"Слава.Возрождение"

Наконец, вся нить была у него в руках. Получился здоровенный клубок. Он немного подумал — куда его девать, потом ругнул себя — он же в виртуальном мире, может делать что хочет!

Слава подбросил клубок и из образовавшегося в руках лучемёта спалил его в воздухе. Теперь на очереди следующая задача. Посыл мудрых выглядел как нитка — всё-таки женщины — а Слава решил сделать посыл по другому.

Он составил нужную формулу и сделал из неё длинное копьё, по краям которого торчали зазубрины-слова, как у гарпуна. С размаху вонзил гарпун в 'плоть' мозга так, что он ушёл глубоко вниз, почти до самого конца. Наверху остался лишь кончик, который Слава забил ногой заподлицо, до конца, чтобы его и видно не было. Теперь извлечь формулу подчинения было невозможно. Более того — Слава сделал так, что если кто-то попытается наложить нового 'ришту' — внешне всё будет выглядеть, будто посыл работает, но на деле — тот не будет воздействовать на мозг, этого ему не позволит скрытый 'настоящий' посыл в глубине. 'Копьё' заблокирует все команды 'ришты'. Теперь можно было выходить в реальный мир.

Слава вынырнул и отправился в своё тело. Через секунду он сидел перед Главой, молча взирающей на него тёмными глазами. Прежде чем выйти из своего информационного образа, Слава ещё успел вылечить сломанное запястье и разбитое лицо женщины. Теперь она была в полном порядке и принадлежала ему, телом и душой. Он мог заставить её сделать всё, что угодно, даже выпустить кишки и развешать их на придорожных столбах. Жестоко? Негуманно? Да. Но не он начал. За то, что он хотел помочь этому народу, он получил в ответ лишь злобу, непонимание и агрессию. Ну что же — кто с мечом к нам придёт... -так? Значит так. Он не стал больше лазить и выискивать информацию. Теперь было проще спросить — она не потаит больше ничего.

Слава подошёл к женщине, сорвал с неё привязи и сказал:

— Теперь — ты моя. Ты это поняла?

— Да, поняла.

— Никто не должен об этом знать. Где я могу найти Гирту?

— В доме Мудрых. Позади моего дома.

— Охрана там есть?

— Нет. Никто не может покуситься на Мудрых — за это смерть. Таков закон.

— Сколько там комнат, как расположены?

— Три наверху, и четыре внизу. Это спальни. Ещё два кабинета и библиотека.

— Из тех Мудрых, что там сейчас, все были за убийство, или кто-то протестовал?

— Все. Они были напуганы вашими успехами на Играх, и приняли решение единогласно.

— Это хорошо, это облегчает дело... — жёстко сказал Слава. — Проводи меня до выхода. Кстати — погляди — твоя любовница там жива?

Глава вышла, и через минуту пришла:

— Да, жива. Спит. Ты её только оглушил.

— Вот ещё что — веди себя так, как прежде, чтобы никто не догадался, что ты под моим контролем. Никому б этом не говори. Когда только загорится Дом Мудрых не спеши высылать людей его тушить — пусть разгорится как следует. Завтра я к тебе зайду, поговорим.

— Поняла.

— Раз поняла — пошли.

Слава вышел из комнаты, спустился по лестнице и дождался, когда Глава пройдёт мимо него, пропуская её вперёд. Она вышла на крыльцо, под взоры вытянувшихся в струнку охранниц и сказала вслед спустившемуся Славе:

— Жду тебя завтра!

Охранницы переглянулись — похоже, что они подумали — Слава и Глава побывали в одной постели. Конечно же, они ничего не сказали, оставив соображения при себе, но Слава знал, что теперь все вокруг и весь базар будет знать, что он спит с Главой. Да и чёрт с ними.

Он быстро пошёл в сторону, уходя от глаз стражниц, потом, сделав полукруг, вернулся назад, обходя дома с тылу.

