Щепотка соли в твоем чае (общий файл)

  Вздохни глубже, мать. Тебя ждут классная музыка, три дня нервотрепки и Тома, маленькая злодейка, снова переведшая своего братца в разряд моих личных неприятностей.

  Все круто, детка, жизнь бьет ключом, и не беда, что бьет-то по голове. Такова сэ ля ва, как утверждают французы.

 Астон Мартин сорвался с места, точно так же как и моя, итак, непутевая жизнь.

* * *

  Из машины чертенка я вылетела, как пробка из бутылки шампанского. Но ускользнуть и затеряться в толпе народа мне не позволили его руки. Меня, буквально, загнали в угол, точнее прижали к красавцу Астону. Холодный металл с одной стороны и слишком горячий чертенок с другой — ну не романтика ли это?

— Будешь скучать без меня? — даже не спросил, скорее, утвердительно прошептал, прикоснувшись губами к виску.

 Я промолчала, как истинная последовательница Зои Космодемьянской, и отрицательно замотала головой, чтобы согнать ощущение теплого дыхания на чувствительной коже.

— Будешь.

 Блондин проложил щекочущую дорожку из невесомых поцелуев от виска к краешку губ и весело хмыкнул, наблюдая, как у меня перехватывает дыхание.

 Играешь, пафосный мальчик? Только в эту игру можно играть и вдвоем.

 Я сладко улыбнулась, обнимая Кита за плечи. Так сахарно, словно была воплощением карамельного леденца. Руки совершенно естественно потянулись к светлым прядям, я осторожно пропустила их сквозь пальцы и с улыбкой растрепала в милом беспорядке. Чертенок скосил глаза, пытаясь рассмотреть, какие бесчинства я вытворила на его блондинистой голове. Такой славный, когда молчит.

  Я ласково погладила чертенка по щеке и когда попыталась отвести ладонь, Кит накрыл ее своей, не позволив. У пафосного мальчика был очень странный взгляд, потемневший, собственнический и чего-то ждущий.

— Кит? Давай располземся в стороны часика на два? — С усилием вытолкнула из себя слова, явно, что не те, которые он хотел бы услышать.

  Каждая секунда рядом с тобой делает меня податливей пластилина. Твои прикосновения словно вылепливают из меня другого человека, подменяют меня, топят кусочки льда моего характера жаркими солнечными лучами. И я начинаю бояться, что не смогу отказаться от тебя. Подсяду на этот потемневший взгляд и чуткие пальцы, как на наркоту.

 Я же разучилась дышать тобой, собрала, заперла чувства к тебе под сотней запоров в собственной крови, чтобы не дать им жизни. Почему опять каждый капилляр пульсирует желанием прижаться к тебе, дышать тобой, твоим запахом, твоим дыханием? Обвить твои плечи кольцом рук и не отпускать.

 Уверенность в подлоге твоих симпатий почти задохнулась, ее задушили старые чувства, сравнимые с пожаром в крови или инфекцией, которой заразили зеленые глаза еще тринадцать лет назад.

  Кит отстранился. Не глядя на меня, он достал из машины темную спортивную сумку.

— Ты моя, Манька, как бы ты не противилась и не упиралась. Помни об этом.

 Пафосный мальчик ушел, оставив меня наедине с нерастраченной нежностью, больно колющейся под сердцем. Наедине с противоречивыми мыслями и желаниями.

 Я заторможено коснулась щеки, по которой прошлись губы Кита, потом словно опомнившись, ожесточенно растерла кожу:

— Да пошел ты, козел.

  Она стояла передо мной, стыдливо поводя наглыми глазами то на меня, то на кончики ярких шнурков. Пальцы неприкаянно блуждали по ремешку почтальонки, перекинутому через плечо. Короткие прядки топорщились на затылке, более длинные лежали по обе стороны от симпатичного лица. Блондинка Томка, такая же заноза, как и ее братец, наивно мне улыбалась, в светло-карих глазах, подчеркнутых коричневой тушью плескалось веселье. Экстремально-желтые прядки и вертикальный прокол на губе превращали светловолосого ангелочка в ту еще бесовку.

