| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ну и чего я не знаю?
— Одним словом... Ты такое рассказывал про женщин. Про то, как с ними обходятся...
— Так-так-так... Так вот почему их было шестеро, да? Эта щуплая пигалица, правда?
— Ну... девочке всего семнадцать, ей бы жить и жить еще.
— Ой, Дита, Дита... Вот выпороть бы тебя. Разложить прямо на броне. Взять ремень и по голой заднице!
— Харон, а давай, я ее подержу? Дита, ты не переживай, я аккуратно.
— Ну... — Дита снова начала хлюпать носом. — У нас же... столько места.
— Которого скоро не будет совсем, если тебя не связать. Ты понимаешь, что она не перенесет черноту. Всего не перенесет. Слабая слишком. Так у нее был хоть какой-то шанс. Да и потом, после... Нам топать и топать до места!
— Я...
— Оставить вас на дороге, что ли? И зачем только с бабой связался, старый дурак.
— Ну...
— Баранки гну! — Харон на секунду задумался. — Что сделано, то сделано, в принципе, бывало и похуже. Но что мне не нравится, Дита...
— Я все поняла!
— Поняла она. Веди давай. Дита, вот честное слово, если еще хотя бы раз!..
— Я поняла-поняла. Сейчас мы!
И, пока Дита умчалась с криками в сторону кукурузы, слово перешло к ее спутнику, Улиссу. Ну да, и у него появились вопросы.
— Хуман?
— И так называют. Что-то не так?
— Нет, все нормально. Хуман, так хуман, бывает. Нет, я не ворчу, конечно, и так все понятно. Ведь хуман же, да? Бывает.
— Гуманитарий.
— Ххе... Институт культуры речи?
— Ладно, зануда, — на что Улисс многозначительно покашлял. — Хуманами нас так называют, за то, что не очень уважаем всякие эти трещотки.
Харон постучал по боку БТР, потом поднял автомат, показывая его собеседнику.
— Но пользуетесь.
— А ты презервативами в той жизни пользовался?
— Хм... резонно. Без всякой охоты, но приходилось. Нахожу твой довод достаточно образным и понятным. И все?
— Ну не все. Если кратко, не люблю зависеть от всякой техники. Мы в мире, где всё разделено на иммунных и зараженных. Твари растут, матереют, а иммунные... Готовы душу продать, чтобы заполучить пушку потолще, ящик патронов побольше. Костыли, — Харон слегка презрительно сплюнул.
— Ну ясно. И чтобы отказаться от этих костылей, надо пройти тысячу ступеней Шаолиня.
— Утрируешь. Просто я частенько брожу вдали от стабов, волей-неволей мне стали ближе лук и стрелы, нож, Зверь, остальное.
— Вот про остальное хотелось бы немного подробней, — затараторил почувствовавший интересную тему Улисс. — Дар?
— Дары. Одним не отделаешься. Кстати, будешь болтаться и дальше рядом со мной, начну гонять по-настоящему.
— А у меня есть выбор?
— Конечно. Могу оставить в первом же стабе. И живи себе, как знаешь.
— Э-э-э, нет, друже, теперь тебе от меня так легко не отделаться. И, кроме того, я хочу такой же прикид, как у тебя! Очень стильный. Это по нему тебя Круглый опознал?
— Да. По нему. Без проблем, набей монстров, сдери с них шкуры, пошей. Выделывать самому не обязательно, как и шить, а остальное — сам, все сам.
— Один, да? А в чем прикол? Почему нельзя вальнуть компанией?
— Можно. Кто тебя проверять-то будет? Это потом уже, в стабах или других кластерах...
— Принцип понятен. Повесил кольт на бедро, будь уверен, что найдется кто-то, кто захочет проверить, как ты умеешь стрелять, правда? Или как татухи не по статусу...
— Что-то вроде того.
— Серьезно тут у вас. А остальные как называются? Ну... тот же Круглый.
— Черт его знает. Он, скорее, рейдер, гуляет по окрестностям. Добывает спораны, тем и живет. Да названий много, со временем пообтешешься, — и, уже с облегчением, видимо, тема была не очень удобна. — Ага, явились...
Иногда, да что там обманывать самого себя, зачастую ситуация складывается не совсем так, как ты планируешь изначально. Не даром же из века в век переходит пословица: 'Хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах!'
