По праву крови. (общий файл)

Я рывком поднялась на кровати, захлебываясь собственным страхом. Что было ужаснее, живое удушающее ничто или то, что мне снилось до падения в пустоту? Словно это была не я, а безвольная, безмозглая кукла. Передернувшись от омерзения я опустила ногу на пол, но так его и не коснулась. Вместо знакомой поверхности, ступня наткнулась на что-то мягкое. Вскрикнув, скорее из-за не растворившихся отголосков кошмара, чем от неожиданности, я забралась обратно на кровать. С силой вдохнув и выдохнув дрожащий в горле воздух, я попыталась успокоиться. Реальность стучалась в мое сознание, но я не торопилась открывать дверь.

"Свет, мне нужен свет!"— пропищал истеричный голосок внутри меня. Почему всегда после пробуждения от кошмаров темнота кажется такой угрожающей?

На самом деле, свет был мне не так уж и нужен. Яркий серп луны заглядывал прямо в не обремененное шторами окно и этого было достаточно, для того, чтобы видеть привычные очертания предметов. Почти успокоившись, я свесилась вниз с кровати, надеясь узнать, что попало мне под ногу.

Собственно, как я и предполагала, это оказался Арвен.

" Ну что опять..." — додумать дальнейшую нецензурность мне помешал на удивление спокойный и бодрый голос:

— Ну, и зачем нужно было меня будить?

— Ну, и зачем нужно было тут лежать?— ответила я вопросом на вопрос, скрывая облегчение от того, что он не мертв, не ранен, и как следствие не втягивает меня в очередную мистическую проблему.

— Какая вопиющая неблагодарность, — провозгласил из темноты обладатель этого голоса ,— я берегу твой сон, а в награду получаю лишь упреки. О горе мне, — приглушенно взвыл Арвен,— меня не ценят. Меня совсем не ценят.— последнее слово прозвучало в непосредственной близости от моего уха. Я не успела заметить когда он подобрался так близко.

— О, не переживай, тебя невозможно недооценить. "Особенно степень опасности"— добавила я мысленно.— Будь так любезен, ответь, почему я так быстро уснула и как оказалась здесь?

— О, моя госпожа,— преувеличенно печально начал Арвен, продолжая говорить в том же высокопарном тоне,— откуда же мне знать, что заставило тебя уснуть? Я просто перенес тебя сюда, желая услужить. Я лег в ногах кровати, как верный пес, хранящий твой покой. — злость вырвалась в пространство порцией ядовитого газа.

Я слишком остро чувствовала Арвена, и каждый раз, когда какая-то мысль вызывала у него хотя бы подобие эмоции, я ощущала ее как свою. А он просто фонтанировал эмоциями. Вот и сейчас, он был слишком близко, слишком неуверен в чем-то, слишком растерян, слишком запутался ... сотни разных мыслей бурлили в таком спокойном, на первый взгляд, существе и все они были "слишком". Словно стая злых бабочек, они ломились в мое сознание, заставляя почувствовать каждую связанную с ними эмоцию в отдельности. Я не умею читать мысли, думаю этого не умеет никто, но эмоции, особенно сильные, могут о многом рассказать. Вопрос в том, хочу ли я слушать?

— Что с тобой? Что за странные театральные представления посреди ночи? И почему, черт побери, ты называешь меня "госпожа"?— все это начало меня доставать.

Странно, но он не стал огрызаться, как делал это в большинстве случаев, а просто ответил :

— Хотя бы, потому, что ты даже не удосужилась назвать свое имя. Видимо, ты не считаешь меня достойным узнать его. Вот я и лег у кровати, не зная что предпринять. И потом, ты, кажется, плохо спала?

— Так это ты? Ты вытащил меня?— спросила я уже темноту, лишь почувствовав рядом с собой движение воздуха и краем глаза заметив слившуюся в темное пятно фигуру.

— Я не понимаю о чем ты говоришь,— голос прозвучал из глубины комнаты, оттуда, где угрожающе сгустилась темнота,— просто услышал как ты металась во сне.