— Бла-бла-бла, моя гневливая подруга, — Томке надоело разыгрывать раскаянье, и она перешла в наступление, — неужели ты не слышишь этот зов?

 Покрутив пальчиком у виска, я закинула ноги на спинку пластикового кресла передо мной, любопытно оглядывая толпу людей, напирающих на возведенную сцену. По ней как попрыгунчик носился тонконогий хрупкий тип в полосатой шапке. Этот полуневесомый мальчик орал грол в микрофон, заряжая толпу.

 Зов? О да, Томка права. Хотелось танцевать, орать на пределе возможностей, встряхнуться так, чтобы лишние мысли убегли из головы, как тараканы от дихлофоса.

— Куда уж нам, лишь вы слышите неведомый голос, Тамара Батьковна.

 Томка забавно скривилась и, топнув ногой, ткнула пальчиком с оранжевым ногтем в сторону сцены.

— Подняла задницу и попрыгала навстречу радости. Гоу, Ила, мне не нравится твой задумчивый вид, захватывать мир тебе еще рано.

 Я лениво качнула носком правого кеда, прищелкивая пальцами в такт музыке.

— Я мир захватывать не собираюсь, это ты у нас маленькое зло.

  Томка возмущенно запыхтела, сталкивая мои ноги со спинки пластикового кресла.

— Врешь, я большое и взрослое зло. — И совершенно без перехода. — А ты знала, что там шарики раздают и майки?

— Где? — Я вскочила на ноги, оглядывая пространство вокруг.

 Томка радостно потерла ладошки и, схватив меня под руку, рванула к людям. Мы сбежали со смотровых трибун и клином врезались в толпу. У некоторых действительно были шарики, белые и на них цветными маркерами какие-то надписи.

— Людииии, людиии, я вас люблю, аеееее, — вопила эта ненормальная, распихивая своих возлюбленных и упрямым паровозиком волоча меня за собой.

  Я посмотрела на Томку, наступила кому-то на ногу и решила, что рефлексировать буду в другом месте. Беззаботная атмосфера наполняла меня, словно гелий воздушный шар.

— Ты перестала печалиться, мать? — Томка даже не оглянулась, но вопрос ее расслышали все, кому посчастливилось оказаться на пути маленького смерча.

 Какой-то такой же безголовый тип, как и моя подруга, хлопнул меня по плечу, запретив грустить. Ну, как я могла отказать парню с фиолетовыми дредами.

  Мы достигли нужного места. Справа от сцены стояли девушка и парень, в руках у него было два шарика белого цвета. Они о чем-то болтали.

 Томка подлетела к парочке и кинулась обниматься. Девушка с голубым каре и глазами Мальвины радостно пискнула, сжимая мою подругу. Парень с темно-карими глазами и африканскими косичками оттащил ее и тоже потискал Томку.

  Я смотрела на этих неадекватных и умилялась. Подруга скоро отлипла от эпатажной парочки и обернулась ко мне.

— Иль, знакомься, это мои любимые, ну после тебя конечно, няшки.

 Парень скривился, девушка шутливо хлопнула его по плечу. Томка покосилась на них и, прикрыв рот ладошкой, громко прошептала в мою сторону:

— Прикинь, они женаты.

  Я удивленно округлила глаза, Мальвина застенчиво улыбнулась

— Этот тип с афро — Артем Нежин, хахахх, классная фамилия для любителя тяжелой музыки. Голубоволосая малышка — Алиса, уже семь месяцев, как Нежина. Мои фрэнды и одноклассники, только позавчера приехали в наш город, — Томка очертила парочку широким жестом, словно купец свой товар на ярмарке.

 Потом ее взор пал на меня:

— Это Ила, моя вредная, лучшая фрэнда, — подружка подтянула меня ближе к своим одноклассникам.

