Море в роялях

* * *

Завтрак прошёл в молчании. А потом Паша взял слово, на этот раз слово это было не про машины, что понравилось бы Николаю, а про войну. Стоило слугам унести еду, Фил приказал бойцам оцепить комнату со всех сторон и Паша заговорил:

— Так, на сегодняшний день мы имеем следующую картину: японцы смогли высадить массовые десанты в Корее и захватить мощный плацдарм для дальнейшего наступления. Наши дальневосточные земли под угрозой. Расширение страны в таких условиях, когда нужно наводить порядок внутри, причём по-новому, а не методами вашего дедушки, это крайне странный ход.

Я вмешался:

— Тихоокеанскому флоту нужен незамерзающий порт. Сам видишь, что получилось, война началась, а часть кораблей была скована льдом во Владивостоке!

— Хорошо, — тут же согласился Паша, — оставлю критику при себе. На данный момент мы имеем врага, который уже в шаге от захвата крепости Порт-Артур. Крепость будет сдана, иное решение бессмысленно. Да, мы могли бы вытянуть ситуацию, однако, ценой огромных потерь. Я предлагаю отступить из Порт-Артура, сдавшего крепость Стесселя — когда он сдаст, конечно, отправить под суд — потому что Русские Не Сдаются, и готовиться ко второму этапу войны.

— Второму? — спросил Николай, — а это всё — было первым этапом?

— Да, если смотреть не на фронт, а на штаб и снабжение. Коррупция и воровство во время этой войны достигли таких масштабов, что их можно смело назвать мощным внутренним врагом, который страшнее любого внешнего. Воруют, берут взятки, дают взятки, назначают совершенно некомпетентных людей на важные должности, и снова, и снова воруют.

В связи с этим я предлагаю воспользоваться поражением как предлогом к масштабной чистке внутри армии и штаба — незаменимых людей у нас нет. Как вычислить воров — это уже товарищ Волков нам подскажет, а наша задача — наладить снабжение солдат на фронте. Для этого нужно создать фронт, позиционный тупик, стабилизировать фронт, и наконец — обеспечить защитой остальные земли России, на случай, если японцы захотят атаковать другие наши земли.

— Позиционный тупик — это что такое? — Николай ожидаемо не понял термина.

— Сложившаяся практика первой мировой, ровно как и этой войны. Когда возможности обороны существенно превосходят возможности наступления. Пулемёты, артиллерия — всё это заставляет врага штурмовать наши позиции ценой гигантских, неприемлемых для него потерь. Поэтому обе стороны сидят в окопах и изредка обмениваются артиллерийскими обстрелами, посылать солдат на убой никто не хочет, пиррова победа не нужна. Я предлагаю построить где-нибудь в Туле завод по производству пулемётов. На база тульского оружейного. С пулемётами практически та же история, что и с автомобилями, лошадью в этой истории выступила винтовка. Один пулемётный расчёт из двух человек в обороне столь же эффективен, как рота солдат с винтовками. Так же и скорострельное оружие рано или поздно заменит винтовки, оставив им узкую нишу высокоточной стрельбы по вражеским солдатам с больших расстояний. Однако, пока что списывать винтовку со счетов рано — прежде всего потому, что у нас не хватает грамотных технических спецов, которые могут обслуживать пулемёты. Недостаточная культура пехоты, в большинстве своём — это малограмотные селяне. Культурный разрыв между солдатом и офицером очень велик, можно сказать — это пропасть, которую нельзя преодолеть.

— Я так понимаю, — вдруг вклинился Николай, — что в вашем времени его нет?

— Нет, — я ответил вместо Паши, — но насколько я успел понять ваше время, ваша оценка во многом зависит от культурных традиций прошлого, когда происхождение человека имело большое влияние на его настоящее и будущее. Это послужит одной из причин морального устаревания строя Российской Империи, — видя, что Паша недоволен моей откровенностью, я покачал ему головой, мол, не лезь, — видите ли, со временем жизнь человека будет усложняться и усложняться. Промышленно-слабые страны попадают в плотную зависимость к более развитым, становясь их колониями и у России два пути — либо стать развитой, то есть с грамотным населением. Грамотное население — требует прав и свобод, им просто не понятно, по какому такому праву существует монархия и почему именно вы имеете право управлять страной. Вы не родились в короне. Естественно, что в начале двадцатого века основные мировые державы опирались в своей политике на рабочих, на народные массы, если так можно выразиться. Вели масштабную идеологическую обработку, потому что человеку нужно понимание окружающего его мира и политической системы, он хочет понимать, как всё устроено, и хочет лучшего будущего. Если оставить это, просто бросить на произвол судьбы, мол, думайте что хотите, закономерно, свято место пусто не бывает — немедленно появляются революционеры, коммунисты, демократы, эсеры и прочая шушера, каждая из которых предлагает своё понимание и использует отпущенные идеологические вожжи, чтобы перехватить управление народом. Вот чего я не заметил в Петербурге — это чтобы правительство в лице ваших министерств, чиновников, вело какую-то идеологическую борьбу и агитировало широкие массы на что-либо. У меня сложилось стойкое ощущение, что всё это досталось вам по наследству из прошлого века, когда существовало чёткое разделение на классы общества. И в данный момент революция зреет не столько потому, что в стране бардак, сколько потому, что эти самые революционеры, приходя на заводы, чтобы агитировать рабочих, приезжая в деревни, агитировать крестьян, вообще не встречают конкуренции со стороны правительства. Рабочие же нуждаются в понимании системы и Вере в лучшее будущее, в то, что завтра будет лучше, чем вчера. Коммунисты дают им это, обещая и лучшую жизнь, и всё-всё-всё. Естественно, видя, как неповоротлива и недееспособна государственная система, зреет недовольство. Протест.

