Партизан.

5. Мы вращаем землю ногами...

'Быстроходный' Гейнц вышел из командного пункта 17-й танковой дивизии в сопровождении офицеров. КП был расположен на западной окраине советского Слонима. В какой-то мере, Гудериан был доволен своими войсками. Продвигались они, конечно, не так стремительно, как планировалось, но все же, чертовски быстро. Местами 'красные' вели себя, как испуганное стадо баранов, при первой же опасности задирали лапы в гору, но некоторые части РККА оказывали, более чем, ожесточенное сопротивление, даже в безвыходных ситуациях. Все шло по плану, и мышеловка скоро должна была захлопнуться, закрывая в мешке советские дивизии, корпуса и армии. Легендарный немецкий генерал погладил затылок и, щурясь на солнце, посмотрел в сторону выезда из города.

— Погода сегодня славная, — Словно угадав мысли командующего второй танковой группы, произнес генерал-лейтенант фон Арним.

— Еще бы, наш славный боевой путь освещает само солнце, — Ответил Гудериан.

На эти слова командующего, сопровождающие его подполковники Феллер и Дальмер-Цербе, весело усмехнулись. Русские отступали. Западная часть Слонима была в руках немецких войск, лишь восточная часть города, за Щарой, пока была недоступна. Но вряд ли Советы смогут надолго удержать стальной кулак танковых дивизий Вермахта. Внезапно, чуткое ухо командующего уловило что-то, мгновенно поставившее мозг на боевой взвод. Это что-то, из назойливого шума превратилось в опасность — рычание чужих моторов, моторов русских танков. Даже в страшном сне Гейнц не мог представить такого. Из-за поворота, прямо на КП выскочила пара русских монстров и с ходу открыла огонь. Все что успел сделать генерал, это крикнуть, — Ложись! — И первым нырнул на землю. Именно это спасло ему жизнь. Вокруг раздались взрывы русских снарядов. Разрывы снарядов стихли так же внезапно, как и начались. Рядом с Гейнцем, стонал от боли командующий резервной армией Феллер*, командир 17-й танковой дивизии Ганс-Юрген фон Арним ** был мертв, только Гудериан и командир противотанкового дивизиона Дальмер-Цербе отделались испугом. Только уцелевшие немецкие офицеры стали подниматься с земли, отряхивая форму от пыли, и попытались оказать помощь раненному товарищу, как на дорогу перед КП выскочила целая колонна русских, сразу открывших ураганный огонь.

*Реальный случай, упомянутый в мемуарах Гудериана. Феллер был ранен тяжело ранен.

**В реальной истории был смертельно ранен 27.06.1941 г.

Серега занимал место стрелка в трофейном 'ганомаге' и, чувствуя ответственность, а скорее поддаваясь собственной браваде, крутил стволом МГ в разные стороны. Неожиданно впереди раздались взрывы, все напряглись. Кузова машин, словно по команде, ощетинились оружием, бронеавтомобили активно закрутили башнями в поисках угрозы. Фрицы появились перед ними неожиданно, но этого появления все ждали с ожесточенным нетерпением, загнанных в угол, людей которым нечего терять, кроме жизни, с которой все попрощались в минувший выходной. Все страхи, напряжение и ненависть выплеснулись на фигурки, одетые в чужую форму, свинцовыми струями огня. Стрелял и Серега, ствол его МГ мгновенно раскалился от длинной очереди. Именно пули его пулемета, оборвали жизнь командира 17 танковой дивизии, разорвав в клочья грудь фашистского генерала.

