места и помчалась по тропе. Следом тронулись всадники.

Похоже, несчастный лес служил официальными охотничьими угодьями не одну дюжину лет, и постоянные участники мероприятия знали наизусть все тропы, поскольку на первый взгляд оные напоминали лабиринт. Запоминать дорогу не имело смысла. Тропы извивались и петляли, змейками ныряя в ежевичники. Иногда они ручьями вливались в небольшие поляны, заросшие травой, иногда — исчезали, возникая за соседним деревом. "Собаки" скользили по лесу не хуже своей западной родни — лестеней; всадники неслись за ними; выходило почти как в висских балладах о Ночной Охоте, только время действия подкачало.

Увлекательная скачка надоела мне приблизительно на двадцатой минуте. Постепенно мы с Рысёнком перекочевали в хвост процессии, и я начал строить планы тактического отхода в сторону. Сейчас бы на травку...

Аккары замерли, принюхиваясь. Очень ненадолго — я не доехал и до средины поляны. "Собаки" огляделись, снова принюхались и метнулись вперёд-налево. За ними понеслись всадники — кроме меня: я пустил Рысёнка шагом. В конце концов, нам с ним предстоит дорога до Стреленска. Не загонять же коня перед самым отъездом, я уж молчу о возможности сломать ногу, угодив в чью-нибудь нору. Неудивительно, что мы быстро перебрались из хвоста процессии в трещотку, привязанную к хвосту, а там и вовсе отстали. Правда, совсем терять кавалькаду из виду я побоялся: в этом "лесочке" с непривычки и впрямь легко заплутать.

Вторая остановка произошла, когда мы скакали вдоль ручья по узкой тропе, на которой не умещались в ряд и полтора всадника. Аккары принюхивались и осматривались довольно долго: я успел нагнать остальных. Вплотную подъезжать не стал — остановил Рысёнка в нескольких лодках и сделал вид, будто любуюсь колокольчиками. Впрочем, колокольчики были симпатичные.

Кажется, аккары решили, что находятся не на охоте, а на симпозиуме по вопросам охоты. Покрутившись, твари сели кружком и стали шипеть по очереди. Совещание заняло минут шесть — затем стая без предупреждения сорвалась с места и понеслась по левой тропе прочь от ручья. То есть, неслись они с человеческой точки зрения. Для лесных вреггов они бежали медленно и вдумчиво, они скользили вдоль пойманного следа, который запрещено упускать. Девять чёрных теней наполовину слились с кустами, это было по-своему красиво. Я вспомнил Леэку-абиолога. Вот интересно — она рунсонка? Имя похоже на сокращённое рунсонское, но внешность у неё западная. Впрочем, у половины виденных мной рунсонцев западная внешность. Замечтавшись, я не сразу заметил, что аккары снова остановились. Но не успела въехавшая на поляну цепочка всадников собраться в кучу, как "собаки" перестали оглядываться и помчались по правой тропе.

У самого края поляны я придержал Рысёнка. Бегать по лесу за нечистью — не наше призвание, а вот разноцветных (голубых, тёмно-синих, светло-фиолетовых) колокольчиков тут много. Я обнаглел до такой степени, что спешился. Наверняка ещё не раз догоню, а не догоню — так пересекусь. Не лес, а рунный кроссворд какой-то.

Конечно, здесь красиво. Колокольчики замечательные. По такому лесу очень приятно гулять с какой-нибудь симпатичной абиологичкой — чтобы, буде у лесной нечисти приключится приступ немотивированной агрессии, нашлось кому этот приступ снять. Но искать нечисть на свою голову? Создавать для агрессии мотив? Зачем?

Рысёнок отважно сражался с гигантской заячьей капустой. Колокольчики насмешливо покачивались. Что-то было... не так. Тень тени. Рисунок полей? Тень рисунка полей? Я сосредоточился — и наваждение пропало. Померещилось или нет? По шестой теореме Ровеша (она же "Аксиома природы") для любого мага найдутся преобразования, которых он не сумеет засечь в упор и с приборами. Необходимые условия: концентрация расхода до 0,3 Ю11 и размещение на противоположном конце диаграммы профилей Ровеша. Достаточное условие: не установлено. Чем сильнее трансформирован маг в "своей" области, тем шире "слепая зона" в противоположной. В моём случае "абсолютно необнаружим" крохотный, почти символический отрезок в области магии крови. Значит, в Северном лесу бывают колебания "зелёного поля" (таких областей четыре на всё Надморье)? Или водится магическая нечисть (едва ли совместимая с регулярными охотами)? Или у меня сенсорные галлюцинации?

Я небрежно прошёлся туда-сюда вдоль полосы орешника. Затем снова пошёл "туда" и резко раздвинул ветки в подозрительном месте, напротив высокого ясеня.

И наткнулся на чужой пристальный взгляд — словно с разбегу в стену врезался.

Кажется, я вздрогнул. А он даже не моргнул.

— Шелис?!

— Не выдавайте меня, магистр, — тихо-тихо попросил мальчик, — Пожалуйста.

Наваждение? Да нет... просто совпадение, редкое и небывалое. Или осложнение — серьёзное и по всем канонам. Сидит себе, прислонившись спиной к пепельно-серому стволу и согнув ноги в коленях, и не ведает, что является проблемой на мою голову.

Я пригляделся. Нельзя сказать, что в гроб кладут краше... но вид у мальчика был нездоровый. Неестественная бледность, осунувшееся лицо, голубой оттенок губ и, кажется, ногтей, дрожат пальцы, соединённые "двойным замком"... "Двойной замок"?! В памяти прыгнуло — "в частности, поиск не ограничен временем — Eteru sende действует несколько месяцев".

