Встреча сестёр

Дзы-ынь!!!

Ой, что со мной? Это же телефон звонит в моём гостиничном номере, а я всё в грёзах о нашем счастье, которое давно ушло в прошлое! Быстрее — взять трубку.

— Да! Слушаю вас!

— Доброе утро, господин Рабинович! Это полковник Педро Фернандес! У меня вопрос. Может быть, отложим операцию по вывозу оборудования?

Я начал более-менее приходить в себя, но для нормального самочувствия надо заглянуть в местный гостиничный бассейн, хотя вчера он меня не порадовал — один запах хлора чего стоит. Эх, то ли дело наш, домашний...

— Здравствуйте, полковник. Почему вы об этом спрашиваете? Возникли какие-то проблемы?

— Затрудняюсь ответить. Видите ли, у меня возникло одно подозрение, о котором я ночью сообщил в нашу штаб-квартиру, однако ответа до сих пор не получил. Кроме того, мне только что звонил агент: у здешнего здания ТЕМПОРА собралась толпа демонстрантов.

Обе новости не подарок, но первая слишком туманная, а вторая предсказуемая.

— Так, полковник. Конечно, то и другое не радует. Но у меня вопрос: если мы отложим эвакуацию оборудования, то в надежде на что? Допустим, вам ответят из Лэнгли, но будет ли содержание ответа таково, что мы сможем легче решить поставленную задачу? И что касается демонстраций: я думаю, вы согласитесь, что они со дня на день будут всё более многолюдными и агрессивными. Или я неправ?

Я услышал, как Фернандес озабоченно вздохнул:

— Вы правы, господин Рабинович. Я совсем не уверен, что задержка в проведении операции принесёт пользу. Кроме того, я не исключаю, что организаторы демонстрации как раз и рассчитывают заставить нас дать задний ход. Итак, мы едем на место?

* * *

Да, демонстрация у восьмиэтажного здания ТЕМПОРА-Мехико собралась внушительная. На беглый взгляд — более десятка тысяч человек. И, хотя полковник Фернандес ничего не сказал об этом, как мне показалось, он подумал то же, что и я: уж очень эти демонстранты похожи на наёмников, а само их мероприятие кажется ангажированным. Слишком лоснящиеся рожи у этих жертв экономического кризиса. Чересчур убедительно организованные шеренги с шикарно оформленными плакатами на двух языках: "Оживших мертвецов — в могилу! Деньги — не мертвецам, а нуждающимся! Гринго — вон из нашей страны!".

На мгновение у меня мелькнула мысль, что не так уж неправ был полковник, когда предлагал задержать операцию на несколько дней. Но вдруг подлинные организаторы демонстрации именно этого и добиваются — чтобы мы отложили эвакуацию оборудования, ожидая непонятно чего? Сразу вспомнились давние события — не в этой стране, но во многих других: измученные голодом демонстранты легко прорывают полицейские заслоны, идут на штурм здания, захватывают его, обыскивают, совершенно случайно проявляя удивительную компетентность в вопросе, где что находится... Кстати, о полицейских заслонах: что-то они мне не кажутся убедительными. Даже впечатление, что они вполне дружественны к изголодавшимся, но лоснящимся от жира жертвам кризиса. Беседуют с ними о чём-то, посмеиваются.

— Ну, Борис? Может, вернёмся? Пока ещё это возможно.

Полковник обратился ко мне по имени. Формально — ошибка, даже своеобразное нарушение субординации, но по сути — возможно, это означает, что он уже воспринимает меня как своего боевого товарища. Более чем лестный комплимент для моего возраста.

— Нет, полковник. Если ваших возражений не прибавилось, мне бы хотелось сейчас же и начать. И, разумеется, побыстрее закончить.

— Ну — тогда давайте. С Богом! Да поможет нам Пресвятая Дева!

При чём тут Пресвятая Дева? Ах да, полковник ведь наверняка католик. Что правда, то правда: помощь свыше нам бы сейчас никак не помешала.

Вот наш караван машин объезжает демонстрантов и полицейских, направляется к запасному входу. Тут стоит человек десять протестующих. Люди Фернандеса не церемонятся, пускают в ход слезоточивый газ, и вот путь свободен. Въезжаем в подземный гараж. Конечно, наша стремительность достойна восхищения, но что, если нам отрежут выход? М-да, будет проблема выбраться из здания. Вспомнить бы самому, без подсказок, планировку здания — как пройти к лифту? Не получается. Ах, проклятый склероз...

