Лишь одна Звезда

— К лорду Альмера.

Берк мотнул головой.

— Проходи, добрый путник, не задерживайся. Тебе в ту сторону, мне — в эту. Буду в храме, помолюсь за тебя.

— Ты чего? — не понял Джоакин.

— Да ты совсем свихнулся, Джо?! Или так упился, что все на свете позабыл?! Герцог Айден Альмера — изменник и интриган! Сам император его ненавидит, в столице против герцога суд готовится! А ты к нему на службу хочешь?!

— Хочу.

— И что, по-твоему, дальше будет? Владыка позлится немного, да и простит Айдена?! Головой своей чугунной поразмысли! Герцог — государственный преступник! Рано или поздно за ним придут. И не какой-нибудь младший помощник четвертого шерифа, а имперская искровая гвардия! Ты хочешь в этот момент быть на стороне Айдена?

— Я не такой дурак, как ты думаешь, — бросил обиженно Джоакин.

— Да ну?! Тогда поясни-ка. Может, я чего не понял.

Джоакин замялся. По правде, он представлял реализацию плана следующим образом: он является в Алеридан, с немалым трудом добивается приема у герцога или хотя бы кастеляна, долго спорит, убеждает, проходит какое-нибудь нелегкое испытание и, наконец, доказав свою доблесть, становится бойцом личной стражи леди Аланис Альмера. Что будет после — он не думал. Перспектива службы у леди Аланис сверкала так ярко, что слепила глаза. Рассмотреть более отдаленное будущее Джоакин не мог.

— Ну... суд будет еще нескоро... — выдавил он наконец.

— Месяц-другой всего остался! Держу пари, до своей свадьбы владыка покончит с герцогом.

Джоакин промолчал. Берк лукаво сощурился.

— Постой-ка... Хочешь сказать, мы месяц пожрем за герцогский счет, возьмем оплату да и уберемся оттуда прежде, чем заявятся искровики?

Джоакин буркнул нечто невразумительное.

— А ты и вправду не такой дурак! — Берк ухмыльнулся. — Хороший план. Я в деле. Когда выступаем?

* * *

Альмеру зовут в простонародье Красной Землей. Местные говорят: красная — значит, красивая. С ними сложно поспорить: города и поселки герцогства, даже самые крохотные, неизменно нарядны, вымыты, выкрашены, тщательно следят за собою, как дворянка средних лет. Мещанские домики так заманчиво опрятны, что хочется потрогать, а то и лизнуть — ни дать, ни взять, марципановые.

Приезжие говорят: прозвище пошло от карьеров. Холмистый центр Альмеры изобилует красной глиной. Кирпичные заводы, коих здесь десятки, обрастают карьерами. Изрытая земля становится неплодородной; овраги заполняются водой и превращаются в жутковатые бурые озера. А иные карьеры, напротив, высыхают, и ветер поднимает над ними вихри терракотовой пыли. Дороги среди холмов усыпаны ею. Идешь ты по грунту или булыжнику, под твоими подошвами все равно окажется тонкий слой красно-рыжего порошка. Местные говорят: наши дороги покрыты золотым песком! Приезжие говорят: высохшей кровью.

В очередной раз отряхивая пыль с волос, Джоакин ворчал:

— Ну, и земля! Как только герцог допустил такое? Стыдно же такой землей править! Ему бы следовало закопать к чертям все карьеры, фабричников разогнать, а земли раздать добрым лордам. Тогда и порядок был бы, а не вот это... тьфу.

Он сплюнул, плевок окрасился в бурый цвет.

— Как увидим герцога, выскажешь ему замечание, — посоветовал Берк.

— Ну, а что, я не прав? Ни луга, ни рощицы. Коню пастись негде, да и смотреть по сторонам противно.

— Не вся Альмера такая. Скоро холмы кончатся, пойдут поля — там красивше. А потом в Алеридан въедем — так ты вообще ахнешь! Не был там? Нет?.. Вот чем хочешь клянусь: лучше города ты не видал.

