Марсианин. Книга первая

Но вот сияние постепенно погасло, втянувшись под противоположную, левую, стену. Стало сумрачно, намного сумрачней, чем было до начала свечения. На лица снова легли синие тени, но радость осталась. С этим легко и спокойно было жить. Даже в подземелье. Володя повернул голову к Марине. Она вдруг улыбнулась ему, и он ответил тем же, и пацан посмотрел из-под ее руки не насуплено, как раньше, а светлым доверчивым взглядом. Когда отец Кирилл закончил молебен, Игорь Валентинович взял Володю за руку и отвел в сторонку.

-Что скажешь, Володя? Тот растерянно пожал плечами: слов не было. Но были вопросы. Много. Однако Игорь Валентинович остановил его.

-Сделаем так, пойдем сейчас к отцу Кириллу там обо всем и поговорим.

Они сидели в келье втроем и беседовали. Оказывается, то, что он наблюдал сегодня, ежегодный обряд, совершаемый марсианами. Что это за явление, никто не знает. Волна света проходит здесь ежесуточно, то есть каждые 24 часа в одно и то же время. Но отмечают это прохождение так торжественно лишь в особые дни. Это дни, совпадающие с днями, почитаемыми в Древнем Риме, как праздники бога Марса. Но об этом Игорь Валентинович сказал Володе доверительно понизив голос и в отсутствии отца Кирилла. Почему больше нигде не наблюдается такого? Может быть, этот лучик скользит и по всему стеклянному основанию, просто поселок расположен так, что путь световой волны пролегает через самый его краешек. Где-нибудь в подвале, если освободить стекло от породы, наверняка тоже можно будет наблюдать такое явление.

— Вот ты, Володя, немного больше нашу жизнь узнал и уже, наверное, свое мнение о Марсе изменил. Ведь изменил же?

— Изменил.

— Но ведь это не все, далеко не все. Понемножку, понемножку надо, с обвыканием... А ведь марсиан здесь сегодня уже больше, чем землян. Много детей, подростков. Они здесь родились и на Землю не оглядываются. Если у бедуина могут быть родные пустыни, почему у марсианина не может быть родных катакомб? Не очень-то земляне о Марсе тоскуют, им титан интересен. Дорого этот титан обходится с Марса доставлять. Но пока цена устраивает. А вдруг научатся его на Земле дешевле получать? Тогда Марс не нужен, свернут шахты, вывезут оборудование, а нас куда? Нас и не вывезешь, и не бросишь.

— Стекло не титан, его больше нигде нет. Да и военных вряд ли отсюда уберут.

— И среди военных теперь марсиане есть, — отвечал Усольцев, словно не расслышав про стекло. — Сейчас самое главное обеспечить марсианам будущее. Ты вдумайся только, ведь сегодня закладывается основа нации, цивилизации. Вот они будущие хозяева планеты, все здесь — ребятишки здоровенькие, умные. Отец Кирилл не зря прихожанкам втолковывал, что аборт грех, сродни убийству. Большинство, конечно, детей брошенных, но некоторые матери с нами остались, другие вернулись через вахту. Но мужчин мало. Да и есть разница, от землянина ребенок или от марсианина. Ход в пене, через который мы шли, ребятишки наши проковыряли... А статуэтки, что ты сегодня видел. Они ведь стеклянные. Нет такой силы, кроме марсианских ладоней, которая может стекло расплавить.

Разговор велся почти в открытую: Володю обращали в марсианство. Он слушал с холодком в душе. Согласиться означало бы навсегда отречься от Земли. Впрочем, ответа от него прямо сейчас и не требовали.

-Но зачем нужно это, отец Кирилл? Для чего несчастных плодить? Дети подземелья... Вам бы, как священнику внебрачные связи осудить, а вы рождаемость повышаете...