"Ну да, мне опять предлагают сыграть в "Спроси, а я не отвечу", другого нельзя было и предположить..."

— Господи... — тоскливо протянула я, глядя на погружающийся в мутную дымку месяц, подслеповато щурившийся в окно,— Так почему ты не устроился на диване, как все нормальные люди?

— Потому, что я не человек,— раздалось из другого конца комнаты,— и ты не человек, хотя и не желаешь себе в этом признаться. И ты все еще не назвала мне свое имя.

— Так объясни мне кто я! И прекрати прятаться в темноте, как недоделанный бэтмэн! Иди сюда.

— Почему я должен отвечать на твои вопросы, если ты не отвечаешь на мои?— прошептал Арвен прямо у моего лица, заставив меня вздрогнуть и отшатнуться от неожиданности.

"Занозу в филейную часть заказывали? Распишитесь."

Словно в подтверждение этих мыслей у моих колен раздался довольный смешок. Арвен уселся на пол, излучая жизнерадостное злорадство.

— Ладно, я поняла. Меня зовут Ярослава. Ты это хотел услышать?— было странно осознавать, что существо которое я знала так близко, и казалось, так давно, не знает моего имени.

— Это.— кивнула темная голова рядом со мной.

— А как насчет моего вопроса? Ты расскажешь то, что знаешь?

— Завтра.— отрезал Арвен, текучим движением поднимаясь с пола,— Завтра ты увидишь Совет и узнаешь все, что тебе необходимо. — а потом он ушел, с потусторонней скоростью мелькнув в дверях.

" То что мне необходимо. Видимо, не то, что я хочу... Вот гад."

Завтра застало меня в 5.30 утра. Кто-то очень настойчивый тряс меня за плечо грубой и жесткой рукой. Не знаю точно, что взбесило меня сильнее, ощущение руки на плече, или сила, с которой это плечо трясли, но почему-то сквозь липкую пелену сна, такое обращение показалось недопустимым. Оскорбительным. Непозволительным. Да пожалуй, это самое точное слово. Его я прорычала сквозь сведенные бешенством челюсти.

— Непозволительно!— в следующую секунду, услышав оглушительный грохот, я пришла в себя и открыла глаза.

Полутьма по-прежнему заливала комнату, и мне пришлось нащупать выключатель, а затем какое-то время болезненно щуриться от яркого света, прежде чем увидеть довольно странную картину. На куче обломков, некогда бывших моей тумбочкой, возлежал Арвен. Медленно, словно боясь растрясти собственные внутренности, он перекатился на свободное от щепок пространство, тряхнул головой, и посмотрел на меня. В тот же миг пророкотало чудовищно громкое:

— Что ты творишь?!

Чего я совершенно не ожидала от себя, так это последовавшей реакции. Нечто внутри меня вскинуло голову и ответило полным презрения и осознания собственной правоты воплем. Как передать словами то, чему нет названия на языке людей, то в чем ярость переплелась с презрением и ненавистью? Наверное, только таким криком. И услышав себя со стороны, поняв, что эти звуки издавал мой, по идее совсем не приспособленный для этого этого речевой аппарат, я подумала, что пора начинать бояться. Бояться не за себя, а себя. Потому, что если недавнее происшествие с пожиранием сырой курицы вместе с костями, и можно было списать на "сон разума и сумерки сознания", а проще говоря, на банальные глюки, то от сегодняшнего утречка отвертеться уже не удастся.

Кровь бурлила во мне принуждая двигаться, принуждая наказать наглеца, посмевшего прервать мой сон, посмевшего прикоснуться ко мне, но кто-то внутри, кто-то кто все еще оставался мной, испуганно вопил " Не шевелись!". И я замерла в начале движения, в гнезде из скомканных простыней, потому, что зала, если я отпущу на свободу то, что пытается вырваться, оно разорвет не только Арвена, но и меня. Так что я просто смотрела на Арвена, расширившимися от ужаса глазами, судорожно впившись ногтями в кожу собственного запястья.