Берк принялся описывать. С его слов выходило, что во всем Алеридане нет ни единого деревянного дома — все кирпичные или каменные. Десять лет назад герцог велел сравнять последнюю нищенскую улицу, а взамен выстроить кирпичные дома и раздать прежним жителям. Без денег, за так — чтобы деревянные развалюхи не уродовали собою город. С тех пор весь Алеридан — как квартал богачей: каменный, могучий, многоэтажный. Да-да, меньше трех этажей домов вовсе нету. А улицы вымощены кирпичом, а на каждом углу — фонтан или поилка для коней. И прямо сквозь город рельсы проложены: по главным улицам ходят маленькие поезда. Четверть агатки — и ты в другом конце города. А если денег нет, то становишься на подножку и едешь снаружи вагона — еще веселее!

Джоакин познакомился с Берком год назад, на борту корабля, что шел из Беломорья в Рейс. Шхуна была набита наемниками, надеявшимися заработать на Мельничной войне. Берк играл в карты с парнями и по необъяснимой милости богов все время выигрывал. Громила-копейщик, лишившись пары глорий, озверел и схватил Берка за руку. Рванул рубаху — посмотреть, что в рукаве спрятано. Вопреки ожиданиям, в рукаве оказался не крапленый туз, а стальное "перо". Мигом — вот буквально за мгновение ока — "перо" очутилось в ладони Берка, а кафтан на груди громилы распался лоскутьями крест-накрест. Так быстро, что никто не успел проследить движение: вот копейщик стоял одетый, а вот — голый по пояс. После Джоакин спросил Берка:

— Ты где служил раньше, приятель? В каком войске таким штукам обучают?

— В войске?.. — Берк хохотнул. — Я что похож на служивого?..

— Зачем же ты теперь нанялся?

— Корабль хороший — далеко идет...

За плечами у Берка остался долгий шлейф городов, которые он покинул маршем скорее спешным, чем праздничным. Фарвей, Уайтшед, Отмель, Лабелин, Серый Утес, Твинси, Беломорье — в любом из этих мест Берк предпочел бы не появляться даже ночью и в закрытой карете: слишком уж теплую память оставил он по себе у местных жителей. Так что теперь, слушая из его уст описания Альмерской столицы, Джоакин встревожился:

— Постой, приятель, ты что же, и в Алеридане наследил? Хорошим я буду рыцарем, если по моему сквайру темница плачет!

— Нет, Джо, будь спокоен. Алеридан — хорошее место, здесь я тихий и мирный. По нраву мне этот городишко. Другие города — чтобы зарабатывать деньги, Алеридан — чтобы жить. Непременно куплю здесь домишко, когда разбогатею.

Спустя день они увидели город, и Джоакин уважительно присвистнул.

— Хорош, да? — сказал Берк. — А я что говорил!

Город был хорош, с этим не поспоришь. Много красивее всех прочих, какие видал Джоакин. Однако молодой воин смотрел на замок.

Эвергард — цитадель герцогов Альмера — лежал на холме, подобно тому, как корона лежит на голове императора. Он не нуждался во рвах — крутые склоны сами по себе защищали крепость от осадных башен. Три кольца стен опоясывали холм: одна — у подножия, вторая — посередке, третья — под самой вершиной. Дорога вилась между стенами, обжатая ими с обеих сторон, и горе вражескому войску, что рискнуло бы вступить на эту дорогу. Подобно зубцам короны, башни усеивали верхушку. Двенадцать остроконечных сторожевых вышек горделиво взирали на склоны с захватывающей дух выси; тринадцатая башня — центральная — была подлинным исполином. Квадратная в сечении, она имела никак не меньше двухсот футов в высоту и пятидесяти — в ширину. Половину башенной стены занимала огромная фреска: рыцарь, преклонивший колени перед святой Агатой. Волосы и плащ Агаты, шлем и меч рыцаря пламенели золотом.

— Сколько же деньжищ пошло на эту штуковину!.. — воскликнул Берк. — Раз десятый вижу — а все поражаюсь: червонным золотом пол-башни облепили! Будто некуда девать было...

— Эвергард невозможно захватить, — сказал Джоакин. — Он неприступен. Можно лишь увидеть, какие трофеи ждут тебя, рвануться на штурм — и сложить головы под стенами. Эта фреска — насмешка над врагами.