Отец Кирилл возразил:

-Господь повелел: плодитесь и размножайтесь. Это в естестве человеческом. Можно ли против этого стоять? Да, должно это свершаться в чистоте, в семейных узах, освященных Господом. А если нет? Если свершается в блуде? Может священник то предотвратить, когда мирскими властями заведено отправлять на Марс равное число мужчин и женщин, в браке не состоящих? Разврат этот светскими правителями предусмотрен. Мог бы я, как служитель церкви, против того восстать и проклинать прелюбодеев и призывать их сочетаться законным браком? Мог бы, конечно. Только было бы это лукавством, фарисейством и осквернением святых таинств — а значит, богохульством. Потому что ничто не удержит их вместе, когда они вернутся на Землю.

-Но вы же венчаете!

-То мой долг, венчать, когда просят. Совсем другое — подбивать на венчание.

Володя не стал обострять разговор, и закруглил тему.

— Ничего, вот марсята подрастут, будет вам работа венчать да крестить.

— Это так. Крестить да венчать есть кому, да учить некому.

— И действительно, почему бы нет? Прямая же выгода, чем вахты с Земли возить, лайнеры зря гонять, здесь специалистов готовить, из местных.

Собеседники его словно бы внутренне переглянулись, но виду не подали.

— Так ведь, Володя, — ответил Игорь Валентинович, — выгода разная бывает. Одно дело практическая, другое — стратегическая. Ведь как там в верхах, на Земле, стало быть, рассуждают? Сэкономишь сегодня, потеряешь завтра. Ведь одно дело платить за работу своим, пусть и много, другое торговать с чужими. Улавливаешь?

— Так они отделения боятся?

— Конечно!

— Ерунда какая!

— Почему же ерунда? — Игорь Валентинович даже привстал, — совсем не ерунда!

Так вот оно что... Вот почему так нервничало особняковское начальство, когда на Марсе подскочила рождаемость.

— Самостийная Марсиания?

— Автономное образование в государственных рамках России и метрополия православной церкви. И давайте за это выпьем. — Игорь Валентинович выставил бокал, отец Кирилл присоединил свой и Володе ничего не осталось, как втиснуться между ними.

Глава десятая

-Как вы полагаете, святой отец, пойдет ли сей раб божий в нашу веру?

Кирилл сверкнул взглядом и встал.

-Ну не обижайтесь, отец Кирилл, я ведь без всякого намека на богохульство. Ни-ни-ни. Понятие единоверства я употребляю исключительно в светском смысле. А за обращение по католическому образцу прошу великодушно простить. Не знаю, как и вырвалось.

— Не надо, Игорь Валентинович, не старайтесь. В ваших словах нет искренности. И меня вы обидеть не можете, но я прошу соблюдать уважение к моему сану.

-Непременно, непременно. И не будем больше о том, что нас разъединяет, давайте о наших общих делах.

Он быстро встал и подойдя вплотную к священнику, взял его за рукав. Тот медленно и с достоинством освободил руку, но не отошел. Игорь Валентинович будто и не заметил неприязненного жеста.

-Он ведь нам нужен, не так ли? Пусть он будет ваш, пусть. Обращайте его в веру, я ведь не против. Но в монахи не стригите. Забирайте его душу, но не тело! Оно на сегодняшний момент образец марсианского совершенства. Как хотите, отец Кирилл, но мы сейчас стоим у истоков новой расы. И от того, как поведем себя, зависит будущее марсианской нации.

— Побойся Бога, Игорь! Он же христианин, а ты ему гарем предлагаешь.

— Ну, гарем... Скажете тоже! Хотя... У Авраама же, основоположника библейского народа было...

— Не словоблудствуй. Я православный священник, а не мулла и не буду этому потворствовать. Бог дает мужу одну жену. А ты собираешься создать дурной пример для подражания. И так поганые верования распространяются. Поклонение древнеримским идолам.

-Отец Кирилл, будьте спокойны. Мы же договорились, что не станем отступать от основ православного учения. Религиозная община — именно так и никак иначе будет определяться наше образование. Но община для марсиан, и только.

-Бог не делает разницы меж иудеем и элином...

-И марсианином? Что сказано в Священном писании о марсианах?

-Вы опять?

-Да нисколько. Земной мир погряз в грехе. Слово Божье там не утвердилось. Разбрелась паства.

