Холодная осень сорок седьмого

* * *

Внизу в разрывах подсвеченных сверху солнцем облаков проплывает Английский Архипелаг. Не самое приятное зрелище — подтопленная и словно разломанная на куски местность с признаками совсем недавнего обитания человека. Местами, особенно с такой высоты, строения и инфраструктура на незатопленных участках смотрятся практически неповрежденными. Но кое-где попадаются и следы ядерных ударов — разрушеные города, круглые чашки воронок, обычно затопленные водой, но в одном месте такая оплавленная чаша 'сползает' по склону мелового утеса. Горелые леса, а вот тут прибой бьется в стены домов — на уровне третьего этажа. Окон давно нет, крыши тоже сорвало штормами, но крепкие каменные стены еще простоят несколько лет, может и десяток. А вот уже и более свежее — словно застряв между несколькими шпилями, уткнувшись носом в бывший заводик с обломанной трубой, лежит выбросившийся на берег корабль, наверное крейсер. Юрьев не разбирается в морских делах, но для эсминца больно уж внушителен, многоствольные бронебашни в немалом количестве — а вот для линкора пожалуй жидковат, хотя в размерах и не уступит.

— Видишь? — Тип 'Вустер', гадская гадость. Шесть башен с зенитными шестидюймовками. Двенадцать стволов. Автоматические, лупят только так — заметив внимание Юрьева, комментирует второй пилот Валера — Не повезет, если такой в охранении конвоя или на подходе к порту. Радары мощные, наводка точная, снаряды с радиовзрывателем. Зверь!

— Ну, ты уж.. — ворчит первый пилот, блондин Йонас. Прибалтов Юрьев не очень любит, но про этого парня он уже знает, что тот воевал на Балтике с первого дня и летал бомбить Берлин. Причем дважды был подбит над Германией и в последний раз сел на вражеской территории, попал с оставшимся из экипажа живым стрелком в плен, стрелок там погиб, а Йонас сбежал и смог пробраться к своим, по пути еще взорвав какой-то мост. Акцента у него почти нет, но все равно выговор характерный — говорит как-то мягко-спокойно, недлинными фразами — Не такой уж он и страшный. Да, опасный. Но начнешь его бить — дохнет быстро. Пушки у него перегреваются. Сначала много стреляет и быстро. Потом не то.Если, конечно, он тебя раньше не убьет. А так не очень серьезный. Эсминцы опасней. А этому главное сразу на прицел не попасть. Иначе сразу в клочья, да. В ста метрах снаряд и все. В решето. Только маневром, тогда легко его взять. А не возьмешь — он тебя убьет. Главное чтобы повезло. Тебе. Группой атакуешь, и он кого-то убьет наверняка. Если повезет, то не тебя.

— Я и говорю — опасный зверюга — хохотнул Валера — А этого наши парни завалили три месяца назад. Пятнадцать машин потеряли, Су-восьмых. Но дожали.

— Я и говорю. Залп и только брызги. А я первым под корму ему гостинец скинул. Там случайно были. На противолодочном Ту-234 шли. Выше и в стороне. В район выходили. Ну а тут такое дело. Я экипаж предупредил. Они держаться, а я в пике. Крепкий самолет, выдержал. И все полторы тонны глубинок под хвост. Хорошо сейчас глубину из кабины ставишь. Повернул ключ, на сколько надо, и все. На пять и десять метров поставил. И все ему в кашу. Руль, винты. Ход почти потерял. Сюда еле дошел. Наши его разделали, горел весь. Экипаж считай весь там. Эсминцы снять хотели. Там дальше глубина. Два эсминца там и лежат. Еще шесть машин там же. Полк на переформирование. А экипаж их сдох от радиации. Кто на берегу, кто на корабле. Все. А мы из пике в километре от скал вышли. И помпаж в двигателе. Пожар. Только и думал вытянуть подальше. От радиации. Иначе бы сдохли тоже. Хоть и выпрыгнув. Почти дотянули до Норманов. Там на эсминец наш падать стали. Он нам с испугу из автомата крыло отстрелил. Хорошо не главным калибром. Успели выпрыгнуть. Подобрали.