— Ага, и над бедняками тоже, — буркнул приятель. — Кстати, о бедняках, господин мой. Приезд в такое великое место неплохо бы отпраздновать. Не угостишь ли верного сквайра пивком? А где пиво — там и кабанья нога. А где наелся от пуза, там и до ночлега недолго... Словом, деньги у тебя есть?

— Пока — нет, — невозмутимо покачал головой Джоакин. — Потому сперва отправимся в замок.

Они спустились к речушке, что отделяла цитадель от города. По солидному каменному мосту пересекли ее, проехали полмили тенистой каштановой аллеей и приблизились к первым, нижним воротам. Ворота были заперты, несмотря на полдень.

— Не очень-то они рады гостям, — заметил Берк, и оказался чертовски прав.

До ворот оставалось еще двадцать ярдов, когда в амбразурах надвратной башни показались арбалеты.

— Стойте, где стоите! — крикнул некто, невидимый в тени бойницы. — Кто такие, зачем явились?

— Я — Джоакин Ив Ханна с Печального Холма, а это — Берк, мой сквайр! — могуче проорал Джоакин. — Пришли наниматься на военную службу к его светлости!

— Проваливай, — ответила бойница.

Берк невпопад хохотнул. Джоакин свирепо зыркнул на него и прогудел:

— Желаем поговорить с капитаном гвардии!

— Еще чего, — бросили сверху. — Проваливай, говорю.

— А я говорю — позови капитана! — зарычал Джоакин. — Ты хоть знаешь, с кем имеешь дело?

— С голодранцем, — фыркнула бойница. — Для тебя тут службы нет, убирайся.

— Только капитан может принять решение: взять на службу или отказать, — не сдавался Джоакин.

— А я могу принять решение: угостить тебя болтом или нет. Клянусь, если не уберешься сейчас же, проделаю тебе третий глаз.

— Эй, ты что творишь?.. Жить надоело?! — завопил Берк, поскольку Джоакин спрыгнул с коня, воткнул меч в землю, расставил руки в стороны и, безоружный, нагло зашагал к воротам.

— Слушай меня, ты там, на башне! — со злостью закричал молодой воин. — Ты, конечно, можешь пристрелить безоружного путника, с тебя станется. Но тогда ты убьешь человека, который мог бы верой и правдой служить ее светлости леди Аланис до конца своих дней!

Наверху послышалась какая-то возня, приглушенные голоса. Выстрела не последовало. Джоакин живым добрался до ворот, стукнул кулаком в доски. Спустя минуту открылась калитка. На пороге стоял не арбалетчик, но кольчужный рыцарь в белом плаще с гербом Альмеры. Рыцарь внимательно оглядел Джоакина, негромко хмыкнул.

— Сир Хамфри Эльза Карина, лейтенант гвардии его светлости. Командую привратным караулом.

— Я — Джоакин Ив Ханна с...

— Слышал, — кивнул сир Хамфри. — Ты, по всему, неплохой парень. И служил бы верно — я твою породу знаю.

— Благодарю вас, сир! — вскричал Джоакин, хватая лейтенанта за руку.

— Служил бы, — повторил лейтенант с ударением на "бы". — Замок переполнен, гарнизона вдвое больше, чем нужно. Не возьмем мы тебя — некуда.

— Но сир, нам не обязательно место в замке! — истово заговорил Джоакин. — Мы можем в городе квартироваться, а то и в поле ночевать — не в первой же. Просто на службу возьмите! Я — отличный мечник, вы не пожалеете! Хотите — прямо сейчас докажу. Любого поставьте против меня!

Лейтенант издал смешок и постучал кулаком по лбу:

— Совсем свихнулся... Не нужны нам воины, пойми ты! Ты — храбрый парень, но здесь тебе ловить нечего.

Сир Хамфри захлопнул калитку, и больше с Джоакином уже никто не говорил. Мрачнее тучи воин вернулся к своему приятелю.

— Ну, ты сделал, что мог, — утешительно сказал ему Берк. — Видать, им и вправду не нужны люди.

