Среди Рождественских Номинаций её имя не значилось: не значилось теперь её имя среди актрис. Её вообще в Звёздном Дворце не могло быть: купить билет туда было не по средствам даже Стеховым. Но они-то получили персональные приглашения.
— Делайте, что хотите, — сказал Валера, — но чтоб Катька...
— Он ещё и приказывает, — облизнулась Иветта. — Попроси!
К её несчастью тут же, меж стульев прохаживалась Анна. Предупреждал же Тимоха: "Не надо будить мамочку!". Первый стул, сработанный из драгоценной карельской берёзы, разлетелся от удара о дубовый стол буквально в щепки.
В результате...
В результате в ту самую секунду, когда Лейзи Зи вступила на Красную дорожку — на первую ступеньку лестницы ко входу для зрителей поставила свою туфельку "Катька". Так в прямом эфире их и показывали — издали, на широкой панораме, идущих шаг в шаг — и расточавшую улыбки зрителям Лейзи, и никого не замечавшую, в своём извечном "нигде", Катерину. И беснующихся за ограждением Красной дорожки, за линией охраны, фанатов главной звезды постановки, и благоговейно расступающуюся толпу перед исполнительницей маленького эпизода.
Никто, конечно, на Красной дорожке не спрашивал приглашение у леди Зи. И никто не осмелился спросить у входа билет у госпожи Одоевцевой. И в своих привычных ложах они появились одновременно.
Некий настырный профсоюзник ринулся за объяснениями к директору Звёздного Дворца.
" — Да нету у неё билета, — отмахнулся тот. — Можете попробовать её вывести. Конечно, если не боитесь сорвать церемонию, потому как, боюсь, за неё вступятся.
" — А на ком ложа?!
" — Билеты в неё были нашим горячим резервом. Не понадобились. Ну, кто бы мог подумать, — улыбнулся Игнат Фёдорович в лицо функционеру, — что на Рождественские Номинации вдруг окажутся "лишние билетики"!
Как и ожидалось, Лейзи получила статус лучшей актрисы года. (Кстати, за музыку свой третий статус получила Алина Крест, Андрей Синичкин — второй, за сценарий. Семёну Зотову статуса не досталось, но вновь понежиться в номинациях — на знойных вершинах музыкального топа, в его-то сорок пять...) Как и ожидалось, ФВИ дал свой грант на следующую работу Стехову Валерию Геннадьевичу. Но никто не ожидал, что почтенный Ален Дюбуа тут же позовёт на сцену Одоевцеву:
— Иди сюда, дьевочка!
— Я?! — не поверила себе Катерина.
— Ты-ты, — улыбнулся престарелый мэтр. — Идьи сюда!
Даже Фонд Высокого Искусства ничем не мог наградить её за её полутораминутное молчание в нашумевшей постановке. Ей вручили Браслет Менделеевой.
Она ночевала в доме у Стеховых — в опустевшей комнатке Татьяны. И вышла к столу, когда взрослые собирались на работу, вышла в танюшкином же простом халатике. Серёжи уже не было: он уходил раньше. Пятнадцать подписанных ею портретов (пятнадцатый — для Елены Дмитриевны) унес с собой, два — оставил дома.
Анна предметно осмотрела и голые коленки вселенской дивы, и влажные ещё после душа волосы, и все её прославленные изгибы-рельефы, еле прикрытые легкой, дешёвенькой тканью — и ведь вместилась же!
— Обещай, что больше не появишься в моём доме!
Катерина замерла, а потом её "нигде" рухнуло — она опустилась на стул:
— Ты придумала!
— Браслет.
— Что Браслет? — за ночь, за одну только ночь она уже успела возненавидеть эту красивую, эту бесполезную игрушку. Валерке — грант, а ей... Она полночи смотрела из окна на мерцающий огнями город и... нет, плакать по таким поводам она себе не разрешала. — Я теперь могу "вдохновлять" кого угодно и как угодно. Как Любовь Менделеева вдохновила Блока и ещё с полудюжину поэтов на три сотни стихотворений о себе. Ещё теперь больше не буду висеть на шее у доченьки, ещё могу вообще ничего не делать, могу...
