С дороги они свернули, не дойдя верст двух до деревни. К Бунькову вышли в три часа пополудни — зле, ободранные, грязные. Добирались долго, тяжело; волокли "Днепр" на руках, через густые малинники, овраги, коровьими тропами. Азаров сто раз пожалел, что польстился на хитроумный агрегат — верхами бы добрались до места!

Мотоцикл и лошади спрятали в лощинке, в полуверсте от опушки. Дальше отправились пешком, а потом и ползком — и все ради того, чтобы увидеть, как беспечные французы ловят в огороде поросёнка!

— Залететь бы в енту дярёвню с богородской дороги! — предложил урядник. — Оттеда, небось, не ждут, караулы все с обратно хода. Проскачем, шумнём, что надо увидим — и вася-кот!

— Не выйдет, — покачал головой Азаров. — Будь нас хоть с полсотни — тогда да, а малым числом увязнем. Французов пеших в деревне как собак, с налёту не проскочим. Задавят нас, Прокоп Ефремыч...

— Ан не задавят! — сдвинул брови урядник. — Не ждут они отсель, вот шо любо! Пока опомнятся — вскрозь пролетим, и ло-о-ови конский топот!

Азаров посмотрел на схему деревеньки, которую прутиком нацарапал в пыли проводник.

— Артиллерия, обозы, у них вот здесь, на площади, больше негде. Одним глазком только глянуть, что там понаставлено! Если пушек хоть с пяток — значит завтра надо ждать французов к Вохне, а то и к Павлову. Чего им время терять? День, много три — из Покрова подойдут пешие солдаты с орудиями, и придётся воевать всерьёз. А вот если нет пушек — тогда дело другое, будут ждать подкреплений.

Витька кашлянул. Азаров понял глаза от схемы:

— Что-то хотите сказать, Виктор?

— А если попробовать на мото... на нашей машине? На дороге мы быстрее любого коня. К тому же — сами говорите, испугаются французы! Пролетим деревню насквозь, как Прокоп Ефремыч предлагает, и всё рассмотрим.

Азаров с урядником переглянулись.

— А что, может и получиться... — неуверенно произнёс корнет. — Ефремыч, веди отряд назад, встретимся у ручья, где коней поили.

— А вы что, с нами собираетесь? — забеспокоился Витя. — Не надо — не угонитесь, отстанете. Мы лучше сами.

— Ну уж нет, юноша! — твердо сказал Азаров. — Рекогносцировка поручена мне, я сам должен все увидеть. Вы уж, пожалуйста, уступите мне одно место.

Витька кивнул. Корнет прав — какие из них разведчики? А Азаров гусар, это его стихия...

— Значит, решено. Надо выйти на дорогу хотя бы в версте от деревне, со стороны Богородска. Машину потянем на руках, чтобы не встревожить французов раньше времени. Справимся, Ефремыч?

— Куды мы денемси? — буркнул казак. — Она, конешное дело, чижолая, а только и не такое таскали. Слышь, Гнат, скольки тута шкандыбарить?

— А ну, православныя, навалися!

Затрещали ветки. Казаки вместе с мужичками выволокли на дорогу тяжеленный "Днепр". Лёха забрался в седло, вывернул руль:

— Готово, можно ехать!

— Погоди минутку! А байк пока лучше в кусты прныкайте, да ветками привалите. Мало ли кто на дороге покажется?

Урядник посмотрел на Азарова. Тот кивнул, и казачки снова впряглись в мотоцикл.

Витька развернул на колене пожелтевшую бумажку. Её извлекли из картонного ящика — того, что Сергеич вёз для пиротехников.

Три большие дымовые шашки армейского образца — неплохой сюрприз для солдат Нея. Ещё вопрос, решатся ли они броситься в погоню за тарахтящим чудом-юдом, извергающим густые клубы грязно-белого дыма?

Инструкция по применению ДМ-11 с прикатанной крышкой:

1) Проколоть отверстия в местах выштамповки: сначала центральное на глубину запала, затем боковые на глубину примерно от 20 до 80 миллиметров.

2) Вставить запал.

4) Зажечь запал резким трением терки (напр. спичечного коробка) о головку запала.

6) Отбежать на безопасное расстояние.

