Университет Волшебных Наук

Ну, это звучит лучше. Этакий универсал. Думаю, сойдёт. Тем более, Хеймдалль упомянул что-то там про карьерный рост...

— Хорошо. Тогда я согласна.

— Даже на загробные миры? Предупреждаю, что по мне это работёнка неплохая.

Я ненадолго призадумалась, и, решив, что бог врать не будет, кивнула головой. Хеймдалль просиял и сказал:

— Вот и правильно. Двадцать девятого августа пройдёт Церемония посвящения в студенты. Нужно парадно одеться. Подойдёшь в девять утра к своему филиалу УВН. А сейчас пройдёмся по административным вопросам.

Из ниоткуда в его руках появилась пластиковая папка. Он вытащил оттуда лист бумаги с полями для записей и ручку. Ручка меня насмешила — на конце красовалась голова единорога с радужной гривой. Я хихикнула, и декан несколько смутился, но продолжил:

— Назови своё полное имя.

— Ренеция Талия Теренс.

— Дата рождения.

— Двадцать пятое июля девяносто седьмого года.

— Значит, лев и бык... — пробормотал декан и постучал тупым концом ручки по листку, — Так... Место рождения — Земля, да?

— Ага.

— Братья-сёстры есть?

— Брат.

— Младший или старший?

— Младший. А зачем он Вам?

Не глядя на меня, он тихо ответил:

— Для некоторых заклинаний может понадобится.

Мне стало страшно. Зачем им мой Мик? Для каких таких заклинаний?

Хеймдалль поднял голову, и, заметив мой крайне испуганный вид, ободряюще улыбнулся и пояснил:

— К примеру, если ты будешь смертельно ранена, то немного крови твоего брата поможет тебя излечить.

Но моё сознание всё ещё не было успокоено. То, что я могу получить серьёзные ранения, меня не удивляло (загляните в книжки о волшебстве, и в большинстве из них магия прямо пропорциональна опасности). А вот то, что декан сказал: "к примеру" меня встревожило. Значит, есть и другие "примеры", опасные для моего брата. Осталось надеяться, что это не более чем остаточная паранойя после выпускных экзаменов. Но чем чёрт не шутит. А один чёрт здесь уже есть.

Декан продолжил задавать вопросы:

— Аллергия на белок куриного яйца?

— Эм-м... Нет.

— Планируешь ли ты после окончания учёбы остаться жить на Земле?

— Да. — Это уж точно. Я нужна семье, да и я слишком привыкла к удобствам цивилизации. А кстати будут ли удобства в моей будущей общаге?

— На сейчас, всё. Медицинское обследование нужно пройти заново в начале семестра. Его проведёт сам Университет. Так. И про комнаты в общежитии всё скажут на Церемонии. Увидимся на Церемонии, Рен. — он опять улыбнулся. Но после вопроса о брате улыбаться ему в ответ мне расхотелось. По крайней мере, пока я не узнаю всей правды. Я кивнула головой и вышла.

Силы были окончательно исчерпаны. Обратный путь сквозь коридоры и портал, дорога на трамвае и появление дома были такими же нечёткими, как и картины импрессионистов вблизи.

Несмотря на всё веселье, чудеса и превращения, в волшебстве есть и тёмные стороны. Есть риск. И я боюсь, что в эти дела будут замешаны мои близкие. Но если бояться, то в жизни не получишь сладости на корочке пирога. Я вступаю в игру. Вот только сначала поем и посплю.

На вопросы мамы я отвечала вяло, но по делу. В конце беседы она как-то странно на меня смотрела, и мой мозг, будучи отравленным утомлением первого класса, не смог разгадать значение этого. Торт был просто замечательным — нежная бисквитная мякоть с сытным воздушным кремом с обилием взбитых сливок на поверхности. К тому же предлагался свежий горячий час с топлёным молоком. Меня всё сильнее тянуло в сон, и я отпросилась поспать пару часиков.

Мне ничего не снилось. После пробуждения меня испугала темнота. Я не понимала, сколько сейчас времени. Даже положение моих конечностей в пространстве ощутилось не сразу. Не люблю такие сбивающие с толку пробуждения. Такое часто случалось во время учёбы в старшей школе, и это заставляло всплывать в памяти тяжкие времена подготовки к экзаменам. И так не хочется верить, что такое будет повторяться снова.