-Куда папство, туда и паства,— пробурчал негромко Кирилл.

-Вот видите, с этим вы спорить не можете. Храмы пустуют... А здесь, вот храм, вот паства, вот великая идея — создать богобоязненную и боголюбивую расу. Что же вы? Действуйте. Вам выпадает апостольская миссия засеять души зернами веры. Я готов помогать, надо чтобы наш народ почувствовал свою богоизбранность. Напишите новую главу в великой книге.

-Мне кажется, что я совершаю большой грех, сотрудничая с вами. Сегодня вам нужна вера и вы поддерживаете ее, завтра она станет вам мешать, и вы призовете отречься от христианства.

-Как же может отречься человек от религии, коли, как вы утверждаете, она не только внутренняя потребность, но и внешнее условие жизни?

Они разошлись. Отец Кирилл вернулся в храм, Игорь же Валентинович спустился в катакомбы и уверенно зашагал по извилистым ходам вырубки, подсвечивая себе фонариком. Миновал предостерегающие надписи, строго требующие надеть защитные маски и проверить исправность дыхательных приборов. Начиналась так называемая 'зона наката'. Почему так, никто уже не помнил. Но связано это было с находящимися неподалеку озерами, состоящими из жидкого 'стекла'. Каждый находящийся во Внутреннем Марсе знал, что здесь свободно дышать могли только марсиане, да и то далеко не все, а лишь те, чей организм каким-то неизвестным образом адаптировался к 'стеклу'. Для остальных несколько минут пребывания в зоне несли после возвращения из аномальной зоны мучительную смерть: пары стекла, напитавшие воздух вокруг озер, вдали от них твердели, разрывая легкие и кровеносные сосуды. Игорю Валентиновичу здесь дышалось вольней, чем в поселке. Он чувствовал при каждом вдохе кисловатый привкус испарений стекла — этого эликсира жизни, благодаря которому организм его наполнялся силой, не иссякавшей с течением лет. Он шел и мечтал. Усольцев любил мечтать не ходу. Мечтал о том, как через много лет здесь пролягут широкие туннели, яркие, праздничные, ему представлялись маленькие юркие авто наподобие их земных мотиков, только более изящные. Он постоянно прикидывал, что и как организовать, чтобы как можно меньше зависеть от Земли. Тепло и свет у них свое — от стекла. Кислород, как не странно, тоже свой. Пища? Ну, пища... В оранжерее, которая снабжает поселок овощами, работают в основном местные, в обоих озерах рыбном и в подводном огороде, тоже заправляют марсиане. Но этого мало. Мука, мясо — синтезированные. Синтезаторы очень дороги и требуют для работы однородное сырье. Для производства мяса — белковое. Пусть и белок тот суррогатный. Попробовать бы разводить какую живность, только чем ее кормить — вот вопрос. Значит о полной самостоятельности речь вести пока нельзя. Но рудники они, если подготовить замену вахтовикам, отдадут с радостью. Это ясно. Однако на первом этапе торговать с ними можно лишь стеклом — все остальное у них пока в руках. А производство изделий из стекла — естественная марсианская монополия. Но проникать, пробираться надо всюду. Вот и в шахтах работают марсиане. Маловато, конечно, и в основном на второстепенных работах: откуда взяться силе и образованию? Но все-таки. И в армии служат. Здесь в части. И все после службы на сверхсрочную останутся. А куда им деваться? Эх, создать бы какие-нибудь курсы, свои бы офицеры были. Хотя можно сказать, что и есть. Двое — старлей и капитан — продлили контракты. Живут в поселке, не в части. Омарсианились. На Земле семейная жизнь не сложилась, чего туда спешить? Здесь же с женским полом проблем нет, и условности земные отсутствуют. Свобода в этом отношении. Поймались на сверхвысокие оклады, напитались незаметно для себя излучением от 'стекла' и все. В зрачках золотая искорка появилась, тела истончились, движения стали быстрыми, легкими, не то, что у этих временщиков с Земли.

