Серый дар. Немой приговор

После данного монолога он оставил меня одну на час. Чтобы мозг, словно желудок, мог переварить информацию. Тот тут же начал работать. Точнее, одна из моих проекций, сидящая на островке над бездной, приступила к размышлениям, тогда как другая пыталась достигнуть в связи с совой молекулярной точности, собираясь потом заложить этот наш трос в основу ещё более широкого для получения возможности ещё более обширного влияния на небольшое такое сознание птицы.

Так вот, сидя в темноте над пропастью, я решала... Собственно, решать было нечего. Все темы исчерпали себя, словно люди природные ресурсы, ещё во время монолога старого графа. Тот предельно ясно пояснил свои требования. Сомнений не осталось, как не остаётся сухого участка дороги во время дождя.

Не зря я, кстати, о нём вспомнила... За окном стучали капли, дико раздражая сову, да так, что злость последней красными всполохами долетала до моей первой проекции, налаживающей чуткими пальцами и изобретательным воображением связь между нашими разумами.

Вы ведь уже поняли, что менталистика требует от своего носителя лишь богатой фантазии и некоторых навыков? Удобно. Наверное, самая творческая часть из всей не до конца изученной области магии. Эти потоки, тонкими и толстыми нитями пронизывающие насквозь всю планету, всегда вызывали вопросы. И не только у простых обывателей, но и у опытных учёных, изучающих данное явление. А ведь магию можно сравнить лишь с воздухом и водой. Никто не выживет без неё, как не выживет в засухе или в вакууме.

В общем, делать мне было нечего, так как всё было уже обговорено и разъяснено, однако, свободное время советом проекций было решено заполнить полезным делом. Собрав, словно запасливый хомяк, всю ментальную энергию по всем уголкам и закоулочкам, я с огромным усилием и медленной-медленной скоростью перенесла её в этакий банк внутри меня.

Отдельная пещера, выделенная мною на хранение энергии для крайних случаев, постоянно расширялась и росла в геометрической прогрессии. Конечно, я немного утрирую, но, в общем-то, так оно и было. Постоянное увеличение было следствием постоянного прибывания туда новой энергии. Ещё с малых лет я создала данное пространство и не раз впоследствии им пользовалась. Но здесь всё равно доходы энергии значительно превышали расходы, что служило поводом для ежедневного роста вместительности пещеры.

Сейчас она была раза в два больше кабинета старого графа, а заходить туда становилось не просто неудобно, а действительно совсем нереально! Собранная и спрессованная в одном месте энергия обретала материальную плотность и сопротивляемость. Тем не менее, новый шар из моей ментальной энергии уместился нормально, только ещё чуть растянув холодные каменные своды, как одежду растягивают толстые бока.

Теперь мне предстояло восстановить в себе эту энергию. Как раз час есть. Вот и используем его по назначению. К тому же благодаря улучшенной регенерации траты энергии возрастут, словно на дрожжах! Пышным таким дрожжевым тестом они войдут в мою жизнь и более не выйдут. Пугающее будущее... Отчаяние сразу как-то появляется, когда одна из проекций начинает думать о дальнейшем. Не выдержала и попросту запретила двум своим потокам в сознании размышлять о перспективах. Поставила им жёсткие рамки, и мы все засели за медитации, надеясь, успеть накопить необходимое количество энергии.

И вот тут-то и появился неожиданным весенним ростком азарт! Запах скуки и отчаяния сошёл на нет, а резкий аромат противостояния поднялся в воздух диковинной птицей. Уж не знаю, как, но мои проекции начали соревноваться между собой в том, кто больше наберёт энергии!

Причём, я не чувствовала раздвоения личности, хотя по сути играла на скорость сама с собой, зато нотка сумасшествия почти невидимой частичкой перхоти коснулась меня, когда я начала о нём думать. Поэтому все мысли были мною моментально переведены на иные темы, словно дороги, проложенные по заранее определённому курсу.

История 5

Через час снова пришёл старый граф в компании ничего не понимающего личного доктора. Его глаза круглые от удивления, словно плошки, растрёпанные от поспешного шага волосы, стыдливо прикрывающие лысинку на макушке, сбитое дыхание, свойственное людям, не привыкшим к физическому труду, с этакой одышкой. А самое запоминающееся в его внешности — выпяченная вперёд челюсть, похожая на крокодилью, из-за неправильного с детства прикуса.

В общем, симпатии личный врач графа не вызывал ни у меня, когда я ещё пребывала в форме девушки, ни у совы, уловившей резкий и какой-то кислый запах пота и курева. Здоровый образ жизни был явно чужд данному индивиду, как мне звучание собственного голоса.

Поэтому, когда старый аристократ объявил врачу, что его миссия составляет поломку моего крыла так, чтобы оно потом без проблем срослось, не обрадовалась ни я, ни он. Только доктор ещё и изумился такому отношению к животному, будучи непосвящённым в то, что внутри него есть я. Видимо, граф не счёл нужным рассказывать кому-то о своих планах.

