От крови и песка

— Что ты, Карифа! Я играл весьма внимательно, — Лерик насмешливо всплеснул руками. — Сестра не любит, когда ее не воспринимают всерьез.

— Иди ко мне в Денежный дом, девочка. А то мне кажется, что вокруг работают одни идиоты. Уж из тебя-то я воспитаю финансиста.

— Спасибо, тетя, я подумаю над твоим предложением. А ты выделишь на мой хальхикин лучший из казенных ковров?

Все засмеялись.

— Вот так, ничего не сохранить в секрете. Всего лишь пожалела драгоценные ковры — и сразу прослыла жадиной. Мы их только купили, месяц везли из пустыни, зачем слать под ноги дикарям, которые даже не подумают переобуться.

— Не скромничай, Карифа, жадиной ты прослыла далеко не сразу! — Алифа все еще смеялась, поворачиваясь ко мне. — А дворцовые ковры на моем попечении, девочка, к тому же они красивее казенных. Да и ты, я смотрю, пощадила нашу казну хотя бы в выборе ткани.

Я потупилась. Пощадила, как же.

— Что ж, раз ты выиграла у мастера арвариса, сыграю и я с тобой. Утром третьего дня тебя позовут. Надеюсь, тебе хватит совести не обыгрывать своего императора?

Я обрадовалась: еще бы, сыграю императорским набором! Да он мне снился после того, как я впервые увидала эту роскошь. И партия будет прямо перед днем рождения и, соответственно, посещением Сердца Пустыни. Видимо, меня ждут инструкции.

— Боюсь, мне не хватит мастерства, дядя, — все же с императором лучше быть скромной. Да и одна победа — еще не повод зазнаваться.

— Вот и проверим. Драгоценные, было приятно разделить с вами обед, но дела ждут.

С пожеланиями хорошего дня родственники начали расходиться. Император вышел первым в сопровождении Хитийы. Отец увел под локти Карифу и Лерика, видимо, чтобы обсудить посольские дела. Алифа, со вздохом погладив мое плечо, ушла. Кисофа, с ногами забравшийся на стул, задумчиво курил вторую. Я взглянула на настенные песочные часы. Время фариха — послеобеденного отдыха. У нас очень многие спят часов шесть ночью и один час днем. Раньше во время ночных вылазок я не раз видела князя-бастарда идущим куда-то в тиши сонных коридоров. Даже не знаю, когда и как он отдыхает.

По широкой дуге под немигающим взглядом Кисофы я двинулась ему за спину. Подойдя, положила руки на плечи, перегнулась, взмахнув хвостом, подмигнула и выпрямилась. Он провел пальцем по тыльной стороне моей ладони.

— Дитя.

Я начала массировать его напряженные плечи. Размяла крупные трапециевидные мышцы, узкие ременные, надавила на основание черепа. Гладящим движением переместилась к ушам и сильно потянула мочки, чуть-чуть повертела сережки. Потом, раздвигая пальцами волосы, заплетенные в косу, скользнула подушечками вдоль черепа, сжала пряди и потянула. Высвободив руки, погладила шершавые щеки на прощание и пошла к двери.

— Позанимайся азами перед поездкой, — сказал Кисофа моей спине.

— Спасибо за совет.

Ветер раздувал гардину. Лиловая вуаль рисовала в воздухе то парус сказочного корабля, то силуэт танцующей на фоне белого мрамора и синего неба жрицы, и больше всего эта игра тонкой ткани в воздухе напоминала мне пламя костра. Огонь прозрачной ткани, в отличие от живого огня, приносил прохладу. Середина жаркого дня в пустой комнате порождала чувство отсутствия времени и жизни, словно весь мир замер, и я смогу, выйдя отсюда, бродить среди людей, как между статуй. И лишь трепещущая занавеска своим движением забирала мое внимание, удерживая на месте. И в сотый раз я думала, как было бы славно, ах, если бы дворец стоял на морском берегу.

