Роман "Графиня по вызову"

Однако тут меня ожидал сюрприз. Едва дверца шкафа захлопнулась, как напротив открылась другая дверь. В ноздри ударил свежий воздух, а в глаза — яркий дневной свет. Сделав всего пару шагов, я оказалась во дворцовом саду.

— Об этом выходе мало кто знает, — пояснила остановившаяся, дожидаясь меня, Лидия. — Пройдёт не меньше двадцати минут, прежде чем они догадаются, что я схитрила. Вы ведь не возражаете против того, чтобы немного пройтись?

— Вовсе нет, — ответила я, улыбнувшись. Девушка определённо начинала мне нравиться.

Мы зашагали по скрипящему гравию вглубь сада. Лидия на правах хозяйки шла чуть впереди, и я получила возможность повнимательнее рассмотреть её со спины. Красивые золотистые волосы, извиваясь, падают на спину, прикрывая лопатки. Девушка худенькая, не слишком высокая — скорее среднего роста, и пышными формами не обладает, но сложена хорошо. Светло-жёлтое платье выгодно подчёркивает тонкую талию. Туфли на высоком каблуке не портят походку даже на усыпанной камушками дорожке: она привыкла ходить именно в такой обуви. Прямая спина, идеальная осанка. И всё-таки что-то по-детски угловатое в её образе пока присутствует, хотя ещё год-другой — и это пройдёт.

— Расскажите мне ещё немного о Ристонии, — попросила Лидия, замедлив шаг, чтобы поравняться со мной. Теперь мы шли в ногу. — В той атмосфере, как вы сами понимаете, нормально разговаривать невозможно. А я сразу заметила, что вы — другая. С вами можно просто спокойно пообщаться, без лицемерия и контроля над каждым произносимым словом. Признаться, я очень устала и от того, и от другого. Вас удивляет, что я так откровенно разговариваю с посторонним человеком?

— Скорее восхищает, — возразила я.

— Возможно, я кажусь вам наивной, — передёрнула плечиками девушка, проигнорировав мои слова. — Но, как мне кажется, я неплохо разбираюсь в людях. Вы не из той породы женщин, что леди Крэнбери и леди Милони. И не из тех, кто станет впитывать, как губка, каждое их слово.

— В этом вы можете быть совершенно уверены, — усмехнулась я.

— Даже не знаю, как отец допустил вас на женскую половину, — хмыкнула Лидия. — Обычно он не совершает подобных оплошностей.

Я спрятала улыбку, оглянувшись на розовый куст. Красивые цветы, не однотонные, на каждом лепестке красный переплетается с розовым. Я вообще люблю всё не однотонное.

Герцога можно понять: он бы не совершил оплошность, если бы имел дело с менее подготовленным человеком.

— Не поймите меня неправильно, леди Аделина. Я люблю своего отца и ценю его заботу. Но даже для заботы должны существовать определённые рамки! Отец же словно намеренно пытается меня задушить. Ограждает от мужчин так, словно они — не обычные люди со своими достоинствами и недостатками, а самые настоящие гадюки, от которых нельзя ждать ничего, кроме ядовитого укуса. Я понимаю, он опасается за мою честь, но ведь и тут есть предел! Если он не доверяет мне до такой степени, стало быть, считает безнравственной изначально?

Я обратила внимание, что, хоть Лидия и начала с просьбы рассказать ей о Ристонии, в действительности не ждала от меня активного участия в беседе. Ей было нужно выговориться самой, и, видимо, она долго не могла найти человека, который был способен её понять, и которого при этом герцог подпустил бы к ней достаточно близко.

— Наверное, меня можно счесть недостаточно благодарной дочерью, но... Леди Аделина, вы ведь знаете, как девушки ждут своего первого бала?

Я ответила утвердительным кивком. О да, я знала. Правда, мой собственный первый бал состоялся при несколько нестандартных обстоятельствах. Я присутствовала там под чужим именем и раньше, чем мне исполнилось положенные восемнадцать лет. Однако до шестнадцати я была вполне обыкновенной девушкой из дворянского общества, и ожидала этого события с тем же трепетом, что и другие.