Значит, всё-таки, не только постоянный щит — Умник сдерживал заклинание Айны здесь и сейчас, отводя глаза поиску.

Я внимательно осмотрелся, прислушался, ничего не обнаружил и присел рядом на корточки.

— А скажи-ка, как ты собирался развивать свой ошеломительный успех?

— В каком смысле?

— В смысле патрулей на всех дорогах, поисковых заклинаний, объявления в розыск, отсутствия денег...

— Большинство патрулей следит за западной дорогой. Я хотел идти по северной, к Серенхе и через Дымный проход... вот отлежусь, и пойду! — с неожиданной обидой воскликнул мальчик, — У вас что — никогда не было блиц-сброса?

Вот почему так дрожат пальцы.

— А деньги?

— Как-нибудь, — Шелис опустил глаза, словно стыдился собственной вспышки, — Я когда-то... странствовал один.

— Анис говорил, что тебя выпустили бы всего через год, — Умник ничего не сказал, но скорчил донельзя презрительную гримасу. "Кому всего, а кому целый", — говорила она.

Я замолчал и задумался. Вспышка обиды напомнила, что передо мной сидит всего лишь подросток. Какая часть нечеловеческого спокойствия была напускной? Дураку понятно, что большая. Умник так старался казаться взрослым... что иногда получалось, только взрослее он от этого не стал.

— Вы меня не выдадите? — уточнил Шелис.

Возвращались в Канари ближе к вечеру. Охота выдалась удачная: лорд Майрил, испуган бешеной лазоревкой, оцарапал щёку, лорд Таэвир, испуган воплем лорда Майрила, — руку. И ещё, поймали лжеенота. А я насобирал букет колокольчиков.

Букет немедленно подвергся разносторонней экспертизе с устным обнародованием результатов — от "красивые цветочки" (Эриас — ещё одному молодому стражнику, имени не знаю, но видел часто) до "наверное, это было очень опасно" (Его Ловкость лорд Меэрат). Общей реакцией было всё же неодобрение — ладно бы я предпочёл ловле нечисти сбор полезных трав, так нет... цветочки! Не намекает ли приезжий маг на своё отношение к мероприятию? (Когда я заметил, что маг не приезжий, а уезжающий, оцарапанный лорд Майрил чуть не подпрыгнул в седле. Прочие одобрительно перемигнулись — ибо "прочими" на сей раз были военные лорды Айшен и Меэрат и леди Айна.) Самый оригинальный отзыв поступил от лорда распорядителя церемоний, на скаку писавшего "охотничью хронику" для дворцового архива: "а гость, маг Даэль из Лэнских, украшения ради колокольцев махровых нарвал цветов разных... э-э... синих".

Ехали медленно. Гоняться в лесу за вреггом непросто, устали и люди, и лошади. Сами аккары бежали, как ни в чём не бывало, шипели и сверкали глазами. Анис стал рассказывать о прелестях нормальной, пешей охоты в нормальном, диком лесу. Не уверен, что сумел вполне их оценить, но понять было можно.

— ...А приходится полдня носиться за одним лжеенотом вместо того, чтобы ловить беглого преступника.

— Придётся ловить завтра, — меланхолично заметила Айна.

— Поймаете вы его или нет, худшее у вас впереди. Если повезёт, у него не оказалось казённой бумаги, — любуясь колокольчиками, ввернул я, — Но, судя по одежде, он из бедной семьи, значит...

— Даэль, ты о чём?

— О западной бюрократии. Не знаю, в курсе ты, или нет, но Высшая Школа выделяет бедным ученикам казённое имущество. Не в собственность, а в пользование. Лошадь, меч... Думаю, теперь в вас полетят запросы. И будут летать лет сто при каждой ревизии. Хорошо, если только лошадь и меч, а вот если травы... или, где манка не водит, бумагу для конспектов...

— На западе что — и бумагу выдают под расписку?

— Ну, с учеников-то отчётов никто не требует, но на вашем месте я бы готовился отчитываться за каждый листик, — мстительно сказал я.

— За него ещё и компенсацию вносить! — возмутилась Айна.

— Не поможет, — злорадно ответил я, — Ох, как раскаивался Готмир Нирейский после опрометчивого ареста восьмикурсника Ранека с факультета ясновидения... он уж и Ранека выпустил, и извинения принёс — но от ежемесячных запросов это не спасло.

— Какие могут быть запросы? Компенсация-то выплачена!

— "Сим прошу подтвердить подлинность расписки ?2299, инвентарный номер ань-87, о выплате шести медных летников в качестве компенсации за изъятие собственности Высшей Школы, а именно, листа тростниковой бумаги четвёртого сорта размером 24 на 32 см, на момент изъятия пребывавшего во временном владении учащегося группы Я-81 Ранека Остроглаза, ныне именуемого магистром Ранном Эрмат". Разумеется, за каждый листик расписка отдельная. И при каждом получении Ранном новой степени, при каждой ревизии, при каждой инвентаризации, в начале и в конце каждого триместра...

— Даэль, скажи, что это шутка! — взмолился Анис.

— Это шутка, — послушно сказал я, — Но учти, на деле так всё и было.

— Почему же Нилла нас не предупредила? — спросил у пространства Анис.

Айна иронично приподняла левую бровь. Мол, наивные вопросы у тебя, братишка, с какой такой радости ей тебя предупреждать, забыл, какой скандал она устроила?

— Бедный Элл, — заключил Анис, — Не одно, так другое.

Вероятно, он был прав. Не главнокомандующему же надлежит вести мучительную переписку со школьной канцелярией.

— Поеду, обрадую, — решил главнокомандующий.

