Закуси горе луковицей

— Я невольно представил себя многодетным папашей, и мне стало как-то нехорошо, — сказал он. И его гримаса была красноречивей слов. — Знаешь ли, свою дальнейшую жизнь я вижу несколько иной.

— И какой же, если не секрет? — насторожилась Зоя.

— От тебя, зайка, у меня нет секретов. Должен признаться, что я мечтаю о том, что в скором времени смогу жениться на очень красивой девушке, купить белый Шевроле и на нём вместе

со своей избранницей объездить всё побережье. Что ты по этому поводу думаешь?

— Что ж, найти себе подходящую пару — естественное желание. Но свадебное путешествие, даже самое романтическое, ещё не сама жизнь, а лишь её короткий праздник.

— Зоечка, я имею в виду не только путешествие, а покорение всего черноморского побережья! Представь себе молодую красивую пару: оба в белом, одеты по последней моде; у неё в ушках бриллианты, на пальчиках — золотые колечки, на ножках — украшенные камушками белые туфельки, одним словом — куколка; у него тоже всё на уровне. И эта пара должна не просто продефилировать, а влиться в элиту, занять в ней своё законное место. Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Понимаю, — не вполне уверенно ответила Зоя. — Но ты пока ни слова не сказал о доме, о работе, о детях...

— Зоя, давай оставим этот абстрактный разговор и объяснимся без околичностей. Пока я ничего не могу тебе предложить, но, говоря о своей возможной женитьбе, всё же очень надеюсь, что моей невестой будешь именно ты.

Он умоляюще посмотрел на неё. Тема разговора была столь прозрачной, что Зоя давно уже готовилась к подобному предложению, и, тем не менее, внутреннее пламя обожгло её щеки. Она смущённо пробормотала:

— Не вижу ничего невозможного.

Он горделиво улыбнулся и, не рискуя прилюдно поцеловать девушку, благодарно сжал её руку.

— Я был уверен, что ты не будешь возражать против этого. Теперь уже можно говорить определённо. Коттедж, яхта, деньги — всё это у меня будет, надо только подождать. У меня масса влиятельных знакомых. Мой бывший тесть, хоть и живёт в Москве, курортную зону знает лучше, чем свою дачу, и его здесь все знают, а значит, и меня. Работа не проблема. Я сотрудничаю с редакциями двух еженедельников, ты же — можешь устроиться в санаторий.

— Денис, а что ты думаешь о детях?

Он досадливо поморщился.

— Ну, дались тебе эти дети! Что за спешка? Я считаю, сначала мы должны пожить друг для друга, обустроиться, завести полезные знакомства, а уж потом и о ребёнке думать. Как тебе такая перспектива?

— Я не возражаю. Пожить какое-то время жизнью светской дамы даже интересно.

— Вот именно. Ведь это не каждому дано. Хорошо, что мы поняли друг друга. Но всё, о чём мы говорили, возможно не ранее, чем через год.

— Ты можешь объяснить, почему?

— Да. С бывшей женой я должен урегулировать все имущественные вопросы.

— Прости, а разве нельзя их решать, живя нормальной и полной жизнью?

— Понимаешь, зайка, моя торопливость может стоить мне почѓти всего, на что я рассчитываю. И давай больше не будем об этом. Договорились?

— Как хочешь.

В этот раз они бродили до полуночи, а потом Денис подвёл её к двухэтажному особняку.

— В этом доме ты будешь хозяйкой. Хочешь его осмотреть?

— Нет-нет, уже поздно, мне пора на квартиру.

— Так оставайся у меня. Я нахожу, настало время узнать друг друга немножко поближе.

Зоя усмехнулась.

— Только не так близко, как ты предлагаешь.

Ночью ей долго не спалось. Она вновь и вновь вспоминала всё сказанное ей Денисом. Приятно осознавать себя потенциальной невестой такого элегантного и одарённого мужчины. Правда, смущает одно обстоятельство: их точки зрения на большинство проблем совершенно противоположны. И что-то пока не заметно, чтобы он готов был к компромиссу. На первый взгляд, всё объяснимо: различия в образе жизни порождают различия в образе мыслей, но снимутся ли эти противоречия со временем или обострятся? Вот в чём вопрос.

