Я отрицательно покачала головой. Нет, идеи-то у меня были. Вот только летать мы всё равно не умеем, и мост возвести вряд ли удастся... Хотя стоп. Мост. Он не обязан быть цельным. И он не обязан быть очень надёжным: всего лишь должен продержаться, пока мы все не переберёмся на другую сторону.

— Облака, площадки, и Калингтон — мне надо, чтобы ты перешла первой и подстраховала с той стороны.

Патриция не сразу, но поняла мою идею. Надежды на Мили и Роджера тут не было: мы ещё на тренировках выяснили, что создавать и удерживать воздушные уплотнения ни у одной, ни у другого не выходит. Зато Патриция без труда доказала здесь своё превосходство надо мной. Именно после той тренировки мисс Калингтон перестала играть в униженную и оскорбленную, и с тех пор у нас сложились даже вполне дружеские отношения.

— Подождите, я правильно поняла, вы хотите выстроить мост из облаков и уплотнённого воздуха? — недоверчиво уточнила Камилла.

— Ага, — азартно подтвердила брюнетка. — Думаю, мы с Кайтелер сумеем удержать вас от падения.

Роджер пытался нас отговорить, но альтернативы так и не предложил.

А посему — мы рискнули.

Патриция создала около десятка плотных, похожих на скатанную вату площадок. Увы, идеальный вариант — сплошной мост — был нам не по зубам. Но площадок оказалось достаточно, чтобы между ними можно было не прыгать, а спокойно шагать. Самым сложным для меня было удержать площадки, пока Калингтон переходила по ним на другую сторону. Она, конечно, тоже старалась не выпускать их из-под контроля, но идти по воздуху над пропастью и сосредотачиваться на другом не самое удобное сочетание. Зато как только брюнетка ступила на землю по ту сторону пропасти, она взяла на себя главную роль в обеспечении нашей импровизированной переправы. Дышать сразу же стало легче. Камилла и Роджер перешли на ту сторону без проблем. Оставалась я. Не перекладывая свою безопасность на Калингтон целиком и полностью, я также старалась и не сильно задерживаться на каждой из площадок. Те, что были уже не нужны, моментально рассеивались в воздухе. И всё бы ничего... Но последняя площадка вдруг рассеялась в тот самый момент, как я собиралась на неё перейти.

— Пати?.. — балансируя на том краю "облака", который у меня ещё получалось удержать достаточно плотным, позвала я.

— Извини, сейчас всё исправлю, — медленно отозвалась брюнетка.

И не придумала ничего лучше, чем вытянуть меня на "берег" вместе со стремительно плавящейся площадкой. Затратно, необоснованно расточительно и ещё более опасно. Инерцией меня буквально скинуло с площадки на землю.

— Ты меня чуть не угробила, — всё же заметила я с укоризной в голосе.

— В следующий раз будем проверять, умеешь ли ты летать? — ответила на это Патриция.

Мне не оставалось ничего другого, как забрать свои претензии обратно.

Мы огляделись и определили, куда нам идти дальше. А дальше нас ждал пологий спуск на равнину. Большую такую, покрытую вязкой, затягивающей грязью — поняли мы, когда левый кроссовок Роджера едва не стал её первой жертвой.

— Итак, перед нам сочетание стихий: Вода и Земля. Обходить эту красоту слишком большой крюк, так что придётся грязюку как-то высушивать. Мили, Роджер — справитесь? — заключила я на правах капитана.

Мили и Роджер послушно кивнули и тут же приступили к работе.

До финишной прямой нам ещё пришлось встретиться со стаей волков — поначалу мы зверушек обстреливали огненными шарами, но потом сообразили, что быстрее и проще будет заключить их в магические клетки; после мы убегали от разъярённого великана, оказавшегося переодетым арбитром и успокоившегося, как только мы раскрыли его маскировку; а уж рельефно-ландшафтные препятствия и вовсе были на каждом шагу, так что их мы и считать за отдельные испытания не считали. И какое же разочарование нас ожидало, когда последние тридцать метров дистанции оказались узким бревном над очередной пропастью! На этот раз — впервые за весь поход — первой пошла я. И на протяжении всех этих последних метров я благодарила маму за то, что она заставляла меня заниматься спортом. Спрыгнув на другой стороне, я обернулась назад: за мной шла Патриция, за ней — Мили, замыкал шествие Роджер.

