| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Фильм был очень тяжелый. Даже нам, детям информационного века трудно осознать, как можно было бросить такую огромную страну, державу, Империю в пучину братоубийственной войны, а что говорить о наших предках? Многие с суровыми почерневшими лицами, с силой сжимали оружие, девушка Аня Россохацкая тихо плакала. Даже на лице Мещерского, который, в общем-то был посвящен во многие тайны будущего, были видны слезы. Страшно знать, что все, что ты знаешь, ценишь, любишь, будет уничтожено, растоптано, оболгано. Когда фильм закончился, мы с Санькой не стали ничего говорить, отошли опять в сторону. Людям нужно переварить полученную информацию, сформировать ОБДУМАННУЮ позицию и уже потом мы сможем основательно с ними работать. Практика использовать втемную конечно иногда дает великолепные результаты, но нам нужны были не фанатики, не марионетки, а настоящие соратники, на которых можно будет опереться в критической ситуации.
Санька прекрасно все видевший присел рядом, по привычке положив автомат на колени, спросил:
— Ну как думаешь, Командир, их проняло?
— А сам как думаешь? Спецы фильм делали и вряд ли люди из начала 20-го века смогут противостоять самым эффективным методикам скрытой рекламы.
— Думаю, не переборщили ли мы с фильмом?
— Нет, Санька, люди сильные, побывали в бою и не потеряли голову. Нет, не сломаются, а вот нашей идеей проникнутся. Надо только немного их подтолкнуть в нужном направлении.
— А что им предлагать будем? Николашку спихнуть и посадить своего?
— Нет, Санька. Нам еще не хватало влазить в их придворные дрязги. Там сместителей и без нас хватает. Устроим туже Смуту, но в более серьезных масштабах, оно нам надо?
— Так что будем делать?
— Мысль есть, но давай сначала с людьми поговорим. Надо тщательно изучить контингент, а потом уж приниматься за работу. Я пока окончательно не принял решения.
Мы снова вернулись к аудитории. Мещерский, опять в качестве делегата и руководителя странным голосом спросил:
— Господин полковник, насколько это правда?
— Все, от начала и до конца...
Люди зароптали, а Анечка Россохацкая чуть ли не выкрикнула:
— Это же чудовищно! Я не верю! Это не может быть правдой!
Странная постановка вопроса. Хотя с другой стороны их понимаю. Я бы на их месте более тщательно проработал полученную информацию и естественно на веру бы ничего не принимал, но тут был другой случай. Люди реально понимали или даже чувствовали, что мы говорили правду, тем более, слишком много всего было показано с подробностями, да и проверить полученную информацию можно в самое ближайшее время.
Фельдфебель Удовин, плотный, кряжистый дядька, чем-то напоминающий старшину Вяткина, все время смотрел на нас исподлобья, но воздерживался от высказываний, а тут решил подать голос, причем, как мне показалось, даже со скрытой издевкой.
— Ваше благородие, господин полковник, скажите, а вам что с этого? Вы вон какие...
Я усмехнулся. Честно сказать как-то все это представление вызывало у меня тоску, нужно было встряхнуться. А фельдфебель ведь выражал мнение многих людей, которые, не смотря на впечатление, произведенное нами и нашим фильмом, все еще сомневались, слишком уж нынешняя ситуация выглядела дико.
— Фельдфебель Удовин, если не ошибаюсь?
Оскалившись, Удовин согласно кивнул головой.
— Да, вашбродь.
Ну, это точно открытое хамство. Мое офицерское естество не выдержало.
— А ну встать! Смирно! Руки по швам! Звание, фамилия, полк!
Я даже на мгновение себя почувствовал тем самым генералом в исполнении Булдакова из фильма 'Особенности национальной рыбалки'. Вот что с людьми выработанные годами службы рефлексы делают: борзый фельдфебель подскочил и вытянулся и начал почти кричать про фельдфебеля Удовина, про пулеметную команду, про Невский полк.
— Вольно. Садитесь.
Еще раз осмотрев людей, наконец-то высказался.
— Значит так, господа и товарищи. От вас никто и ничего не будет ни просить, ни требовать. Скоро канал между нашими мирами закроется, и мы просто уйдем. Вы солдаты Первой Мировой войны, которая для России закончится кровавой кашей Гражданской войны — Великой Смуты. Страна, потеряв миллионы здоровых мужчин и женщин в угоду заморским банкирам, все равно встала с колен, но ее снова втянули в новую войну. Германцы 22 июня 1941 года напали снова, и дошли до Москвы и до Кавказа...
Я сделал паузу, собираясь с мыслями. Как-то все пошло не по плану, да и мне, если честно это все не очень нравилось.