Движения гардины отвлекали меня, манили позволить мыслям течь свободно в переливах этого танца. Легкие мысли, закутанные в легкие ткани. Я с усилием отвела взгляд от окна. Кисофа рекомендовал заняться ази, самое время последовать его совету. Освежив лицо холодной водой и насухо вытерев пальцы, я села в кресло и вытянула ноги на пуф.

Указательный и мизинец соприкасаются, безымянный и средний прямые, большой в сторону. Большой накрывает указательный, упираясь во вторую фалангу среднего. Вся ладонь прямая, только средний согнут. Ладонь параллельно полу, предплечье параллельно полу, локоть делает прямой угол. Переворот кисти в потолок. Левая рука вкручивает воображаемую палку в запястье. В конце поворота сжать пальцы в лапу, сложить в щепоть, отделить три по очереди.

Жестовая техника — основной способ работы с азами. Сложилось множество школ, каждая из которых использует собственную систему жестов. Длинные рукава скрывают кисти гильдейских азири во время прилюдной работы. Хотя некоторые жесты известны даже рыночным торговкам, а другие существуют едва ли не как международный язык ази, большинство школ старается сохранить свои техники в тайне.

На самом деле азири может управлять отношениями азов мысленно, никак этого внешне не проявляя. Правда, далеко не каждый. Даже при полной концентрации и напряжении всех сил большинство людей не сможет и воду вскипятить, тем более это относится к сложным манипуляциям. Неизвестно точно, чем определяется способность человека к работе с азами, но ученые склоняются к мысли, что в минимальной степени она присуща всем людям.

Азы — это то, из чего состоит неживая материя. Основы, составляющие песок и камни, металлы, воду, воздух — все вокруг. Они присутствуют также и в живой материи: растениях, животных и людях — но их количество, предположительно, мало настолько, что воздействовать на живое трудно, почти невозможно. Сильные азири способны на простейшие манипуляции, например, разогреть сок растения или поджечь сухие листья, — но основная работа ведется с неживым.

Есть разные трактовки подобного положения вещей, но все они сводятся к одному. Азы, из которых состоит неживая материя, необходимы для жизни. Азы притягиваются друг к другу и вступают в отношения, образуя разные вещества, а также пропитывают живое. Считается, что чем больше азов способен накопить человек, тем сильнее он может воздействовать на вещества. Я склонна верить этой теории, у нее есть подтверждения. Большинство гильдий наносят своим членам татуировки, выполненные тем веществом, с которым надо укрепить связь, и часто это помогает. И, хотя азири способны работать со многими веществами, чувствительность к некоторым из них сильнее и отличается у разных людей.

Род Фаисов в этом плане очень выделяется. Все мы можем работать с кровью земли — нефтью. Она выступает на землю только в Шахриссе, но даже здесь большой редкостью является способность к управлению ей. Все, что могут те, на чью силу она отзывается, это поджечь ее или ускорить перегонку. Нефть в большом количестве содержит азы, способные к горению. Наши ученые считают, что глубоко внутри земля горит и ее пронзают русла нефти, как кровеносная система. Не могу не думать о том, что тогда выход нефти наружу в пустыне можно сравнить с носовым кровотечением. В мире известны горы, где на поверхность извергается раскаленная масса, это также подтверждает внутреннее горение земли. А все горючие вещества имеют сродство с нефтью, и наиболее близким родственником является уголь. Но ни один азири не может поджечь его своей силой, кроме тех, кто способен проделать это и с нефтью. Таким образом, нефть и ее родственники, содержащие кровь земли, — крайне тяжелые в работе азы, сами по себе практически бесполезные для азири. Для всех азири, кроме Фаисов.