Из последних сил мы добрели до открывшегося прохода, вошли в него и оказались на стадионе. И по шуму аплодисментов поняли, что пришли-таки первыми. Но всё, о чем сейчас были наши мысли — это душ, еда и сон, и именно в указанной последовательности.

В Академии нас встречали как победителей, даже несмотря на то, что по сумме очков мы всё же проиграли команде Артура Арнарова. И ведь всего на минуту быстрее прошли бы полосу препятствий — и выиграли бы!.. Впрочем, все радовались и второму месту: оказалось, что мы добились лучшего результата за последние пятнадцать лет.

Мигель устроил фантастическое огненное шоу, зажигая узоры из разноцветных нитей и шариков. Огни складывались то в поздравление, то в очаровательного дракона, то в наши портреты каждого в отдельности и всех вместе, а через мгновения рассыпались золотыми искрами. Никогда не видела ничего подобного! Уж тем более посвящённого мне. Наблюдая за этим шоу, мы командой тихонечко пошушукались, и в итоге последнее поздравление нас с успешным выступлением преобразовалось в поздравление для Мигеля с великолепной тренерской работой. Ему понравилось, засиял от счастья ещё ярче, хотя до этого казалось, что ярче некуда.

Праздник мне омрачали только мысли о родителях. Один раз я сбежала, но не смогу же я вечно бегать? И мама, похоже, рассуждала точно так же, потому что когда я приползла в свою хижину после дискотеки, она сидела на моей кровати.

— Нам стоит поговорить, — заявила она, едва я переступила порог.

— Да, стоит, — отозвалась я.

Голова гудела после бурного празднества, но мысли отчего-то приобрели поразительную чёткость. К тому же, я себя ещё и накрутила как следует, чтобы наглостью задавить робость.

— Расскажи мне всё, — попросила я, садясь рядом с мамой.

Мама закрыла глаза, глубоко вдохнула пару раз, а потом посмотрела на меня как-то отстранённо.

— Твой отец — Оракул... — Великая Волшебница Александра тяжело вздохнула.

— Это я уже поняла. И?..

— Он... когда мы познакомились, он был младшим учеником старика Крила и почти не имел шансов унаследовать его силу. Впрочем, так окружающим казалось. Мы встречались... ругались... мирились. Поженились. Так и не развелись, — мама усмехнулась. — Но, как это говорится?, из-за "непреодолимых разногласий" мы разошлись. Будь моя воля, ты бы никогда и не узнала, что он твой отец. Ну, или хотя бы ближайшие пару десятков лет.

— Можно подумать, имя Джеррард настолько распространённое, что я бы не догадалась, — недовольно вставила я, на что родительница только снисходительно пожала плечами.

— Может быть, но... У меня были причины запретить Джерри видеться с тобой. Так лучше для всех.

— То есть ты решила, что мне не только лучше было расти без отца, но даже и знать о нём ничего не надо было, так?

Столько лет я задавалась вопросом, а кто же мой отец, что мама избегает разговоров о нём, и даже дедушка про него ничего не рассказывал, что сейчас меня всерьёз задело подобное мамино отношение.

— Я не хочу, чтобы ты становилась Оракулом. Когда бы то ни было. Этой силы у тебя быть не должно, — очень тихо, с успокаивающей интонацией, сказала она. — Если бы ты виделась с отцом... В общем, поверь мне на слово, это для твоего же блага.

— Я не верю.

Короткая фраза. Всего три слова. А какая в них сила! В комнате мгновенно воцарилась трепетная тишина неловкого молчания. К счастью, ненадолго.