Я раздражённо выдохнула и рывком вспрыгнула с постели. Голова болела, в горле было сухо, глаза всё ещё слипались и слезились. Немного подташнивало. Но главная задача была достигнута — проблемы сегодняшнего утра отошли на дальний план. Сейчас мне почти наплевать на своё странную профессию. Почти.

Я вышла в коридор, где жёлтый электрический свет из зала озарял густую тьму. Я выползла на яркий свет и рухнула в кресло. Папа с любопытством поглядел на меня.

— Спала, — с хрипотцой пояснила я и с видом безразличного зомби уставилась в телевизор. Там шло скетч-шоу с десятилетнем стажем. Скука.

Папа хмыкнул и, поняв, что я не в настроении рассказывать, ничего не спрашивал.

Сосало под ложечкой. Такое странное ощущение. Хочется есть, но не хочется двигаться. Я прикрыла глаза. Тупая боль в голове сгущалась густым серым туманом.

Ни о чём конкретно не думая, не совершая иных действий, я сидела ещё минут двадцать. Новая мольба желудка заставила меня подняться и поплестись на кухню. С отвращением отвернувшись от недавно желанного торта, я вытащила кружок полукопчёной колбасы и стала монотонно жевать с периодом в полторы секунды. Взяла чёрного хлебушка и стала понемногу оживать. Затем подошла к чайнику, налила себе горячего чаю с молоком и продолжила трапезу. Обогащение крови глюкозой способствовало работе пока что половины мозга. Эта половина начала нудное занятие — обдумывание.

Первой мыслью было то, что если меня столь сильно утомил Второй тур, то что же будет на самих занятиях? Второй мыслью было, что я наделала, выбрав на пьяную от усталости голову работу связующего с загробным миром. Третьей мыслью было, как я скажу об этом родителям.

Хлеб вдруг стал горьким на вкус. Я его еле сглотнула и быстро запила глотком густого чая.

Нет. У меня больше нет сил.

Глава 4.

Пьеса "Страх и волнение. Посвящение в студенты."

Автор: Рен Теренс и госпожа Судьба.

Действующие лица:

Рен — будущий студент УВН;

Мама — мать будущего студента УВН;

Миллиард бактерий — для разнообразия действующих лиц.

Двадцать девятое августа. Шесть часов, тридцать две минуты. Комната Рен. Храп Бенджамина Теренса из соседней комнаты.

Аккуратно застеленная кровать покрыта слоями одежды и вешалок. Тёмно-вишнёвый шкаф открыт нараспашку, показывая своё обедневшее нутро с четырьмя комплектами одежды. Перед шкафом на полу выставлен ряд из пяти пар обуви: две пары ботинок, пара туфель, пара кроссовок и пара кедов. Рен стоит со слезящимися глазами, наблюдая за внутренностями шкафа. На ней надеты пушистые голубые тапочки и голубой халат. Тёмные волосы торчат во все стороны. Время до звонка будильника — пятьдесят восемь минут. Миллиард бактерий делятся.

Входит Мама. Все говорят приглушённым голосом.

Мама: Рен! Почему ты не спишь?

Рен: Не могу снова заснуть. Решила, хотя бы одежду подобрать.

Мама: Почему вчера этого не сделала?

Рен: Я сделала, только теперь передумала. А ты что не спишь?

Мама: На работу нужно идти. Хотела пожелать удачи, но боялась разбудить, но ты... В общем, удачи!

Рен: Спасибо, мама!

Мама уходит. Рен ещё немного стоит на месте, раздражённо всплеснув руками, хватает кремовое платье слева и тоже уходит. Два миллиарда бактерий продолжают делиться.

Когда уже образовалось шестнадцать миллиардов бактерий, весело продолжающих делиться на полу, входит Рен. Она уже одета в отутюженное платье. Схватив расчёску, она тщательно, но быстро расчёсывает свои волосы. Входит Мама.

Мама: Давай, покажи, как ты оденешься.