7) Находиться от горящей шашки не ближе 5 метров или в укрытии во избежание возможных разрывов шашек.

Спичечного коробка не было, зато имелась зажигалка — одноразовая, из прозрачного пластика, наполненная сжиженным газом. Витька не курил, но зажигалку носил с собой с тех пор, как прочёл в одной приключенческой книжке, что человеку в экстремальной ситуации необходимы две вещи: нож и источник огня.

Запал — деревянная палочка длиной в полтора пальца, обмазанная горючей смесью, была прилеплена к жеестяному боку шашки полоской скотча. Вместо загадочной "проколки" подошло шило из швейцарского ножа. А вот как быть с безопасной дистанцией?

Витька привязал к проволочной скобе на крышке кусок шнура, отмерил шесть метров, обрезал. Сойдёт: надо только дождаться, пока воспламенится дымовой состав.

— Мих, давай айфон. Корнет пусть разглядывает, чего ему надо, а я буду снимать. Потом, в спокойной обстановке, изучим...

— Это с какой стати — ты? — взмутился Мишка. — А мне, значит, трястись назад на этой кляче? Не-е-е, мы так не договаривались! Я и верхом ездить не умею!

— А я что, умею? А вчетвером тесно будет. Ты что, прокатиться хочешь, или дело сделать?

— Всё равно нечестно! — набычился Мишка. — Почему это я должен остаться? Это ты так решил? Тоже мне, начальник выискался!

— А как иначе? — возмутился Витька. — Я придумал, мне и ехать!

Мишка набычился, и мальчик понял, что его друг упёрся всерьёз. Вон, как глаза блестят, губы поджал от обиды! А ведь верно: чего это он раскомандовался?

— Ладно, давай кинем монетку. Орёл — я еду, решка — ты.

Обрадованный Мишка полез в сумку. Витька искать не стал, все деньги остались в рюкзаке, на биваке реконструкторов.

Мишке надоело шарить в сухарке. Он вытряхнул ее содержимое прямо на дорогу и принялся копаться в пыли. Витька сжалился:

— Да брось, всё равно ничего нет! У меня вот тоже ни монетки. Может, "камень-ножницы — бумага"?

Азаров удивлённо наблюдаем за их манипуляциями:

— Что, друзья мои, решили бросить жребий? Что ж, разумно. Вот, прошу...

На ладони Азарова лежала монета из белого металла. В лавровом венке надпись: "Государственная российская монета". Витька перевернул монетку. На оборотной стороне — имперский двуглавый орёл, по краю буквы: "полуполтинникъ, 1802 год". Ага, двадцать пять копеек...

Монетой уже завладел Мишка. Сложил далони коробочкой, подул, долго тряс и наконец, хлопнул по запястью. Орёл.

Он повернулся и пошёл к мотоциклу. Азаров уже уселся на заднее седло и ощупывал пистолеты — Мишка, готовясь к рекогносцировке, повесил ольстры прямо на раму. Витька сел на сложенный поверх решётки брезент и завозился, устраиваясь. Так, шнур от дымовой шашки надо привязать заранее...

— На, держи! — Мишка протягивал айфон. — Только смотри, не урони. Может, и тромблон дать?

Витя удивлённо посмотрел на друга. Конечно, досадует, что не повезло; но — не обижается, даже самопал свой драгоценный готов отдать. Хороший у него всё-таки друг...

— Спасибо Мих, не надо. Мало ли, вдруг напоретесь на французов? Мне будет не то стрельбы — и снимать, и шашка эта... Вдруг одной не хватит, придётся на ходу новую зажигать?

— Ну, ладно, — не стал спорить Мишка. — Тогда — удачи вам!

XII. Прорыв

Хвост концевой лошади мелькнул в кустах и отряд, предводительствуемый урядником Хряпиным, скрылся в лесу. Витька видел, как сидел на азаровском коне Мишка — бледный, закаменевший от страха, он обеими руками вцепился в гриву. Бесполезный тромблон болтался на панталере, колотил владельца по бедру, но тот не обращал на это внимания.

Ничего, — сказал корнет, перехватив Витькин взгляд. — Черкес конь послушный. Освоится товарищ ваш, невелика хитрость.