Сегодня Денис был категоричен, а проявится её характер — чем всё закончится? 'Ничего, — успокаивала она себя, — любовь научит уступать'.

Зоя вдруг заметила, что её сердце замедляет стук, подстраиваясь под мерное дыхание моря. Она рассмеялась. Лучше его не слушать. И, наконец, уснула.

Утро Зоя провела в постели. Ей хотелось насладиться тем незнакомым ощущением полёта, которое испытывала. Сразу же после завтрака, всё ещё находясь в радостном настроении, она пошла в санаторий. Владимир, не рассчитывая на её ранний визит, долго не появлялся. И Зою это ничуть не раздражало. Когда он увидел её, то широко заулыбался и прибавил скорости. Странно, но помимо её воли у неё на лице тоже появилась улыбка. Зоя с некоторой досадой подумала: 'Ну что у него за привычка такая — радуется, как ребёнок'.

— Извини, пожалуйста, что заставил тебя ждать. Засиделся за чаем. Здравствуй, Зоя.

— Здравствуй. Погуляем?

Владимир односложно ответил:

— С удовольствием.

И Зоя поняла, что он с полунамёка постиг её желание побыть наедине со своими мыслями и отнёсся к нему с уважением. Он остался на той незримой дистанции, которую она задала ему. Ей тоже захотелось сделать для него что-нибудь приятное, и она решила показать ему посёлок.

Зоя шла рядом с коляской, изредка помогая Владимиру на подъёмах. В этот раз она старалась смотреть на всё глазами первооткрывателя, его глазами. И это дало свои результаты. Она стала замечать то, чего раньше не видела: опрятность посёлка, уют его узких, заросших всевозможной зеленью улочек, обилие торговых палаток, лотков, летних кафе, магазинчиков. Путешествуя, они угощали друг друга то истекающими горячим соком чебуреками, то солёными орешками, то эскимо; любовались роскошными цветниками, домовой резьбой и по-прежнему почти не разговаривали, находя удовольствие в создаваемом ими одиночестве.

Выйдя на окраину к небольшому рыбацкому хозяйству с развешенными сетями и опрокинутыми лодками, они повернули в сторону санатория. Возвращались по Сенной. Из распахнутого настежь окна большого старого дома лилась музыка. Рафаэль, как и целую вечность назад, проникновенно пел свои песни моря. Реликвии старшего поколения. Владельцы этих пластинок состарились, а тема по-прежнему молода.

— А здесь живу я, — указала она на домик тёти Маши. — Зайдём?

— Нет-нет, на сегодня хватит. Да и на процедуры пора.

— Зоя! Это ты, милая? — послышалось откуда-то со двора.

— Я, тётя Маша, — растерянно отозвалась Зоя.

— Ну-ка погоди, дочка, не убегай.

Зоя только руками развела: что, мол, поделаешь? Решительно откинув занавеску, из кухоньки, поправляя на ходу волосы, торопливо вышла хозяйка.

— Вот тебе и на! Ты что же это гостей мимо нашего дома проводишь? — Она с упрёком посмотрела на неё. — Или я прови-нилась в чём?

— Да что вы, тёть Маша, — стала оправдываться Зоя, — мы просто погуляли уже, и Володя хочет на процедуры успеть.

Хозяйка широко распахнула калитку и жестом пригласила их к себе. Владимир коротко взглянул на свою спутницу, та кивнула, и он въехал во двор.

— Ну, здравствуй, сынок.

Они с интересом посмотрели друг на друга, чему-то удивились, усмехнулись, причём взгляды их были столь выразительны, что это могло свидетельствовать о появлении между ними мгновенного контакта, глубинного взаимопонимания. Создалось впечатление, что они узнали друг о друге нечто важное... и промолчали.

— Здравствуйте... тётя Маша.

— Так это, выходит, я тебя ждала, — сказала хозяйка.

— Не знаю, — улыбнулся Владимир.

— А я знаю. Тебя. Как только поднялась, тотчас подумала: 'А если гости придут, чем их потчевать буду?'

— Что-то вы хитрите, тёть Маша, — сказала Зоя.