  Мы быстро нашли общий язык, еще бы, нас объединяло наше маленькое блондинистое зло, с солнечными прядками.

  Как выяснилось, именно Лиса и Арт раздавали шарики и майки. Последние быстро смели, а вот воздушные шарики парочка для нас придержала, что взрастило в моем сердце искреннюю благодарность. Арт объяснил, что на них обязательно нужно что-то написать в поддержку акции.

 Нам с Тамарой вручили нашу прелесть и выдали маркеры. Я выбрала фиолетовый, Томка — желтый. Пока нас одолевали потуги, чем осквернить белизну воздушного шара, Алиса рассказывала, как они с мужем путешествовали по матушке России. Арт забавно комментировал и издевался над скудностью нашей фантазии.

  Я, философски дернув плечом, кривовато вывела: "Больше наркоманов — меньше наркоманов", пририсовав улыбающийся смайлик.

 Что написала подруга, я не видела, но Томка увлеченно мазюкала маркером, высунув кончик языка от усердия.

  Со стороны сцены звучало что-то заводное и ритмичное, накрывая стадион крыльями, в которых переливались разноцветными перьями эмоции.

— Усе, — выдохнула Тамара, впихивая маркер в колпачок.

  Я любовно оглядела воздушный шарик, привязав его за нить к запястью. Томка залихватски мне подмигнула, повторив мой маневр.

  Нежины вовсю целовались, не обращая внимания на окружающих. Окружающие тоже решили им не мешать.

— Эх вы, супруги, — насмешливо протянула блондинистая девочка-зло.

— Не завидуй, — ехидно поддержала я отмахивание Арта от нашей язвы.

  Одной рукой он обнимал жену Мальвину, другой показывал Томке нежелание прерываться на пикировку. Томка с нотками угрозы обещала позвонить и вытянуть Нежиных на совместные гулянья. Жестом Цезаря Арт одобрил идею моей подруги.

  Мы снова заработали локтями, пробираясь к сцене, Томка говорила, что если не плюнет на кеды одному индивиду не успокоится сегодня. Очень может быть, это же Тамара, царица зла.

  Мы проползли почти впритык к возведенному ограждению. Томка заинтересованно оглядела выступавших и, покачав головой, что-то мне сказала.

— Что? — Я попыталась перекричать визг и музыку.

— Они зеленые еще, я знаю одну очень крутую группу, они позже будут, — повторила Томка почти в самое ухо.

 Я покивала, дав понять, что услышала. Зеленые, как охарактеризовала их всезнающая Томка, выступали неплохо. У их вокалистки был очень красивый голос, но музыка мне не понравилась, слишком вязкая и однообразная.

  Все дружно покричали, провожая музыкантов со сцены, надо же поддерживать молодежь, тем более местного разлива. Как поведало мне блондинистое зло, приехали лишь три группы, остальные взросли на нашей почве.

 Толпа заколыхалась, словно предчувствуя что-то, я вопросительно посмотрела на Томку, но она не ответила, лишь зло дернула плечом, ее губы шептали что-то явно ругательное. На сцене появилась новая группа, парни привычно стали настраивать гитары, барабанщик приветственно вскинул палочки над головой.

  Вокалист — парень с ассиметричной стрижкой, удлиненной с левой стороны и в рваных на коленях джинсах весело осмотрел толпу. Он попытался что-то сказать в микрофон, но тот был выключен.

— Не, ну у нас все как всегда, — веселый голос все же прозвучал со сцены, когда вокалист нащупал нужную кнопочку. — Хей, народ, вы нас ждали?

 Люди ответили положительно, громкими воплями, которые почти оглушили меня. Морфий здесь любили, особенно лапочку Аллегро — вокалиста в рваных джинсах.

  Томка напряглась, сжав пальцы в кулаки, словно была готова причинить кому-то серьезные увечья. Тем более подозрительно, что подруга промолчала, Томка на концертах всегда кричала до хрипа, а тут лишь хмурый взгляд на парня с микрофоном.