— Ну что, поехали? — повторил Лёшка. Он надвинул на нос старомодные очки-консервы, найденные в мотоциклетной сумке. Витька кивнул — в зубах он сжимал зажигалку. Долотов пнул педаль кикстартера, движок застрелял, "Днепр" резво принял с места.

До опушки версты полторы, подумал мальчик, караульные на околице не сразу услышат треск мотора. Интересно, а ружья у них заряжены?

Спиной он упирался в какую-то дугу, ногами в раму мотоцикла. Острая железяка впилась под лопатку, но приходилось терпеть: на ухабистой дороге трясло немилосердно, а руки-то заняты...

Так, вставляем... теперь прижать локтём, чиркнуть зажигалкой... Запал зашипел, разбрызгивая искры, Витька вывернул шею, пряча лицо. "Днепр" швыряло на выбоинах, и вдруг лес кончился — впереди, шагах в тридцати из бурьяна торчали плетни деревеньки Буньково. На обочине солдат в синем с белой грудью мундире: кивер съехал на ухо, рот разинут, ружьё выронил. Стоит соляным истуканом, не отрывая глаз от выскочившего из леса страшилища.

Лёха что-то проорал, даванул клаксон. "Днепр" пронзительно взвыл. Часовой, до которого осталось шагов десять, попятился и спиной полетел в бурьян. Запал догорел, из дырок густо повалил бело-жёлтый едкий дым. Банка обжигала руки, и Витька немедленно вспомнил инструкцию: "... через 20-30 секунд с момента воспламенения возможен взрыв шашки, если не открыты отверстия для выхода дыма...". Он изо всех сил отшвырнул опасную банку предмет прочь — та запрыгала по дороге на шнуре, волоча за собой непроницаемый дымовой шлейф.

Справа и слева летели заборы, из-за них появлялись лица — в бонетках, киверах, касках, рты распялены в крике.Ничего не слышно, всё забивает пулемётный треск мотоциклетного двигателя... Почему никто не стреляет, подумал Витька, должны ведь стрелять? — и тут "Днепр" подбросило так, что он чуть не вылетел на дорогу. Шлёпнулся, отбив копчик о какую-то трубу, и тут только вспомнил о мишкином айфоне. Зашарил за пазухой, но мотоцикл снова тряхнуло, и Витька еле сумел удержаться.

Заборы вдруг расступились; из-под колёс метнулась в сторону фигура в синем с красными эполетами сюртуке, и они вылетели на деревенскую площадь. Лёха вывернул руль, объезжая тесно составленные обозные телеги. Колясочное колесо на мгновение оторвалось от земли, Витька мгновенно покрылся ледяным потом — всё, сейчас опрокинутся...

Пронесло: десятиклассник и правда, умел лихо водить тяжёлый байк. "Днепр" обогнул составленные возле колодца с высоченным журавлём повозки, нырнул под торчащую наискось оглоблю. Азаров, не успевший пригнуться, зацепился за неожиданное препятствие и чуть не вылетел с седла — сумел схватиться за лёхины плечи — кивер покатился в пыль. Из-за телег разбегались солдаты, заполошно метались селяне, где-то визжала лошадь. Ещё одна, волоча за собой вывороченную из плетня жердину, скакала, нелепо подкидывая зад, перед "Днепром" — жердина путалась в передних ногах. Сбоку хлопнул, наконец, выстрел, но Лёха с опасным креном обошёл незадачливую скотину и бросил байк к просвету между заборами на другой стороне площади. Витька, ухитрившийся извлечь афон, поймал в кадр большую пушку на зелёном лафете. Рядом с орудием, задрав к небу оглобли, пристроился длинный зарядный ящик. Азаров зашарил под седлом, извлёк из ольстров большой пистолет. Выпалил, кинул дымящуюся железяку Витьке — замок больно ударил по колену, — пальнул ещё раз. Целит в зарядный ящик, сообразил мальчик. Не дай бог попадёт — нас же взрывом и накроет...

Корнет не попал. А может, пуля не смогла воспламенить деревянные ячейки картузы с порохом. Площадь, затянутая сплошной дымовой завесой, остались позади, и "Днепр, распугивая солдат, баб, мужиков, собак, вылетел на околицу. Здесь тоже был пост — солдаты в высоких гребнястых шлемах обалдело уставились на разведчиков. Двое кинулись прочь, третий вскинул ружьё, но замок дал осечку — мотоцикл пролетел мимо, обдав часового бензиновой гарью, и всё потонуло в едком дыму.