Способность моей семьи к управлению нефтью колоссальна. Я не знаю примеров сопоставимого взаимодействия с каким-либо другим азом. И неизвестным мне образом азири нефти получают преимущество в работе с другими веществами. Когда я была маленькой, Лерик пальцем водил по песку, рисуя цветок, и след его движения становился стеклянным. Правда, тот цветок он разбил и попросил держать сделанное в секрете. Я и держу. Но подобная мощь удивительна. Лучший из стекольщиков должен быть полностью сосредоточенным, чтобы превратить горстку песка в стекло без огня и мела. И он с полной уверенностью скажет, что невозможно нарисовать стекло пальцем. Еще и пальцем по лбу постучит. А это не единственный пример чудес от моих родственников. Главное чудо и, наверное, главная тайна нашей семьи — это возможность брать клятву кровью, что есть работа с живой материей, немыслимая в рамках доступных азири манипуляций и известных знаний.

Я старательно разминала пальцы, повторяла все техники и надеялась, что посещение Сердца Пустыни многое мне прояснит. Потому что я, имея большие способности к азам и поджигая керосин едва ли не взглядом, сколько пальцем по земле не водила, не получила ничего.

Голову будто в жерновах прокручивают. Хосс, чем это меня так отделали, неужели снова сотрясение... Хотя ушиба не чувствуется. Веки с усилием отдираются друг от друга и я слепну. Ужасная жара. Жара? Так, к шакалам открытые глаза, беру перерыв на обдумывание.

Все чувства говорят мне, что я в пустыне. Это может значить только одно. Что ж, с днем рождения, Арис Фаис! Не так ты его себе представляла. Видимо, меня чем-то незаметно накачали, спровоцировав долгий и крепкий сон. Как же тошнит, объявляю этот день государственным днем рвотных позывов.

Я с трудом переворачиваюсь, и это не остается незамеченным возмущенным желудком. Хорошо, что он полупустой, нельзя терять ни капли влаги, пока не разберусь, где именно страдает мое тело и как это предотвратить. Все, хватит лежать на песочке побитым песиком, Фаис я или безымянное туловище. Не обращая внимания на заверения собственного тела, что лежащее туловище — это именно то, что необходимо данной точке времени и пространства, и имя туловищу вовсе ни к чему, я поднимаюсь на колени.

Точно, пустыня. До меня доносится недовольное фырканье. О, Ахир! Мой гордый жеребец перебирает песок копытами и всем своим видом выражает недовольство. Как я тебя понимаю, милый! Радует, что нас не оставили в пустыне лишь в одежде да седле. Потому что к седлу что-то приторочено, и наверняка это что-то мне пригодится. Хороший стимул подняться с колен.

Я, шатаясь, иду к коню, попутно себя ощупывая. Следы от веревки, отпечаток рукава на щеке, любимый пояс, один кинжал на бедре. Странно, обычно я ношу парочку, которую очень удобно доставать из ложных карманов в штанах. В любом случае один лучше, чем ничего. Волосы растрепались в меру, видимо, везли аккуратно. Но голова при этом горячая, полчаса на солнышке я точно провалялась. И пот еще есть, значит, не больше полутора-двух часов. С учетом того, что пить и спать одновременно затруднительно, воды в организме не хватает. Хотя жажда вполне терпимая. Как бы то ни было, попить — это первоочередная задача.

Ахир подставляет морду под руку, требует ласки. Он чистокровный шахрисский конь и без воды может продержаться довольно долго, а без еды еще дольше. Но мучить его зря не хочется, буду надеяться, что у нас есть бурдюк с чем-нибудь жидким, без вкуса, без запаха, а если мечты сбываются, то еще и холодным. Нет, кажется, жажда уже дает о себе знать. Бурдюка нет, зато есть внушительная фляга, на литр точно. Два больших платка, два бинта, ни крошки еды — да обо мне позаботились! Есть в пустыне без достаточного количества воды не рекомендуется, даже если хочется. Хотя мне хватило бы силы воли отказаться от пищи, и ее запас не помешал бы. Думаю, цель моя находится не слишком далеко. Либо кто-то очень умный решил, что Арис давно не жевала вершки и корешки.