Ему сначала за это награды не дали — снова смеется Валера — никто не выжил, кто видел, как он под корму бомбы бросал. Но рапорт-то он написал, как самолет потерял. А комдив закусил удила. В общем, киноаппарат с его Тушки подняли, хорошо хоть неглубоко. И потом какие-то самоубийцы на охотнике до этой падали дошли, сфотографировали корму, ты же видел, он хорошо носом сел, видно все там. Ну тогда ему КаЗэ тут же... Если бы не он, то может и не добили бы. И машин больше бы положили — хоть и огромный он, но верткий.

— Ты расскажи, как в Норведжском авианосец топил — усмехается одними губами Йонас — ракетой.

— Да ну, чего там — машет рукой Валера — атомными даже неинтересно как-то. А уж ракетой этой — за пятнадцать километров скинул, и развернулся, даже разрывов зенитных не видел. Только волной потом тряхнуло и то еле-еле. Когда вот тут по Англии работали, и то серьезнее было — и свои взрывы трясли сильнее и ПВО по началу было серьзеное.

— Да, тут, смотрю, серьезно вы их бомбили... это ж сколько надо бомб, чтоб землю так всю порасколоть и утопить? — спрашиваю — Говорят, под сотню сюда скинули...

Валера смеется, Йонас тоже усмехается. По очереди косятся на меня, снова фыркают.

-Расскажем ему?

— А он потом особисту доложит. Нам с тобой по шее, и в Сибирь. На Аннушке геологов возить.

— Да брось. Нам на него бумаги втрое серьезней подписать пришлось. Я вот на счетчик все смотрю — и не верю. Хотя над Архипелагом как шли, чуть показал, и на взлете когда облака пробили. Но от бомбоотсека не фонит. Значит, изоляция хорошая. Только и так понятно куда и зачем летит-то. И чего везет. Новое устройство поди, раз не фонит и легкое — оторвались-то как полупустые. А, как из меня Шерлок Холмс, дорогой мой докторас Ватсонос?

— Язык твой длинный очень. Не посмотрят, что ты дважды Герой, а я трижды. Когда-нибудь.

— То и оно, что когда-нибудь. И если. В общем, слушай сюда государственную тайну. Которая совсем уже не тайна — и так кто надо знает, а я больше про это чем знаю и не узнаю никогда. Тут, сверху-то понакидано — это все ерунда. Это тактические заряды. По войскам — тогда же янки сюда ломанулись, по всему острову стояли лагерями. По заводам. Ну и просто по городам. А уж сколько Тушек, точнее тогда-то еще они даже просто Арадо назывались, на высотную разведку гоняли — результаты снимать... Йонас вот там тоже как раз летал. Он там второго героя и получил. Когда от шестерки 'Метеоров' отбился.

— Да перестань. Отбились стрелки. Я просто вел машину.

— Ага. Весь в дырах в решето, в руку ранен, и все маневрировал — что ни разу эти сволочи ни двигатель, ни баки, ни экипаж не поразили.

— Это несложно. На высоте у них маневренности нет. Скорости почти равны. А стрелки им дали жару. Жаль пушки еще фашистские стояли. Пятнадцать миллиметров. Пулемет считай. Я потом на новых Тушках летал — там двадцать три миллиметра. Не ушел бы ни один.

— Аха — хохочет Валера — Их и так только четверо ушло. А он после этого опросил экипаж, велел штурману перевязать его и стрелка, и пошел куда приказали. Сфотографировал, еще пробоин от зениток получил — и вернулся на аэродром.

— Просто повезло. И у Метеоры тогда боезапас кончился. У них маленький боезапас. А самолет у нас был крепкий.

— Ага. То-то до того в том районе три высотника пропали.

— Им не повезло просто.

— Да конечно... Так я ж тебе гостайну хотел выболтать! Как мы Героев получили — я второго, он третьего.

— Валера, ты бы поспал. Через час берешь штурвал.

— Ай, перестань! Так вот. Вызывает нас... ну, это и на самом деле знать не надо... в общем, сели мы в самолет, вроде вот как в этот раз, ага. Только в наш, старый Пе-8. Уже все загружено и заправлено, а нам смотреть незачем. Стрелков нет, пулеметы сняты. Топлива нам с Дании — самую чуть до Эдинбурга (уже тремя бомбами впрочем сожженного) не долететь. Все из самолета выкинуто, приборов как на кукурузнике оставили. Взлетали с длиннющей бетонки, на буксире у двух бомберов и с ускорителями. И все одно чуть не сковырнулись в море.

— Это ты перед вылетом забыл в уборную сходить.