Радости короля не было границ. Есть такая жуткая наука математика, которая гласит, что у Ничего границ нет. Остальное забыл, а это помню: мы ещё пробовали обосновать эмпирически, да удивлялись, как у учителя Данмиса (вообще не мага) всё просто вышло.12

Это меня и спасло от официального прощального ужина: упросили помочь в составлении описи. Анис долго извинялся, предлагал состряпать список по-быстрому и не вникая, а потом пойти гулять. Определённо, перспектива переписки пугала не его. Я был согласен наполовину: хотел выехать пораньше, что плохо сочетается с ночными прогулками. Совсем без речей не обошлось, но лорды уложились в полчаса. Под конец вручили "прощальный дар", довольно редкий и ценный артефакт "ледяной огонь", изготовленный "лично для высокого гостя". К рукояти "знака уважения и искренней признательности" кто-то прикрепил розовый бантик.

Хорошо, что на ужин идти не пришлось. Не уверен, что сумел бы выдержать. В голове занозой сидела картинка: хрупкий светловолосый мальчик дрожит в кустах орешника — то ли после блиц-сброса силы, то ли просто от холода.

Я даже куртку свою ему отдать не мог!

Имущества у Шелиса было немного. Льняная летняя куртка, две рубашки, четыре смены белья, запасные штаны. Походное одеяло с казённой кляксой. Несколько висюлек из коры, зачарованных на защиту. Деньги: один сбор мелочью и двадцать огниц. Меч и кинжал с клеймами стреленского оружейника, работавшего на контракте с Высшей Школой. Складной нож. Набор карандашей, линейка и циркуль, складные весы, четыре ЕСМовских гирьки, семь конспектов, две книги по стихийной магии, методичка. Пачка чистой бумаги (вскрытая) и листки с записями. Планшет. Сумка с травами и несколько камешков — дешёвый кварц, слюда и полевой шпат. Лошадь в дворцовой конюшне. Опись заняла от силы сорок минут, а затем я сослался на усталость и ушёл в "Кусачую Ласточку", где совершил ужаснейший поступок: плотно поужинал.

Утром меня провожал один Анис. Почему-то казалось, что ему не нравится мой отъезд, и ещё меньше нравятся обстоятельства, но брат короля помалкивал. Вернее, разговаривал о другом. Охота в Руэннских Холмах; желание снова приехать в Стреленск и получить, наконец, восьмую степень; дожди в северных землях. А на прощание не выдержал:

— Жаль, что так... Удачного возвращения, Даэль!

— И тебе удачи.

Мы расстались в малой версте от Канари — я проводил взглядом Аниса, стремительно несущегося на восток, и лишь затем тронул поводья Рысёнка.

Да, жаль. Хороший парень, мы почти подружились.

В двух малых верстах от столицы тракт раздваивался — вторая дорога под косым углом убегала на северо-восток, в Вирати. На неё-то я и свернул.

(Беззвучно звенят колокольчики...)

Лёгкая тень скользнула вдоль стены сверху вниз и, никем не замеченная, поплыла по улице. Мимо шёл патруль стражи. Он ничего не увидел — редкий глазоотвод "Образ призрака". Он ничего не услышал.

Улица. Улица. Переулок.

(Беззвучно звенят колокольчики...)

Виэл стоял в карауле у Дворцовой калитки и слушал шорох листьев. Слабый-слабый ночной ветерок — но для Виэла достаточно. Его слух был на два порядка чувствительней слуха большинства людей и на порядок чувствительней слуха остальных.

Показалось — или шевельнулась тень одного из деревьев?

(Беззвучно звенят...)

Наверное, не показалось. Ветки качались от ветра.

(Беззвучно звенят колокольчики...)

Эйалланхису Рунсонскому не спалось. Не удержавшись, он набросил тоди и вышел в коридор. Будь проклят этот госсовет, и эти условности, и эти... ой, нет, только не это! Одна уже допроклиналась.

Эйалланхис гулял по коридорам долго. Спустился на первый этаж, поднялся на третий. Прошёл мимо двери кладовой, мимо двери в малый зал собраний. Бросить и уехать. Вот поймает Анис мальчишку... (беззвучно, беззвучно, беззвучно...) Кена нельзя оставлять наследником, народ не поймёт... с тихим скрипом колыхнулись на сквозняке створки окна. Элл закрыл его. Бросить, уехать...

Беззвучно звенят колокольчики.

Шелис смотрел так серьёзно, словно и вправду допускал, будто я могу сдать его властям.

— Среди твоих вещей осталось что-то ценное?

— Лошадь. Веточка. И школьный меч...

— Лошадь я из конюшни не выведу... а если и выведу — куда я её дену? Тебе к Канари приближаться нельзя...

— Магистр, вы очень добры, но я лучше сам...

— На твоё несчастье, у меня до туманника временный статус преподавателя Высшей Школы со всеми правами и обязанностями. В их число входит и обязанность обеспечивать безопасность учеников Высшей Школы. Так что, я должен доставить тебя в Стреленск.

— Вы... не должны, — едва слышно сказал Шелис.

Лучше бы он был обычным мальчишкой, слепо верящим во всемогущих взрослых.

Я встал и прошёлся по поляне. Замер, глядя на колокольчики, насмешливо качавшие головками. Кажется — вот-вот зазвенят, а они не звенят... если... то есть... надо... эфин, не помню... нет, точно не помню. Впрочем, имеется отличник. Я вернулся к орешнику:

— А скажи-ка, Умник, у вас уже читался курс углубленного эфиноведения?

— Н-нет. Но я сам кое-что читал...

— Минимальное заклинание фиксации оборота помнишь?

— Diss ventori alasa kaer. Силовая раскладка... говорить?

— Говорить, говорить, — остальное я знал или придумывал на ходу.

