Истинность видений

...Рассвет на Восточном перевале. Давняя, почти детская мечта, так неожиданно сбывшаяся... Сбывшаяся, хотя десять лет назад он разучился мечтать. Как разучился надеяться. По крайней мере, так он думал все эти годы... Его взгляд не отрывался от гор, а рукам безумно хотелось лечь на ее плечи и притянуть к себе. Всего-то на полшага... Он не смел. Не смел все эти полчаса, пока они молча стояли на перевале, продуваемом необычно теплым для зимы ветром. Все говорило о скорой весне...

... Она никогда не думала, что горы могут быть такими... бездна, она до самозабвения любила Плутон, но такое было возможно только на Земле... Этот рассвет и горные хребты будили в ней состояние какого-то хмеля, когда хочется забыть об всем и целый день только бродить по горам... К этому примешивалось присутствие Кунсайта, такого близкого и далекого одновременно. Чуть уловимое тепло его тела под форменным зимним мундиром земной армии, его запах... Сетсуне безумно хотелось сделать полшага назад и прислониться к его груди. И подставить лицо теплому пьянящему ветру... Голова кружилась от высоты. Или от чего-то другого?

Она повернулась, машинально нащупывая опору правой рукой. И сжала его сильные пальцы раньше, чем поняла, на что опирается. Взгляд Кунсайта тоже был немного шальным, но она ясно увидела в нем тень беспокойства.

— Что с тобой?

— Я чувствую себя пьяной, — почти рассмеялась она, — Ноги подкашиваются, — и это у нее!

— Это от высоты, — ответил он и потянул ее к лошадям.

— Нет, — решительно мотнула она головой, — Просто здесь... слишком красиво. Не умещается внутри...

Эта женщина действительно любит горы... Любит так же, как он... Рука сильнее сжала ее ладонь. Почему-то Кунсайт был уверен, что Сетсуна улетит, если он отпустит ее. Просто оторвется от земли и взмоет над горами.

— Пойдем, — еще минута, и он сделает глупость, о которой пожалеет. А, может, и не пожалеет...

— Пойдем. Только, — запнулась она, потом вздохнула, и решительно продолжила, — ты помоги мне забраться в седло. Боюсь пролететь мимо, — улыбнулась она. Если уж расписываться в собственной слабости, то без излишнего надрыва.

Кунсайт только кивнул, и они двинулись к лошадям. И всю эту долгую минуту он не выпускал ее руки. Его пальцы были почти горячими, несмотря на холод вокруг. Как и ее собственные.

Лошади мерно рысили вниз по тропе, теперь залитой солнечным светом, а всадники тихо разговаривали. Кунсайт рассказывал о хребтах Северных гор, о всегда проходимом восточном перевале, о торговой дороге, что проходила чуть в стороне... Сетсуна хвасталась труднопроходимостью плутонианских гор, обилием пещер и ущелий... Тропа влилась в дорогу, оставив горы позади...

Через три часа Кунсайт собрался уже повернуть в замок, но передумал.

— Поедем к морю?

Сетсуна кивнула, сверкнув глазами. Она поселилась бы на берегу, будь такая возможность, — подумал герцог. Ему вспомнилась ее фигура на краю Утеса Судеб... То, как ее волосы плясали на ветру... Какой краской можно их передать?.. И сколько часов пройдет, пока он найдет нужный оттенок... Буря! О чем он думает?! Он, десять лет не прикасавшийся ни к лютне, ни к кисти... даже не вспоминавший о них... до вчерашнего вечера. До звуков лютни из открытого окна и первых признаков скорой весны...

...Это плохо кончится. Это просто не может закончиться хорошо. Он уже давно не верил в сказки и всегда ожидал худшего. Даже теперь. Тем более теперь. Чудес не бывает.

Словно в насмешку над ним на безоблачном северном небе вовсю светило солнце, пуская маленьких, но нестерпимо ярких зайчиков на снегу... И на волнах маленькой бухты, где он тоже не был очень давно... оказывается, его владения настолько велики, что можно десятилетиями не бывать в некоторых уголках.