— Ничуть. Сейчас сама убедишься. Так что проходите. А твои процедуры, Володя, мы поменяем на первые в этом году вареники с вишнями. На воздухе и покушаем. А пока я буду накрывать на стол, вы сходите в туалет, умоетесь.

Владимир смутился. Хозяйка заметила это.

— Ничего-ничего, и ты сможешь. У нас там всё предусмотрено: и реечки где нужно прибиты, и ремни. У моего мужа после аварии тоже были проблемы с ногами, так он для себя там всё, как следует, оборудовал.

Минут через пятнадцать молодые люди сидели под яблоней. Яблоки, нависающие над столом, светились, как маленькие луны.

— Это белый налив? — спросил Владимир.

Тётя Маша улыбнулась.

— Угу. Вот-вот поспеют, но им ещё придёт черёд. А сейчас давайте-ка отведаем вареников со сметанкой.

С этими словами она взяла со стола накрытую крышкой кастрюлю, несколько раз энергично встряхнула её и затем доверху наполнила расставленные перед гостями тарелки полупрозрачными от топлёного масла варениками. И тут же из глубокой глиняной чашки положила на них по три ложки сметаны и придвинула гостям по кружке компота.

— Ешьте, пожалуйста, мало будет, ещё что-нибудь придумаем.

Вареники Зоя так и не смогла доесть, а Владимир справился со своими, но от добавки отказался.

— Спасибо, тётя Маша, — поблагодарил он. — Сегодня без всякой натяжки я могу заявить, что таких вкусных вареников с вишнями я ни разу не ел.

Хозяйка просияла, а Зоя подумала: 'Кто бы сомневался...' Они сидели за столом ещё около получаса, разговаривали. Тон беседы задавал Некрасов. Очевидно, не желая говорить о себе, он заинтересованно расспрашивал хозяйку об истории посёлка, санатория и местных достопримечательностях. Живое внимание гостя к рассказу тёти Маши ещё больше расположили её к нему. И когда он заметил, что ему пора собираться, она выѓнесла из дома белоснежную хлопчатобумажную кепку и подала её Владимиру.

— Держи, Володя, это тебе в подарок.

Он примерил её, поправил и удовлетворённо улыбнулся.

— В самый раз. Сердечно тронут.

— Носи на здоровье. И приходи ещё в гости. Буду рада тебе.

— Спасибо за всё, — поблагодарил её Некрасов. — И всего вам доброго.

Зоя проводила его до ворот санатория, и они расстались.

Прошло ещё два замечательных дня. И, уже лёжа в постели, Зоя предалась грустному раздумью. 'У меня остался один денёчек. Как же не хочется уезжать'.

Утро для девушки прошло как обычно. На пляже Зою ждал Денис. Он тоже увяз во вчерашнем дне и желал лишь одного — доказательств её любви. Его одержимость смешила девушку и настораживала. Когда она вернулась с пляжа, тётя Маша подала ей уже приготовленный объёмистый пакет с выпечкой.

— Зоенька, передай это Володе в качестве привета от меня.

Девушка не удержалась от улыбки.

— Однако увесистый приветик. Вот уж он обрадуется.

— Ну и хорошо. Будет, чем друзей угостить.

Глава 5. 'СОТОВЫЙ МЁД'

Мысли об их последней встрече с Владимиром хорошему настроению не способствовали. Зоя чувствовала не просто неловкость, а какую-то неосознанную вину перед ним. Неожиданно на перекрёстке улиц возник Денис. Его появление мгновенно пеѓренастроило её. Ей подумалось: 'Вот человек, обещающий мне счастье'.

— Можно и мне с тобой? — беря у неё пакет, спросил он.

— ...Хорошо. Пойдём.

'Так будет честнее', — подумала она. А их разговор с Денисом очень быстро свёлся к его вчерашним притязаниям.

— Зайка, вот скажи мне, как нам узнать, насколько мы подходим друг другу? А вдруг у нас физическая несовместимость?

'Ну вот, опять разгорячился', — улыбнулась Зоя. Проходя через ворота санатория, она поздоровалась с вахтёром. Денис неотрывно смотрел на неё. Ей захотелось чуть-чуть подразнить его. И она вполголоса спела ему пару строк из одной старой доброй песни:

Может, ты на свете лучше всех,

Только это сразу не поймёшь...