— О`кей, а все знают, что наркотики в крови — это все равно, что секс без любви? Какие вы молодцы, тогда подняли руки, кто ведет здоровый образ жизни, остальных после концерта перевоспитаем. Правда, парни? — Аллегро обернулся к своим музыкантам, те радостно закивали.

— Чтоб ты охрип, Воронов, — прорычала Томка, сверля Аллегро ненавидящим взглядом, она даже попыталась шагнуть вперед, но я вцепилась в ее рукав мертвым грузиком.

— Тома, что за дятел тебя покусал? — Прошептала ей на ухо, цепко держа переставшую вырываться девушку.

  Подруга посмотрела на меня, сердито хмуря брови.

— Какие дятлы, Ила? Просто меня бесит Лешенька Воронов, — увидев непонимание в моем лице, она со вздохом добавила, — Аллегро.

 Мои глаза попытались приобрести несвойственную им шарообразную форму. Что же сделал этот Лешенька моей подруге, что она хочет подвергнуть его заживо термической обработке?

 Взгляд вокалиста зацепился за нас, когда он еще что-то втирал толпе. По мне он прошелся вскользь, зато Томку Аллегро словно искупал в нем. Тамара зябко повела плечами, но упрямого тяжелого взгляда не отвела. Воронов будто заискрился, противно улыбаясь.

— Я надеюсь, никто не будет против, если я кое-что скажу одной девушке? Хотя микрофон-то у меня, значит потерпите, — люди притихли с любопытством прислушиваясь к красивому голосу.

 Томка дернулась и сильно сжала мои пальцы, неотрывно смотря на сцену. Я тоже вылупилась со всем вниманием, абсолютно ничего не понимая.

 Аллегро почти прижал микрофон к губам, на секунду прикрыв глаза.

  "Мое маленькое солнце с колючими лучами,

 Так смотри *ля сука, смотри на меня..."

 Томка смотрела, не отрываясь, ее губы побелели и задрожали, как будто она собралась заплакать, словно его речитатив наотмашь ударил ее по лицу. Но потом будто передумала и равнодушно ухмыльнулась.

— Сдохни, — по слогам проговорила, продолжая сжимать мои пальцы.

  Музыканты из Морфия удивленно смотрели на Аллегро, они и не догадывались, что их вокалист с лету умеет импровизировать в совершенно чуждом стиле.

— Я скучаю по тебе, моя блондинка, соседи стали слишком хорошо спать по ночам, приходи как-нибудь, — издевательски завершил свою болтовню Аллегро, нахально улыбаясь в сторону Томки.

 Она лишь уничижительно хмыкнула, тихо обозвав Воронова показушником и кобелем. Второй эпитет меня особенно заинтересовал. Я развернула Томку к себе.

— Скажи-ка мне подруга, что за страсти в нашем королевстве?

— Это детский лепет, подруга, страсти были, когда я встречалась с этим доралисцем.

 Иначе, как культурологический шок, мое состояние в обрамлении цензуры назвать было нельзя.

— Финиш. А почему я узнала об этом только сейчас? — Я отволокла Томку подальше от сцены, на которой уже играли Морфий.

— Потому что это событие слишком мелкого масштаба, чтобы зудеть о нем на каждом шагу, — девушка отвечала резко, отводя глаза в сторону.

— О`кей, Том, я поняла — это меня не касается.

— Просто мне неприятно об этом говорить, не обижайся, — блондинистое зло покаянно сложило руки.

 Я отмахнулась от нее, я не консервная открывалка, чтобы лезть людям в души и вытягивать из них слова. Да и на Тамару грех обижаться, слишком мрачной и решительной она выглядела.

 Морфий на славу отработали свое время, народ одобрительно кричал, особо активные устроили High Jump и Сёркл пит. Я с удовольствием попрыгала с толпой, Томка же стояла в сторонке, что-то набирая на своем сенсорнике.