Войдя в дом Мудрых, он даже не старался соблюдать тишину — он запер дверь изнутри, и вошёл в первую комнату налево. На кровати спала женщина, даже не проснувшаяся при его появлении. Он подошёл к ней и одним движением свернул шею. Потом последовала ещё комната — напротив, ещё, ещё — женщины умирали в своих постелях, во сне, а он шёл как ангел смерти, запретив себе думать о том, что он делает. С тех пор, как он перестал быть гладиатором, Слава никогда так много не убивал своими руками. Тем более женщин.

Гирта была в последней комнате — видимо она не спала — на ней был капюшон, и она спокойно стояла и смотрела, как к ней подходит Смерть.

Слава ничего не стал говорить. Он ударил её в челюсть, потом бросил на постель и вошёл в транс. Ему нужна была информация. Увы, защиту сломать было сложно. Он бился около часа, но так и не смог это сделать. Она была поставлена безукоризненно и отбрасывала его раз за разом. Слава посмотрел в окно — горизонт уже светлел, у него оставалось очень мало времени. И тогда он просто сломал ей шею.

Домой он уже бежал. Вбежав в свою спальню, Слава с болью в сердце снова увидел тело Леры, спокойно лежащее на простынях. Он сел перед ней, не в силах двинуться, потом заставил себя встать и подошёл к торчащему в стене мечу. Выдернув меч из стены, подошёл к простыне, залитой кровью, отрезал большой кусок, весь пропитанный кровью девушки и острым, как бритва, клинком стал нарезать его на квадратики. Потом квадратики положил на столик рядом. Сходил на кухню и нашёл несколько бутылок, прихотливо выдутых местными мастерицами. Он хорошенько их промыл, нашёл пробки, затем сложил свёрнутые в жгуты кусочки, пропитанные материей в эти бутылки. Бутылок было пять. Три он закупорил, немного подумал — подошёл к телу Леры, срезал с её предплечья два кусочка кожи, которые положил в кровавые 'платки', тоже завернул их в жгуты и засунул в бутыли. Отнёс бутыли в подвал, затем вернулся за генератором и тоже отнёс его туда. Бутылки прикопал в нескольких местах, запомнив их расположение. Генератор тоже прикопал — у стены. Пусть охлаждает под землёй — мало ли кто попадёт сюда — чтобы не унесли.

Вернулся в спальню, ещё подумал — поднялся, и лезвием меча срезал клочок жёстких лериных волос, положив его в чистый кусок ткани. Ткань оставил на столике.

Аккуратно завернул Леру в остатки простыни, подумал, и ещё накрыл одеялом. Затем легко, как маленького ребёнка поднял её тело на руки, и пошёл на выход.

Через пятнадцать минут он уже входил в Дом Мудрых. Тут так и царила мёртвая, мертвецкая тишина. Он занёс Леру наверх, положил на стол в библиотеке и раскрыл покровы.

Она лежала тихая, беззащитная, такая маленькая и хрупкая, как фарфоровая статуэтка. Он понимал, что это всего лишь оболочка, что Леры тут нет, это всего лишь тело — но ему хотелось выть, как волку.

Слава в последний раз поцеловал её в губы и снова накрыл одеялом. Затем захватил охапку бумаги и пошёл вниз. Нашёл кухню — там стояло много кувшинов с маслом, он даже нашёл пару кувшинов с чем-то вроде спирта, или скорее — крепкого самогона. Вылил их на стены, на пол, прошёлся по всем комнатам, поливая маслом. Затем пощёлкал кресалом — его всегда раздражал этот способ добычи огня, но деваться было некуда — зажигалок-то не было.

Он выругал себя, что не взял игловик, который лежал на столике в кухне, им бы он зажёг всё на раз. Но после длительных манипуляций трут всё-таки задымил, дал огонёк, и Слава поджёг пропитанные самогоном тряпки. Они весело запылали, Слава бросил их к стенам, к пропитанным маслом листам бумаги, и огонь весело начал пожирать то, что построили люди.