— Если бы ты виделась с отцом, сейчас бы тебя преследовала оракульская сила: вещие сны, видения, предчувствия и прочая подобная гадость. А от них одни только проблемы, — скороговоркой выдала мама.

— Не совсем так, милая.

Я вздрогнула от неожиданности: на пороге стоял Он. В строгом чёрном костюме, но без галстука. Высокий, но не сильно — не выше метра восемьдесяти. Стильная причёска — коротко стриженые ёжиком светлые волосы, прямой нос — а значит, легкая курносость у меня исключительно от мамы, — зелёные, почти изумрудные глаза, чётко обозначенные скулы. И такая внутренняя уверенность, что я отсюда её чувствую.

— Извини, Сашенька, что прерываю вас, но мне кажется, этот разговор и меня касается. К тому же, ты не совсем права. Ныне Аря единственная возможная наследница силы Оракула, поэтому в любом случае она рано или поздно себя проявит. И очень похоже, что всё-таки рано.

Оракул Джеррард Вальтаррер стоял на пороге, прислонившись к косяку, и выжидающе смотрел на маму. Она же лишь нахмурилась, причём одновременно и непонимающе, и раздражённо.

— Здравствуй, Аря, — серьёзно, без тени намёка на паясничество, Оракул чуть склонил голову в мою сторону. — Так получилось, что мы с твоей мамой расстались. Мы надеялись, что для тебя будет лучше, если мы никогда снова не встретимся, но, видимо, ошиблись. И я хочу предложить тебе... стать моей ученицей.

— Ученицей? — синхронно переспросили я и мама.

— Женели сказала, что к тебе приходил Вестник, и встретил он тебя на Алтаре. Верный признак того, что у тебя просыпается сила Вальтаррер.

— Почему она рассказала об этом тебе, а не мне? — моментально взъелась мама, пока я пыталась совладать с оцепенением.

— Потому что я Оракул, солнышко, — с грустной улыбкой ответил Джеррард.

Я видела, как мама буквально закипает от злости, но не могла понять, что именно её выводит из себя. Зато я знала, что меня из себя выводит.

— Ученицей? Вы серьёзно? — неподдельное раздражение задавило не только робость, но и все прочие эмоции и мысли. — Ученицей? Нет, я понимаю, столько лет Вам было на меня плевать, и вряд ли Вы вообще думаете о том, что я Ваша дочь. Но стать Вашей ученицей... Да какое право у Вас есть лезть в мою жизнь? Пришло время искать наследника? Так почему Вы раньше об этом не задумывались и даже не вспоминали о моём существовании всё это время?

Последние слова я выговорила с трудом, глотая слёзы, которые непроизвольно катились по щекам. Давно я не плакала, очень давно. Я даже почти забыла, каково это — солёные капли, обжигающие кожу. Он мой отец — ну это уже понятно, это мы уже выяснили и даже почти осознали. И он предлагает мне стать его ученицей. Не пытается играть роль отца, не пытается предложить мне роль дочери. Нет. Он предлагает мне стать его ученицей. Расставить акценты именно так и никак иначе. Это... лицемерно! Неправильно! Жестоко!

Оракул не пытался меня успокаивать. Он просто подошёл, присел передо мной на корточки — и теперь я могу смотреть прямо ему в глаза...

Сознание пронзила острая боль. Я больше не балансировала на грани узнавания, как с профессором Эрано, нет, я слышала, я видела череду пусть и расплывчатых образов, но связанных с моим отцом. Почему я его помню?

— Тебе только-только исполнилось пять, — тихо-тихо, но так, чтобы я услышала каждое слово, начал Оракул, взяв меня за руку. — И у тебя случился скачок силы. До этого твоя сила никак себя не проявляла, что бы ты ни делала, и мы даже забеспокоились. Обычно дети начинают колдовать раньше, чем говорить, и потом их сила постепенно увеличивается. С тобой же было сложнее, да и слишком много разных кровей досталось тебе в наследство... А потом, ты почему-то даже не пыталась пользоваться магией... Пока тебе не исполнилось пять. Мы упустили момент, когда всё началось. Но больше двух месяцев ты буквально не могла спать. У тебя были настоящие видения, Аря, и они буквально съедали тебя изнутри.