— Точно. Зато на взлете мы оба сходили, и помогло. В общем, летим, высоту в триста метров набирали минут десять. Потом чуть легче пошло. Вылезли на пятьсот и моторы греться начали когда выше пытались лезть. Так на пятистах и пошли. А вокруг истребители, причем реактивные нарезают, и старые винтовые. В жизни у меня такого прикрытия не было, и наверное — не будет больше. За нами Бяша летит, ну гидросамолет такой огромный, четырехмоторный, Бе-4. А позади этого еще пара эсминцев тащатся. Мы как этот эскорт увидели, решили, что точно — встретят не иначе как примерно всеми Королевскими ВВС, на пару с остатками Рояль Нейви. Но пронесло. Эскорт наш тут отстал — мы километров двадцать вперед ушли — так и идем на пятистах, и моторы уже опять что-то греться начинают. В общем, короче. В точке секретной даем сброс — и самолет только что не подпрыгивает. Ушла, родимая, мы конечно в разворот, и поскорее, стороной обходим. Но ничего. Только уже когда высоту набирали — увидели. Пошла волна от взрыва. Не сказать большая, я вот до войны в Японии цунами видел — так тут гораздо слабее. Рвануло на дне видно. Ну а мы еще полчаса в сторону своих, там нас встречают, прыгать не стали даже, что мы, гопники какие — посадили на воду, и пока Пеший тонул, мы и вымокнуть не успели, в Бяшу подобрались — и деру.

— Ну так и чего это было-то?

— Ну... понимаешь, эти сволочи, ученые, рассчитали, что есть точка на дне моря. Туда плюс-минус километр ядерный заряд, потом взрыв — и все. Нету больше Англии. Ни землетрясения какого, ни вулкана — а просто в считаные дни уйдет под воду. Правда, говорят, рассчитывали на большее. Что совсем уйдет. На нас хотели свалить. Мол не туда скинули. Йонас сейчас спокойный, а тогда на Голованова орал...

— Не было такого. Чуть голос повысил. И не на маршала, а на подполковника. Хамло штабное.

— В общем, наорал на подполковника, а меня тоже мурыжили — вообще-то сброс жал я, а Йонас за штурвалом был. Хорошо хоть приехал тогда Лев Захарыч, как вник в дело, аж побелел весь...

— Он подполковника этого заставил самого полететь. Показать, как летать надо. Там Кузнечик трофейный стоял. Он и разбился сразу после взлета. Жалко.

— Чего это его тебе жалко?

— Самолет хороший был. Я себе после войны с премий всех куплю такой. Трофейный. Буду к маме на остров летать. Там поле есть рядом. Только камни убрать надо, и траншею одну засыпать.

-Тю. Не налетался что ли?

— Нет. Сам хочу летать. Просто так. Не по приказу. Не торопясь. Повыше заберусь, мотор выключу. И до тысячи вниз планировать. Потом опять.

— А я машину куплю. Моя Стаська писала, что мотоцикл мой водить научилась, и теперь мне его не отдаст. Я себе присмотрел немецкую деревяшку. Простая как топор. Я в селе запросто ее починю и запчасти найду.

— Я смотрел. Не то. Деревянная, и мотор маломощный. От мотоцикла. И сверху брезент.

— А тебе мерседес нужен? Они на госзаказ. Хотя, как Герой можешь и выбить себе...

— Вот еще. Мне не надо. До аэродрома я и пешком дойду. У меня дом недалеко. А у мамы на велосипеде. Мне машина не нужна. Лучше брату трактор куплю, маленький. Его после Норвегии комиссовали. С одной ногой без трактора на хуторе плохо. А из сыновей только младших двое и заняты весь день на учебе. Остальные кто жив когда еще вернутся. Да и захотят ли на хуторе остаться.

— Да, я то-думал, это я селюк меркантильный. А ты вроде городской, а все как кулак...

— Сам ты кулак. Я в партию вступил в августе сразу. И я в городе с четырнадцати лет. Как в училище пошел.

— Да ладно, чего ты, будто меня не знаешь... Эх, скорей бы уже, а? Который уже год воюем?

— Надо терпеть. А то потом снова воевать.

— Да поняяятно... Только надоело хуже нету. Придумали бы уже что-нибудь такое, помощнее...

Под болтовню пилотов мы с Юрьевым незаметно задремали.

* * *

Очнулись уже от грохота разрывов — Юрьев машинально вскакивает, хватаясь за кобуру — рефлекс. Бьется головой о потолок кабины, падает в проход и только там приходит в себя, с пистолетом в руке.