— И что же ты предлагаешь?

— Этим занимаюсь уже я, — ответил вместо меня волков, — Сергей сказал всё, в принципе, правильно, хотя это и его личное мнение, которое следует уточнить и дополнить по всем пунктам. Людям нужна Вера в лучшее будущее, в то, что Россия избавится от воровства, чиновничьего произвола, голода, холода, станет развитой и уважаемой державой. Уважение наших противников в двадцатом веке заслуживают не величиной территории, а показателями выплавки чугуна и стали, тем, может ли страна производить собственные автомобили, корабли, самолёты... И чтобы построить эту систему, нужно перестроить всё государство. Но это уже ваши проблемы, наше дело — выиграть войну. Паш, продолжай.

Павел, изрядно уставший, пока мы чесали языками о политике, привлёк внимание Николая.

— Вопросы революционеров оставим на потом, сейчас главное — выиграть войну. Итак, мы имеем плачевное состояние. Я предлагаю установить и стабилизировать фронт — чтобы японцы не могли продвинуться дальше. Филипп начнёт чистку в интендантуре. Да, это будет жестоко, но поверьте, если мы не будем строгими — погибнут миллионы русских людей в огне хаоса и анархии. В это же время Сергей займётся постройкой новых кораблей для флота — экстренной, срочной. Теперь уже с предельной скоростью работы, без малейших промедлений, чтобы к лету следующего года у нас было как минимум — три новых боевых корабля, которые существенно превосходят японские. Я понимаю, это будет вам неприятно...

Николай покачал головой:

— Я понимаю вас, поэтому прошу только об одном — увольте меня от необходимости лично участвовать в этих чистках. В остальном же вам, Филипп, я доверю право уничтожать любого вредителя в стране. Надеюсь, тот, кто вас прислал ко мне, доверяет вам неспроста.

— Хм... — Волков прищурился, — это просто праздник какой-то. Приступлю в скором времени. Идеологическими вопросами тоже придётся заниматься мне. Общеполитические вопросы, всё-таки, на вас. Думаю, настала та самая пора, когда в деревнях и сёлах можно массово открывать деревенские школы с тщательно выверенной программой подготовки, включающей техническую, военную и политическую подготовку учеников. Вы можете лично мобилизовать народ, дать ему веру в будущее и победу, создать такое всенародное движение на войну, что японцев сметут, как табун лошадей кролика... но для этого нужно иметь заготовленные речи, которые поймёт простой народ, программу реформ, лояльных к рабочим и крестьянам. То же касается и учёных, нужно прекратить их занятия всякой фигнёй и сконцентрировать научный потенциал России на военных нуждах, промышленность — сконцентрировать на импортозамещении, чтобы хотя бы армия была полностью на обеспечении российских предприятий и мы никогда не платили никому лицензионных отчислений.

— Это так важно?

— Именно, — кивнул Волков, — очень важно. Думаю, у нас с вами большая программа в плане путешествий по России и выступлений перед рабочими заводов, перед чиновниками... а я заодно разошлю по крупным городам своих людей с оборудованием, чтобы они навели порядок. Паша, дальше что делать будем?

— Дальше — необходимо насытить фронт скорострельным оружием. В частности — пулемётами системы Максима. Естественно, платить Хайрему мы не будем, ибо они наши враги, как ни крути. Нам понадобится около тридцати тысяч пулемётов, для начала, в перспективе — количество необходимо увеличить втрое, до девяноста-ста тысяч. Так же война выявила крайне плачевное состояние артиллерии, особенно крупного калибра, устаревшей как морально, так и физически. Особенно это касается дальнобойных систем шестидюймового калибра, именно их нужно развивать в первую очередь и направить все ресурсы наших инженеров на их совершенствование.

— А деньги, деньги то где взять? — удивился Николай, — это стоит баснословных сумм — разработать и выпустить большим тиражом!

— Деньги будут, — уверенно сказал Фил, — придётся отвести часть мощностей экспортные товары, чтобы обеспечить свои нужды. И наконец, финиш — это производство кораблей. Это уже к тебе, Сергей, — он повернулся ко мне, — высказывайся.

Я прокашлялся. До этого сидел и осматривал обстановку — обычный обеденный зал, длинный стол, картины на стенах... Лепота.