Он помнил эту бухту до последней скалы, последнего камушка на галечном пляже, некогда поднятом землетрясением из морских глубин. До сих пор в шторм бухту заливало, и, наверное, до сих пор сюда выносит причудливые раковины, обломки деревьев, водоросли... Кто теперь собирает их здесь, надеясь найти жемчужину в створках? Когда-то он был одержим этой идеей — найти здесь жемчужину. Хотя откуда жемчуг в холодном северном море... Но он искал, и пытался ловить солнечных зайчиков на волнах...

Сетсуна любовалась редкостным, почти невозможным зрелищем — герцог Норманн Кунсайт улыбался каким-то своим мыслям. Как удивительно меняется его лицо... В него приходит... нет, не мягкость, что-то иное... что-то, подобное солнечному свету на острых гранях скал.

— Здесь я пытался поймать солнечного зайчика в детстве... — потом он учился здесь ловить ветер...

Один. Всего один луч звезды вырвался за пределы плотного тумана. Ловил солнечных зайчиков...

— А ты пытался когда-нибудь поймать звездный свет? — один луч, всего один...

О чем она спрашивает?..

— Нет.

— Хочешь попробовать? — но этого достаточно, чтобы увидеть звезду.

— Что?

Сетсуна соскочила с коня и повернулась к нему.

— Давай. Попробуй поймать звездный свет! — ритуальная фраза вызова на поединок... Она серьезно? Кунсайт спешился, хлопнул Тумана по крупу. Обе лошади спокойно отошли к скалам, где сквозь песок пробивалась сухая осенняя трава.

— Попробуй поймать ветер! — они замерли друг против друга в основной стойке.

Что ж, посмотрим, чему их учат на Плутоне. Кунсайт только слышал о "Стиле Звездного света". Ходили слухи, что на Плутоне даже есть пара Ловцов. Ну, это вряд ли... Но Мастера там есть точно... А уж для принцессы наверняка нашли лучших учителей...

Есть только звездное небо... Она чувствовала, что за внешним туманом скрывается яркая звезда. Посмотрим, не обманываюсь ли я...

Она была звездой, ее пламенем и светом. Свет не знает преград. Его можно увидеть, можно остановить, но нельзя поймать. Даже в полной темноте луч света найдет свою цель. Зеркало изменит путь, но оно неспособно ничего сделать с лучом света. Точные, певучие движения... Огромное ночное небо в паутине звездных лучей...

Ветер пел внутри него... Холодный, льдистый северный ветер... В нем угадывались запахи морской соли, леса и близкой весны. Он сам был ветром, могучим потоком, который невозможно удержать. Ветер можно поймать парусом, но парус станет пленником ветра и сможет только следовать за ним... Точные, стремительные движения... Ветер над холодным северным морем...

Они обменялись парой ударов, словно знакомились... Нет, они действительно знакомились. Кто, как не они понимали это...

Удар, блок, поворот, удар, смена стойки, удар, блок... Гранитно-серая и угольно-черная фигуры двигались в каком-то необычном ритме, ведомом только им двоим... Все ярче свет, все сильнее ветер... Все быстрее и быстрее движения, сильнее и опаснее удары. И ни один из них не достигает цели.

Свет нельзя поймать, но можно отразить... Свет нельзя удержать.

Ветер можно поймать, но нельзя отразить... Ветер нельзя удержать.

Все быстрее и быстрее двигались они в точном, расчетливом танце смертельных ударов, прекрасных в своей законченности, четкости и плавности. Не битва, — танец на морском берегу... беседа двух понимающих друг друга людей... Песня во имя мира...

Удар, блок... шелест воздуха... Поворот, внезапная остановка и встреча двух лиц... и два голоса сливаются в один.

— Ты — Ловец!

— Продолжим? — чуть прищуренный взгляд светлых глаз, изломанная левая бровь...