Умник незамедлительно выложил полную раскладку по звукам. Значит, дорога на Дымный проход?

— Встречаемся завтра возле Вирати, — собирая колокольчики, сказал я, — У городской стены на дороге из Канари. Я придумаю, как туда попасть.

— Туда есть ещё одна дорога, — медленно сказал Шелис, — В нескольких километрах к западу от столицы.

Сейчас этот букет, надёжно перевитый "паутиной вечности", лежал в сумке, переброшенной через плечо.

Я был ужасно горд собой. Придумать и разработать заклинание за полтора часа! Ну... в разработке мне слегка помог Шелис, я успел забыть школьный курс проецирования. Самое поразительное — область не моя.

Тем более, повод гордиться.

Возвращение из-за холмов

Вирати оказался Очень Маленьким Городком, окружённым Очень Высокой стеной. Вместо ворот в стене красовался широкий проём. Вдоль стены шла немощёная тропа.

Я поехал по тропе на юг. Вскоре обнаружились второй проём и вторая дорога. Шелис сидел на высоком камне в десятке лодок от проёма и грыз розовое яблоко.

— Патрулей уже не боимся? — подъехав ближе, осведомился я.

— За сегодня ни одного не видел, — отвечал Шелис.

Я посмотрел на дверной пролом — именно этот термин, на мой взгляд, отражал подлинную сущность "ворот". Стражи не было.

— Бывший "отступной схов" королей династии Леанаави. До прошлого царствования без особого успеха оборонялся от лесной нечисти и успел совершенно захиреть. Когда для обучения принцев основам абиологии состряпали "традицию" летних охот, вымирание населения пошло на убыль. Ворота спилили на радостях, — информировал Шелис.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Так поют же, — искренне удивился он.

Поскольку в Канари я обходил бродячих певцов за две улицы, пришлось поверить на слово.

Дожевав яблоко, Шелис слез с валуна. Магии он при этом не использовал, но я всё равно чувствовал её присутствие — видимо, поисковое заклинание Айны не отступило до сих пор.

— В принципе, можно ехать вдвоём на одной лошади, — я оценивающе посмотрел на мальчишку. Худенький, килограмм тридцать от силы, — Но я предпочёл бы купить вторую. К несчастью, денег у нас мало. Кстати, я забрал кое-что из твоих вещей...

Мальчишка неподдельно обрадовался и тотчас забрался за камень — переодеваться.

Может, вымирание населения и прекратилось, но хиреть городок не перестал. Вывеска единственной витхи могла похвастать лишь одной голубой полосой. Хорошо, что я не успел проголодаться. Шелис тоже клялся, что сыт, но верилось с трудом, и я заставил его пообедать.

В общей зале витхи оказалось чистенько, но темно. Единственным посетителем — вот невезение! — был стражник. Шелис, не моргнув глазом, подошёл к стойке и сказал "День добрый" с таким великолепным акцентом, словно всю жизнь провёл в рунсонской глубинке. Мне не подделать — рунсонцы странно растягивают гласные, и я никак не мог ухватить закономерность: то в слове из трёх слогов долгие первый и третий, то второй, то ударный и безударный, то только безударные. А иногда они гласные добавляют, опять-таки без всякой системы. "Диэнь", "леэс" и "тень" тому свидетельством...

— ...котлеты "Охотничьи"...

— Что, из лжеенота?

— Куда нам... лжеенотов во дворце подают.

Сошлись на супе ("Только добавьте толченой рябины" — витих кивнул с таким видом, будто здесь это была обычная приправа) и ветчине. Ветчину Шелис тотчас завернул в бумагу и затолкал в дорожную сумку. Ну, это ни в какие ворота не лезет, даже в дворцовые! Конечно, после блиц-сброса мясо есть неразумно, но одна тарелка жидкого супа для растущего организма... ясно, почему в четырнадцать лет мальчик едва достаёт мне до груди.

Потом я передумал. У Шелиса снова дрожали пальцы. Как в той поговорке — "не подведи эфин в логово к тиляку, в долгий пресс и в школьную лабораторию ФТМ". В Стреленске лаборатория ФТМ кажется большим из зол, но объективно тиляк опаснее, а "долгий пресс" страшнее.

Пока мальчишка обедал, я перекинулся парой слов с витихом (моё отсутствие акцента было, кажется, замечено, но восприняли его спокойно, дополнительных вопросов не прозвучало). В Вирати имелось своё конное хозяйство — странно, мелкий полуживой городок в двух часах пешего хода от столицы... Или всё дело в том, что это бывший отступной схов (то есть, "место, куда спешно драпают в случае чего")? А, неважно. Лишь бы хозяйство не оказалось элитным, больше шестидесяти золотых мне сейчас не потратить.

Конюшня нашлась быстро. Моё внимание привлекла высокая бревенчатая башня, метров сорок — я задумался о её предназначении (ибо рунсонцы люди практичные, и для красоты тучехватов не сооружают), подошёл поближе, чтобы рассмотреть, потом обнаружил рядом каменное здание с вывеской "Почта" и постройки конного хозяйства. Если бы я ещё что-нибудь смыслил в лошадях... Я заглянул в ближайшее стойло. По-моему, жеребята-двухлетки, но точно определить не берусь.

— Утро доброе. Вы желаете что-нибудь приобрести? — ко мне уже спешил хозяин конюшни, и беглого взгляда на его хитрющее лицо было достаточно для восстановления в памяти учебников по деловым отношениям за второй, третий, четвёртый, пятый, шестой и восьмой-углубленный курсы.

— Лошадь.

Мне тотчас поведали, что здешние лошади — лучшие во всём западном Рунсоне, если я, конечно, не собираюсь скакать на них по степи. И бросьте смотреть на этих необученных жеребят — они не стоят внимания, у нас имеются...