— В общем-то в производстве судов я рассчитываю существенно увеличить культуру труда и ускорить их постройку. Наша цель — в перспективе построить Линкоры, мощные большие тяжелобронированные корабли, но пока что задача простая — построить большой броненосец с паровыми турбинами вместо поршневых машин, тремя-четырьмя башнями только крупного калибра и необходимым минимумом противоминной артиллерии, способный победить любой другой корабль схожего класса. Ту же "Микаса", флагман японцев. Минимум три таких корабля нужно построить за полгода — тут я делаю ставку на массовое использование сварки вместо клёпки, как более прочного и гибкого в монтаже соединения, унификацию всех составных частей корабля, стандартизацию и производство их на заводах серийно, а так же метод секционной сборки подбронного пространства на судостроительных заводах, вместо стапельного метода.

Сделать это нужно быстро, чтобы к лету уже были корабли, поэтому мне понадобятся очень широкие полномочия и помощь как от вас, Николай Александрович, так и от вас, друзья мои.

— Кстати, — прервал меня Волков, — ты не думал, что можно построить Ледокол и с его помощью провести суда севморпутём, а не в обход всего мира...

— Это фантастика. Севморпуть даже в наше время слабо используется, но... впрочем, если у нас будет мощный и огромный ледокол, то мы сможем наладить снабжение всей армии сухогрузами через севморпуть, из Архангельска. Попросить чтоли там помощи? — я кивнул наверх, над нами висела красивая развесистая хрустальная люстра с электрическими лампами, но намекнул я явно не на неё.

Николай Александрович перекрестился, Паша хмыкнул:

— А помогут?

— Уверен, если хорошо попросить.

— Я уверен в обратном, — сказал Паша, — если сразу не дали ледокол, значит — такой хитрый план. Иначе бы снабдили, ему не сложно.

— Ну да, да, — вынужден был согласиться я, — значит тогда при перегоне кораблей на дальний восток ставим вместо жаровых труб электронагреватели и запитываем от реакторов, один переход они перетянут корабли из Питера во Владивосток, а дальше переходим на уголь.

— Собственно, — прервал меня Паша, — твоя задача — не допустить дальнейшей эскалации конфликта на суше, если япы возьмут себе абсолютное доминирование на море, тогда пиши пропало и на суше, смогут выбросить десант куда угодно. Мы такой большой фронт прикрыть не сумеем при всём желании.

— Это я сделаю. Итак, у кого есть замечания?

Николай немедленно ответил:

— Считайте, что полномочия у вас есть. Я напишу бумагу, вас будут слушать, как меня. Если вы сможете построить обещанные корабли — то это невелика трудность.

— Благодарю. Итак, господа, учитывая, что мы на войне, забудем про мирную жизнь, я сегодня же отправляюсь на верфи, и вам советую приступать к работе немедленно.

* * *

*

Верфи встретили меня полным отсутствием порядка. Отправился я туда, уже имея письмо от императора, официальный адмиральский чин и более того — предписание, полностью написанное рукой Николая, с текстом, гласящим, что действую я от его имени и неприемлемо чинить мне любые препятствия, а за выданные мной задачи спрашивать будет уже он лично.

С таким бегунком я и пришёл к начальнику порта, в кабинет, показав ему документ, заверенный печатями и на защищённой бумаге. Начальник Верфи был человеком грузным, вороватого вида, он прочитал документ, стиснув зубы и обречённо сказал:

— Могу я спросить, чем вызвано подобное внимание ко мне?

— Пока что не к вам, — отказался я, — а к верфям. До лета нужно спустить на воду три больших и мощных броненосца. Император лично стребует с меня и вас, если к следующей зиме корабли не будут громить японцев — я уже не буду заниматься судостроением, а вы — вообще всем, потому как отправитесь на пенсию куда-нибудь в Сибирь.

— Но это невозможно! — начпорт воскликнул, — это нереальные сроки! Никто и никогда не построит корабль за такой срок!

— Придётся, — вздохнул я, — документ распространяется не только на вас, а значит — нам окажут содействие все, кто нам потребуется. Деньги будут.

— Много? — у начпорта включился инстинкт.

— Достаточно. Учти, своруешь ты или твои люди хоть копейку — повешу на мачте просушиться. А теперь — за работу. Что там у тебя на верфях стоит?

— Как-с, как ушла вторая тихоокеанская кроме долгостроев ничего нет. Но их достройка — точно не до лета.

— Значит, будем резать долгострои на металл, — я нагло взял стул и сел у стола начальника верфи, — один хрен, толку от них нет. Очевидно, наша судостроительная программа провалилась.

— На это нужно высочайшее...

— Разрешение, да, — я махнул рукой, — оно у меня есть, хочешь — сам к Николаю беги и спрашивай, если пустят.

Нда. Работы на верфи было столько, что я пожалуй лишнего хватил — построить три корабля обещал, но не учёл, сколько здесь хаоса и анархии. Нужно было что-то резко придумать. Не выйдет быстро разработать новый корабль, поэтому у меня есть только один приемлемый выход — это чуть изменить уже имеющийся проект и пустить его в серию.