— Так вот, вы знаете, как проходил мой собственный первый бал? — горько усмехнулась Лидия. — Одежда, закрытая настолько, что больше напоминает броню, но это-то ерунда. Я находилась под постоянным присмотром отца и леди Милони, и у меня было ровно два танца! Всего два танца — и с теми партнёрами, которых выбирал мой отец. А потом меня отправили к себе под предлогом моей же мнимой усталости.

Девушка тяжко вздохнула. Я ответила сочувственным взглядом. Мой отец, в отличие от герцога, заботой не отличался. Наверное, он любил меня по-своему, но, кажется, по большому счёту ему было всё равно, что в доме крутится какая-то бойкая девчонка. Карты и выпивка занимали его значительно больше. Конечно, я имела к нему определённые претензии, и тем не менее сейчас мне казалось, что его безразличие было куда лучше, нежели забота герцога. Во всяком случае, в свои восемнадцать я была гораздо счастливее сегодняшней Лидии, хоть мне и пришлось пережить к тому моменту не самые приятные события.

— А нынешний приём гостей! — продолжила Лидия. Разговорившись, девушка немного раскрепостилась. Теперь она более живо жестикулировала, бледные щёки покрылись румянцем, а движения больше не казались угловатыми. — Как он додумался до такого ограничения — только женатые мужчины? Ну, посудите сами, насколько это противоречит его же собственным принципам. Да, отец не хочет, чтобы какой-нибудь молодой повеса увлёк меня и женился, чтобы получить таким образом доступ к большому приданому. Но, если уж он ожидает от мужчин лишь самого худшего, неужели считает, что будет лучше, если женатый сластолюбец соблазнит меня в одной из укромных комнат дворца без далеко идущих намерений? На первой попавшейся кушетке, если такая только найдётся, а то и вовсе на столе.

Она насмешливо скривила губы.

— На столе, может, и романтично, но жёстко, — машинально заметила я, и лишь потом повнимательнее пригляделась к девушке. — Однако вы, кажется, знаете об этих вещах куда больше, чем должны бы — с точки зрения вашего батюшки.

— Только в теории, — передёрнула плечами Лидия.

— И откуда же? — полюбопытствовала я. — Книги?

— Служанки, — поправила девушка. — Ну, разве не забавно? Отец так тщательно следит за моим окружением, приставил ко мне надсмотрщиц вроде леди Милони, но при этом совершенно забыл о слугах. А между тем горничные разбираются в подобных вопросах значительно лучше иных придворных дам и, главное, совершенно не стесняются говорить на эти темы. Даже наоборот, говорят долго, с удовольствием и во всех подробностях, лишь бы нашёлся кто-то, кто будет готов их слушать. Я уж молчу о том, что наличие в моём окружении слуг мужского пола отцом совершенно не ограничивается. И если бы мне действительно нельзя было доверять в этом вопросе, свою девственность я бы потеряла уже давно и при значительно худших обстоятельствах, чем те, которых отец так стремится не допустить.

Я беззвучно рассмеялась. Да, девушка чертовски права, и в умении логически мыслить ей не откажешь. Более того, похоже, она справляется с этой задачей значительно лучше, чем её отец. Интересно, в чём причина. Лидия пошла умом в мать? Или герцог от природы умён, но совершенно теряет голову, когда речь заходит о его драгоценной дочери, которую, не приведите боги, какой-нибудь мерзавец может у него отнять? При этом вполне очевидно, что брака Лидии герцог боится сильнее, чем всего остального. Если принять этот факт во внимание, все нелепости, которые так проницательно отметила девушка, становятся вполне объяснимыми, даже логичными. Женатый сластолюбец или слуга может, конечно, обесчестить Лидию — что, с точки зрения герцога, несомненно ужасно, — но зато никогда не уведёт её из дома, сделав своей женой. А такой поворот в глазах лорда Кальво, похоже, страшнее, хоть герцог наверняка и сам не отдаёт себе в этом отчёта.

— Что ж, если бы мы свами пили сейчас вино, я предложила бы поднять бокал за служанок, — усмехнулась я. — Мне даже было бы любопытно самой с ними побеседовать: вдруг они рассказали бы что-то такое, чего не знаю я.