Внимания-то не стоят... стоят двести ресинок. Каждый. Я скептически изогнул бровь. Двести ресинок? Необученный двухлетка?

— Но коль скоро Вы покупаете коня, а не жеребёнка...

— Ошибаетесь. У меня десятилетний племянник.

Чувствую, лучше мне не знать, сколько стоит конь...

Разумеется, хозяин начал превозносить достоинства своих лошадок, но дешевизна в их число не вошла. Я настаивал на том, что малышу ни к чему "превосходный жеребец, скачущий по трясине, аки по суху" — ещё кувыркнётся в бочаг, зови потом некроманта. Любезный, Вы мне надоели. Вы мне так надоели, что я скоро начну торговаться... (по ходу, кстати, любезный означил цену парочки особо превосходных "сокровищ" — благословен будь, восьмой-углубленный не дал сбиться с позиции "двести ресинок — это МНОГО!").

...Полчаса спустя я покинул конюшни, ведя в поводу светло-дымчатого жеребёнка. Обошёлся он мне в семьдесят ресинок и сорок пять висских золотых — хозяин запросил двести сорок ресинок, удалось сторговаться на ста девяноста со сбруей. Сбрую я выбрал самую простую. На морде жеребёнка ясно читалось изумление — не то фактом покупки, не то гнусным торгом.

Шелис поджидал меня у плетня витхи рядом с Рысёнком.

— Вот, знакомься. Твоя новая лошадь.

— Такой маленький...

— Взрослые стоят по семьсот золотых.

— Магистр, а это не перелесник?

— Что за перелесники? Нечисть?

— Нет, это лошади одной из местных пород, обученные для скачки по лесу.

— Обученные стоят четыреста золотых. Этого я выторговал за семьдесят.

— Судя по цене — точно он, — Шелис потянулся погладить жеребёнка, совершенно опешившего от такой фамильярности.

— Об этом тоже поют? — вот кого надо было посылать шпионом.

— Кто поёт? А-а... нет, один стражник рассказывал.

— Ещё одна гениальная идея Прошлой Королевы, — отвязывая Рысёнка от плетня, сказал я пространству.

— Нет, — Шелис воспринял моё замечание как вопрос, — После... какой-то смуты край сильно обезлюдел, и много лошадей одичало. Потом кто-то додумался вывести из их потомков специальную породу. Как его зовут?

— Белый Мирт.

— Тебе не идёт, — ласково сказал Шелис, — Ты именем сильно дорожишь?

— Шелис, едем, — напомнил я.

Мальчишка непринуждённо порхнул в седло, кажется, вовсе не коснувшись стремян. Действительно "кажется", он не левитировал. Безымянный жеребёнок переступил с ноги на ногу и оглянулся. Особой уверенности на его морде не читалось, более того — любой мог понять, что несчастного этэр13 — продали, вей — купили, рин — за оскорбительно малую сумму, ци — неизвестно кто, лас — забрали имя и чи — заставляют куда-то скакать.

Когда мы выехали за городскую стену, Умник заметно повеселел, и даже замурлыкал какую-то песенку, явно из репертуара бродячих гитаристов (по счастью, не рунсонских) — что-то насчёт болотных огней в полнолуние. Видимо, заклинание Айны было из "вьюнков" — неподвижную цель находило быстрее. Увы, облегчение вышло непродолжительным. Час-полтора — и Шелис снова побледнел, понурил голову и уставился на свои пальцы. Вот эфин, я вынужден надеяться на ребёнка.

— Это всё ещё последствия блиц-сброса, — Шелис словно прочёл мои мысли.

Я кивнул. Если повезёт, мальчик придёт в чувство к концу туманника: выложил он очень много. Запас волшебной силы и то восстановится быстрее, чем остальной организм.

Ночь хищно ухмылялась месяцем меньшей луны. Наверное, её забавлял одинокий всадник на лесной дороге.

Останавливаться было опасно. Не из-за заклинания Айны — когда только-только начало смеркаться, Шелис объявил о "подвешивании этого вьюнка на красную ёлку". Леди Айна, конечно, рано или поздно поймёт, что заклинание зациклено, но восстановить его можно лишь в лабораторных условиях, пока то, пока сё... А вот дозоры были избыточно внимательными, скрыть же проще всадника, нежели стоянку с костром. Да и "то, сё" лучше встретить по ту сторону Руэннских холмов.

Вечером Шелиса пришлось-таки усадить перед собой на Рысёнка: во-первых, пусть мальчишка поспит, во-вторых, с жеребёнка для начала хватит одного только перехода. Жеребёнок, не оценив заботы, страшно возмутился и несколько раз попытался толкнуть мою ногу. Убедившись, что намёков я не понимаю, перелесник забежал вперёд, остановился, преградив дорогу, и обиженно заржал.

— Уймись, Лис, — сонно попросил практикант.

Рысёнок остановился. Лис снова заржал.

— Везёт Рунсону на трудных подростков, — глубокомысленно заключил Шелис, — Все эмигрируют.

Слышать такое из уст подростка было странновато. Хотя, с Шелисом у меня трудностей пока не было: не баловался магией, не капризничал, не бравировал, не спорил по пустякам... точно, не было.

Не знаю, что из этих слов понял Лис, но дальше он молча бежал за Рысёнком.

Ближе к полуночи мне повстречался отряд стражи. Я набросил на Шелиса "Образ призрака", а на себя не стал — дорога узкая, цокот копыт ночью слышен издали. Меня расспросили на предмет необычного, потом один из стражников заметил Лиса и сделал правой рукой сложный жест. В результате выронил копьё.

