Зимняя сказка Главы 1-5

Вороная с ходу взяла в галоп.

Он все-таки заснул... Сколько это длилось? Две минуты? Или два часа?.. Или вся его жизнь была сном?..

Он видел метель, только видел и ничего более.

Он не слышал, не осязал, не говорил, а ведь раньше дышал ею... Она была повсюду, куда не кинь взгляд. Падающий снег...

Она была внутри него. Нет, не так! Она прошивала его насквозь. А он... Лишь бледный призрак на ее пути.

Он не мог поймать ее дыхание, не мог дать ей плоть. Просто пропускал сквозь себя, не в силах удержать. А когда-то вьюга была другой! Всякий раз разной, но всегда одинаково сильной. Она была такой, какой он хотел ее видеть. Сначала волк, потом птица и... человек.

Когда-то у нее было лицо его матери. Он сам его вылепил. А теперь она прах... Белый, пушистый прах, летящий с небес.

У нее больше нет тела, у нее больше нет души, у нее больше нет голоса... Она мертва.

И он убил ее.

Норманн шевельнул губами во сне и нахмурил брови:

— Прости...

Снежные ресницы вздрогнули, и мужчина открыл глаза. Теперь он слышал вьюгу! Но только ту, что была уже за окном...

Ветер робко постучал в окно, потом еще раз, потом требовательно обрушил незримый кулак на звенящие стекла. Ветер звал в дорогу, и Норманн уже понял, что пора.

За стеной не было слышно ни шороха — видимо, курьер заснул. Оно и к лучшему: не будет путаться под ногами. Ненормальный мальчишка с Плутона и такая же ненормальная его принцесса. Причем здесь Сильвиана, Кунсайт даже сам себе объяснить не мог. Просто чувствовал, как от этого пацана тянется тонкая нить в пространство, соединяющая его со смуглой принцессой Плутона.

Довольно размышлений! Одним решительным жестом он сбросил с себя покрывало и встал. Ледяной остывший пол холодил босые стопы, да и воздух стал заметно морознее в комнате. Белесые облачка пара клубились у его губ.

Ровно через полторы минуты у затянутого инеем окна стоял полностью собранный лэр Кунсайт. Серая туника, черные замшевые штаны, ботфорты, меховой плащ и нож. Все, что было ему нужно.

Мыслями Норманн был обращен к вьюге за окном и поблескивающим сквозь снежную пелену льдистым сиянием кунцитов "Северным братьям". Родовые мечи взывали к нему из глубины его существа. Пока он не может к ним прикоснуться — клинки отринули своего владельца, когда тот перестал быть Ловцом. Но теперь сталь тихо и требовательно пела. Пела и гнала вперед, призывая вернуть силу, а вместе с ней и право обладания ею. О большем он и не мечтал. Большего ему и не нужно.

Кунсайт ждал, чутко вслушиваясь в рев ветра за окном. Ветры он еще мог слышать. Ветры, но не метель... Мужчина ждал "приглашения".

Створки окон со звоном разлетелись, ударившись об стену. Уха Норманна коснулся едва различимый шепот-шелест:

"Приходи теперь".

Голубые глаза сощурились, вычленяя среди снежной завесы, серебристую нить силы — Дух Ветра. Ноги упруго отталкиваются от пола, и Норманн выпрыгнул в окно. Плащ за спиной взвился подобно млечно-серым раскрытым крылам. Снежный беркут падал вниз. Но скоро он снова будет летать.

Переворот, сгруппироваться — ноги отталкиваются от очередного уступа. Прыжок, еще прыжок, одной рукой зацепиться за уступ, другой попытаться ухватить серебряную паутинку, мелькнувшую так близко, так дразняще близко... Но нет! Дух сильнее. На Норманне все еще печать, пленившая его собственную тьму, сделавшая из него светлого призрака, невзрачного и бессильного.

"Чего ты хочешь?" — знакомый вопрос, знакомый шепот. Когда-то давно дух уже спрашивал его об этом.

— Силы! — проговорил Норманн, перепрыгнув на очередной уступ.

"Не слышу"

— Силы! — крикнул мужчина.

"Не слышу!"