— Вот именно: можешь.
— Что?!
— Всё. Вот иди и вдохновляй — КОГО УГОДНО и КАК УГОДНО! Но НЕ в МОЁМ ДОМЕ! И, пожалуйста, — она сделала усталое лицо, — пожалуйста! — не на нашем канале.
Госпожа Одоевцева поглядела на постанывающего от предвкушения Валерку, и до неё дошло. Она вскочила:
— Мне надо двадцать минут! Дай мне в твоём доме ещё двадцать минут! — Катька в шесть секунд взлетела по лестнице, замедлила, обернулась, перегнулась через перила: — А Ифка тебя убьёт.
Когда за ней закрылась дверь, Анна позавидовала:
— Умеет же...
— Да, — улыбнулся великий режиссер, — гениальная пластика.
— Кажется, ты хочешь...
— Обязательно вставлю. Только придётся подстраховаться снизу, а то ведь эта "Лейзи Зи" — не удержится, сверзнится, на фиг...
На территорию "Альфы" не пропустить Екатерину Одоевцеву живая охрана не осмелилась, а для автоматики артефакт ФВИ был абсолютным допуском. Она направилась прямо в свою привычную студию.
— Вон, — бросила молодому мастеру.
Юный гений посмотрел на её Браслет, пробормотал: "Как вдохновляюще", — и вышёл. Актёры промолчали, они все, одновременно, решили начать разыгрывать этюд "мебель в доме".
Через десять минут в студию явился запыхавшийся Сурен Седракович. Лично.
— Катенька, ну что же ты со мной делаешь... Катенька, ну, не могу я! Я ж перед тобой уже извинялся, я же с тобою уже рыдал...
Катерина посмотрела на него, на просачивающихся в студию актёров, на бочком вошедшего несчастного, изгнанного мастера... Но она была в своём нездешнем "нигде".
— Сурен, знаешь, почему я пришла к тебе, а не к официалам?
— Катенька... — побоялся поверить предчувствию босс "Альфы".
— Ты не обидел никого из моей группы. Сколько займёт времени выдернуть их и вернуть мне?
— "Обидел"? Обижаешь! Но... но они ж без тебя... кому они нужны без тебя-то... а ты теперь можешь только "вдохновлять"!
— Я и буду. Я буду их вдохновлять. И вас тоже, — кивнула она неприметным зрителям— актёрам. — И даже тебя. Я теперь весь канал буду вдохновлять, — и, отделяя слово от слова, добавила: — Своим личным примером.
— Ой, — сказал огромный, толстый Сурен Седракович, а актёры бросили изображать бессловесные кресла и шкафы, невидимые веники и швабры и забили в ладоши. — Но заплатить я ж тебе не смогу — ни копеечки, ни ржавого грошика...
— Мне платит Фонд. Много. Очень много, — она сделала чуть заметную паузу. — Но, Сурен Седракович, тебе б, наверное...
— Потом скажешь — сколько, — сразу всё понял очень большой босс. — Я давно хотел пожертвовать Фонду Высокого Искусства. Именно столько, именно "очень много", — и он с истинно-армянским хитрым добродушием осведомился:— Кто придумал? Тимофей? Иветта?
В своём "нигде" Катька приоткрыла форточку, выглянула:
— Ифка бы меня не отпустила, не выпустила бы, — и злорадно усмехнулась: — Стехова.
— Ка-а-ак же она, — почти с наслаждением протянул очень большой босс, — как же она тебя ненавидит... — он оглянулся на улыбающихся актёров, на улыбающихся техников, на улыбающуюся охрану, на улыбающегося "младого гения" — на всю толпу, которая всё прибывала и прибывала, — а мы тебя, девочка, мы тебя — любим!
Он указал на неё двумя руками, и началась куча-мала.
И её "нигде" разлетелось вдребезги!
4. Научная деятельность Блейка
— Всё, приехали!
Блейк сполз с лошади и повалился на землю, но полежать ему не дали:
— Ты б сначала позаботился о бедной животинке. Она тебя восемь часов на хребте своем пёрла!