Когда пламя уже гудело и подпаливало волосы, Слава вышел из дома, отходя в темноту. Огонь ещё не вырвался наружу, но маленькие окошечки, застеклённые дефицитным и дорогим стеклом, уже отбрасывали отблески пламени на пространство вокруг дома. Скоро показался чёрный дым, стёкла окон лопнули, и огонь весело заплясал по деревянным стенам здания, унося в небо палачей и их жертву.

Славе хотелось плакать, ему жгло глаза, но он не мог заплакать — у него отняли даже эту возможность. Теперь он был один, на чужой планете, в чужой вселенной. Один, если не считать разумных многоножек и Хагры — то ли оставшейся Хагрой, то ли... он не знал, что в результате получилось. Он сделал это по наитию, не имея никакого опыта. И потому... он просто стоял и прощался со своей любимой навсегда.

Вокруг уже суетились люди, не пытаясь потушить пожар — скорее отливая соседние дома, боясь за их сохранность.

Слава ушёл от пожара лишь тогда, когда от дома ничего не осталось, кроме раскалённых углей и едкого дыма, поднимающегося к небесам.

Наступило утро, встало солнце, и он устало побрёл к дому Леры, ставшему теперь его домом.

Глава 3

Он зашёл в комнату, где лежала девушка, и долго смотрел на неё, без мыслей, без эмоций. Для него сейчас она была не Хагрой, а неким сосудом, в который он перелил сущность Леры (или не перелил). Что с ней будет — Слава не знал. То ли это Лера — в новом теле, то ли это Хагра, которой добавилось знаний. То ли... он не знал — что это, потому запрещал себе думать о результатах его опасного и авантюрного поступка.

Слава присел на краю кровати, на которой лежало тело Хагры, и задумался, проверяя себя — всё ли он сделал для Леры? Может стоило попробовать и всё-таки полечить её? И в который раз приходил к выводу — этого нельзя было сделать. Да, если бы не её регенерация, она бы не продержалась столько времени, чтобы он мог перекачать её личность в Хагру. Ну что такое регенерация — да, усиленная способность восстанавливать тело. Но не мгновенно же! На это надо часы, на это надо, чтобы мозг мог отдавать приказы телу восстановиться! А как он мог это сделать, когда меч Хагры дошёл до позвонков и практически перерубил их?! Удар был такой силы, что клинок меча перерубил доску служащую основой кровати практически пополам. Надо отдать должное Хагре — она была очень сильна. Да, с мутантами типа Леры и Славы она сравниться не могла, но повышенная сила тяжести и ежедневные физические упражнения с самого детства сделали своё дело. Она была, если так можно выразиться, профессиональным спортсменом — профессиональным бойцом, добившимся на этом поприще высших результатов.

Все сосуды Леры были перерублены — за те секунды, что он разбирался с Хагрой, и соображал, что делать, её кровь моментально вылетела из тела, обескровив его полностью. Организм не успел бы восстановить должный уровень крови за те минуты, что были отпущены ему на принятие решения. Даже модифицированный мозг живёт всего несколько минут. А время на соединение сосудов? А время на соединение трахеи,пищевода, а... в общем — он сделал всё, что можно. Времени у него не было.

Теперь оставалось лишь убедиться — получилось ли перенести Леру в другое тело. Леру? Да — Леру. Ведь что такое человек? Это база данных, это огромный опыт, накопленный им в результате впитывания информации. Человек рождается маленьким, голеньким и пустым, как винт компьютера. Постепенно в него вводится всё, что нужно ему для жизни — язык общения, информация об устройстве мира. Он живёт, получает опыт от соприкосновения с миром, и каждое прикосновение накладывает отпечаток на личность. Человек состоит их битов информации, буквально слеплен из них. Когда Слава принимал решение о переносе личности, его озарило — если он может перенаправлять потоки информации компьютеров — почему он не может собрать и перенаправить информацию из живого человека? Его душу, если можно так выразиться. И он сделал это.

Возможно, что эта новая, наложенная им на личность Хагры, информация просто стёрла её личность, и теперь в этом теле Лера. Ведь когда на компьютер устанавливаешь новую систему, "личность" этого компьютера уничтожается — исчезают установленные программы, исчезает то, что делало его личность неповторимой. А возможно — они, Лера и Хагра, наложились друг на друга, смешавшись, как вино в коктейле. Узнать это он мог только тогда, когда "Хагра" очнётся. Но та была то ли в коме — он сильно её ударил, — то ли в некоем трансе, после того, как он вложил в неё личность Леры.