— Конечно, — небесное спокойствие вишнево-карего взгляда...

В его руках сверкает простой армейский меч, который она встречает парой своих клинков, и к их беседе добавляется песня стали. Меч сменяют крылья, а у нее — саи, которыми так удобно ловить чужое оружие... Но стальные жала только пронзают воздух и сменяются новым оружием. Снова и снова...

В разговоре двух Ловцов не может быть лжи. Ей просто нет места, когда беседуют ветер и звездное небо.

Они остановились одновременно, застыв живыми статуями напротив друг друга. И коротко поклонились, отмечая конец беседы. Только шумело море, и гнал легкие облака ветер.

— Не хотел бы я встретиться с тобой в бою, — довольно проговорил Кунсайт, рассматривая дыру на рукаве. Меч с легкостью разрезал бушлат и китель.

— Я тоже, — улыбнулась Сетсуна, подняла с берега срезанную прядь волос и сунула в карман, — Поехали в замок? Если честно, есть ужасно хочется.

— Поехали.

...Так прошла неделя. Он звал ее кататься верхом, то в горы, то на южную окраину, то к морю... Потом они разминались в парке, невзирая на погоду, и шли завтракать. После чего занимались каждый своими делами, что для Сетсуны означало просмотр и подписание огромного количества бумаг и долгие споры с матерью по прямой связи. Несмотря на поток денег, хлынувший после свадьбы, Сандра категорически отказывалась выделять дополнительное финансирование на армию. Сетсуну просто бесила подобная недальновидность матери, — как можно жить, надеясь на здравый смысл и милость других держав? Мать все время говорила о климате и оранжереях, но Сетсуна стояла на своем. И добилась-таки увеличения ассигнований. Мать могла говорить что угодно о ее выборе, но Сетсуна была тем, кем была, и с ее мнением Сандра должна была считаться...

Сетсуна дочитала указ о расконсервировании оборонительного комплекса на Хароне, довольно хмыкнула и поставила внизу свою подпись. Ну вот, теперь Внутренние планеты поймут, что Плутон — это не только былая слава и не основанная ни на чем гордость... Принцесса положила указ в лоток для уже подписанных бумаг, которые теперь уйдут на Плутон, и прошлась по комнате. Сидение в кабинете — явно не ее стихия...

Она уже привычным движением прислонилась к каменной раме стрельчатого окна и стала смотреть на море... Ты вела себя, как эгоистка, Сетсуна, наследная принцесса Плутона. Теперь ты видишь, чего лишило бы планету твое упрямство? Да, она понимала и видела. Но не могла не спрашивать: "А что же будет со мной? Я ведь тоже живая..." Эти семь дней были прекрасными и мучительными... Ловить на себе его взгляд и самой следить за ним, когда он отворачивается... Стоять, скованной собственной клятвой и не сметь прикоснуться к нему, просто взять за руку... Не сметь, опасаясь того, как Кунсайт отшатнется, как рухнет такой тонкий, только наметившийся мост между ними... Но не будь того ночного разговора после свадьбы, не было бы и этого моста.

Камешек стукнул в открытое окно. От этого мальчишеского жеста у нее каждый раз замирало сердце, — так не увязывались холодный ледяной герцог и звуки лютни под ночным небом... шальное выражение глаз на озаренном рассветом перевале, шатание под ее окнами... Она узнавала угаданное ею еще тогда, на свадьбе. Тепло его руки под перчаткой... ощущение защищенности... свет звезды за туманом... Последний портрет в галерее... Редкие улыбки в светло-голубых глазах...

Сетсуна высунулась в окно:

— Пожалей своих садовников! Все дорожки разворотил... Поднимайся наверх, у меня не заперто.

Сетсуна успела активировать малый пересылочный портал и установить в его центре лоток, когда дверь комнаты открылась.

— И у тебя бумажные дела? — понимающе вздохнул Кунсайт, глядя, как исчезает в портале внушительная стопка документов.

— У принцесс тоже есть свои обязанности. Не думаешь же ты, что я посвящаю свое время вышиванию?