Нас здесь около ста человек, из них примерно двадцать — сотрудники ЦРУ и нанятые охранники, остальные — наши ребята, ТЕМПОРА. Хотя одеты все одинаково, в униформу ТЕМПОРА, подчинённые Фернандеса легко узнаются по деловому виду и военной выправке. Как только подходим к лифту, сотрудники ЦРУ сразу исчезают, как будто их тут и не было — кроме двоих, охраняющих меня. Здесь, внизу, остаются двенадцать человек — водители и механики от ТЕМПОРА, а также старший по транспортной группе. Тут нас будут ждать три грузовика с прицепами. Больше не потребуется, основное оборудование — реактор, он вообще в одном грузовике поместится, другие скорее для резерва на случай неприятных сюрпризов. Так, сейчас буду командовать:

— Инженеры — к реактору, третий этаж! Техники — на второй этаж, готовить демонтаж оборудования! Электрики — к щиткам, быть готовыми отключить реактор от питания! Один грузовик — к лифту реактора, подготовиться к приёму оборудования!

А мне самому, наверное, надо подняться на четвёртый, чтобы присматривать за событиями с господствующей высоты. Что-то не вовремя у меня пыл воинственный появился. Сейчас чем меньше воли давать эмоциям, тем быстрее справимся с задачей, целее вернёмся домой.

Так. Сначала техники, а затем электрики выходят из лифта, со мной остаются двое агентов ЦРУ. Хм, если бы кто-нибудь захотел устроить нам пакость, сейчас очень подходящий момент — вырубить электричество, чтобы лифт застрял. Хотя нет, это не так просто, у щитков уже стоят наши, а электропитание с улицы центрам ТЕМПОРА не требуется, здесь везде аварийные системы энергоснабжения, рассчитанные на двое суток. Ладно, похоже, что наши опасения не оправдались, да и то сказать, планировали операцию тщательно, должно получиться. И тогда — привет Мексике, оставим возмущённым демонстрантам пустое здание с побрякушками. До лучших времён.

Вот лифт останавливается на четвёртом этаже. Пора мне выходить. Теперь направо, пройти метров десять. Не так плохо я всё помню, оказывается. Вот он, реактор. Вид сверху — тёмно-синяя полусфера, нет, не совсем, наверху тонкий конус, в целом немного напоминает церковный купол. Ни дать, ни взять — Храм Спасения. Вон уже электрики отсоединяют его от питания... Снизу гудение — включается система спуска... Купол начинает опускаться, уходит в лифтовую шахту, которая заканчивается в гараже. Если всё в порядке, под неё уже должны были подвести грузовик. В общем, почти всё уже сделано. Думаю, в гостиницу заезжать не обязательно, сейчас прямо в аэропорт — и домой. Впрочем, решающее слово — как нам действовать дальше — принадлежит Фернандесу.

А что это за тип появился со стороны лифта? Я его не знаю. Агент ЦРУ, что ли?

— Господин Рабинович! Возникла экстренная ситуация, полковник Фернандес просит вас срочно подойти к нему в третью комнату!

Что за чепуха? Фернандес разве в третьей комнате? Когда успел туда подняться? Хотя — откуда я знаю, может, действительно там. Только странный этот тип. Даже не представился.

— Простите, сэр, а вы кто?

— Я — майор Смит. Меня вам представляли, вы разве не помните?

Ох — не помню никакого майора Смита. Конечно, это может быть и склероз, но... а куда, собственно, подевались оба моих сопровождающих? Впрочем, они же не должны быть чересчур заметны для меня... хотя — ведь связь с Фернандесом должны были держать они? Ладно, подойду в третью комнату, благо на этом же этаже, ни подниматься, ни спускаться не надо.

— Да, хорошо, пойдёмте.

Странно ведёт себя этот майор Смит. Пропускает меня вперёд — зачем? Хочет, чтобы я шёл впереди? А вдруг я не знаю, где третья комната? А может, он и сам этого не знает? Ну уж нет, что-то здесь не то. Так они меня никогда не охраняли, и это совсем не то, о чём говорил Фернандес.

— Извините, майор Смит, я не помню, где третья комната. Старческий склероз, знаете ли. Проводите меня, пожалуйста.

Отчего же он растерялся? Нет, ничего, пошёл к третьей комнате, хотя как-то неуверенно. А почему в восьмую комнату дверь закрыта? Она же была открыта, когда мы шли сюда. Загляну-ка туда на всякий случай...

О, чёрт! Мои сопровождающие — оба — лежат! Они мертвы?