— А ведь взрослый человек, — фыркнул его товарищ, ведший расспросы, — Ты ещё скажи, что если уснуть на Костяной тропе, на рассвете придёт дух Рэна Соото.

Я тронул поводья и отправился дальше. Вскоре стук копыт чужих лошадей стих, и мы с насмешливой ночью остались одни. Лис зачем-то нагнал Рысёнка и побежал рядом, поглядывая по сторонам. Шелиса это не потревожило: устал дремать вполглаза, и теперь отсыпался за трое суток разом. На толстой ветке неузнаваемого в темноте дерева сидела серебристая женщина в длинной белой рубахе до пят. Ночной облик аварéде (в литературе их иногда называют восточными лешими, а в народе, кажется, лесными девами) схож с призрачным, но это живая нечисть. Я вежливо кивнул и проехал мимо. Как и все "местные духи", авареде разумны, и ссориться с ними — идиотизм: в своём лесу они могут и магу жизнь разнообразить вплоть до летального исхода (особенно, если маг тупой, а леший сильный). Где-то слева кто-то выл. То ли волк, то ли элак. То ли кто похуже. Я вспомнил, что на "нормальную" охоту Анис ездит куда-то сюда, и встревожился. Правда, лешие обычно присматривают за опасной нечистью, но стать жертвой приблудной твари не хотелось.

А потом сгустились тучи.

Ни ехать под дождём, ни искать в два часа ночи человеческое жильё я не собирался. Мы свернули на первую же тропу и остановились у первого же подходящего дерева — высокой для своего вида шелковки с раскидистой кроной. Шелис проснуться не соизволил. Впрочем, пульс и дыхание наличествовали, так что я завернул мальчишку в одеяло, уложил его на траву и наскоро сляпал защитный круг из купленных перед отъездом в Рунсон амулетов. Элака не остановит, но хоть комары беспокоить не станут...

Часа три я продремал. Может, четыре. Проснулся на рассвете от холода: после ночного дождя мир отсырел и остыл, и как-то явственно повеяло осенью. Лис и Рысёнок щипали траву на другом конце поляны. Я быстренько просканировал чёрное поле и двинулся туда, где его уровень был ниже всего. Угадал — невдалеке от поляны бежал ручеёк, проточная вода всегда осветляет серые линии. Глуп тот, кто полагает, будто в ориентировании на местности используют только стихийную магию, главное — правильно применить... а жаль, что у меня почти вторая степень. Какая тема магистерской диссертации пропадает!

Вопреки опасениям, разбудить Шелиса удалось без труда. Мальчишка выглядел заметно лучше: вся измученность куда-то пропала, и он стал похож на себя прежнего: довольный жизнью успешный маг, только роста небольшого. Пока он бегал к ручью умываться, я наскоро соорудил завтрак (кроме ветчины и сухих фруктов всё равно ничего не было) и попытался составить план дальнейших действий. До начала учебного года осталось две недели. Гусь-черношейка успел бы. Сдача летней практики традиционно проводится на третьей неделе туманника, и в это время я обязан быть в Стреленске, чтобы защитить оценки троих своих лентяев. Впрочем, за четыре недели я до Стреленска доберусь. Даже за три. Но вот практика Шелиса... Переоформить на себя? И чему я его научу, если у него нет способностей к некромантии?

Дожёвывая ломтик яблока, я наскоро пролистал шелисову методичку. "Цели и задачи"... ага, вот: "Умения и навыки". В подразделе "Специализация" семнадцать пунктов, два мне вообще не знакомы, о шести знаю на уровне общих понятий.

— В ручье живут черётники, — объявил вернувшийся Шелис, — Я троих видел.

— А я не заметил ни одного. Как ты себя чувствуешь?

— Восстановился, — кратко ответил Шелис, беря кусочек ветчины.

Так быстро?! Стоп... Къентар двумя годами старше, на голову выше и должен бы быть сильнее, но в драке проиграл. Отличник боевой подготовки? Алмазное здоровье. Можно корундовое. Даже для магов такое — редкость.

— На какую тему у тебя "ресм"?14 — осведомился я.

— Погода, — дожевав ветчину, ответил Шелис.

— А точнее?

— "Исследование методов регуляции погоды в городах с населением более ста тысяч и историей свыше трёхсот лет".

Наверное, я изменился в лице, потому что Шелис быстро добавил:

— "Ресски" были по модификации "сферы ветра".

— Серьёзная модификация?

— Хотели присвоить обозначение, но у меня нормальной клички нет... и не назвали.

— То есть, средняя. Очень хорошо... практикант. Я невысоко ставлю стандартные работы.

— Разве "ресмы" не все стандартные, учитель? — мальчишка сориентировался в акцентах мгновенно. Что радовало.

— Не все, — Шелис взял ещё ветчины, а я вспомнил свой класс. С исследовательскими защитились Ринъесса Абири, я, Мирслав Эйвенский и Аллейн Лайст (то есть, Риша, я, Мирек и Алия). Всего нас было шестнадцать. Или у стихийных магов другая статистика?

Значит, погода и заклинание, о котором я впервые слышу. Скверно. Придётся ограничиться методичкой.

— Какую тему ты разрабатывал с прежней руководительницей?

— Ещё до вашего приезда я строил схему синего поля в Канари. Но Анхис сказал, что это "вредный шпионаж". А потом Кен окончательно распоясался, и ей стало не до меня.

Ну вот, и к прежней теме вернуться не получится.