Губы Лидии сами собой расцвели в улыбке. Красивой улыбке, надо сказать; вообще, этой серьёзной и рассудительной девушке был к лицу лёгкий налёт озорства.

— Позвольте мне в этом усомниться, — откликнулась она.

Ну вот. И эта туда же, вслед за кардиналом. Да, Аделина, не тянешь ты на целомудренную прелестницу. Хотя если бы поставила перед собой такую цель, изобразила бы оную легко — вспомнить хотя бы сомнения, которые смущали Армана в его первый визит.

— Боюсь, что нам пора возвращаться, — с нескрываемым сожалением произнесла Лидия, оборачиваясь в сторону дворца. — Надеюсь, вы ещё придёте на женскую половину, леди Аделина?

— С удовольствием, — заверила я.

Глава 4

Мы с Лидией вернулись во дворец как раз вовремя, чтобы притвориться, будто всё это время прятались в её покоях — девушка в шкафу, я — за гардиной. Вскоре я покинула дамское общество и направилась к нашим с Арманом комнатам.

Однако по дороге меня перехватили. Посреди коридора нарисовался Рэм.

— Леди Аделина! — приветливо окликнул меня он. — Вы не откажетесь немного со мной побеседовать?

Словно специально меня здесь поджидал.

— Не откажусь, — решила проявить покладистость я и вошла в гостеприимно распахнутую миньоном дверь.

А по дороге успела внимательно к нему приглядеться. Хорош. Так и тянет облизнуться. Сейчас он был одет чуть менее официально, чем на балу. Коричневый камзол, оттенок которого отлично гармонирует с зеленью глаз, расстёгнут и распахнут. Благодаря этому отлично виден высокий стоячий воротник белоснежной рубашки. А вот платок не повязан, что позволяет рассмотреть загорелую шею. Хм, если у него вся кожа такая же... Захотелось расстегнуть несколько пуговиц рубашки, чтобы заглянуть поглубже. А заодно можно было бы избавиться и от жилета.

А между тем Рэм закрыл за собой дверь.

— Не пугайтесь, — обезоруживающе улыбнулся он. — Я просто не хочу, чтобы нам помешали поговорить.

Не пугайтесь? Милый мальчик, требуется значительно большее, чтобы меня испугать.

Но я лишь умеренно улыбнулась и мягко склонила голову.

— Присаживайтесь. — Рэм указал мне на мягкий зелёный диван. — Хотите чего-нибудь? Может быть, налить вам вина?

— Нет, благодарю вас. Я только что с женской половины, меня напоили там чаем.

Чай был, но дело не в этом. Одно из правил, которых я стараюсь строго придерживаться: не есть и не пить наедине с малознакомыми людьми. Если, конечно, интуиция не говорит мне, что они безопасны: своей интуиции я, как и Лидия, доверяю. В данном случае интуиция ничего подобного не говорила.

Рэм переубеждать меня не стал. Опустился на диван рядом со мной. Широкий рукав его камзола коснулся моего платья.

— Вам понравился вчерашний бал? — поинтересовался он.

Улыбается, а глаза искрятся. И что же ты задумал?

— Очень понравился, — дала я правильный ответ на соответствующий этикету вопрос.

— А обед? — продолжил расспрашивать Рэм. — Как вы находите мастерство здешних поваров?

— О, превосходно! — откликнулась я, с трудом сдерживая смех. — Мне очень понравилось. Особенно сорбе.

Улыбка всё-таки заиграла на моих губах. Кавалер едва заметно нахмурился, не понимая, что именно могло меня насмешить. Мне же очень хотелось задать ему вопрос: "О чём вы думаете, когда смотрите, как леди Милони ест десерт?"

— Рад это слышать, — вернулся к стандартным формулировкам он, придя к выводу, что причину моего веселья всё равно сейчас не поймёт. Потом пристально прищурился и склонился чуть ближе к моему лицу. — И что же, вам абсолютно всё вчера понравилось? Или, может быть, чего-то всё же не хватало?

Дожидаться ответа он не стал. Зелёные глаза оказались так близко, что было нереально смотреть в оба сразу. Я ощутила на щеке тепло дыхания, а затем губы Рэма коснулись моих.

