— Ну... я уверен, на твоём месте никто бы не смог сделать лучше. — Дипломатично заметил Шикамару. — Так вот. Появился Шичиби. И все планы пошли этим биджу под их многочисленные хвосты. С Карин слетела маскировка. Биджу раскидали нас и атаковали её. Она использовала адамантиновые цепи. Тц... в её-то состоянии. Но, как я понял, она предварительно поставила... некую печать-барьер? Чтобы та защитила твоего ребёнка в случае чего. Ну вот... печать, видимо, тоже рухнула.

— Печать двух гексаграмм. — На автомате объяснил Учиха. — Она не могла просто так "рухнуть". Эта фуин сложнее и прочнее даже "восьми триграмм" Минато Намикадзе. Мне больших трудов стоило найти и раздобыть её схему для Карин... мы готовились к разному, но я и не думал, что она её однажды применит. Хм... но это всё равно странно. Печать можно дестабилизировать лишь сознательным действием изнутри, "надавив" на неё, но никак не снаружи!

Шикамару пожевал губами и помотал головой:

— При всём моём уважении к тебе и твоему наследию... ты сказал, вы назвали его Йоко? Ну так вот... Йоко не мог снять печать. Скорее уж я поверю во вмешательство Рикудо, чем в то, что на тот момент ещё нерождённый ребёнок смог манипулировать чакрой. Карин слегка ошиблась в начертании фуин вслепую, внутри себя — другого объяснения нет.

Саске пожал плечами:

— Допустим. Что было дальше? Почему два биджу пронеслись мимо меня, убегая прочь, в лес, будто за ними гнался Синигами?

— Сам не знаю. — Повторил Шикамару жест приятеля. — Они вошли своей чакрой в контакт с Карин... хотя нет, с ней они вошли в контакт ещё раньше, когда она сковала их своими конго фуса. Скорее... да, выходит, биджу вошли своей чакрой в контакт с Йоко, и тут же в страхе отступили.

— Чушь. — Отрезал Саске, заочно зная характер демонов по словам Наруто, а также мельком побывав с помощью шарингана в "мыслях" некоторых из них три года назад. — Они ничего не боятся. Для них даже смерти не существует — биджу возрождаются. Они могут разве что уважать некоторых людей... вроде Рикудо Сеннина. Или, отчасти, Наруто.

Учиха ненадолго задумался, и добавил:

— Хотя... Наруто, кажется, упоминал, что они боятся Кагую. Точнее, боятся снова стать её безвольной частью. Но это никак не может быть связано с моим Йоко.

— Да-а... — Протянул Шикамару. — Если Кагуя Ооцуцуки — единственное, чего они до сих пор боятся, тогда то, что сегодня случилось, ставит в полный тупик даже меня. Ведь вы же с Наруто вырвали у "прародительницы чакры" все её силы три года назад, верно? Чем тогда запечатанная Кагуя в таком случае отличается от обычных людей?

Саске припомнил всё, что он услышал о Кагуе от Наруто, и вспомнил одну деталь: по легендам, озвученным Мадарой, первая в этом мире Ооцуцуки "спустилась со звёзд", что бы это ни значило. Пожалуй, это единственное, что отличает её от обычных синоби. Физиологические различия не в счёт — слыхал он на своём веку и о гораздо бо́льших уродах, которых людьми назвать было ещё сложнее, чем Кагую. Тот же Какузу из бывших Акацки, например. Однако этой деталью он так с Нара и не поделился: всё равно якобы внемировое происхождение "прародительницы чакры" не имеет абсолютно никакого отношения к его сыну.

— Ладно... пойду посмотрю, как там Йоко. — Поднялся Учиха, кивнув напоследок Шикамару. — Не хочу сейчас оставлять его с Карин одних.

— Удачи, Саске. Надеюсь, у вас тут всё будет нормально. — Попрощался советник Хокаге со спиной приятеля, и, отряхнувшись, отправился искать Темари. Лично ему о покое, пожалуй, придётся и не мечтать как минимум в ближайшую неделю, учитывая всё произошедшее.

* * *

...

Месяц спустя, поселение Иваки, север страны Чая близ границы со страной Огня.