Примечательно другое — реакция разных характеров на такие внештатные изменения. Паника, досада, обида, недоумение, олимпийское спокойствие, оптимистический пофигизм — этот ряд можно продолжать бесконечно. Интересно, какая эмоция преобладает у вас? Хотя нет, стоп. Сейчас речь не о вас, наш главный герой все-таки Харон, поэтому ему и предоставим следующее слово.
— Ну и как же мне с тобой поступить, юное дитя? Съесть?
Харон даже оскалил здоровые белые зубы, но тут неожиданно в ситуацию вмешался Зверь.
Чудище под центнер весом, одним своим видом способное нагнать страху на три-четыре полных фонтана десантников в день ВДВ выбралось из придорожных зарослей, спокойно приблизилось к хозяину, но не остановилось, а продолжило свое путь к юной, хрупкой девчушке. Которая, к слову, даже зажмурила глаза от страха — в ней и весу-то вдвое меньше, и вообще...
А зверь лизнул ее в руку, подошел к Харону, вздохнул, посмотрел ему долгим взором в глаза и улегся у ног.
— И ты туда же? Сговорились? — уже по инерции проворчал командир небольшого отряда. — Ладно, слушай свою задачу. Выполнять все мои команды, не раздумывая! Сразу и с улыбкой на лице! Пожирать глазами не обязательно, но остальное... Как же мне окрестить-то тебя? Или ты, Дита, и тут успела?
Дита только усиленно замотала головой, боясь еще чем-то напомнить о себе.
— Ну хоть что-то. Ты, красавица, чем в жизни-то занималась? В школе училась, поди?
— Медучилище. И подрабатывала помощницей акушера.
— Да ладно! — Харон радостно заржал. Как ни странно, его поддержал Улисс.
— Ну а что, Харон! — выдавил тот сквозь кашель. — К концу пути полный пантеон богов и героев соберешь! Гера, богиня плодородия, логично?
— Да иди ты! И хлюпкая она для такого... Ну... а с другой стороны... Собственно, коротко и ни с каким не спутаешь. Удобно, звучно... Гера... Будешь ты, юное создание, Герой, богиней плодородия. Между прочим, сильная тетка, очень сильная, — и, когда та кивнула, гаркнул: — Гера, ложись!
До девушки доходило не сразу. Но как только она осознала смысл, плюхнулась на дорогу моментально. Зверь поднялся, еще раз вздохнул и запрыгнул на броню, отвернувшись от Харона.
— Годится. Но в другой раз чтоб быстрее! На, глотай! Черных больше нет, буду переводить на тебя красную. Подействует или нет, и как — это тебе потом Дита расскажет, у меня ни времени ни желания расписывать тебе все сопутствующие страсти, примем, как неизбежный риск. Ну что, готовы? Поехали в город, пока там все не растащили!
Пустой город ранним утром по выходным все равно имеет свои звуки. Где-то вдалеке засвистит старыми тормозами разбитый троллейбус. Возле какого-нибудь подъезда дворничха, страдающая похмельной бессонницей, гремит мусорными баками. На парковке жаворонки прогревают моторы... Да мало ли?
Но не в этот раз! И пусть в кластере царила и на этот раз предрассветная мгла (и чего Круглому и компании не спалось в такую рань? Жадность?), но тишина была непривычной, неестественной...
Весело погромыхивая по разбитым стеллажам все того же гипермаркета, БТР, на броне которого восседал кормчий со зверем, катался от отдела к отделу.
— Нет, ну Харон, я все понимаю, генератор там, канистры к нему, топоры,.. — недоумевал Улисс. — Даже болгарку... Ты ее хоть поднимешь один? Ладно с болгаркой, а зачем нам рулон теплоизоляции?
— Утомляешь. Хотя, ты прав, возьми еще один, быстро за кусты рвется.
— Ой-ёй, лучше бы молчал. Куда дальше, начальник?
— Мотков двадцать скотча и в продуктовый.
— Яволь, герр генерал...
В продуктовых рядах на этот раз Харон не стал пускать ситуацию на самотек:
— Рыбные и мясные консервы в мешки. Дита, Гера, приматываете скотчем в десантном отсеке! Проверю, чтобы ничего не шевелилось! Улисс, паки с водой на броню!