Под жалобное бурчание внутреннего голоса я кладу на голову один платок и, скатав второй в полоску, фиксирую. Ткань, прилегающую ко лбу, слегка смачиваю водой, это предотвратит излишнее испарение влаги и охладит меня на несколько часов. Учитывая, что солнце еще не в зените, мера не лишняя. Ноги обматываю бинтами и засовываю обратно в туфли. Эх, мне бы сапожки. Рукава натягиваю до пальцев, затягиваю рубашку на шее, вот теперь можно и попить. Делаю пять мелких глотков, немного наливаю в ковшик из ладоней и даю Ахиру. Поить лошадь с рук — та еще задача. Мокрыми руками протираю затылок и веки от пыли. А мне здесь нравится!

В пустыне я не была года два, но необходимые навыки в меня вбили крепко. Потому я сразу оценила роскошь, в которую были завязаны вещи — большой кусок ткани и две палки. Почти готовый тент. Если не достигну места назначения быстро, придется укрыться. А пока что я заматываю в ткань флягу, горячая вода мне ни к чему. Палки придется прицепить к седлу за собой.

Ахиру явно не терпится тронуться с места, но придется немного подождать. Я становлюсь в намек на тень от его высокой головы и закрываю глаза. Надо почувствовать Сердце Пустыни. Я ни разу не была там и даже не знаю, что это. Хотя вчера Хазифа намекнул, что была. Я размышляла на этому тему немало и не вспомнила ни одного подходящего под такое определение места, из тех, что довелось посетить. Поэтому пришла к выводу, что была слишком маленькой, чтобы запомнить. А еще к тому, что там должна быть нефть. Раз уж нефть — это то, что отличает нас от других людей, а Сердце Пустыни — место, где мы проходим какое-то посвящение и получаем еще большую силу, вполне возможно, что свою способность к работе с нефтью я получила не от мамы с папой, а именно там. А сейчас иду за добавкой. Потому все свое существо я настраиваю на восприятие крови земли.

Сперва ничего не получается. Правильно, при этом уровне концентрации я могу лишь почувствовать наличие нефти на обозримой поверхности. Не настолько хорошо обозримой, как пустое море песка с его прозрачным воздухом. Интересно, разумнее подняться на вершину бархана, чтобы видеть больше, или спуститься по склону вниз, чтобы быть ближе к земным недрам? Наверное, десяток метров высоты ничего не решит.

Я концентрируюсь сильнее, полностью отрешаясь от жары, приглушенной жажды, голода, зудящего колена. Нужно почувствовать себя изнутри, а не снаружи. Звон в голове усиливается, попробую сосредоточиться на нем, а потом переключить внимание. Когда начинает казаться, что в мире существует один лишь этот гудящий звук, я резко скручиваю руку жестом настройки.

Вот это засада! Кровь земли есть во всех направлениях. Никогда я не чувствовала ее так далеко. При этом она глухо ощущается внизу, и ни в одну сторону это чувство не обостряется. Просто ощущение самого существования нефти. И совсем ничего особенного, что могло бы претендовать на столь громкое название «Сердце». Плохо, надо попробовать еще раз.

Минут через десять Ахир толкает меня головой в плечо. Все бесполезно, я попробовала максимальное напряжение и расслабление, и даже попыталась ощутить что-то посередине, то есть в нормальном состоянии. Эх, Лерик, где ты со своими курительными смесями. Кстати, наверняка ведь усыпили меня каким-то его изобретением. Он мне еще ответит за весь спектр испытанных ощущений. Наверное, пресловутое похмелье похоже на этот праздник здоровья.

Стоять на месте и дальше не имеет смысла. Я еще раз погладила умного жеребца, осознавшего эту простую истину раньше меня, и запрыгнула в седло. Спокойной рысью мы двинулись туда, где нефть ощущалась более близкой, и я продолжила свой внутренний поиск уже на спине Ахира. Вот что интересно: возле меня не было никаких следов, говорящих о том, как я здесь оказалась. Если бы я упала с неба, это вряд ли прошло безболезненно, значит, меня на песок положили. С коня бы я сама так аккуратно тоже не свалилась, да и следов его копыт не наблюдала. Видимо, следы замели и оставили меня просыпаться. Теперь для меня у слова «оказалась» новое, буквальное понимание.