...Разумеется, из уничтоженной деревни, с честью прослужившей пару лет прикрытием для дома Учих, но уже явно отработавшей свою полезность ввиду устроенного демонами "фейерверка", пришлось уйти. Лучшим из возможных способов, хотя бы отчасти дающим надежду, что предполагаемый недоброжелатель потерял семью Саске из виду. Предварительно попрощавшись и отправив коноховцев восвояси (исключая Нацу), Карин осуществила одну из своих ранних заготовок-планов на схожий случай. Достаточно восстановившись, Учиха-старший использовал джикукан идо для дальнего перемещения в одно из многочисленных поместий, принадлежавших клану. В этот раз — самое отдалённое от Конохагакуре из имеющихся. Переместился не с пустыми руками, а прихватив с собой десяток свитков хранения с инструкциями, составными частями печати, и прочим необходимым для подготовки "призыва" в новое место целого подземного комплекса. Чакру пришлось удалённо брать из всех переживших буйство биджу чакранакопителей, подпитывавших защиту старого убежища. Печать призыва вышла очень сложной, но поэтапное выполнение чёткой в своей однозначности инструкции сделало своё дело. Сложнее оказалось Карин заставить Саске оставить её с сыном на время одних, под защитой единственной Хьюги. В ход пошли самые различные аргументы про то, что после такого "шума" противник в непровозглашённой Учихам войне заляжет на дно. Скроется, опасаясь ответных действий Листа, обязанного поддерживать видимость сотрудничества с кланом красноглазых. К тому же некоторые (Карин не стала называть имя "Наруто" вслух, но очень внятно намекнула на бегавшего по окрестностям убежища разозлённого блондина) отнюдь не только изображали видимость, а реально пытались помочь выследить... "Того урода, который напал на семью моего друга, даттебайо! Да ещё и принудив для этого неповинных биджу!". В общем, волновавшийся Саске справился тогда с печатью призыва за рекордные для него в других обстоятельствах две недели. Причём часть из этого времени ушла на кучиёсе и координацию работы "землеройных" туннельных призывных змей, подготовивших огромную подземную полость под поместьем.

Эти две недели, как и ещё две последовавшие за ними, дались Карин нелегко. Проводив Учиху-Узумаки, выходящую из "детской", взглядом бьякугана, Нацу в очередной раз подтвердила для себя данный вывод. Тёмные мешки под нижними веками из-за критического недосыпа, красные от слёз и усталости белки глаз, неуверенная походка и слегка осунувшаяся осанка Карин... Всё это, должно быть, говорит шарингану де-факто мужа красноволосой даже больше, чем самой Хьюге. Однако и последняя была вынуждена сочувственно покачать головой, провожая спину бывшей Узумаки. Неожиданно, в том числе для себя самой, Нацу оказалась из того типа людей, что принимают близко к сердцу чужие страдания. Особенно если речь идёт о беспомощном ребёнке. Гораздо ближе к сердцу, чем можно было бы ожидать. В частности, ожидать от клановой куноичи, когда-то запретившей Ханаби обращать внимание на ситуацию с молодым Наруто, более чем серьёзно "прессуемым" простым жителем Конохи за самую невинную шалость. Над которой любой лишь посмеялся бы, будь на месте Узумаки кто-то другой. Тогда над Нацу Хьюгой, женщиной из побочной ветви влиятельнейшего клана Конохи, довлела тень главной семейной линии. И эта тень почти что управляла каждым её шагом. А значит, и по большей части несла ответственность за её действия. Сейчас же, вдали от Листа и клановых инструкций, она не могла, да и не хотела перед кем бы то ни было отговариваться "волей Хьюга", когда в её присутствии совершается нечто, на что она способна повлиять во благо. Поэтому на протяжении всего этого месяца после нападения биджу Нацу старалась подсобить Карин любыми возможными способами. Беря на себя явно больше, чем обычно ожидается от акушерки и няни. Но даже так она смогла помочь едва ли многим. Некоторые осложнения состояния Йоко могла облегчить только Карин, с её печатями и нестандартным ирьёнинским подходом бывшей помощницы Орочимару.

А осложнений вышло действительно много. Сразу после рождения всё было относительно спокойно, насколько вообще могло бы быть в той ситуации. Молодая мать даже на какое-то время уверилась, что всё обошлось малой кровью, и что никем ранее не изучавшиеся процессы воздействия демонической чакры на новорожденное дитя не так страшны, как можно было подумать... Однако уже спустя пару часов началась первая "волна" насильственной перестройки ещё абсолютно ни к чему не готового ослабленного крошечного организма. В результате — совершенно не заживающий пупочный шрам, воспаления, повреждения тонких капилляров по всему телу, практически не работающая иммунная система (ребёнок у синоби, в отличие от него же у обычных людей, уже при рождении имеет её самостоятельное слабое подобие)... Не раз, не два и не десять, хрупкую жизнь приходилось срочно запускать заново из-за резкого ухудшения состояния внутренних органов. Вроде работавших с перебоями лёгких и трепетавшего в рваном ритме маленького сердца. И всё это на фоне совершенно непонятных изменений в энергетическом плане, которые не поддавались объяснению ни с помощью риннегана отца, ни бьякугана Хьюги. Через двое суток посменной нервотрёпки, на протяжении которых бедный Йоко гарантированно не мог бы оставаться в живых без постороннего и постоянного вмешательства, всё прекратилось. К тому времени уже не ревевший, а обессиленно и ужасно жалобно сипевший ребёнок наконец смог вздохнуть нормально, после чего проспал беспробудным сном аж четыре дня, не просыпаясь даже во время кормления. Кормить его, кстати, пришлось тоже под присмотром и "содействием" медицинских дзюцу — даже молоко матери организм новорожденного Учихи перестал отвергать лишь каких-то пару дней назад. Такими темпами о более твёрдой пище думать не придется ещё долго, а это неизбежно (и необратимо) повлияет на будущее здоровье.