— Мы, остатки войск специального назначения, те кто пережил Третью Мировую войну, которая закончилась гибелью всего мира. После применения страшного оружия, миллиарды людей и все живое погибли, на Земле установилась зима, которая будет длиться столетиями. Нас мало и мы живем в подземных убежищах, доедая последние запасы продуктов и сжигая последнее топливо. Так получилось, что у нас появилась возможность попасть в прошлое и попытаться все изменить. Сначала мы попали в 1941-й год, когда Германия напала на Советский Союз и, разгромив всю кадровую армию, захватила практически европейскую часть страны. Мы вмешались и помогли предкам, изменив ход истории, уменьшив чудовищные потери среди войск и главное среди мирного населения. Но, как оказалось, процесс уничтожения России, который и привел к гибели всего мира, был запущен намного раньше. В том мире, армию восстановили, много людей пошло в ополчение, добровольцами и под Москвой германцам было нанесено тяжелейшее поражение, но скорее всего в ближайшее время все страны, вроде как союзники — так же как и в этом мире, Англия, САСШ, Франция объединятся с Германией, наплевав на имеющиеся противоречия, нападут на Россию...
— Даже в вашем мире, в вашем времени уже поздно корректировать историю, процесс развала запущен намного раньше. Странные смерти Императоров, как правило, очень выгодные англичанам, грабительские кредиты. Это внешние воздействия, но есть и накопившиеся внутренние проблемы, и главное что все от простого крестьянина, до ближнего императорского круга недовольны властью. Достаточно бросить спичку и все вспыхнет. В общем, много чего. Думайте. Мы уходим на два дня. Продуктов передали вам с запасом, и хватит на неделю, а если экономить то и на деве, боеприпасы у вас есть, а нам есть чем заняться. Как раз ваши раненные уже будут прооперированы и готовы к транспортировке.
Повернувшись к Артемьеву, сказал:
— Санька, собираемся.
Отжав тангенту радиостанции, коротко бросил в микрофон.
— Всем. Уходим. Сдать посты местным.
Сборы были недолгими. Никто ничего больше не говорил, молча, где сопровождаемые умоляющими, а где угрюмыми взглядами быстро собрались, прихватили всю инновременную технику, за исключением скрытых видеокамер. Артемьев снял мины и по спустившемуся прямо из воздуха пандусу мы вернулись в свое время.
Когда выключилась установка, Санька задал интересующий всех вопрос:
— Командир, а что дальше?
— А что? Вспоминай, чем мы раньше занимались, когда еще маяков не было?
— Ну...
— Эх ты. Установки имели минимум четыре точки выхода, вот мы и будем искать их, а ты думал просто так там, в лесу, радиомаяк прятал?
— Это понятно, а вот что на счет людей? Как-то все сумбурно и странно прошло.
— Да все нормально. Пусть переварят, обсудят, передерутся, выявят, так сказать, возмутителей и при необходимости сами их и грохнут. Большинство и так уже с нами.
— Как-то... ну, в общем, не очень красиво все смотрится.
— Санька, мы не няньки, а они русские солдаты, которые давали присягу. Им разъяснили, что Родине угрожает страшная опасность, а большинство начало рефлексировать, хотя, как мне кажется, это последствия футуршока. Пусть примут осознанное решение, потом мы их проверим.
— А дальше?
Я усмехнулся.
— Дальше посмотрим, кто там останется.
Поняв, что я пока не хочу раскрывать свой план, Артемьев от меня отстал, а я направился в пункт связи, откуда вызвал Маринку, которая почти сразу ответила, видимо ждала моего звонка.
— Привет Мариша. Как ты там?
— Как всегда. Много работы. Привезли новую партию раненых. Опять одна из поисковых групп нарвалась на засаду, пришлось ехать в большой бункер. Надо принимать меры, бандиты опять начали наглеть. Васильев тебе сам расскажет, он вроде там кого-то уже отловил и наказал.
— Понятно. Я разберусь. А что наши подопечные?
— Там все в порядке. Первушин уже транспортабельный, двое остальных, как ты просил, в течении двух дней могут быть отправлены обратно без особого вреда.
— Хорошо, Мариша. Я скоро заеду.
— Будь осторожен Сережа. Ты многим рискуешь, а все завязано на тебя.
— Ты волнуешься за меня как за командира и руководителя проекта? — не удержался и чуть поддел ее.
Она устало ответила, но я почувствовал, как она улыбнулась.
— Сережа, не вредничай, ты знаешь, о чем я.
Я не стал раскрывать дальше эту тему, понимая, что если переступить определенную грань, то потом трудно будет снова налаживать отношения.
— Спасибо Мариша, — и положил трубку.
Глава 5
Богато убранная коврами комната освещалась двумя маломощными лампами-экономками, и на пределе слышимости где-то вдалеке тарахтел бензиновый генератор. Из соседнего помещения, где разместилась охрана, тянуло запахом свежезаваренного кофе и такого привычного бензинового примуса, который стал нормой жизни для людей в бункерах и убежищах. Как в каком-то дешевом боевике, на возвышении лежали два бородатых крепыша, затянутых в натовские камуфляжи, и, высокомерно поглядывая на стоящего перед ними на коленях Михаила Бокова, потягивали кальян и громко переговаривались. Мандалай, вдыхая душистый запах, униженно с тоской смотрел на своих нынешних хозяев, которым он регулярно поставлял информацию о событиях и циркулирующих в группировке Оргулова слухах.