Капитан и Пилипенко, находящиеся в ФАИ во главе колонны, сразу поняли, что дело труба и Андрей крутанул руль, разворачивая старый броневичок, а Петр, распахнув на ходу дверь, суматошно замахал руками, приказывал разворачивать колонну на выезд из города. При развороте, меня кинуло на борт полуторки и я, не удержавшись, кувыркнулся на землю, зажав в руке цевье своей СВТ. Приземлился неудачно, зато мягко, прямо на четыре тушки немецких офицеров. Впрочем, один из немцев был мертв, а еще один был сильно занят своими перебитыми ногами и раной в правом плече. Недолго думая, подскочив как черт из табакерки, я, с удовольствием, саданул прикладом между глаз бравого старикана с золотыми погонами на плечах, который рухнул прямо на руки своего единственного невредимого спутника, не давая ему воспользоваться оружием. Зато мои руки были свободны, чем я и воспользовался, прострелив бок, барахтающемуся под телом начальника, фрицу. Вокруг свистели пули, и я, пригнувшись, рванул в сторону нашей разворачивающейся колонны, но мысль о том, что немецкие генералы валяются не на каждом углу, заставила меня вернуться. В это время, наша развернувшаяся колонна продолжала крошить окрестные дома с притихшими в них гитлеровцами ружейно-пулеметным огнем. Я, закинув 'Светку' за спину, подхватил бесчувственное тело фашиста, не забыв подхватить валявшийся рядом портфель, и потащился в сторону наших. На мое счастье, кто-то все же увидел мое бедственное положение и царский трофей. Юркий ФАИ притормозил перед моим носом, из него выскочил капитан и, забрав мою ношу, махнул мне рукой в сторону 'ганомага'. Не теряя времени, я подскочил к бронетранспортеру и меня втянули внутрь. Наша колонна рванула с удвоенной силой на выезд. Вовремя. В конце улицы появился немецкий Pz — III. Его первый выстрел рванул левее колонны, поторопились фрицы, но вот второй — влетел в корму замыкающего БА-10, который развернуло поперек улицы и мгновенно охватило огнем. Экипаж погибшей бронемашины сослужил боевым товарищам последнюю службу, намертво закупорив улицу. Боекомплект горящей машины мог рвануть в любой момент и немцы благоразумно не стали лезть вперед, отпустив нашу колонну. Немецкий танк, попытавшийся проломить забор и проехать дворами, безнадежно застрял, провалившись в канаву. Мы вылетели из города, как ошпаренные и рванули по шоссе, стараясь уйти как можно дальше от этого места. Нам надо было уходить в лес, так как в любой момент, в воздухе могла появиться вражеская авиация. Со связью у педантичных немцев было все в порядке.

Промчавшись, минут двадцать, по шоссе, мы свернули направо, к лесу, направление выбрали на север. И ежу было понятно, что южное направление для нас закрыто. Только мы, по еле заметной дорожке, въехали в лес, как в небе появилось два BF-109, их своеобразные силуэты мне запомнились по распространенной в начале XXI века компьютерной игре. Они сделали пару кругов над окрестностями, затем низко прошли над шоссе. Но ко времени их появления, слава богу, пыль от нашей колонны, прошедшей по проселку, успела осесть. Мы сидели тихо, как мыши, боясь выдать наше присутствие. Но тут из города появилась небольшая колонна немцев, состоящая из четырех танков, трех бронетранспортеров и двух грузовиков. Разглядев это в бинокль, капитан отдал приказ — осторожно уходить дальше по дороге лес. Проехав с километр, мы заехали в лесной тупик. Посреди открывшейся нашему взору поляны, стоял старый сарай. Мы убрали технику с дороги, загнали в лес и замаскировали, не забыв замести следы на дороге. Единственный БА-10 спрятали в сарай. Бронеавтомобиль обложили найденными тут старыми мешками, которые мы набили землей, и приготовились к бою. Рассмотреть марку немецких танков, при обнаружении колонны, не удалось. Если это были 'копейки' или 'двойки', то мы могли еще повоевать, но вот против 'трешек' 'сорокопятка' нашго 'БА', вряд ли, долго бы протянула, да и снарядов было всего пять штук, а у немцев еще и бронетранспортеры. Поэтому готовились к столкновению с противником, как к последнему бою. Раненых укрыли в низинке. По центу и флангам установили пулеметы. Андрей собрал у всех противотанковые гранаты, набралось шесть РПГ — 40*. Шансов было мало, но они были, а надежда, как известно, умирает последней, поэтому все хорохорились, хотя и были напряжены до предела. Нам повезло, на нашу лесную дорогу немцы не обратили внимания. Видимо, они нашли более перспективное направление для поисков. Неудивительно. Со стороны Слонима доносилась сильная канонада, вой авиабомб и завывания авиационных моторов. Через некоторое время, практически над нашей поляной, пронесся краснозвездный самолет с двухместной кабиной, которую удалось рассмотреть при вираже. Сначала, мне показалось, что это Ил-2, но обводы самолета, а главное, двухместная кабина, с хорошо различимым пулеметом, защищающим заднюю полусферу, говорили об обратном. Ведь двухместные Ил-2 появились на фронте значительно позднее того времени, в котором мы очутились. Наш самолет преследовало два мессера**. Но им никак не удавалось сбить 'нашего', чему в немалой степени способствовали мастерство пилота, маневренность машины и огонь заднего пулемета. С другой стороны, надо отдать должное мастерству немецких летчиков, их машины сидели на хвосте, как приклеенные. Видимо, попадания в наш самолет, все же были, но он упрямо крутился в небе. Вот, на вираже, 'краснозвездному' удалось, обманным маневром, выйти в хвост немцам. Скупая очередь, и один 'сто девятый' с разбитым хвостовым оперением кувыркнулся и стремительно пошел к земле, пилоту не хватило времени, чтобы выпрыгнуть с парашютом. Через мгновение, невдалеке раздался глухой взрыв. Но второй мессер не упустил своего шанса сровнять счет. Резким маневром через крыло, с набором высоты он ушел из-под огня. Немец вышел в атаку сзади сверху. Злая очередь спаренных ШКАСов