Нацу активировала бьякуган и через стену проверила состояние малыша, после чего со вздохом поднялась и зашла в "детскую". Мальчику требовались регулярные — и гораздо более частые чем в обычных случаях — гигиенические процедуры. После помывки и обработки на пеленальном столе недавно пересланными через третьи руки из клана лечебными мазями (в которых Хьюги всегда разбирались, пожалуй, лучше всех в Конохагакуре), настала очередь проверки развития и рефлексов.

— Та-а-к, мой хорошенький, ну-ка, посмотри на тётю Нацу... — Попыталась Хьюга привлечь внимание Йоко при помощи голоса и улыбчивой физиономии.

Йоко её равнодушно проигнорировал. Что при нормально реагирующих на количество света зрачках означает по-прежнему отсутствующий рефлекс фокусирования внимания на объектах и замедленное развитие. Замедленное даже по сравнению с дитём обычного человека. Ещё несколько действий, и выяснились дополнительные, пусть уже и известные детали: голова на весу держится уверенно, хватательный и пищевой рефлексы работают, а рефлекс на прикосновение из слепой зоны — нет. Впрочем, последнее вполне объяснимо. Всё же первая "волна" перестройки у малыша выдалась не единственной. Через неделю за ней последовала вторая, ещё не закончившаяся, но постепенно затихающая. Со схожей, но (слава Рикудо!) ослабленной симптоматикой осложнений. Из-за её последствий, судя по зачастую повышенной активности нервных тканей, Йоко до сих пор каждый день по несколько раз в сутки испытывает сильнейшую боль из различных источников в теле. Иногда это что-то серьёзное, требующее работы ирьёнина, а иногда боль фантомна, безвредна. Но на её фоне простые прикосновения вообще могут фильтроваться мозгом как незначительные "помехи" в нервной системе.

Разумеется, Карин знала и знает о боли, доставляемой её сыну чакрой биджу. И будучи неспособной что-то с этим сделать, регулярно изматывает себя морально, проливая слёзы над колыбелью, думая, что никто, даже Хьюга, её не видит. Впрочем, нет — наверняка бывшая Узумаки в курсе, что по её состоянию и так можно понять больше чем она говорит вслух. Но при этом молодая мать всё равно пытается соблюсти видимость. Чтобы ещё больше не напрягать Саске. Вообще ирьёнины способны запросто убирать внешние признаки усталости... но на это нужна лишняя чакра, а Карин сейчас не может позволить себе выделять её на большее, чем некоторые незначительные "косметические" изменения. Как бы там ни было, попытки не втягивать Учиху-старшего в проблемы, которые он всё равно вроде как не сможет помочь решить, успехом не увенчались. Чему наглядным свидетельством выйдет только что начатый разговор, этажом выше в одной из комнат поместья:

— Карин... послушай... я верю в тебя и твои навыки ирьёнина. — Начал Саске разговор, который каждый раз по разным поводам откладывался его супругой (не Сакурой) на потом.

Две недели с момента рождения сына, ему, главе малого клана, понадобились на подготовку новой местности и составной печати призыва. На протяжении двух недель он не знал, что происходит с его ребёнком. Да, он видел перед уходом, что здоровье Йоко оставляло желать лучшего. Но это было ожидаемо, учитывая неизвестную степень воздействия двух биджу на новорожденного. Ещё неделю после призыва старого убежища на новое место, Саске банально зашивался в последствиях резкого "переезда". Он старался подготовить всё для дальнейшей жизни как семьи, так и слуг. То вдруг оказалось, что провизии осталось на пару дней, то ещё каких мелочей не хватало из-за того, что всё "некритичное" хранилось в старой деревеньке в домах над входами в подземные помещения... в тех самых домах, которые были доведены биджу до состояния разворочённых гигантскими воздушными лезвиями камней, зловонной жижи растворённых останков, и обугленных застывшей лавой брёвен, осыпающихся в пепел при малейшем прикосновении. Ближайший город, где теперь можно было приобрести всё необходимое, находится в четырёх часах быстрого хода синоби, так что помотаться пришлось изрядно. Попутно Саске немного разведал окрестности. Разогнал бандитский лагерь, находившийся неподалёку, и даже заприметил несколько мест, находящихся формально на территориях клана и способных в перспективе представлять экономический интерес... При условии если данное поместье прослужит убежищем дольше чем прошлое, и в нём или возле него появится больше постоянных вассальных жителей. Следующие несколько дней честно заработанного отдыха пришлись на затишье в плане состояния Йоко, но затем Саске стало понятно, что Карин не просто вымоталась — что-то её гложет. А сын, несмотря на уверения оптимистично настроенной Хьюги, до сих пор находится в несколько более... неопределённом самочувствии, чем полагал Саске. По крайней мере, Учиха-старший думал, что за месяц состояние должно было стабилизироваться в большей степени. Или не думал, но надеялся. Пару раз Саске уже пытался вывести супругу на этот разговор, но у неё находились поводы промолчать. Сейчас же он твёрдо уверился в необходимости поговорить начистоту, задавив в себе вполне понятную в его ситуации, но контрпродуктивную тревогу.

— И я вполне себе представляю, что такое чакра биджу. Как и её возможные последствия для организма. — Продолжил обладатель риннегана.