"И ты без разговоров и уговоров подчиняешься моим приказам! Даже если это будет не приказ, а просьба! Даже если тебе покажется, что это вовсе не приказ, а простое ворчание!..."
Бедная животина меланхолично присматривалась к длинному тонкому кустику местной травы. Метёлку на его конце чуть шевелил ленивый вечерний ветерок. Осеннее солнышко (Гела, конечно, но так похожее на земное Солнце), ласково пригревало, не обжигая — разнеживая. Но пришлось вставать. Пришлось вспоминать мануал: "Чтобы ухаживать за лошадью после поездки в жаркую погоду, хорошей идеей будет прогуляться с ней, пока лошадь не остынет, затем искупать в теплой воде".
Блейк взглянул на девчонку: та уже снимала седло и вовсю сюсюкала над своей "животинкой":
— ...мальчик ты мой хорошенький, сейчас мы с тобой чуть-чуть походим, остынем и покупаемся. Да-да, покупаемся, в этом озерке никаких страшных крокодилов не водится, и водичка — ха-а-ро-о-шая, тё-ё-пленькая...
Осталось только скопировать её действия, предварительно напомнив себе — ещё, ещё раз напомнив себе: всё с лошадью почему-то делается с левой, именно с левой стороны!
Ноги болели: и от долгого сидения в раскоряченной позе, и натёр он их всюду, где только можно... да и где нельзя — тоже.
От кобылы остро воняло потом, она косила на него карим глазом и чуть пофыркивала. Прикасаться к ней было... не то чтобы страшно или неприятно... Прикасаться к ней было - не обычно. Не камень, не дерево, не ткань, не пластмасса — живое. Большое, переминающееся с ноги на ногу, разгоряченное... Да с ней ещё и говорить приходилось! Тренер предупреждала о важности эмоционального контакта и настаивала: никакой иронии, насмешливости — только доброта, "как с маленькими детьми". Да не было у него маленьких детей — сеструхе недавно исполнилось тринадцать, и никаких добрых чувств он к этой маленькой язве никогда не испытывал!
Что ж приступим:
— Сейчас отдохнём, — выдавил Блейк из себя, дальше пошло легче: — ты отдохнёшь, и я отдохну. Ты покупаешься, и мне придётся. В том озерке, говорят, тёплая вода и нет крокодилов. Представляешь, какое совпадение! Ты после этого попасёшься на вольных травах, а меня заставят чистить картошку. А там и ночь: ты, как приличная лошадь заснёшь, а я, как полный придурок, буду "нести стражу". И так двенадцать дней...
Неделя тренировок давала о себе знать: что делать с лошадиной упряжью он знал, руки затвердили движения, голову включать, дабы вспомнить уставы и наставления, не требовалось — расстегнул пряжки подпруг, опустил подпруги вниз; освободил петлю нагрудника, расстегнул его; перешёл спереди на правую сторону, уложил подпруги и нагрудник на седло; опять перешёл — опять спереди! — на левую сторону, сместил седло по спине лошади чуть-чуть назад, положил левую руку на бок лошади, взял петлю подхвостья правой рукой, снял подхвостье и уложил его на седло. Фу-у-у, получилось! Снял седло. Готово!
Невольно оглянулся на начальницу, она снисходительно улыбнулась в ответ — она уже занималась их тягловой лошадью.
Ну, сюрреализм ведь: лошадка та была впряжена не в воз, не в телегу, не в конку, не в карету, не в дилижанс, в конце концов! — в глайдерную платформу! Ни на что другое Галина Жилина ("А ты меня будешь звать Галина Осиповна, и на "Вы" - понял?". Причём это "Вы" у неё так и прозвучало — с большой буквы. С о-очень большой), ни на что другое, кроме глайдерной платформы, Галька не согласилась: "Мне плевать на ваши рейты, мучить лошадей - заставлять их тягать средневековые повозки по нетореной саванне, я не дам! Ты понял?!"
Да понял он, понял. Соглашаться, — соглашаться со всем! — приходилось ему. Хотя вот ему-то было не плевать на рейтинговые очки — на, как их здесь называют, "рейты" — а ровно наоборот...