Моя недоверчивость и неприязнь к врачу выросли ещё больше, словно синяки после повторного удара, когда тот, даже не возразив, принялся ломать мне заранее обезболенное крыло. То есть он, думая, что перед ним ни в чём неповинная птичка, спокойно отправился причинять той вред...

Но надо отметить, что ломал кости он профессионально. Ни хруста, ни осколков, ни ужасающих ран. Быстро и чётко. По-военному. Вот только на детали на тот момент я не обратила ни малейшего внимания! Дикая боль! Даже сквозь щиты и отключаемые в мозгу центры! Он всё равно целенаправленным камнем пробилась, разбив всё это на мелкие кусочки.

Вот только я была куда благороднее доктора, поэтому большинство этих диких ощущений досталось мне, не затронув разума совы. Мягкой волной они обошли её, оставив лишь миниатюрные последствия. Однако, птичке и этого хватило! Но кто бы подумал, что произойдёт дальше?!

Недостаточная степень адреналина из-за неполных болевых ощущений, спровоцировала весьма странные последствия! Наверное, каждый хоть раз замечал, что нежно сдавливая какое-либо животное, мы обыкновенно получаем испражнения оного. В данном случае всё было именно так. Мышцы в организме у совы расслабились сразу после дикого напряжения из-за остаточных ощущений... В том числе и те, которые расслабляться не должны были бы...

Но доктору не повезло! Прямо на его новые перчатки, упали вонючие и жидкие экскременты! Сове-то ничего... Только облегчение. Мне тоже не до мотальных терзаний по поводу содеянного, боль не проходит. А вот неприятный доктор! Вот кому точно не повезло! Наверное, его потрясённые глаза навыкате и открытый рот будут преследовать меня с упорством лучших собак, натасканных органами правопорядка! Последующая за этим гримаса отвращения и сдавленные ругательства тоже не оставили бы равнодушным ни одного юмориста!

Комедия, прямо...

Вот только мне было не смешно... Внутри одна из проекций корчилась от боли, принимая такие положения в пространстве, что акробаты бы аплодировали стоя! Болевые ощущения многократно усилились из-за чужеродности тела, поэтому мои страдания и, временное следовательно, отключение от жестокой реальности были более чем оправданы.

Наверное, единственный, кому было по-настоящему весело — старый граф. Но и его сдавленный смешок быстро смолк, будто придавленный висящим в комнате мрачным настроением от предстоящего. Однако, мы недооценили аристократа, тот же, похоже, решил развлечься за счёт не самого приятного человека в этом доме. Правда, о моих чувствах он тоже не сильно думал, пустив всё, словно санки со снежной горки, на самотёк.

— Остап, поскольку ты спровоцировал эти испражнения, то тебе и убирать, — серьёзно объявил старик, а вот в глазах озорными искорками танцевали смешинки, — общественная уборная дальше по коридору. Через три двери.

И вот... Птичка неподвижным кульком легла на руки врача. Тот их вытянул вперёд, скривился и постарался абстрагироваться от запаха, но приказ поспешил выполнить, тем не менее, наверняка, метая воображаемые полные злости молнии в начальство. Я же тоже не было в восторге!

Еще никогда меня в сознательном возрасте не мыл мужчина! Теперь понятно, почему обе мои проекции скрылись в подземельях, надеясь, не видеть этого позора! И всё равно картины устрашающей реальности прорывались храбрыми захватчиками по тросу сквозь плёнку-оболочку моего разума!

А самое главное — мыли меня хоть и осторожно из-за сломанного крыла, но под холодной водой! И ладно, птичка, которая будучи в бессознательном состоянии, на раздражители не реагировала! Но отдуваться-то за неё пришлось мне!

Как я вопила! Как я кричала! Мысленно, конечно же... Но всё равно сова меня слышала... И пряталась в дальних уголках сознания... Предательница! Нет, я прекрасно понимаю, что делала она это не из-за смысловой нагрузки в криках, а из-за испуга и продолжающихся болевых ощущений, но это не отменяет того, что страдать в итоге всё равно пришлось одной из моих проекций!

А ещё, как оказалось, вода — очень неприятное вещество. Особенно для перьев! Как вспомню, так вздрогну! Хорошо хоть больное крыло не мочили... А вот всё остальное было вымыто... О, ужас! Мужчиной! И ещё один — о, ужас! Под холодной, ледяной водой!

Причём, моя уверенность в том, что он специально сделал жидкость такой температуры, крепла и костенела, словно кора на растущем дереве, с каждой минутой всё больше и больше! Хорошо хоть, крылу он действительно не повредил. Да и ощущать себя чистой было приятно... Но только мне. Сознание совы было резко против, тело так вообще посылало мне только отрицательные сигналы и эмоции.

Однако, это испытание я пережила, пройдя через него и всё ещё веря в лучшее. Но вот сразу после него последовавшее событие окончательно испортило весь настрой, будто соль сладкий торт... А случилось следующее: старый граф сделал то, о чём мы не договаривались от слова совсем! Он нарисовал на перьях золотыми нитями следящую печать, ничем не объяснив данного действа.