— Харон, да тут на месяц уже!
— Да? Тогда еще удвой! И консервов! Потом некогда будет!
И, примерно через час:
— Все? Ну, рули к одежде. Женщинам по три пары добротных джинс, рубашки, куртки. Обувь попрочнее и полегче. Нет, еще сапоги обязательно! Ну и там... сами разберутся, я на броне. Зверь, и ты поглядывай.
То, как поглядывал Харон по сторонам, не оставляло сомнений — ему просто лень участвовать в дальнейшем, лень следить, как дамы выбирают себе обновки.
— Слушай, Харон, — через считанные минуты к нему присоединился и Улисс. — Я про Диту. Ты бы не слишком, может там у нее... Ну, критические дни и все такое.
— Не все так просто, не все. У нее второй Дар открывается, вот ее и мотает — сама не своя.
— Так ты видел уже такое?
— Бывало. Когда рождается хитгер... ну, измененный, получивший в первые дни жемчуг... Их так колбасит! Иногда валяются без сил, на ноги подняться на могут, под себя гадят. У нее еще легко протекает.
— Дааа?.. — протянул в задумчивости Улисс. — А как же...
— А как же ты? Ну, живой пока еще и то ладно. Старайся, что ли?
— А как? Тужиться? Нет, вот ты взял бы, и научил.
Харон задумчиво поглядел на бича, засунул руку в карман, потом завел обе за спину, и, уже вытянув их перед собой, продолжил:
— В какой?
Улисс, не раздумывая, ткнул в правую. Харон, сокрушенно качая головой, разжал пустую ладонь. Споран лежал в левой.
— И в чем прикол? — удивился Улисс.
— А вот если бы я приставил тебе автомат к голове и от результата зависела бы твоя жизнь, был бы шанс на очень неплохой Дар. Попробуем?
— Ты знаешь... А ведь ты же выстрелишь для чистоты эксперимента!
— Конечно.
— Ну... тогда я еще немного подожду, ладно? В самом деле, куда спешить? Тише едешь — дальше будешь!
— От того места, к которому едешь, бестолочь.
— И вот так учат на хумана, да?
— Дался тебе этот хуман! Живу просто так, как мне нравится. И как считаю для своей шкуры полезней.
— И таскаешь ты эту шкуру отнюдь не по библиотекам... — продолжил какую-то свою мысль Улисс. — По паленому цвету заметно.
— Отвали, да? Ну придумал кто-то идиотское название, так это только от безделья.
— Не нравится? А сам как себя называешь?
— Ты что, родной. Я ж говорил — Харон.
— Ладно, спрошу по другому. Наверняка знаком с... с такими же. С теми, кто разделяет твои взгляды. Вон как Круглого вопросом про мертвого хумана на место поставил. Ну и как они себя называют?
— Ухо прошло? Не болит?
— А? Какое ухо? А-а-а, ты о той мелочи? Ну могу второе подставить, если ответишь.
— Да блин никак не называют! И одежда эта только из-за удобства. Прочная, как привыкнешь, уже другой не захочешь. Надоедает постоянно перезагрузившиеся кластеры ради порванных тряпок искать. НИКАК НЕ НАЗЫВАЮТ!
— Угу...
— Да иди ты.
— И пойду. Пора тёток поторопить. Скажи только еще...
— Ну?
— Почему Зверь? Почему не Цербер, к примеру? Смотрелись бы на пару лихо. Нет, правда, почему?
— Цербер бы не понял. Зачем мне лишние проблемы, разборки?
— Кто не понял?
— У нас в стабе. Наливайка у него. Солидный мужчина, крепкий...
— А-а-а-а...
— Ворона кума. Где они там, в самом деле? Хотел черноту сегодня пройти!
— Иду, иду, поищу.
Улисс двинулся в глубину отдела, сзади же, совершенно беззвучно его сопровождала огромная четвероногая тень. И как только у Зверя получается не стучать когтями по кафелю?
Вернулась троица минут через десять. Раздосадованная, немного злая Дита, робко притихшая Гера и ухмыляющийся Улисс.
— Объяснял им, что рюкзаки таскать самим?