Наутро после своего провала Блейк понял, что надевать шлем ему не хочется. Не хочется ничего — даже просто отметиться на форуме. Даже ещё проще — перерегистрироваться: в Даяне на низких уровнях после факта нулевого здоровья аватар терялся безвозвратно. Денег не было, рейтинг нулевой... Ну, пусть не нулевой — начальный, который даже уже не в сто, а девяносто баллов, и что с ним можно было сделать?! Одеться-обуться в нулёвое обмундирование да приобрести нулёвый меч? И начинать всё с нуля?! Так среднее время существования нулёвой одиночки в Даяне — четыре дня. Далее нарываешься на враждебную группу какого-то — да любого! — клана или на стаю мелких хищников, или на хищника покрупней, или напарываешься на аномалию... Да просто не доглядишь и влезешь в жгучку — есть в Даяне трава такая, поганая!... И шагай на повторную регистрацию.
Да, он на первой попытке продержался почти полтора месяца. Но месяц — просидел в безопасности холда, — в библиотеках, в мастерских, на рынке, а потом ушёл в горы. И он был не нулёвым — доспехи второго уровня на 100% защищали от местной враждебной флоры и от некрупной фауны помогали тоже. И детектор аномалий у него тоже имелся, не накрученный, конечно, но трясунчика отметил и о тараканьей плеши предупредил. Да и оружие... терновый арбалет, чёрный меч, кинжал с алмазной насечкой... Когда он добирался до Тихой долины, то отбился и от стайки — в три особи — вулфов, и от мохнатого пардуса... Один из вулфов хватанул-таки его за плечо, да так и не сумел прокусить усиленную кувларом прокладку.
Ну, а уж дальше... против семейки монстров восьмого уровня с кинжалом да с арбалетиком — это смешно.
Но теперь и того нет...
В первую неделю к нему несколько раз подходили люди из разных кланов — скауты наверняка — предлагали помощь, приличную амуницию, стартовый рейт: иди к нам! в обиду не дадим! а там, глядишь — раскрутишься!
Ага, как же... Ради этого он с Земли срывался — чтобы в объятия клановой дисциплины, клановой субординации вляпаться! На Земле всё поделено, все ниши заняты — и тут, на первый взгляд, тоже. Но тут ещё есть и "неизведанные пространства"! Тут есть "проводники", которые в авторитете у всех кланов, которые в состоянии противостоять любым кланам — в одиночку противостоять! А он — программист. Он хороший программист! Он прорвётся. Ему нужен только шанс. Сумел же он достать жезл...
Почти сумел.
С клановой амуницией он бы теперь дошёл. С отрядом клана он бы перебил поганых зверюг и вернулся бы с жезлом. По новой бы его зарядил и вернулся! Ага, и сдал бы в сокровищницу клана. А в награду: вместо "воина" — обыкновенного солдата то есть, стал бы каким-нибудь "младшим ефрейтором". Да хоть "старшим сержантом"! Всё равно — командовал бы им любой офицерик, и ему самому "под его руку" навязали бы десяток оболтусов. А он не любил командовать почти так же, как подчиняться приказам.
Однако существовал ещё один вариант: официалы.
Когда лет десять тому назад только что открытую планету класса "А+" выкупил консорциум "Сообщество "Даяна"", между ним и официальными властями было заключено соглашение: при условии соблюдения базовых прав человека, официальные власти не вмешиваются в жизнь сообщества, а сообщество позволяет и не чинит препятствий официальным властям держать на Гессе свою миссию.
В основном миссионеры были учёными — да и куда ж без них: мутагенность светила исследовать надо? медицину приспособить к местным условиям, к местным вирусам или, там, клещам-паразитам надо? местные полезные ископаемые находить надо? — ведь не каждую ж мелочишку из дальнего космоса тащить — как-никак две недели пути...
Да и просто прогнозы погоды на каждый день — не вечно же по холдам у компов сидеть, вдруг на свежий воздух захочется выползти, живого воздуха вдохнуть, на живую птичку взглянуть, на живой травке поваляться — а там через полчаса зарядит дождь или самум-торнадо нагрянет...