* * *

задней полусферы не смогла остановить или отпугнуть фашистского стервятника. Через мгновение ШКАСы замолчали, видимо, борт-стрелок был убит. Из под кожуха двигателя повалил черный дым, но советский пилот потянул машину вверх. Немец не стал добивать русскую машину, было понятно, что она обречена, к тому же, из-под правого крыла у немца тоже потянулся дымок. Немец, решив не испытывать судьбу, взял курс, видимо, на свой аэродром. Наша же машина, набрав высоту, вдруг камнем пошла вниз, но перед этим от нее отделилась фигурка пилота. Мы всей 'ходячей' толпой ломанулись в сторону приземления парашюта нашего летчика. Через двадцать минут, залитый кровью пилот был обнаружен висящим на дереве, купол зацепился за вершину. Со всей возможной осторожностью, мы опустили пилота, находящегося без сознания, на землю.

*РПГ — 40 -ручная противотанковая граната образца 1940 года(Ворошиловский киллограм)

**Мессершмитт Bf.109 ( традиционное для СССР написание Ме-109) — одномоторный поршневой истребитель Люфтваффе

* * *

ШКАС — (Шпитального — Комарицкого авиационный скорострельный) — пулемёт.

Первым делом мы осмотрели раны. У летчика была перебита правая нога, да и предплечье правой руки было повреждено. Перевязав его раны, мы осторожно, но с максимальной возможной для этого скоростью, перенесли его в наш лагерь. Ведь немцы могли заявиться на поиски сбитого пилота. Уже в нашем лагере, пилот пришел в сознание. Он назвался лейтенантом Иванцовым из 97 БАП.

* * *

Ефрейтор Ганс Рессель катил на своем мотоцикле по шоссе. Вечерело. Залетные русские умудрились напороться на КП 17-ой танковой дивизии и покрошить при этом много немецких солдат и офицеров. Самое печальное, что генерал — полковник Гудериан пропал без вести с весьма ценными документами. В этом столкновении русские потеряли два танка и бронеавтомобиль, но часть их, все-таки, умудрилась улизнуть. В небе кружил Шторьх, пытаясь обнаружить беглецов. Ему бы раньше появиться, а теперь, в сумерках, найти след русских будет нелегко. По округе рыскал поисковый отряд, но особого толка от этого не было.