И вдруг её сердечко ёкнуло. 'О Боже! Как же я его не заметила?' Они практически уже прошли мимо Владимира, но потом, что-то почувствовав, Зоя оглянулась. И первое, что она увидела — немой укор его глаз. 'Ой, как нехорошо получилось'. Резко изменив направление, она устремилась к нему.

— Володя, почему ты не окликнул меня? — спросила она его.

— Ты же пела.

— Прости, мне так неудобно.

— Пустяки. Я рад тебя видеть и... твоего приятеля.

— Спасибо. Познакомьтесь, — жестом пригласила она их к общению.

Они представились, сдержанно кивнули друг другу.

— Володя, — Зоя протянула ему пакет, — это тебе привет от тёти Маши.

Некрасов с живым интересом заглянул в него, удивился.

— Ну и мастерица она. Спасибо ей и низкий поклон от меня.

— Передам.

Он достал всем по пирожку с маком, угостил Зою и Дениса. А пакет повесил на рукоятку коляски.

— Погуляем? — спросила Зоя.

— Конечно, — согласился он.

Зоя развернула коляску в сторону парка и неспешно покатила её по центральной дорожке. Денис пошёл рядом с Некрасовым.

— Ну и как вам в нашем санатории? — поинтересовался Денис.

— Нормально, — сказал Владимир. — Я люблю скитаться по здешним аллеям. Порой катишься так куда-нибудь без всякой цели, без мысли, просто наслаждаешься прохладой, шелестом листьев, их пестротой, покоем, существованием. Хорошо. Бродячая медитация, да и только.

— Володя, а ты не пробовал писать? — спросила девушка. У тебя, наверно, получилось бы? Вот Денис пишет, он почти журналист.

Некрасов взглянул на Дениса и ответил:

— Профессионально, конечно, не писал, но попытка была, правда, очень давно, ещё в юности.

— И что же вы писали? — полюбопытствовал Денис.

— Стихи.

— Для вояк это как-то не характерно, — грубовато заметил Денис.

— Профессия здесь ни при чём, — возразила Зоя. — Володя, а ты не говорил, что писал стихи.

— Повода не было, — ответил он.

— А откуда у тебя интерес к стихам, повезло с учителями? — поинтересовалась она.

— С учителями?.. Вряд ли. У первого нервы были ни к чёрту. Инакомыслия и прочих вольностей на дух не терпел. На его уроках стояла жуткая тишина. Чья-то улыбка или задумчивость приводили его в ярость. Правила написания слов для него были важней произношения. Мотоцикл, камыши — он говорил только через 'и', а парашют, брошюра — конечно же, через 'ю'. — Некрасов, глядя на суету посвистывающих синиц, улыбѓнулся. — Того горячего мужчину сменила дама. Но это мало что изменило. На её уроках царил полнейший хаос. Она говорила скороговоркой и ничего, кроме аллергии к прочитанным с нею произведениям, привить нам так и не смогла. По её милости до сих пор не могу читать ни Тургенева, ни Достоевского.

— Очевидно, вдохновение могло прийти к юноше только с любовью, — с ухмылкой заметил Денис. — Не так ли?

— Нет. Всё прозаичней. Когда я поступил в училище и начал загружать себя всякими военными премудростями, а ещё и общаться со сверстниками на языке, который богатым не назовёшь, я вдруг почувствовал, что мне как воздуха не хватает живых русских слов.

— Интересное заявление, — отметил Денис. — И откуда же вы их добывали?

— В основном из памяти. На первых курсах нам следовало читать только уставы. А там фразы элегантные, что деревянные колодки. И от всей этой тоски меня спасали только стихи. При любом удобном случае, и чаще всего ночью, я уходил в своеобразную 'самоволку'. Начинал вытаскивать из памяти всё, что когда-то волновало меня, перебирал свои впечатления, вспоминал интересные слова, образы, ну и прочее. А потом из всего этого пытался сотворить другую, более животворную, среду, чем та, которая поглощала меня.