Я немного успокоилась, может, это так подействовал тон отца, а может то, что он держал мою руку и смотрел в глаза — не знаю. Но стоило ему замолчать, я выдернула руку из его горячей ладони и тут же вскочила на ноги.

— Почему Вы мне всё это сейчас рассказываете? Зачем? Думаете, я Вам "спасибо" скажу? Тогда оставьте меня, мне и так хорошо! И вообще, мам, я хочу вернуться домой как можно скорее.

Глаза горели от слёз, поэтому я, не дожидаясь ни от кого ответа, скрылась в ванной. Закрыла за собой дверь — почему-то на щеколду. И снова заплакала, съезжая по двери на пол. И полыхнул острой болью Знак на плече. За что? Что я успела натворить такого? Почему сейчас? И отец... и этот чёртов Знак... Зачем?..

...Где-то вдалеке заливаются трелями птицы. Запахи цветов немного дурманят, но вижу я только одуванчики. Изумрудная трава на идеально круглой полянке посреди леса, на которой переливаются радужными красками мелкие капельки росы. Из-за деревьев выбегает растрёпанная девушка: босая, одетая в платье с корсетом и пышной юбкой до колена. Падает в траву, споткнувшись о какую-то кочку. В её глазах — почти животный ужас. Не понимаю, от кого она убегает? За ней ведь никто не гонится, а она всё оглядывается назад.

Совершенно неожиданно, хотя я и смотрела на деревья внимательно, несколько стволов заметно потемнели.

— Кто тебя преследует? — пробую спросить, но голос не звучит.

— Сущности... — тем не менее, отвечает девушка.

А может, и просто выдыхает от бессилия, когда похожие на осенний туман тени окружают её.

Останови их, ты же можешь, ты должна это уметь, Арасия Мария-Елизавета! Ничего хорошего не будет, если они до девушки доберутся, понимаешь же! Так почему стоишь столбом, рот открыв, и ничего не делаешь?

Успокоиться. Сосредоточиться. Я могу ей помочь. Я могу прогнать сущностей. Могу. И даже знаю, как это делается, кажется. Огонь — нужно как можно больше огня. Чем ярче — тем лучше. Как любые "тенеобразные" существа, они боятся света. Они должны бояться света. Поэтому я хочу, чтобы посреди поляны загорелся раскалённый добела шарик.

— Закрой глаза! — кричу девушке, чтобы ненароком не ослепить её...

Настойчивый стук вывел меня из оцепенения.

— Аря, ты как там? — мамин голос звучал более чем встревожено.

— Нормально, насколько оно может быть нормально, — отозвалась я, с удивлением услышав свой севший голос.

Что это было? Что это за сущности? А девушка? Кто она? Я её точно никогда не видела. И по атмосфере очень-очень похоже на тот сон с танцем теней. На тот самый кошмар. На все те самые кошмары, которые пугают меня своей реалистичностью и отсутствием бредовых преломлений реальности. Я никогда этого не видела в жизни! Я не знаю, кто такие сущности, и почему они должны бояться света.

Выйдя из ванной, я обнаружила, что Оракула в комнате уже нет.

— Ему позвонили. Что-то чрезвычайной срочности, — пояснила мама, правильно истолковав мой шарящий по комнате взгляд.

Чрезвычайной срочности? Значит, дела — это важно, а собственная дочь — так, развлечение?! И ещё он предложил мне стать его ученицей!..

— Ну и хорошо. Мам, я очень хочу домой. Я даже успею на годовую по алгебре.

— То есть прощаться ты ни с кем не будешь? — мама удивлённо подняла брови.

Чёрт, а ведь точно. Ребята многое для меня сделали, это будет неправильно — уходить по-английски. И Мигель — он столько времени убил на наши тренировки, что будет в высшей мере неблагодарно вот так вот ничего ему не сказать.