В животе неприятно заурчало. Черт бы побрал этих русских свиней, и тех, и других! Ганс усмехнулся своему каламбуру. Если бы он слушал своего командира, то сейчас не страдал от поноса. Говорил же Шнитке, что воду надо пить кипяченой, а продукты сначала проверять у врачей. Теперь же он вынужден постоянно спускать штаны, чтобы не запачкать. Наверное, это сало. В животе снова заурчало. Нет, так он не доберется до поисковой команды. Все же придется остановиться и справить нужду. Как не хотелось бравому ефрейтору поскорее закончить с поручением, но пришлось заняться собственными делами. Он свернул с шоссе, остановил мотоцикл и присел под кустами, судорожно сжимая в правой руке цевье карабина, а в левой — лист бумаги, вырванный из блокнота. Кишечник все не успокаивался, а ноги уже стали подрагивать от напряжения. Наконец, Ганс закончил свои дела и попытался натянуть штаны. В этот момент по затылку что-то сильно ударило, и Рессель провалился в темноту.

* * *

Я, с Пилипчуком, наблюдал за шоссе. Мы пытались прикинуть варианты прорыва на юг, а для этого нам нужно было знать, насколько хорошо охраняется дорога, есть ли патрули и какова насыщенность движения. Вдруг, в надвигающихся сумерках, мы увидели одинокий мотоцикл. Все бы ничего, но он стал останавливаться. Мы уже подумали, что немец почуял недоброе и засек наш НП. Неожиданно для нас, этот вояка присел в кустах, спустив штаны. Видимо, немец слишком резко перешел от армейского рациона на русскую халяву. Пилипчук похлопал меня по плечу, показал, чтобы я продолжал наблюдение, а сам пополз в сторону этого 'швейка'. Немец сидел достаточно долго, чтобы сержант незаметно подобрался к нему вплотную. Движение по шоссе затихло. Лишь изредка, сгущающуюся тьму пронзал свет от фар. Когда немец закончил со своими делами, Пилипчук, удостоверившись, что на шоссе никого нет, вырубил незадачливого вояку. После этого мы быстро ретировались в лес. Сержант нес пленного на плече, я же катил трофейный мотоцикл. Оставлять его было нельзя. Немцы быстро бы вычислили наше местоположение.

Когда мы добрались до нашего лагеря, капитан с помощью Маринки допросил пленного. Он то и рассказал, какое счастье нас ожидает. Капитан и остальные бойцы были рады, даже Маринка светилась от счастья. Как же, теперь, если живые останемся, наградят. Только я, с Сергеем и инструктором, сидели, угрюмо набивая магазины патронами. Проблем, явно прибавилось.

Тут подбежала наша фурия, — Ребята, вы, что такие квелые? Слышали, мы, оказывается, немецкого генерала прибили?

Мы вопросительно уставились на нее.

— Да нет, Гудериан жив и уже в сознании, — Поправилась Маринка, — Мы там еще командира 17-й танковой дивизии убили.

— И что? — Спросил Андрей.

— Как что? — Удивилась Маринка, — Теперь нашим будет легче.

— Это вряд ли, — Встрял Серега, — Думаю, что у немцев достаточно генералов, чтобы заменить потери. Причем, очень хороших генералов.

— А вот у нас проблем прибавилось, — Сказал инструктор, — Теперь фрицы перевернут этот лес, чтобы нас найти. По крайней мере, перекроют намертво все дороги.

— А если мы кое-что знаем, по нашей истории, — Добавил я, — То можем спустить свои знания в унитаз.

— Почему? — Маринка присела рядом.

— А теперь может быть по-другому, — Сказал подошедший Михалыч, — Наследили мы неудачно. В нашем мире Гудериан войну пережил и в плен к нам в начале войны не попадал, это я точно знаю.

— Что же теперь будет? — Спросила Маринка. —

— Вот и мы друг друга спрашиваем, — Ответил Сергей.

— Лучше подумать, что нам делать? — Невесело усмехнулся пилот.

Тут опять в разговор вмешалась наша красотка, — Пленный ефрейтор сказал, что на другом берегу Щары наши. Вообще восточная часть Слонима, за рекой, в наших руках.

Решили, что надо срочно уходить. Наверняка, немцы с утра найдут нашу поляну. Они далеко не дураки. Дорог через лес от шоссе в ближайшей округе немного. А если нас найдут, то раздавят, как тараканов. Долго убеждать капитана в нашей правоте не пришлось. Идиотом он не был.