Джоакин угукнул и хмуро двинулся от замка. Берк поехал следом, приговаривая:

— Ничего, явимся в город — там найдем что-нибудь. Богачей в Алеридане много, кому-нибудь охрана да понадобится. Ты умеешь говорить веско, так что мы их живо убедим. Скажем: его светлость нынче в опале у его величества. А раз так, то времена грядут неспокойные. А в неспокойные времена всякого сброда на дорогах хватает, так что путешествовать без стражи — оно себе дороже будет. Уважаемый купец должен о сохранности товара заботиться, в этом деле лишний меч никогда не повредит...

При слове "купец" Джоакин дернулся.

— Ну, а что? — продолжил Берк. — Купцу знаешь, как хорошо служить! У него и денег-то поболе, чем у иного лорда, и кормежка вкусная — купцы в еде знают толк. И делишки непыльные. Лорды с другими лордами рубятся: меч против меча, рыцарь против рыцаря. А у купца враги — воры да карманники. Наймемся к торговцу — наши шкуры целее будут, вот что!

— Нет уж, благодарю, — буркнул Джоакин.

— Это чего же? Не понял всей выгоды? Едем в таверну, я тебе растолкую! Зуб даю: наняться к торговцу — отличная мысль! Даже не знаю, зачем мы на замок время тратили...

Вдруг дорога задрожала под ними. Топот копыт загрохотал в ушах, навстречу приятелям вдоль аллеи несся отряд всадников. Передний кричал, надсадно перекрывая грохот:

— С доррроги! Дорррогу герцогине!

Сзади донесся скрип — замок открывал ворота, готовясь принять отряд. Берк вильнул на обочину, увлекая за собой Джоакина. Спустя пару вдохов мимо них пронесся отряд.

Первым летел золоченый рыцарь на роскошном вороном жеребце. А следом, отставая от лидера на два шага, ехала девушка.

Джоакин глядел на нее. Глядел, не мигая. Глядел, не дыша. Джоакин не знал, где находится, и что делает. От его тела остались одни глаза — остальное было без надобности. Миг, за который леди Аланис промчалась мимо, все длился и длился, и длился... Джоакин смотрел ей вслед, сквозь дорожную куреву и спины всадников, сквозь створки ворот, сомкнувшихся за отрядом... и был уверен, что все еще видит девушку.

Леди Аланис сопровождала дюжина рыцарей — Джоакин заметил их краешком глаза. Самый блеклый из этих рыцарей выглядел так, что Джоакин рядом с ним казался бы нищим прокаженным... но это не имело значения. Замок переполнен, гарнизону не нужны ни воины, ни конюхи, ни лакеи — но и это не имело значения. Спустя месяц имперская пехота осадит цитадель, и всем, кто останется внутри, придется жрать крыс и подметки с сапог. Эта мысль тоже утратила всякую важность.

— Ну что, Джо, двигаем? — спросил Берк, когда улеглась взбитая подковами пыль.

Молодой воин уставился на спутника, будто на умалишенного. Джоакин твердо знал: что бы ни случилось, чего бы ни стоило, он не уйдет от Эвергарда.

Стрела

Август 1774г. от Сошествия

Первая Зима

Роберт Эмилия Герда рода Агаты, кузен молодого герцога Ориджина, являл собою отличное доказательство того, что люди не меняются с годами. Роберт Ориджин был фаталистом и в тридцать лет, и в двадцать, и в десять. Даже младенцем он был весьма фаталистичным — кто помнит, тот подтвердит. Всю свою жизнь Роберт свято верил, что все на свете — в руках Праматерей. Как они решили — так и будет; что положено — то и случится. Человек не в силах изменить что-либо, как ни старайся. Даже если кажется, будто принимаешь решения, на что-то влияешь — это иллюзия. Ты всего лишь реализуешь то, что предначертано Праматерями.

Такие убеждения вовсе не сделали Роберта смиренной овечкой. Подростком он начал службу грея, в шестнадцать получил красно-черный плащ, в девятнадцать командовал ротой, в двадцать три — батальоном. Будучи юношей, считал выигранные поединки, а когда перевалил за дюжину, сбился со счета и больше не давал себе труда. Ходил с лордом Десмондом в Шейланд и в Рейс, и в Закатный Берег. Турнирами пренебрегал — ерунда это. Лишь однажды в Нортвуде на спор принял участие и сделался чемпионом... Словом, кайр Роберт был обычным Ориджином, не хуже прочих.