Слава подошёл к девушке и потряс её за плечо — никакого результата. Она лежала с закрытыми глазами и тихо сопела аккуратным носом. Слава осмотрел её челюсть — опухла, но цела. Он не сломал её, только выключил девушку, как искрящую от замыкания лампу.

Слава немного подумал, и лёг рядом, закрыв глаза. Он вышел из тела и опустился на её мозг, обследуя на предмет "посыла". Да, "ришта" был тут. Красная нить, пронизавшая мозг. Слова тянулись цепочкой, и как будто шипели, сопротивляясь его "рукам". Гадкая нить посыла извивалась, как будто чуя того, на кого была нацелена, но через десять минут сдалась и повисла на "руках" виртуального Славы. Он уничтожил клубок этой пакости, и стал смотреть дальше — вот она, наведённая любовь к Лере — целая паутина розовых нитей, опутывала мозг девушки. Мозг был просто пронизан нитями — каждый раз, когда Хагра приходила к Мудрым, они внедряли и внедряли ей страсть к подруге, и настолько опутали её мозг, что не было никакой возможности всё распутать. Может и была — только зачем? Ну, любит она Леру, и пусть любит! Какое ему дело, если Хагра кончает от прикосновения Леры к её телу? Пусть себе...

Слава опустился на равнину воспоминаний — тут было такое месиво! Воспоминания Хагры мешались с воспоминаниями Леры — они менялись местами, куда-то улетали, перемещались, кружились, как осенние листья, схваченные руками холодного ветра.

Слава сходу влетел в чьё-то воспоминание — то ли Леры, то ли Хагры — скорее всего Леры, потому что она видела голову Хагры на своём бедре. Слава выскочил из этого воспоминания, как из проруби, наверх — он не хотел смотреть на игрища жены и её подружки. Так-то ему было наплевать — Лера же не с мужиком занималась сексом, той измены — в общепринятом понимании не было. А в отличие от того, как он относился к мужчинам гомосексуалистам, розовые девицы не вызывали у Слав отвращения, или протеста. Скорее всего их "розовые" отношения были всего лишь результатом отсутствия мужчин, которые могли бы нормально заняться с ними сексом. Не зря Хагра была бисексуальна — ну где взять мужиков-то? А ведь тело требует, хочется наслаждения... ну и отношений тоже. В обществе амазонок не могли не развиться гомосексуальные отношения — если чего-то не достаёт — тех же мужчин, природа заменяет это по-своему. Стоит наладиться нормальной жизни, когда каждой женщине будет соответствовать мужчина — как и положено, — и куда только денутся их розовые пристрастия.

Полазив в мозгу Хагры, Слава обнаружил её эротические мечты — в них Слава и Лера удовлетворяли Хагру и при этом Слава был груб, жёсток, буквально насаживая её на себя, как бык в порыве сексуальной горячки, или жеребец. Слава даже хмыкнул про себя — она, одновременно и мечтала о его теле, желая, чтобы он овладел ею грубо, как зверь, но при всём при том — она ненавидела его за то, что он отнял у неё любимую подругу. А ведь он отнял её! После того, как появился — Лера больше с ней не спала. Ну, может они и тискались там где-нибудь потихоньку, подальше от его глаз, но то положение, что было до этого, когда подруги спали в одной постели как муж и жена — больше не повторялось, и скорее всего — не повторилось бы никогда.

Слава осмотрелся — воспоминания летели, мелькали — перед его глазами то вставали картинки из жизни Леры, то картинки из жизни Хагры, все их маленькие интимные тайны, все их секретики, которые они скрывали от окружающих — всё это он мог увидеть, только лишь надо было захотеть. Но надо ли? Пусть остаются их маленькие тайны. У каждого человека есть в жизни такое, что он никогда не расскажет никому. И никогда.