— СИЛЫ! — взревел Кунсайт и выпрыгнул в воздух, камнем пролетев мимо серебряной ленты и упруго приземлившись на запорошенную снегом гальку пляжа.

"Догони!"

Лента вильнула в сторону от него, огибая острый мыс скалы. Сорвавшись с места, Норманн побежал следом. Сегодня он гнался за ветром, но уже скоро погонит его вперед себя. Иначе и быть не может. Иначе не стоит и жить!

Сизая пелена печати серебряного кристалла на темной стороне души Норманна натянулась и занялась голубым пламенем.

На снежной целине галопом скакать было невозможно, и вороная пошла бодрой иноходью, взрывая снег сильными ногами, немного мохнатыми от зимней шерсти. В самую сердцевину бури. На скальное плато над морем.

Здесь, на плоской площадке, было всего несколько камней, и росла кучка деревьев, причудливо изогнувшихся под ветром. А ветер гулял такой, что снега не было вовсе, только белые волны бежали по камню, как продолжение моря... Хорошее место.

Вороная недовольно заржала и отошла к деревьям. Ей здесь не слишком нравилось.

— А кто за мной сюда полез? Я тебе предлагала остаться внизу. Теперь не жалуйся.

Конечно, слышать ее лошадь не могла, ведь шлемофон выключен, а открывать забрало и перекрикивать ветер девушка не собиралась. И вообще, она тут по делу.

Костюм перекрасился в белый цвет. Она стала призраком среди метели, незаметной снизу. Пальцы в подпространстве нащупали и вынули оружие. Секунду полюбовавшись на горящее багровой звездой навершие посоха, Сильва сунула его обратно и материализовала длинный белый шест. Принцессы Сильвианы здесь нет, и не было. И вообще, вам всем тут показалось.

Можно было начинать. Она сняла шлем и крутку, отнесла все это к Буре, как про себя назвала кобылу, и вернулась на ровное место.

Снег бил в глаза, холодный ветер пробирал до костей, но даже он был теплее того комка, который жил у нее внутри последний год.

— Я так и думала... — тихо прошептала Сильва и пустила через шест тонкий поток Силы. Буря... Зимняя буря, где ветры несут с собой не только воздух, но и магию. Любой другой магический источник притягивает случайные магические сгустки, и...

Кристаллы разряжаются, маги сходят с ума или теряют силу. Или побеждают.

— Поговорим?

В ответ на нее обрушилось сразу несколько ударов ветра и снега. То есть, попытались обрушиться. Белый шест в правой руке и раскрытая ладонь левой остановили их.

— Что так слабо? В прошлый раз ты старалась лучше...

Она разговаривала со стихией как с нерадивым учеником, с партнером по спаррингу... Четыре года назад этот вой сводил ее с ума, она сломала о камни два ребра и правую руку. И полчаса болталась в холодном озере.

Сейчас, когда она слышала эти голоса за ветром, почти понимала их, внутри снова все закручивалось в холодной узел из беспомощности, ярости и страха.

Еще один удар шеста рассекает призрачное снежное тело, отвод назад, и еще один противник отлетает прочь.

Ярость — это понятно... Но чего она боялась тогда? Ведь не смерти же...

Шест исчез. Внутри жарко пульсировали нити силы. Только тем она и спасалась от холода — горячкой боя. Только в сражении могла чувствовать себя живой.

Перчатки — долой. Прогорят на пальцах, потом руки замерзнут. Вниз, вверх, поворот, удар, блок, и лицо обдает совершенно безобидной порошей, а свитый из темно-синих и белых с серебром жгутов силы дух "собирает кости"

Чуть подрагивают опущенные веки. В этом бою ей не нужны глаза. Зачем глаза тому, кто постиг Тьму и Свет, чей взгляд одинаково пронзает их? Все еще.

Белый подшлемник она тоже сняла и на ощупь сунула в карман. Чем больше кожи открыто, тем проще чувствовать малейшие колебания воздуха. А сейчас ей это понадобится.

Вокруг Сильвианы царило полное безветрие, будто ее руки очертили невидимую границу. И снег в этом пространстве падал медленный, мягкий и ласковый. Зато на границе вертелись все туже четыре смерча, собирая в себя злость ветра и остроту льда.