Рен: Ну, что на мне надето, в том и пойду.

Мама: Хороший выбор. Ты точно не хочешь, чтобы я и папа пошли с тобой? Обычно, — (с обидой в голосе) — родители сопровождают своих детей на посвящении.

Рен: Нет. Если честно, я боюсь, что такое обилие... волшебства тебе не понравится, и ты...

Мама: Выбор профессии — это твой выбор. Мы с папой должны тебе помогать в этом и только. И мне, действительно, хотелось бы пойти и узнать, где и как ты будешь учиться. Я твоя мама.

Рен: Я... Ну, ладно. Только помни: на вкус и цвет товарищей нет.

Мама: Вот этого напоминать было ненужно. После того, как ты рассказала, кем станешь... Мне это очень не нравится, но я хочу, чтобы ты попробовала. Как только ты поймёшь, что всё это тебе не нужно — сразу же уходи оттуда, ясно?

Рен: Ясно. Ты уже говорила. Эм... Может, ты пока приоденешься, позвонишь на работу, попросишь отгула? Мне ещё Мика разбудить нужно.

Мама (с удивлением и долей недовольства): Ты и Мика берёшь с собой?

Рен: Пусть осмотрится. Вдруг ему там не понравится, и он раздумает становится волшебником?

Мама (со смехом): Хитрая ты. Ладно, пойду одеваться.

Шестьдесят четыре миллиарда бактерий не успевают поделиться всем составом, потому что Рен роняет на пол бутылочку спиртового лосьона.

Конец.

* * *

Мика было тяжело будить. Стало понятно, что утром произошла жесточайшая борьба воли и желания поспать в последние дни каникул. Мой брат отчаянно боролся и победил. В итоге он встал без пятнадцати восемь. Мы с мамой уже поели и успели разбудить папу. В итоге, собиралась пойти только с Миком, а идёт вся семья. Я этому рада, только страшно, что вдруг родители передумают и... Ладно, не буду каркать. Кстати реакция на мою будущую профессию была вполне предсказуемой: Мик счастливо смеялся, мама округлила глаза от ужаса, папа был в полной растерянности. Но всё устаканилось. Мику объяснили, что это не такая весёлая работа, как у Призрачного гонщика (хотя мне его работа таковой не казалась), и я могу сойти с ума или всего-навсего умереть. Мама успокоилась в надежде, что во время учёбы я передумаю и поступлю в обычный вуз, благо результаты ещё год (или три? Я не помню) будут действовать. А папа... Папа просто смирился, правда высказав сожаление о том, что моя карьера не будет похожей на карьеру Мерлина (исключая, конечно, историю с превращением в дерево).

Пока мы ждали, когда Мик позавтракает, я думала о Таре. У неё тоже сегодня посвящение в студенты. Только в другом городе. Мне будет её не хватать. Но смею надеяться, что в ближайшем будущем овладею телепортацией и смогу видеться с ней когда угодно. Меня не удивило, что она смогла-таки упросить мать отпустить её. Зная её упрямство... Ох, ну как же я буду скучать по ней!

Ладно, не будем дальше развивать эту сопливую тему и продолжим повествование.

Я зашла на кухню посмотреть, как продвигается утренняя трапеза младшего брата. Результат не удовлетворил — три четверти порции каши были целы. Мик рассеянно ковырял в тарелке и что-то напевал себе под нос.

— Ешь быстрее, мы опаздываем, — напомнила ему я.

Мик чересчур трагично вздохнул и оттолкнул от себя тарелку. Я нахмурилась и сказала, чтобы он что-нибудь съел. На церемонии вряд ли будет что поесть.

— Налей тогда мне чаю что ли. С сахаром. Я печеньки поем. — сказал Мик и уныло побрёл за печеньками.

Мне это не понравилось, но чтобы дело пошло быстрее, выполнила его просьбу.

— Ты что такой грустный? — спросила я, поставив горячий напиток перед его носом.

— Не "что", а "почему". Почти студентка, а с лексикой не дружишь, — бесстрастно ответил он, не глядя мне в глаза.