Я отыскал в сумке карту, развернул её и принялся изучать маршрут. Зачем — сам не знаю, я ещё в Канари ничего хорошего там не нашёл. Кратчайший путь на Стреленск — через Рапухин и Чернобельск. От Чернобельска до столицы дорога прямая, от Серенхи до Рапухина тоже, а вот между двумя висскими удельными центрами — болота и леса, "Дикий удел". Плотность деревень на пути следования удручающе низка. В эту пору ещё не страшно, насобирать трав на суп можно всюду, но лучше заехать в Серенху и купить какой-нибудь крупы.

Позавтракав, мы поехали дальше. Практически сразу нас нагнал очередной патруль — Шелис с лёгкостью отвёл им глаза изящной "утренней дымкой" на двух стихиях. Точно, восстановился. Я мысленно поставил плюсик по третьему пункту методички: защитные заклинания. Больше патрулей не было до самой Серенхи.

Город, давший имя легендарной драке, показался мне сонным и скучным. Правда, в семь утра удивляться этому, вероятно, не стоило. Рыночная площадь только начинала оживать. Я оставил Шелиса у памятника какому-то деятелю (табличка на низеньком постаменте отсутствовала; лицо, впрочем, кого-то напоминало — Аниса, что ли?) и отправился тратить остатки рунсонских денег. Одну ресинку я твёрдо решил оставить на память, ибо где ещё увидишь зелёные монеты? Осталось восемь с половиной. Купленными припасами я доверху набил запасную сумку, и ещё хватило на дополнительное, третье, одеяло.

За неимением другого занятия, Шелис пристально рассматривал памятник. Я тоже пригляделся — всё-таки, вряд ли это Анис. Рунсонские официальные портретисты грешат теми же стилизацией и приукрашиванием, что и западные, но сходства более-менее держатся, а тут вышло чересчур "менее". Да и каноны официального изображения не соблюдены: коня нет, вместо двуручного меча два коротких. Кого же он мне напоминает? Наверное, кого-то из виденных в Канари лордов.

— Тай Леанаави, — сказал Шелис, — Идиот.

С этим я был полностью согласен. Но как всё запущено... то есть, приукрашено! Хотя, кто их знает — может, метровый постамент, отсутствие таблички с подписью, двуручника или коня — как раз признак неуважения к персоне, вроде обращения "Ваше Высочество", а что лицо спокойно-насмешливое (князь Тайрихан прославился редкостной несдержанностью и полным отсутствием самоконтроля), так это шуточка в популярном стиле "бедные варвары"?

За Серенхой дорога сужалась — теперь здесь с трудом могли разминуться два всадника. Кое-где её перерезали лужи, Рысёнок старался их обойти, Лис перепрыгивал. Неправильно его Шелис переименовал, "Заяц" подошёл бы больше. Этот участок дороги никто не патрулировал, и до холмов мы доехали совершенно свободно. Солнце только-только приподнялось над деревьями, не высушив травы на склонах. Под копытами прибавилось камней.

— Костяная тропа, — задумчиво произнёс Шелис, — Считается, что всех убитых в драке при Серенхе прямо здесь и закопали.

— А драка тоже считается дракой? — заинтересовался я.

— Нет, это я считаю. А рунсонцы говорят "мельница".

— Мельница? — мне даже показалось, что я не расслышал.

— Да, "серенхская мельница". Резня по-нашему.

— Никого здесь не закапывали, — авторитетно сказал я.

— Вы так хорошо чувствуете чёрное поле? — восхищённо спросил Шелис.

— Нет, недавно перечитывал историю. Всех наших похоронили дальше на пустоши, тела оборотней сожгли, голову Соото отвезли в Канари.

А потом Тайрихан Леанаави повздорил с Риэлем Белая Стрела из-за её дальнейшей судьбы — то ли насадить на кол и выставить на площади, то ли забрать для исследований — и мага переспорил. После чего о Рунсоне забыли почти на триста лет. Хотя, прислали же зачем-то того парня, упавшего с лестницы? И тоже забыли. Наверное, странно...

Ещё более странно то, что здесь нет пограничной стражи. Контрабанду вези — не хочу. Я не стал делиться этой мыслью с мальчишкой, а тот, похоже, ни о чём подобном не думал. Для него за холмами начиналась свобода, тут замечаешь лишь присутствие застав.

Тропа едва заметно взяла в гору. Обрамление из лещины сменилось отцветающей каменкой, или "осенней розой". Почему-то о каменке я не подумал, когда покупал местные травы. А между тем, её листья здорово способствуют снижению трансформирующего эффекта чуть ли не половины заклинаний некрокласса. Правда, тут больше подходят молодые листочки, собранные в новолуние, но осенние листья — тоже штука полезная.

— Давай, задержимся, — сказал я, спешиваясь.

Лис тотчас попытался сунуть в куст любопытную морду, укололся и обиженно фыркнул. Заинтересовался и его владелец — спросил "А где применяются листья белой каменки?". Я объяснил. Оказалось, что в вопросе отношения к поговорке "трансформации украшают мага" мы солидарны. Правда, причины отношения были разными. Шелис оказался практичнее меня.

— ...Любая стихийная трансформация в несколько раз повышает расход энергии на заклинания крови. А лучшие защитные заклинания — как раз на крови, — рассуждал он.

— Не согласен. Лучшая защита — это нападение. Alta shera.

— Пока она долетит, можно и... Лис, отстань!!!

— Почему ты назвал его Лисом? — казалось, жеребёнок глубоко изумлён нежеланием хозяина поиграть. Смешная морда.

— Снежный Лис, — судя по тону, это всё объясняло. Я не понял.

— И что это значит?

— Ой, я не подумал, что вы некромант. Снежные лисы... ну... они любопытные.

— А при чём здесь некромантия? — заинтересовавшись, я начал выбираться из кустов. Оказалось, что я успел залезть довольно далеко и даже оцарапаться, а назад пришлось ползти тем же путём — из переплетения колючих ветвей без потерь не вылетишь.