Снежные хлопья падали на поднятые в стойку руки и таяли...

Она не боялась смерти. Она могла уйти в центр бури и выжить там. Могла провисеть больше суток в открытом космосе и выжить. Могла сойтись один на один с любым врагом и победить. Ей ли бояться?

Смерчи рванулись в атаку, нарушая хрупкое равновесие, но белая фигура только уклонялась от движений, горячие пальцы не били, а то и дело легко прикасались к созданным из ветра существам, впечатывая их друг в друга, заставляя катиться по камням плато.

Постепенно ей стало и вовсе смешно, она опьянела от этой драки-танца, от контраста тепла внутри и холода, который не хотел никуда деваться. Сильвиана кружилась и скользила между порождениями Севера и ее немного безумный смех добавлялся к звукам бури... Ей было тепло и даже почти весело.

Под опущенными веками разгоралось багровое пламя неуправляемого боевого транса.

Светящаяся мягким светом лента силы, стелилась впереди. Всего шаг, один шаг — и он поймает призрачный "хвост"! Но нет, серебро снова обжигает близостью кончики пальцев, обещая, дразня, и вырывается вперед.

"Ты слаб!" — шепот, шелест... смех.

"Ты слишком светел!" — свистящий хохот режет уши.

Щуря глаза от впечатывающихся в лицо хлопьев снега, Норманн стиснул зубы. Злость поднималась внутри его существа. Выла, рычала, скребла и когтила плотное марево заклинания Лунной королевы, стремясь добраться до Тьмы.

"Слабый человечишка! Ты даже в снегу утопаешь по колено!" — хохот Духа перешел в раскатистый рев.

Ветры гневались на слабого человека, бросившего им вызов. Ветры... За Норманном приходил лишь один — тонкая паутина серебра. Теперь пришли другие зефиры: с макушки ели, ухмыляясь, спустился весельчак "западный" ветер; со скалистого уступа, презрительно хмыкнув, слетел седой "северянин"; с гребня волны ринулся вперед раскосый "восточный". Духи розы ветров пришли на зов, свивали тонкие нити своей силы в широкую трепещущую ленту и слились в одно.

Норманн почти по колено в снегу несся за ними... Бешенство напополам с неистовой радостью разожгли голубой пожар в его глазах. Усталости он не чувствовал...

Тьма внутри него точила клыки и драла когтями истончившуюся печать, стремясь навстречу Злости.

Норманн выхватил нож.

"У-у-у-у! Слабый человечишка схватился за нож?" — в четыре голоса расхохотались ветра, рванувшись вперед.

— СИЛЫ! — во все горло проревел Кунсайт, выбросив руку с зажатым в ней ножом вперед, и полоснул по трепещущему "хвосту" ленты, пришпилив его к снежному насту под ногами.

"Поймал..." — выдохнули ветры, — "Сколько тебе нужно?"

— Все! — Рука ловит серебряную полосу и наворачивает ее на кулак.

"Режь, сколько сможешь удержать!"

Норманн чиркнул лезвием по ленте, отрубив ее от четырехликой "головы" ветров.

Звонко тренькнула, надорвавшись, пелена пут на Тьме... Темная ярость хлынула в душу Кунсайта, перемешиваясь с серебром вобранной силы.

Пламенеющий лазурью свет затопил белки глаз. Норманн оскалился, чувствуя, как внутри клокочет поглощенная сила, и шагнул вперед.

— Мало!

Шаг, шаг, еще шаг. Как по лестнице выйти из снега, опираясь на воздух.

"Иди, мы держим тебя!" — шепнули ветра.

Теперь он мог "мерцать".

Норманн смазанным бликом ринулся вперед навстречу к Ней... Метель ждала его впереди.

Ветер усиливался. Ее лица коснулись холодные брызги. Это первая из волн разбилась о скалы внизу с огромной силой. И так же яростно и бессильно о выставленную смуглую ладонь разбился снежный вихрь.

Яростно и бессильно. Бессилие что-либо изменить, как-то повлиять на ситуацию, всегда приводило ее в ярость. Давало новые силы. Если не отодвинуть или не обойти препятствие — сломать или перепрыгнуть.

Девушка попросту шагнула сквозь снежного признака, и он истаял, прежде чем она прикоснулась к нему лицом.