— Силен — оглянувшись замечает Валера — Слышь, Йонас, при таком специалисте и извозчиками быть не стыдно!

— Валера, радио. — коротко отвечает первый пилот, а самолет накреняется и скользит в сторону.

— Код 'ромашка-два-один-два', 'ромашка два-один-два'... Йонас, смотри, у него похоже мачта разворочена, он же, урод не слышит нас!

— Да? Да. Правда... — спокойно отвечает Йонас.

Оба летчика весьма остроглазые, Юрьев ничего толком не может разглядеть на идущем внизу корабле. Вот мелькают вспышки на носу и на корме, самолет снова чуть кренится — в другую сторону. Грохнуло снова, кажется, что-то щелкнуло по корпусу самолета — метрах в ста правее и метров на триста выше курса вспухли облачка разрывов. Теперь Юрьеву все понятно — все же нарвались. И раз по ним ведут огонь — значит на своих нарвались. А если пилоты правы и антенны на корабле сбиты — то условными радиокомандами излишне ретивых моряков не вразумить. Как бы не сбили...

— Не собьют?

— Не бзди, товарищ — не очень вежливо отвечает Валера — Мы сами тоже кое-чего умеем...

— У него, похоже, разбит радар — усмехается Йонас — он сильно побит. Идет на базу. Без радара он в меня не попадет.

И прибалт оказывается прав — еще три бесполезных залпа — последний и вовсе из отчаянья — где-то далеко позади и в стороне — и корабль остается позади. Один из снарядов второго залпа все же лег относительно недалеко — и Юрьев обращает внимание летчиков — левое крыло в паре мест взлохмачено осколками

— Ерунда. Не влияет — кратко комментирует Йонас, выглядящий чуточку самодовольно — ему, похоже, доставляет удовольствие уворачиваться от зениток, обманывая комендоров — и все равно, чужих или своих — Далеко легли. Радиовзрывателями они бить не стали. Обычная дистанционка.

— Эсминец был? — спрашивает Юрьев

— Крейсер. Разведчик. Тип 'Иван Гастелло'. В девичестве — японский проект эсминца типа 'Акицуки'

— Только наши эту Аки Суку перевооружили стотридцатками универсальными, и торпеды поубирали почти все — дополняет Валера — Да автоматов натыкали и радиооборудования вагон. Хороший говорят разведчик, на нем даже автожир есть в ангаре. Но дороговат вышел. Всего дюжину построили и то половина — японцы строили и на ДэВэ и остались. Пригнали во Владик а там наши уже вооружали. Хорошо, что у него радар разбит был, а то бы мог и попортить чуть. Этот попал на вражеские крейсера, похоже, разделали его качественно. Он против эсминцев еще хорош, а с крейсерами настоящими связываться ему опасно.

— А где мы? Далеко еще нам? А то я что-то задремал...

— Да, считай, всю дорогу и проспал! Уже будить тебя собрались. Километров сто пятьдесят до точки.. а там мы выходим! — смеется Валера. И посерьезнев, говорит — Ты б это — в уборную сходил. Без шуток. И потом давай, облачайся во все, готовься. Потом некогда будет.

Юрьев следует совету, и спустя десять минут уже занимает место Йонаса. Валера управляет самолетом, Йонас дает указания — впрочем, просто повторяет то что уже известно Юрьеву. Собственно, ни он, ни Валера сейчас ничего такого и не делают — уже включен автопилот. А вот и точка впереди показалась — корабль. Йонас смотрит в бинокль, и утвердительно кивает, Валера уже установил связь по радио, и тоже получил подтверждение. Срывает наушники, они быстро прощаются, хлопнув по плечу, и выскакивают, захлопнув дверь кабины. Высота уже небольшая, но все равно разгерметизация не самое приятное дело. Юрьев не может видеть, как выпрыгивают летчики, но по тому, что почти лежавший в дрейфе эсминец начинает резко набирать скорость, разгоняя пенные буруны — парашюты заметили. Ну, вот собственно, и началось, думает Юрьев. Пока его дело маленькое. Главное дойти вовремя (смотрит на часы — все по графику, пилоты профессионалы конечно) а там уже от него зависит — надо постараться пристроиться к возвращающимся с бомбежки янки. А до того ухитриться не быть сбитым своими во время бомбежки...