— Не могу себе представить тебя за вышивкой.

— А как прошло твое совещание?

— Как всегда... Три недели до коронации, Зойсайт то радуется, то исходит ядом от злости, Нефрит проверяет по десятому разу списки приглашенных, чтобы не вызвать скандала... Джедайт мотается по планете от одной чрезвычайной ситуации к другой, а я бездельничаю. Почетный караул — не моя забота, а с обеспечением безопасности все уже ясно.

— С ума от скуки не сходишь?

— Скоро начну, — насмешливый излом левой брови и намек на искру смеха во взгляде, — пошли в горы? До вечера, пешком?

— Пошли. А то я скоро озверею от этих бумаг, — от одного воспоминания о трех с лишним часах бумажной работы у нее опять заломило шею, и Сетсуна потянулась, сидя в кресле...

За разговором они отмахали несколько миль, и скоро достигли скальной гряды. Солнце клонилось к закату, и пора было возвращаться... Но Кунсайту не хотелось уходить. Ему все еще не верилось, что это происходит с ним, с человеком, который... который вот уже десять лет чувствовал себя живым только под пулями, под носом у смерти... С клинком в руке... В смертельной скачке по острым скалам... Он искал спокойствия... но нашел одиночество. Жгучий холод ледяной пустыни вместо свежего морского ветра... Да, там не было места боли, страху... Вообще ничему. Только четыре близких человека, которых он все равно старался не подпускать слишком близко, и безликие фигуры вокруг.

Она должна была стать еще одной безликой фигурой... безликой, безмолвной фигурой в белом платье и непрозрачной вуали. Именно такой она явилась ему в тот первый день... Но ее глаза были непреодолимым зовом в бездну... Ее вызов... Чего бы она не хотела тогда, она разбудила его. Разбудила еще раньше... в тот миг, когда он встретился с ней глазами. Как больно быть живым... Режут глаз цвета, обрушиваются звуки... Обжигает горло воздух, саднят пальцы, чувствуя каждую шероховатость камня, каждую прожилку древесины, каждый удар ее пульса...

— Кунсайт, что с тобой? — он стоял, прислонившись к скальной стене, пальцы сжимают камень, в глазах — дикая помесь опьянения и безумной ясности...

— Весна скоро, — всего два слова, но в них...

— Полезли наверх? — Бесшабашное веселье в вишневых глазах... — Наперегонки?

— Полезли!

В их руках материализуются веревки с крюками — стандартное армейское снаряжение, и вот уже кошки взлетают вверх, зацепляясь за уступы.

— Готова? — она только улыбается в ответ, — Пошел! — срывается с губ армейская команда. Он знает эти скалы, каждую трещину, каждый камень — это его скалы, его родина...

... Ей ли, выросшей на опаснейших скалах Плутона, впитавшей саму суть камня, боятся гор, робеть перед ними?..

Они двигались вровень, легко и быстро, и вот уже меньше трех метров до плато... Кунсайт рванулся вперед, подтянулся и протянул ей вниз руку:

— Давай помогу.

Она удивленно смотрит на него снизу:

— Я и сама справлюсь...

— Я знаю, — серьезно говорит он.

И он действительно знает. Сетсуна протянула руку, и Кунсайт без заметного усилия втащил ее наверх.

— Зачем?

— Тебе нет надобности что-то мне доказывать. Так зачем отказываться от помощи? — Быть рядом с ней, хотя бы так...

— Просто я привыкла справляться сама, — они стоят на самом краю, так близко друг к другу... Разве ты сама не хочешь прикоснуться к его руке? Хотя бы так...

— А может, это просто предлог... чтобы взять тебя за руку?..

Наверное, даже всезнающее небо не знало, кто из них двинулся первым, но это не имело значения. Просто секунду спустя они уже целовались прямо там, на самом краю скального плато.

...Она падала, парила в космической пустоте, пронизанной теплым звездным светом, почему-то пахло морем...