Замечтался, не заметил патруль. Окликнули. Но тотчас же узнали. И он узнал солдатиков. Сержант — марсианин. Без маски. И двое землян у него в подчинении. Вот так. Чем не свои вооруженные силы? Т-с-с, об этом даже ни намека. Провожая на службу, напутственные речи произносит, призывая быть примером боевой подготовке и честно служить Родине. Не уточняя какой, одна, мол, она у нас, очень большая, на всю Солнечную систему.

-Как служба, ребятки?

-Ничего, нормально, Игорь Валентинович.

У землян поинтересовался ласково, скоро ль дембель? Один заулыбался — скоро мол, другой печально посмотрел, еще год.

Ничего, время быстро пролетит. Зато вспомнить что будет. Многим ли выпало на Марсе служить из земных пацанов? Так-то.

-А ты, Коля, в увольнение пойдешь и товарищей приводи. Что им в казарме сидеть. По девчонкам-то соскучились, небось?

И порадовался, когда Коля зыркнул сердито, мол, нечего, у них на Земле свои девчонки, наши без них проживут. Правильно, надо беречь чистоту адаптированной к стеклу крови.

Они пошли своим путем, Игорь Валентинович — своим. Следующий пост возле закрытой зоны. Решетка, перегораживающая туннель, автоматчик. Тоже марсианин. Здесь, в непосредственной близости к озерам бессменно дежурят марсиане: большая насыщенность паров. Паренек — высокий, ладный, пропуск смотреть не стал, кто ж здесь Усольцева не знает? Вот и зона. Слева-справа по коридору мастерские. В каждую зашел: ритуал такой, со всеми поздороваться. Производство несложное. Тонкую ткань, пропитанную жидким стеклом, укладывают на пластины, повторяющие изгибы лобовой брони бронемашин и танков, есть и маленькие формы, для шлемов и нагрудных панцирей пехотинцев. Все это выравнивается, края подрезаются. Сырье (в буквально смысле сырье, поскольку пропитано водой) нагружается в тележки и вывозится в зону замерзания. Таскают их те, кто помоложе, подростки, и пробегутся наперегонки и побалуются: друг друга покатают, за верстаками же в основном народ пожилой: работа хоть и нетяжелая, однако нудная. По нескольку часов согнувшись. И считается вредной: все-таки испарения. Только это так считается: марсианину, в этом Игорь Валентинович уверен — они на пользу. Землянин, если надышится, становится пленником озер. Ему отсюда не выйти: как только попадет в зону замерзания, а она всюду, только от озер отойдешь, стекло отвердевает и внутри у него ткани, успевшие впитать в себя марсианскую воду, как бы леденеют. И все. Мучительная смерть.

Игорь Валентинович поздоровался с мужчинами и ребятами за руку, пошутил с женщинами, сам постоял у верстака, с удовольствием ощутил ладонью мокрую теплую ткань — тонкую и податливую. Прошел в другую мастерскую, где женщина лепили каски для пехотинцев и защитные сферы для спецназовцев. Это работа тонкая, требующая больших навыков и ловкости. С касками проще — надел на болванку и аккуратно прогладил, отжимая воду, а вот сферы из нескольких частей, при этом лицевая часть требует тонкой обработки. Она без несущей конструкции. Ее изготовляют на выходе из зоны наката, где талость — так жидкое стекло — густеть начинает.

-Как, красавицы, управляетесь?

В ответ на красавиц те заулыбались... Поговорили о том, о сем. Проблем коснулись бытовых. За школу поблагодарили. В этом году средняя школа должна заработать — с Земли учительниц прислали. Это хорошо. А то, что ж ребятишки четыре класса закончат и все. Как пращуры — четыре класса церковно-приходской.

Когда об учительницах с Земли заговорили, Игорь Валентинович чуть отвлекся мыслями от дел бытовых. Учителя — это хорошо, это понятно. Непонятно пока другое — кого вместо Кулькова пришлют? Попрощался и скрытным ходом поспешил еще к одному участку. Тайному. О его существовании знало лишь несколько человек из его ближнего окружения, да те, кто там работал. Но те молчать будут. Изгои. Отселенные.