— Неа. Просто повыкидывал мусор. Спорить с женщиной в магазине? Ты мне лучше своего лотерейщика покажи — всяко для здоровья полезней. Ну что, поехали?
— Ага. Еще в туристический отдел заскочим. Ты пока коньяк в пластик переливай, я дальше сам справлюсь.
Нагрузив на броню еще пару надувных лодок, несколько бухт тонкого капронового троса, походную треногу с котелком, Харон, скептически оглядев внешний вид машины, покачал головой:
— Только бы знакомых по дороге не встретить. Засмеют. Все, уходим.
Обратная дорога была такой же спокойной, если не считать одного происшествия на заправке. Пока Улисс качал помпой бензин в канистры, Харон вдруг прямо как охотничая собака напрягся, сделал стойку и... И выстрелил из лука в стеклянную дверь. Дважды.
— Зверь, апорт.
Послушный четвероногий неспешно потрусил за стрелами.
— Видел я подобное. На войне. И, кажется, понимаю, какой у тебя Дар. Если он один. Чуешь опасность?
— Что-то вроде того. Вижу.
— Даже так?
— Цвета немного меняются. И вас так же понял.
— Погоди-погоди. Нас? В смысле, нас с Дитой?
— Ну да. Остальные начинали немного... краснеть. Ну, еще не краснеть, но так...
— Блин, хочу! Дальше расспрашивать не имеет смысла?
— И так много сказал для начала. Но мне лучше ехать на броне, так что рулить пока тебе.
— Мешает?
— Ну обзор же закрывает, чудила. Если и увижу что, то считай, уже хана, или зажарились, или нас вот-вот начнут вскрывать, как консервную банку. Закончил? Канистры на корму и пошли со мной. И женщин зови, будем бегуна свежевать. Покажу.
— Блииинн. Я такой же хочу! Харон, кого надо убить за такой Дар?
— Черт его знает.
— А тебе кого довелось?
— Элитника.
— Погоди, ты рассказывал. Это вершина местной пищевой цепочки, да? Царь горы. А что ты хотел при этом?
— Ты дурак, что ли? Выжить хотел, отчаянно хотел выжить!
— А как ты его валил, расскажешь?
— Да нет в этом никакого секрета, чего уж там. Это еще на второй день мой тут было. Ему грудину бронебойным разворотило, а я слабый был, совсем ничего не жрал вторые сутки, даже отскочить не успел, ноги мне придавил своей лапой. Ну, смотрю, он в нокауте, кости на груди раскрыты, а внутри сердце бьется. И он понемногу в себя приходит. Я и давай ему сердце левой рукой рвать.
— Почему левой? Это важно?
Харон скептически посмотрел на Улисса.
— Ты бы еще записывал, потом алгоритм составлял. Правой дотянуться не мог — он здоровый, гад.
— Вырвал?
— Не все, оно с большую подушку. Но покоцать успел — подох.
— И тебе с небес на голову свалился такой Дар. Только потому, что ты до усирачки хотел выжить. Так?
— Не совсем. Детали потом, как-нибудь, но принцип похож.
— Погоди, погоди... Ты тогда не ел вторые сутки, сейчас совсем не жрешь... И живчик свой не пьешь, хотя в нас регулярно заливаешь. Ты что задумал?
— Задумал тебе во второе ухо зарядить. Для симметрии. И первое обновить. Долго мы еще тут копаться будем? Случись что — я-то выживу, а вот вы...
— Понял, понял, начальник. Лечу.
Споровый мешок у бегуна оказался пустой.
— Молодой еще, — прокомментировал Харон. — Не успел отрастить. Дита, как ты?
В воспитательных или иных целях Харон поручил рыться в затылке твари именно ей; не известно, что творилось в душе женщины в эти моменты. Но справилась. Даже не поморщилась.
— Нормально. Едем?
Улисс с Хароном только переглянулись.
Обратный путь прошел, как говорят в официальных заявлениях, 'в спокойной, дружественной обстановке'. Конечно, если считать за таковую абсолютно вымершую дорогу и редкие выстрелы где-то далеко на востоке. Женщины притихли; или задумались о чем-то своем или окончательно хоронили теперь уже оставшуюся далеко в прошлом прежнюю привычную жизнь. Улисс нацедил себе кружку коньяка и под насмешливым видом Харона устроился за баранкой.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