Я даже не думала возражать. Арману я не солгала: ну, нравятся мне не в меру наглые мужчины. А этот к тому же и вправду хорош. Кроме того, должна же я поддержать кардинала. Уж коли его высокопреосвященство недвусмысленно намекнул, что я способна на супружескую измену, следует подтвердить это фактически. Нехорошо, чтобы сам кардинал Эрталии ошибался. Ну, и, наконец, клиент против измены не возражал.

И я слегка приоткрыла рот, пока не слишком страстно, но всё же отвечая на поцелуй. Рэм обхватил мою нижнюю губу, затем легонько прикусил её и переключился на верхнюю. Мои руки сами собой обвили его шею. От него приятно пахло каким-то древесным парфюмом.

От этого конкретного мужчины я ожидала, что всё будет страстно, порывисто и быстро. Поэтому меня приятно удивило, что Рэм стал снимать мою одежду вместо того, чтобы просто задрать юбку. На стул полетело платье, нижняя юбка, корсет, камиза и даже чулки. Правда, последние приземлились на ковёр, так и не достигнув стула, но на это никто особого внимания не обратил. Характерно также и то, что Рэм умудрился, не замедляя темпа, избавиться параллельно и от собственной одежды. Меня всегда впечатляла такая способность; никогда не понимала, как некоторым мужчинам такое удаётся. Казалось бы, простейшая математика: на то, чтобы раздеть двоих, требуется вдвое больше времени, чем на одного. Ан нет!

Уложив меня на диван, Рэм опустился рядом на колени и принялся неспешно ласкать моё тело. Я предоставила ему право полностью взять инициативу на себя: было любопытно посмотреть, к чему это приведёт. И по мере того, как руки и губы мужчины плавно двигались по моей коже сверху вниз, становилось ясно: он не ласкает меня просто так, наугад, но и не выбирает те точки, прикосновение к которым доставляет особое удовольствие лично ему. Вместо этого он целенаправленно и методично исследовал моё тело в поисках особенно чувствительных зон. Удавалось ему совсем неплохо.

Его горячее дыхание коснулось моего уха, после чего язык мягко пощекотал ушную раковину. Удивительно, насколько сильно будоражила такая нехитрая ласка. Аккуратно прикусив напоследок мочку, Рэм приподнялся, и теперь в игру вступили его руки. Указательный палец коснулся моего подбородка, по-хозяйски его приподнял, а затем стал медленно спускаться вниз по шее. По телу пробежала волна предвкушения. Я довольно прикрыла глаза, откидывая голову назад. И снова ощутила тёплое дыхание на своей коже. На этот раз Рэм коснулся моего подбородка кончиком языка и провёл тонкую дорожку к расположенной в самом низу шеи впадинке. Чуть-чуть на неё надавил, заставив меня почувствовать, как в горле образовался ком, и сразу же отпустил. Здесь ему всё уже было ясно, и настало время передвинуться ниже.

Вытянув мою правую руку, Рэм пощекотал языком впадинку на локтевом изгибе. К этому прикосновению я осталась довольно-таки равнодушна. Ничего неприятного, но не более того. Он сразу же это понял и задерживаться не стал. Тем более что впереди было ещё столько вариантов. Плечи, запястья, ложбинки между пальцами. Именно последние оказались наиболее чувствительными.

Это "исследование" оказалось настолько приятным, что я продолжала вести себя пассивно, что в целом для меня нехарактерно, предоставляя ему пока полную свободу действий.

Ничуть не пожалела об этом, когда дело дошло до груди. Есть женщины, которым неприятны прикосновения к самым пикантным её зонам. Но я не относилась к их числу. И когда пальцы Рэма стали раз за разом смыкаться и размыкаться на набухшем соске, застонала в голос. Но этого Рэму показалось мало, и он обхватил второй сосок губами. Я с шумом втянула воздух, сложив губы трубочкой, а затем судорожно выдохнула, тоже через рот. А он всё продолжал играть, то целуя, то теребя языком, то едва ощутимо покусывая. В этот момент я была чрезвычайно близка к тому, чтобы перехватить инициативу, с рычанием затащить его на диван и незамедлительно взять своё. Но всё же сдержалась.