Откуда же берется этот невероятный, сковывающий всю душу и тело холод? Ведь сейчас ей тепло... Может, не так жарко, как было во дворе, но тепло.

Еще одна белая волна опала ворохом снежинок, разрубленная пополам ее рукой. Столб жара поднимался все выше и выше, к облакам.

Эта скорость движений... сила ударов... предельная концентрация и точность... как они были желанны для нее, Сильва входила в них, как рука в любимую перчатку, она не замечала изменяющегося мира вокруг нее. Ведь внутри все становилось как раз таким, каким должно было быть.

Одна. Против целого мира. В вечном бою на пределе возможностей.

Не верь. Не бойся. Не проси.

Бесполезно.

Вера обманет. Страх сделает слабее. Просьбы о помощи не услышат.

Есть только долг. Только огромное и равнодушное звездное небо. Звездное небо тоже предало ее.

Она так рвалась туда, вверх, к рассеянному ласковому свету... Она кружилась между звезд... и они равнодушно смотрели, как она умирает.

Гнев. Упрямство. Презрение к собственной смерти.

Три черных дыры в ее Звездном небе.

— Не дождетесь.

Под приподнявшимися ресницами — бешеная спираль багрового и черного. И темнота одним немыслимым броском заполняет радужку.

Космос — это равнодушная и жестокая черная пустота, из которой веет могильным холодом.

— Ну... Страшно? — белая Тьма столкнулась с Тьмой черной. Холод Зимы — с холодом Бездны. Ветер земли — с Ветром, несущим в пространстве звезды.

Седая метель бесновалась на плато. Она вздыбила волны, вскрыла лед, свивалась клубком, извиваясь пружинистыми вихрями...

Норманн стремительно скользил над снегом. Ветры вели его навстречу к Ней. Такая родная, строптивая, щемяще прекрасная... Как любимая женщина, которой в его жизни никогда не было.

Летящий навстречу снег облек его тело матовой волной, когда Норманн врезался в податливый бок бури и остановился... Остановился и посмотрел в раскрытые "глаза" стихии — два туго скрученных вихря.

— Здравствуй, любимая! — проговорил Норманн и склонился в почтительном поклоне, приветствуя вьюгу.

Сейчас она была уродлива и бесформенна... Сейчас она была ничья. Но он пришел за ней! И он даст ей лицо, самое прекрасное, самое совершенное, какое только мог себе представить...

Снежная стена поползла в бок, уходя от Кунсайта, сторонясь его. Метель больше ему не верила, она гневалась за предательство, за собственную смерть в его сердце.

— Ну, не надо так... Я пришел за тобой, — пронзительная голубизна глаз Норманна полыхнула желанием обладать... жаждой Силы, сродни плотскому желанию... Так мужчины желают свою возлюбленную, только он никогда не желал женщину сильнее, чем Вьюгу. Просто Норманн никогда не встречал ничего прекраснее, сильнее и могущественнее, чем Она...

— Пойдем со мной? — спросил Кунсайт.

Он все еще не мог слышать ее. Пелена снега в ответ уплотнилась пошла гневной рябью, обступая его стеной.

— Пойдем! — скрипнул зубами мужчина. Вьюга швырнула ему в лицо колкие льдинки, до крови расцарапавшие щеки — так разгневанная женщина отвешивает пощечину любовнику, узнав об его измене.

— Значит по лицу... — выдохнул Норманн, пропуская удар, хотя мог его отвести. Мог, но не стал — он виноват перед ней и знал это.

— Что ж... Сразимся!

Снежная стена в ответ замкнулась за его спиной и тронулась с места, закручиваясь коловертью вокруг.

Мужчина вынул нож из чехла и перетек в настороженную стойку. Первый удар нанесла метель, обрушив сверху снежные "кулаки". Кунсайт увернулся, рассекая белесый поток ее силы. Вихрь стронулся с места, виляя из стороны в сторону, потянул мужчину к обрыву, стремясь сбить с ног. Движения Норманна плавно текли, с каждой секундой ускоряясь вместе с вьюгой. Теперь он "мерцал" постоянно, выворачивая нутро Силы внутри себя и перегоняя ее в отдельные части тела.