Шнур, на котором скакала по колее шашка, оборвался, больно хлестнув Витьку по лицу. Зелёная банка откатилась на обочину и застряла в траве, продолжая извергать густые клубы дыма. "Днепр" стремительно летел вперёд — на прямой дороге Лёха прибавил газу, ветер засвистел в ушах. Витька зашарил под брезентом, ища другую шашку, но это уже не требовалось — из завесы, расползавшейся далеко позади, никто не показывался.

— Ну всё, теперь не догонят! — яростно-весело проорал Лёха. — Нас не до-го-ня-я-ят!

— Нас не до-го-ня-я-ят! — подхватил во весь голос Витька. Адреналин кипел в крови, ввыстреливал, будто пена из бутылки шампанского. — Нас не до-го-ня-я-ят!

Азарову досталось крепко. Когда отъехали версты на две, Витька обратил внимание, что корнет клонится в сторону, будто во сне, шарит руками, пытаясь удержаться в тряском седле. Вся правая половина лица его была залита кровью; тяжёлые капли скатывались на доломан, оставляя на зелёном сукне чёрные пятна. Мотоцикл в очередной раз мотнуло, и Витька едва успел подхватить корнета.

До места доехали быстро. Загнали "Днепр" в кусты, стащили раненого с мотоцикла и усадили под липой — той самой, с гнездом аистов в кроне. Лёшка смотался к ручью и, будто котелком, зачерпнул бескозыркой ледяной воды. Витька старательно промыл корнету лоб, бровь — тот пришёл в себя и кривился при каждом прикосновении. Закончив процедуру, положил скрученную жгутом фуражку пострадавшему на лоб — белая ткань медленно пропитывалась кровью.

— Теперь нипочём не отстираешь... проворчал Лёшка. — Так и будет розовая...

Азаров отнял "компресс" ото лба, осторожно потрогал огромный желвак.

— Могло быть и хуже. Удар вскользь пришёлся. Была б та оглобля чуток пониже — не сносить мне головы. Хорошо, кивер спас...

Вот и Трейяр, вспомнил Витька, уверял, что кивер — это вовсе не нелепый головной убор, а надёжная защита для головы. "Кивер, — говорил новосибирец,— не только саблю удержит, но и топор! Вон, какая кожа толстая — в пол-пальца, да ещё и железный обруч внутри!" Что ж, командир "трёшек" оказался прав.

Несмотря на то, что основной удар принял на себя кожаный козырёк, лоб Азарову рассекло солидно. Витя знал, что такие раны всегда сильно кровоточат, хотя и не представляют особой опасности. Но всё равно, смотреть на корнета, волосы у которого слиплись от крови в неопрятный колтун, было жутковато.

— Может, спуститесь к ручью? — предложил он. — Промыть волосы, пока не запеклась, а то потом выстригать придётся...

Азаров кивнул, встал. Его шатнуло — чтобы не упасть, пришлось опереться о дерево.

— Нет, друзья, похоже, меня здорово контузило. Лучше я пока посижу...

— Сотряс у него, точно говорю! — шепнул Лёшка. — Как теперь в седле удержится?

Как-нибудь, — буркнул Витя и сунул Дорохову свою бескозырку. — Сходи лучше, ещё воды принеси. Не видишь, плохо человеку!

От второй порции ледяной воды Азаров оклемался окончательно. Все трое устроились под липой, по мягкой подушке мха. Солнце медленно клонилось к закату, а остальные разведчики всё не появлялись. Витя начал волноваться — не дождаться бы, сидючи на холодке, неприятельского разъезда, — но Азаров успокоил: "Француз после нашего наскока нескоро в себя придёт. До завтра из деревни носа не высунет!"

От нечего делать, обсуждали лихое дело, припоминали злосчастную оглоблю.

— Глупо получилось... — сетовал корнет. — За всю летнюю кампанию ни царапины, даже при Бородине Господь спас от уланских пик, а тут — такая нелепица! Лбом в телегу влетел! Сказать товарищам по эскадрону — засмеют!