Не знаю как, но он понял что со мной происходило. "Впрочем, это не удивительно, ведь он наверняка знает обо мне больше меня." — прошипел злобный внутренний критик.

Тихим, бормочущим голосом, плавно и осторожно приближаясь, Арвен начал произносить полузнакомые слова на каком-то языке. Его, ставший таким привычным, голос, казалось, оборачивался вокруг меня бархатной тканью, успокаивая готовую вскипеть кровь. Арвен подошел совсем близко, неотрывно глядя мне в глаза и продолжая бормотать непонятные слова. Казалось еще немного и я пойму их смысл, еще немного... Но он замолчал. А потом очень тихо, словно опасаясь звука собственного голоса, спросил :

— Можно я возьму тебя за руку?

Вопрос показался мне странным и я удивленно вздернув брови спросила:

— Это еще зачем? — и только тогда почувствовала, что напряжение отпустило мои сжатые пальцы. Адреналин, разгулявшийся в крови наряду с чем-то совсем не человеческим, до этого момента не давал мне почувствовать боль в раздираемом ногтями запястье. Я отстраненно посмотрела на собственную кожу, стружкой свисавшую с начинающих сочиться кровью глубоких царапин. — Так зачем?

— Я больше не могу сдерживаться. Ты должна выполнить условия. — сквозь зубы выдавил Арвен.— Плоть и кровь. Хотя бы так.

И я даже не успела спросить себя что бы значило это его "Хотя бы..", как Арвен мертвой хваткой вцепившись в мою руку чуть выше царапин, стал зубами отрывать клочки свисавшей с нее кожи.

Когда вслед за зубами, последовал язык, слизывающий выступившую кровь, меня передернуло от омерзения, но он только сильнее сжал пальцы. Было что-то дикое в ощущении собственной кожи, срываемой его зубами и только через пару минут я поняла, что это существо "слегка" увлеклось. Но, хуже всего было то, что во всем этом красной нитью скользило ощущение правильности происходящего. Сила ворочалась внутри меня, словно куски невидимой мозаики терлись краями, складываясь в единственно правильный узор. Крылья разворачивались и опадали в моей гуди, задевая трепещущий ком сердца, заставляя его болезненно замирать. А потом все застыло. И в звенящей тишине, с почти слышимым щелчком что-то встало на место. В тот же миг Арвен разжал руки и посмотрел мне в глаза. Несколько секунд в них не было ничего человеческого, а потом личность, пугающая в своей чуждости выглянула из них и прошептала :

— Поклянись, что твоя воля теперь принадлежит мне.

— Клянусь. — оказалось так просто, так правильно произнести это. Почти так же просто, как в следующий момент осознать смысл сказанного, глядя в полыхнувшие жестокой радостью глаза незнакомца. Слово упало на ткань реальности, прожигая дыру в алом шелке бытия. Навсегда. Непоправимо.

" Да как он посмел!... Это была ловушка! Какая же я дура..."

Озарение было как всегда ослепительно ярким, точным, гениальным... и запоздалым. Конечно же это была ловушка. А как же иначе? Только маленькие дети и великовозрастные дуры вроде меня верят в случайности. В цепи случайностей не верят даже маленькие дети. Один раз— это случайность, два раза— это, возможно, совпадение, но три раза— это уже статистика. Три раза подряд, в один день, со мной происходили странные вещи "специфического" характера. Три раза за день — это больше чем за предыдущие пять лет. Насколько слепой нужно было быть, чтобы ничего не заподозрить?

— Ты все подстроил. — это было утверждение.

— Не совсем подстроил, и не совсем я, но ты, кажется, начинаешь кое-что понимать.— Сказал чужак, с циничной усмешкой глядя мне в глаза. — Насколько беспечным может позволить себе быть существо, подобное тебе? При условии, что беспечность тоже имеет цену? Жить, словно не существует остальных, пользоваться правом крови в открытую и абсолютно не опасаться последствий?! Даже не подозревать, что они будут!— Арвен ничего не сделал, ничего, только негромко выкрикивал эти слова, продолжая смотреть мне в глаза, а в воздухе витало насилие, касаясь кожи, как поцелуи, заставляющие вздрагивать от нетерпения, но ничего не происходило. Пока нет, но только пока.