— Мой первый учитель говорил, что все некроманты — большие любители цивилизации, в лес их можно вытащить только на аркане, и вообще они животных не любят.

— Я люблю животных, — я наконец-то распутал ветки (ценой ещё одной царапины), — Кошек, крылатых кошек, собак... некоторых... лисиц не люблю.

— А у вас есть кошка?

— Нет.

— О чём и речь.

Мальчишка был прав. Ходить в лес полезно для здоровья, но колючки! паутина! комары! клещи! нечисть!... и это любить?!

Мы поехали дальше. Тропа несколько раз вильнула и повела вниз; камни снова исчезли в траве; потом холмы расступились и стекли в обширную пустошь, заросшую всяческим бурьяном. Кое-где бурьян рассекали торные тропки, но никаких следов приличной дороги не наблюдалось. Если верить карте, купцы пользовались Ирксовым Перевалом (ещё сотня километров на север). Если, опять-таки, верить, здесь тоже есть дорога на Рапухин. Все тропы шли в одном направлении — к лесу, темневшему близ горизонта, — и я выбрал ближайшую. Почему, всё-таки, нет пограничников? Или у них контрабандисты вроде призраков — узаконены и числятся в реестре местных достопримечательностей? А может, в стражу нанялись суеверия? Уже не узнаю, жаль.

Вот и всё. Я покинул мир, где растут шелковка и крестолист, где дают гражданство нежити, где разменные монеты чеканят из редких сплавов, а разрисованную бумажную ширму назвали роскошью. Я покинул этот мир, и мир показался сном.

— Говорят, перед уходом Прошлая Королева прокляла Рунсон, — Шелис придержал коня и из-под ладони (солнце поднялось высоко) посмотрел на холмы, — Всю страну накрыло разом. С тех пор всем чужакам она кажется чужой и далёкой, и даже если кто-нибудь там побывает, это... ощущение сразу вернётся по нашу сторону холмов.

Оказалось, я подумал вслух.

— Накрыть проклятием всю страну? Ты как такое представляешь?

— Я не представляю, — признался мой практикант, — Но говорят.

— А вообще, с них бы сталось, — размышлял я, — Вот только Анис говорил, что его мать была слабым боевым магом, и что-то сомневаюсь, что на такое проклятие способен кто-то, кроме сильного телепата. Хотя... — если подумать, прямое (телепатическое) воздействие на разум можно заменить косвенным (программистским), через изменение эфина по периметру, — Арвешше или... Но не боевой же маг!

Не практикующий боевой маг, во всяком случае. Арвешше — переквалифицировавшийся теоретик. У Леки, полагаю, в активе те же годы изучения теории. А Прошлой Королеве было не до библиотек.

И всё-таки, Рунсон казался сном.

Сказать, что мы добрались до леса без приключений, было бы несправедливо по отношению к Снежному Лису. Во-первых, он вознамерился перепробовать всю незнакомую растительность (поводья при этом игнорировались, а удил в рунсонской сбруе не предусмотрено, и когда очередной "растительностью" оказался болиголов, Шелис был вынужден придержать жеребёнка каким-то непонятным заклинанием). Во-вторых, перелесник то и дело вспоминал о своей специализации и пытался скакать сквозь чертополох. В-третьих, ему нравилось прыгать. Как практикант с ним справлялся, как удерживался от устной оценки моих познаний в лошадях — не знаю. Я бы на его месте позволил Лису пообедать тем болиголовом...

Доехав, наконец, до леса, мы обнаружили 1) дорогу, начинавшуюся из пустоты и 2) сильно обветренную каменную плиту, некогда установленную вертикально, а сейчас стоящую диагонально. На плите ещё можно было различить остатки надписи — что-то вроде "(лакуна)... году произошло великое сражение с...(лакуна) милостью Спящих великую победу одержали". Вот и всё, что осталось Рунсону от той войны — старый булыжник, чёрный узел типа "смерч" на пустоши, памятник в Серенхе, сказочка про костяную тропу и набор песен, которые слушать невозможно. А нам на западе кажется, что по ней можно составлять представление о современном Рунсоне.

Дипломатия! 1 Основной язык региона, универсальное средство общения. Для Рунсона не родной — развился на базе старовисского и стародорийского. Собственные наречия западного Рунсона принадлежат к той же языковой группе. Собственные наречия восточного Рунсона принадлежат к другой языковой семье. назад

2 У шеров: крепкая (доля спирта — 2/3) настойка белой полыни. У людей: любой самогон с какой-нибудь полынью. назад

3 На западе год начинается в первый день зимы — за 18 дней до солнцестояния — и делится на 8 месяцев. назад

4 "Скользящий сквозь паутину". Один из трёх рыцарских орденов, предпочитающих магию религии. назад

5 Налта — сложный травяной напиток, не содержащий спирта, но вызывающий у людей опьянение. У шеров опьянения не вызывает, повышает иммунитет. Для ирксов — тяжёлый наркотик. назад

6 Лленвет Мэйская, "Начала этики", примерно 2000 лет назад. назад

7 Анса — анонимная научная статья. Обычно, автора все знают. назад

8 В рунсонской деревне: очень бедный крестьянин или местный нищий. назад

9 Она же "смертное железо" — по народным представлениям из чёрной шпинели сделан топор Смерти. назад

10 Игра слов: "Vime lasa Inova" — "Морок Линовой". назад

11 1 юл = 1 нис / 1 сек назад

12 дØ = Ø назад

13 Здесь и далее по фразе: начальные руны литенского алфавита т, в, р, ц, с, чь. назад

14 РеСМ = Работа на Соискание Магического звания; РеСС = Работа на Соискание n-ной Степени назад