После того, как вояки во главе с Оргуловых захватили власть и скинули в бункере научников тогдашнее руководство, которое просто паразитировало на остальных обитателях, Боков лишился теплого местечка и двух, почти узаконенных рабов, которые работали лично на него. Он, конечно, попытался влезть и в новое руководство, но вояки прогнали всех через детектор лжи и быстро отсеяли настоящих, стоящих ученых от болтунов и паразитов, и Мандалай остался на обочине. Как он понял, местная служба безопасности догадывалась о его связях с боевиками и темных делишках с наркотиками, и, учитывая тесную связь со старым руководством научников, которые частью были расстреляны при попытке саботажа, а частью отправлены в трудовой батальон, его держали вдалеке от всякого рода тайн и материальных ценностей. Но обида была даже не в этом — его открыто презирали, за словоблудие, за то, что он всех вокруг считал плебеями, за желание паразитировать на окружающих и главное за обычную техническую безграмотность и нежелание это признать. Боков нутром ощущал это презрение и со стороны коллег-научников и со стороны военных, которые чурались его как прокаженного, и ему не оставалось ничего другого как тихо ненавидеть всех вокруг. Спасение от всесжигающей ненависти он находил в спиртном и в наркотиках, которые стали его основными спутниками в этой жизни. Наркота — не дешевое удовольствие и просто так никто ничего давать не собирался, поэтому Мандалаю приходилось расплачиваться самым дорогим товаром: информацией о группировке Оргулова, мощь, авторитет и влияние в регионе которой стремительно росло. Он так привык предавать своих соотечественников, что почти потерял связь с реальностью и стал действовать неосмотрительно, но только случайность недавно спасла его от провала — служба безопасности группировки сумела отыскать других агентов, локализовать место базирования турецких разведчиков, которые выдавали себя за татарских боевиков, и провести войсковую операцию. Бои были тяжелыми, но те, кто был в курсе о роли Бокова в функционировании турецкой разведсети, погибли в перестрелке и на время предатель затаился, со страхом ожидая, когда за ним придут костоломы Оргулова. Но шли недели, а ничего не происходило, и постепенно Мандалай успокоился, и, страдая от отсутствия наркотиков, пытался нащупать новые каналы продажи информации, так сказать, ища новых хозяев. Ему повезло — через три недели на Рынке с ним вышли на контакт и снова Миша Боков стал сливать информацию о своих ненавидимых товарищах турецким разведчикам.
За прошедшее время многие узнали, что у Оргулова есть машина времени, и он напрямую общается с предками из 41-го года. Именно оттуда шли продукты, боеприпасы, горючее, туда эвакуировались многие нужные и полезные люди и по слухам уже занимали высокие ответственные посты в Советском Союзе, внедряя технологии из будущего. Такую тайну было уже трудно утаить, когда через установку путешествия во времени прошли тысячи людей. Появление украинских десантников, русского спецназа, переброска тяжелыми военно-транспортными самолетами множества грузов, усиление системы безопасности, оборудование новых мощных укрепрайонов, размещение комплексов ПВО для воздушного прикрытия Симферополя произвели на всех впечатление — чувствовалась огромная сила за теми, кто держит у себя в руках установку путешествий во времени. Вот именно с этой силой у Мандалая и ассоциировался Оргулов — местный, выскочка, везунчик, которому просто повезло. Чем Боков хуже? Еще больше его коробило то, что в прошлое отправлялись группы программистов и администраторов компьютерных комплексов на базе которых разворачивались авиационные и танковые симуляторы для обучения личного состава Красной Армии. Боков пытался туда пролезть, понимая, что ему только надо попасть в прошлое, а там уж он сумеет себя показать и зарекомендовать, возвыситься, но ничего не происходило. Практически все, с кем он начинал работать на Оргулова, сканируя книги и документацию из библиотек ВУЗов Крыма, уже получили должности и звания сотрудников НКВД и отправились в прошлое, а он так и остался задвинут. Как особой издевкой было поручение сканировать учебники средней школы, начиная с букваря, что вызвала у него новую вспышку ненависти. Он, такой умный, заслуженный, всеми уважаемый и остался не удел. Приняв очередную дозу наркоты, он осознал для себя страшную истину — в прошлое его никто не возьмет, он там никому не нужен. Ненависть и желание отомстить, жестоко отомстить, вот что его направляло в последнее время и не позволяло упасть в пучину отчаяния. Поэтому Михаил Боков уже сознательно стал сотрудничать с офицерами турецкой военной разведки, которые тоже прекрасно были осведомлены относительно наличия у Оргулова установки путешествия во времени.
Сейчас его, как в тот раз, вытянули для личной встречи, с высокопоставленным турецким офицером, лично прибывшим для уточнения обстановки на месте. После двухчасового допроса Боков сидел на коленях и слушал двух турков, которые полулежа, потягивая кальян, вальяжно и нагло обсуждали сложившуюся обстановку, свысока поглядывая на него...
— Что вы думаете, уважаемый Мустафа?
— Кямрян, ты уверен, что эта русская собака нас не понимает?
— Да, эфенди. Мы его не раз проверяли. Но он не русский. Судя по его продажности, у него явно преобладают не русские, а более южные корни.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