— Тебя выслеживали. — такие простые слова. Тяжелые как могильный камень. Они означали, что все зашло гораздо дальше, чем я думала. И уж точно намного глубже чем мне бы хотелось.

— Зачем? Зачем тебе моя "воля" ? Все это? Я правда не понимаю.— мне хотелось проорать мою злость ему в лицо, но все что я могла себе позволить, это всего лишь крепко стиснутые зубы и слова, проталкивающиеся сквозь них через силу.

— Но зато ты начинаешь понимать каково было мне несколько часов назад? Правда? — злобно усмехнулся Арвен. — Ну, так и быть, — я объясню тебе, моя глупышка. — он встал и осмелился потрепать меня по щеке.

Замерев, я пожалела, что у меня нет акульих челюстей, способных с лязгом сомкнуться на его руке. Все что я пока могла сделать, это закрыть глаза, чтобы Арвен не прочел в них тринадцать различных планов его мучительного убийства, родившихся одновременно и жаждущих вырваться наружу посредством подручных материалов.

— Ну, сделай милость. — прошипела я.

— Да, именно милость.— казалось, он поставил себе целью испытывать мое терпение.— Дело в том, что тебя давно искали. Давно, разумеется, по обычным меркам. Они не знали что ты, но присутствие твоей силы слишком недвусмысленно давало о себе знать. Потом, около года назад, почти весь Совет почувствовал аномальный скачек силы. Тебя можно было начинать отслеживать по остаточному излучению. Взять след ауры, если хочешь. И охота началась. Остальное, я думаю, тебе должно быть понятно.

"Около года назад. Ну конечно, тогда понятно о каком использовании права крови он говорит..." Почти год я заставляла себя забыть то, что теперь меня вынудили вспомнить. Год назад я сделала то, чего никогда себе не прощу. Я убила человека. Так просто. Всего три слова и перечеркнутая жизнь. Тогда я узнала, что не имею права любить. Не имею права ненавидеть. Вообще, не имею права чувствовать. Потому, что когда я начинаю чувствовать слишком сильно, не важно любить или ненавидеть, я убиваю людей. Не со зла, просто по неосторожности. А что может быть сильнее чем любовь? Только ненависть к тому, кого совсем недавно любила. Ну, пожалуй еще невидимая рука, сжимающая его сердце, а потом ужас от осознания того, что это была моя рука, протянутая в приступе бешенства.

Отчетливо вспомнилось, как я потом рассматривала свою ладонь, словно пытаясь обнаружить на ней кровь, вытекшую из раздавленного сердца. А еще вспомнились дикие глаза врачей, никогда ранее не видевшие сердце, превратившееся в пюре в абсолютно целой груди. И шепотки за спиной. Ведьма... ведьма... Друзья, ставшие такими чужими, словно припомнившие все странности, случавшиеся в моем присутствии, и наконец, нашедшие им объяснение. Ведьма...ведьма... Соседи по подъезду, крестившиеся при виде меня, не стесняясь. Двоюродная тетка, единственная родственница, видевшая гораздо больше странностей, и уж точно знавшая их причину, но отчего-то всю мою сознательную жизнь молчавшая. Ее внезапная, ничем необъяснимая смерть и похороны. Косые взгляды ее, таких же как и она недавно, бодрых пятидесятилетних подружек. И снова шепот, да ладно уж, слова в лицо : Ведьма, ведьма, ведьма... Переезд.

Я поймала себя на мысли, что разглядываю находящиеся в комнате вещи, как следы моего пребывания в мире. Словно со стороны, пытаясь найти очередное доказательство собственного существования. Маяки. Мне нужны были маяки в тумане, напоминающие, что суша, ну, а в моем случае нормальная жизнь, все-таки существует. Что этот год не прошел бесследно и время не обратилось вспять.