— Не с лексикой, а с... — блин, в ответе я не уверена. Синтаксисом? Грамматикой? Логическим построением? — В общем, не с лексикой. И я не об этом тебя спрашивала.

— Почему не с лексикой? Ты неправильно употребила слово, которое... — монотонно говорил брат, просто желая повредничать. По себе знаю.

— Не важно! Ешь давай.

Мик снова слишком тяжело выдохнул и засунул в рот одну печенюшку. Про тот факт, что с лексикой у меня проблемы, судя по всему, брат был прав. Но что это с ним? Или просто хандра из-за раннего подъёма? Не дело в том, что он сам просился сопровождать меня.

— Йо-хо-хо, и бутылка рома, — тихо пропел Мик, съев последнюю единицу печенья.

Что с ним происходило в это утро, было непонятно. Но времени не было нужно было следовать к Проспекту Зелёных юнцов.

Мы подъехали к пункту назначения. Я повела семью знакомиться с моим знакомым Ясенем. Откинув голову вверх, я поздоровалась с волшебным деревом. Ответа не последовало. Спит что ли? Реакции моей семьи я не увидела (и слава богу). А вот, когда я подвела их к банкомату, папа снисходительно сказал:

— У нас есть наличные. Мы дадим тебе, когда понадобится.

Я раздражённой мотнула головой и ответила:

— Смотрите! Потом повторите мои действия.

Я нажала заветные цифры и затаила дыхание. К моему облегчению, экран снова призывал прислонить к нему ладонь. И мир снова ослепил меня.

Я попала уже в другое помещение, не там, где проводился Второй тур, и оказалась в окружении кремового, золотого и цвета охры. Мой наряд полностью гармонировал с этим огромным роскошным залом. Что не совсем меня порадовало, поскольку я сливалась с шёлковым тюлем, развешенным по всем стенам. Белая плитка, выстилавшая пол, выглядела немного шершавой, что обезопасило гостей от конфузных падений. Зал будто делился на несколько зон, чему способствовали светло-ореховые шторы, завязанные у стен. Они создавали мягкие арки, делающими зал больше похожим на сказку. Перед каждой такой аркой по бокам стояли две скульптуры в античном стиле, каждая из которых показывала свою особенную личность. Вопреки моим ожиданиям, по бокам стояли два длинных золотых стола с угощениями для гостей. Вдалеке виднелась сцена, но она будто терялась в тени, не показывая себя полностью. К тому же зал быстро заполнялся народом. То тут, то там вспыхивал белый свет, и всевозможный люд начинал глазеть на богатое убранство зала Церемонии посвящения в студенты.

Позади послышался восторженный возглас Мика. Я обернулась чтобы увидеть, как мои родители появились из сгустков света. Они держались за руки и с неменьшим удивлением и благоговением рассматривали интерьер. Но ещё больше они изумились, увидев различных элементалей, непринуждённо болтающихся по залу. Я самодовольно ухмыльнулась.

Мик подошёл ко мне и прошептал:

— Да, я точно хочу учиться здесь. При твоём универе проводятся дополнительные курсы для средней школы?

Я пожала плечами. Меня волновало, что будет происходить дальше. Не будем же мы тут в окончание веков бродить по залу и кушать тортики!

В ответ на мой вопрос я увидела приближающегося декана теперь уже моего факультета. Он дружелюбно улыбался, и мне хотелось сделать тоже самое, пока не вспомнился вопрос про моего брата. Инстинктивно я схватила Мика за руку и приблизила к себе. Хеймдаль всё же заметил это, и его улыбка увяла. Он кинул мне мрачный взгляд, и я поняла, что мы ещё поговорим на эту тему. Но руки брата я не отпускала.

— Здравствуйте, профессор Хеймдалль, — сказала я с испуганной улыбкой, — Это д-декан моего факультета, — пояснила я моей семье.

Он снова послал мне печальный взгляд, что мне даже стало жалко его. Он, действительно, казался мне хорошим "человеком", но пока я не разрешу полностью вопрос с кровью брата...

Хеймдалль пожал руку папе и Мику, а маме поцеловал руку. Меня это удивило: в конце концов, он же бог, а мы простые смертные.