Спросить я, конечно, ничего не могла. Сопротивляться тоже было бесполезно, тут даже размеры особой роли не играют. Поэтому, соответственно, меня оставили пребывать в неведении. Нет, я могла не выполнить поручений аристократа в знак непокорности, могла... Да много чего могла! Вот только тело моё у него... А, значит, и козыри все у него...

И ведь сам граф был абсолютно уверен, что я об этой печати не узнаю, так как видел перед собой только обморочную сову, упуская, словно неопытная швея нитку, из виду тот факт, что в отличие от птицы я-то бодрствую! Естественно, я не могла пользоваться частью органов чувств у совы, в частности, глазами из-за того, что та было в обмороке и прикрыла их веками, но это не отменяет того, что определить вид простейшей печати, которую даже сын дворецкого без труда узнает, так как прожил какое-то время с мастером в данной области магии, я могу без особых проблем и по кожным ощущениям — по осязанию.

В общем, такие тайны, да ещё и связанные с магией, мне не нравились, как не нравится рыбам жизнь на суше. В конце-то концов, мог бы и мне сказать и необходимости нанесения следящей печати! Вряд ли бы я стала сопротивляться, понимая, что это для моей же безопасности... А, может, расчёт был на то, что если я сама не знаю о дополнительной защите, то она будет эффективнее?

Но всё же воды моего спокойствия этот неосторожный и совершенно неясный камень смутил надолго. Все эти подозрения занимали все мои мысли с упорством мышей, отстаивающих свои норы от зверей семейства кошачьих. В конце концов, я, как и в прошлый раз, ограничила свои проекции в возможностях, не позволив тем рефлексировать и дав предельно понятные задания. Моему мнению вняли и принялись за работу с усердием и рвением пчёл, почуявших рядом с их ульем медведя.

Что-то меня потянуло на сравнения с животным миром... Видимо, совиный организм всё же имеет определённое влияние на мыслительную деятельность и мой внутренний мир подземелий. И мне в дальнейшем предстоит узнать, как ещё проявляется данная наша связь.

Наконец, сознание совы резким толчком вернулось в её тело! Меня тут же оттеснило к себе, и все ощущения стали на порядок глуше, словно во все органы чувств натолкали несколько килограммов мягкой белой ваты. Птица что-то проухала, попыталась подняться, но выстрелившая в левом крыле боль и мой мысленный посыл не дёргаться возымели действие, и животное застыло в пространстве.

Граф, как мог, более аккуратно положил пушистое из-за недавно принятой ванны тельце совы себе на руки и спокойным голосом спросил:

— Ирис, ты её контролируешь?

Одна из проекций дёргает трос — кивок. Последовавшее за этим напряжение в мышцах вызвало новую иголочку боли в крыле, я решила пока не перехватывать управление организмом, дабы не провоцировать опять эти волны неприятных ощущений, смывающие всю мою выдержку.

— Тогда слушай, — снова подал голос аристократ, — время настало, мои наследники готовы активировать свой портал, тебе пора. Сейчас я тебя, как и договаривались, положу в сумку Ллои, твоя задача — вовремя вывалиться им под ноги и натурального сыграть. Сможешь?

Кивать я не стала, он прекрасно знает, что всю очерёдность моих действий мы не раз отрабатывали, и наш план я помню куда лучше него... Хотя бы за счёт серого дара! Что ж, начинается самое интересное...

* * *

В тёплых кожаных боках сумки было бы достаточно комфортно, если бы не сломанное крыло! Хоть мы с совой и нашли оптимальное положение для него, но боль всё же была ощутимой. С каждым подскоком моего убежища тяжёлой кувалдой мне били по всем нервным окончаниям, расположенным под покровом перьев.

Очередная тряска закончилась жёстким приземлением на влажную почву, я даже сквозь кожу сумки почувствовала холодность выпавшей недавно росы! Осязание животного в который раз поразило меня всей своей полнотой ощущений! Непривычность и чужеродность организма никуда не делась, но со всеми получаемыми плюсами, я с ней смирилась, как смиряется дикий жеребец с существованием наездника.

— Шир, здесь? — послышался неожиданно голос Ллои.

— Да, — не совсем уверенно отозвался последний, — защиты поместья тут больше нет. Но ты перепроверь, а я пока настрою портал.

И я поняла... Пора! Если сейчас же не начну действовать, то упущу свой единственный шанс, собственноручно утопив его в своей неторопливости. Сумка, как мы с графом и думали, стояла на земле. Рядом топтались наследники аристократа, вот она — прекрасная возможность осуществить задуманное!

Три... Два... Один...

Слитным движением я опрокинула кожаное изделие на землю. Звук не мог не привлечь парней. Однако, пары секунд их промедления и осознания случившегося хватило сове, чьи движения из-за принадлежности к животным и разум из-за меня были куда более быстры, чем у двоих мужчин, на то, чтобы выскочить молнией из незастёгнутого нутра сумки и бросится под защиту темноты, способной скрыть меня на некоторое время.

Сердце животного стучало в ритме, превышавшем в своей частоте даже самую быструю музыку, мною когда-либо слышанную! Клюв щёлкал от внутреннего напряжения, а сломанное крыло снова начало передавать дикие болевые сигналы моему разуму. Но оно того стоило...