Кто этот "майор Смит", который ведёт меня в третью комнату? Что там ожидает меня? Ну нет, дальше я не пойду. Ах ты незадача, он обернулся, заметил, что я отстал... Что это он вынимает из кармана — пистолет? Ничего себе...

— Эй, Рабинович! Не глупи! Иди со мной по-хорошему, тогда живым к семье вернёшься!

Мне — угрожать пистолетом? Как дурно — против старика... Да и глупо, тем глупее, что всего один прыжок влево — и я уже в восьмой комнате. Неплохой моцион для девяностолетнего хрыча, да? Прикрою-ка я дверь, а тут и запирается изнутри на щеколду... Интересно, кто это вытворяет? Видимо, те же, которые подстроили демонстрацию. Да уж, анархисты, ничего не скажешь. И что — они же стоят за убийствами спасённых мексиканцев? Что за дьявольщина, откуда они взялись, кто такие, чего хотят, зачем я им...

— А ну, Рабинович, открывай добром! Не то я сейчас высажу эту дверь!

Покричать, что ли, в окно? А успею я его открыть? Они же сейчас снесут дверь...

Удар! Ещё удар со всей силой — снаружи! Да, дверь хлипкая, третьего толчка уже не выдерживает, падает, "майор Смит" на пороге, физиономия перекошена от бешенства...

Сюрприз!!! Ещё сюрприз!

Эхо от двух моих выстрелов затихает где-то в коридорах. Не подвёл меня мой шестизарядный кольт. Два выстрела — две дырки. По-моему, майор Смит готов. Проверять не хочется, да и зачем?

Что мне теперь делать? Руки трясутся, это напрасно. Теперь я могу и покричать в окно, да вряд ли стоит. Нужно вниз, да побыстрее, пока друзья "майора Смита" сюда не ворвались... Эх, Борис, плохо дело-то. Уже непонятно, кому можно доверять, а кому нельзя. Впрочем, Фернандесу, наверное, можно... если он ещё жив. Так, взять себя в руки, прежде всего — дело. Где мой мобильный? Свяжусь с нашими ребятами...

— Алло! Вы закончили погрузку реактора?

Ах ты... никто не отвечает. Это как понимать? Надеюсь, это молчание не означает, что...

В любом случае — сейчас же на выход. Только на лестницу, не в лифт, это сейчас ловушка. Хорошо, что по лестнице нужно спускаться, а не подниматься... Чёрт, сердце колотится... это от волнения, нагрузка совсем не такая уж страшная. Спокойно, взяться за перила, не нужно спешить, важнее не грохнуться со ступенек... да и вообще — не шуметь. Возможно, что все наши уже мертвы. Меня хотели взять живым. Для чего? Ой, наверняка — чтобы добраться до машины времени. Получается, в третьей комнате меня ждала засада? Нет, засада — повсюду, во всём здании. На каждом шагу жди подвоха.

А ведь они наверняка слышали выстрелы... а может, нет? Брось, Борис, конечно же, все слышали этот грохот. Правда, могли подумать, что это их же люди стреляют... Час от часу не легче, наверняка сразу побежали к восьмой комнате и увидели, что стало с "майором Смитом". И теперь разыскивают меня... Не так это просто, здание большое. Да, но у выхода наверняка уже поджидают. Ну и что? А у меня кольт с четырьмя оставшимися зарядами, стреляю я хорошо для своих лет, в упор не промахнусь, и они уже об этом знают. И я этим мерзавцам нужен живым, а они мне — нет. Вряд ли будут стрелять, а я — с удовольствием, значит, у меня преимущество. Так что — вперёд, то есть вниз, не трусить. Где выход — на первом этаже или цокольном? Ах да, на обоих, причём по два выхода, на разные уровни снаружи...

— Эй! Стой! Не уйдёшь! Клади оружие на пол, руки вверх!

Слишком много вы от меня хотите, ублюдки...

* * *

У Бориса Рабиновича не было сил, чтобы соревноваться в скорости с преследовавшими его террористами. Он просто встал в угол на лестничном пролёте между первым и вторым этажами. Едва завидев первого преследователя, Борис выстрелил. Его противник вскрикнул, уронил пистолет...

Однако миг спустя с нижнего пролёта раздался выстрел. Борис выронил свой кольт с оставшимися тремя зарядами...

Когда к нему подбежали, он был уже мёртв. Пуля последнего противника попала ему прямо в сердце. Смерть старика была почти мгновенной и безболезненной.