Темная золушка

— Как не прискорбно это осознавать, — нашептал Матвей на ухо Анджело, — ты, похоже, оказался прав.

— Что происходит? — Дрожащим от волнения голосом откликнулся тот. Дампир вырос совершенно в другом мире, поэтому не мог знать столь очевидных для темных вещей. Матвей улыбнулся и начал объяснять, все так же шепча ему на ухо.

— Это Стол Изъявлений. Самый быстрый способ вступить в законный брак, это усадить избранника на этот стол и, убедившись в его чистоте, стать для него первым и единственным.

— Постой, так он что же собирается прямо здесь, при всех... — со священным ужасом пробормотал мальчишка.

— Ты все еще мыслишь человеческими категориями. Это у них считается, что все, что связано с плотским удовольствием — табу. Но у темных таких ограничений нет. Кстати, избежать ритуала уже нельзя. Уйти не получится. Мы все втянуты в него в качестве свидетелей.

— Но...

— Не волнуйся. Как кот, авторитетно заявляю, если, и, правда, влюблен, как кошка, такой исход для него самый лучший.

— Но он, же сопротивляется, — воскликнул Анджело, бросив быстрый взгляд на брата и его пару.

— Помнится, в первый раз ты тоже не желал сдаваться без боя, — напомнил ему Матвей. И только собирался прикусить нежное ухо, соблазнительно очерченное рыжей волнистой прядью, как совсем рядом раздался грозный голос Лорда.

— Так ты его принудил?

Не успели они с Анджело ответить, как от Стола Изъявлений раздался первый стон. Вампир, наконец, полностью опрокинул на него русалку, который так и норовил соскочить на пол и сбежать. И задрал на юноше темно-зеленое кружевное платье. Провел ладонью по промежности, из-за чего тот и застонал. И усмехнулся почти зло, потому что воочию убедился в правоте младшего брата. А потом поцеловал. Жестко и без предисловий.

— Но он бы не стал этого делать только для того, чтобы отомстить, да? — Еще больше заволновался Анджело, обращаясь к отцу.

— Разумеется. Провести ритуал на Столе Изъявлений — высшая степень любви, которую может проявить темный. — Ответил тот.

— Я никогда, слышишь? — Андежло вскинулся на Матвея. — Никогда бы тебя не простил, если бы ты сделал со мной что-то подобное! Хорошо, что я уже не девственник.

— Ха! Думаешь, беленькая скатерка только невинным полагается? Я сказал в чистоте, а не в девственности. Она символизирует то, что именно твой будущий супруг был у тебя первым. Так что, если усажу тебя на столик, то скатерть...

— И думать забудь, — очень тихо, но твердо и окончательно отрезал дампир. А, когда Матвей, все еще считая, что тот просто цену себе набивает, попытался игриво погладить чуть ниже спины, резко шагнул под защиту Лорда. Тот взмахнул широким черным плащом. Ткань взметнулось, как крыло летучей мыши, и на мгновение скрыла юношу от алчущих глаз кота. Матвей нахмурился, но не успел ничего сказать, услышал, как Анджело обращается к отцу.

— Ему ведь будет больно, если в первый раз... — дампир снова смотрел на стол, на котором вампир ласкал русалку.

— Матвей прав, ты мыслишь человеческими категориями. Это неплохо, просто так есть. Мы не люди. У нас другой метаболизм и скорость регенерации. Поэтому та боль, которая может навсегда отвратить теплокровного от дальнейших экспериментов с плотью, для нас не более чем ступенька к еще большему наслаждению. Поэтому, прошу тебя, не стоит видеть в брате насильника, а в этом юноше невинную жертву. Хотя, невинность в нем в данный момент, действительно, пока присутствует. — Слово "пока" прозвучало весьма многообещающе. — И не отворачивайся. Наши взгляды — это часть ритуала. Часть засвидетельствования того, что все происходит правильно.

После этих слов Анджело с видом обреченного снова посмотрел в сторону Стола Изъявлений. Пепельно-русые волосы Фаэльи поменяли цвет. Действительно, коралловый. Лу не обманул. Хорошо, что у молодого вампира нашлись приятели в стане русалок. В этот момент с оглушительным грохотом на пол полетела одна из босоножек, потому что Роберто резким рывком заставил юношу согнуть ногу в колене и забросить ему на плечо. Анджело не видел глаз Коралла, но почему-то был уверен, что в них сейчас стоят слезы. И ему было больно на это смотреть. На пол полетел чулок, стянутый Роберто с изящной ножки одним длинным, слитным движением. Казалось, Коралл смирился с неизбежным. Принял свою обреченность и напряженно застыл, не в силах сопротивляться. Это было невыносимо. Дампир остро ощущал свою беспомощность. И от этого казался себе еще большим поддонком, чем Роберто, который решил проделать все это с так называемой невестой. В слова Лорда дампир так до конца и не поверил. Против них встала на дыбы человеческая часть его души. Но потом он поменял свое мнение. Потому что в этот момент Роберто отпустил ногу Коралла, уперся обеими ладонями в столешницу и наклонился к лицу юноши. И тот сам — сам! — потянулся ему навстречу. Поцелуй был нежен и невесом. За ним последовал сладкий стон. И кто из них его испустил, осталось неизвестным. Роберто прошелся чуткими пальцами по бедру юноши. Тот потянулся к нему руками, обхватил за шею, приподнялся. Вампир легко подхватил его под бедра, уткнулся лицом в шею. Рвано выдохнул, почти застонал и... ничего больше не сделал. Русалка захныкал от разочарования, заерзал, не зная, как еще справиться с возбуждением и не дать, ни в коем случае не позволить вожделенному вампиру передумать.

— Ну, давай же... — сам не замечая, что говорит, едва слышно выдохнул Анджело, надежно спрятанный за плащом отца. Тот стоял у него за спиной, обнимая младшего сына, и улыбался, радуясь за старшего. И именно в этот момент Роберто повернул голову в их сторону. И Анджело встретился с ним взглядом и... кивнул. Наверное, одобрил выбор. Дампир сам не смог бы себе объяснить, что все это значило. И тогда вампир улыбнулся и снова сосредоточил все свое внимание на избраннике. Что-то зашептал ему в лицо. Тот несколько раз часто-часто кивнул, словно соглашаясь на все. И еще крепче обнял, на этот раз не только руками, но и ногами. Ну а дальше все произошло легко и быстро. Первое проникновение, громкий надрывный стон боли и... наслаждения. И красные цветы, распустившиеся на скатерти, как наглядное свидетельство первой крови.

Лорд нашептал Анджело, который был смущен и все больше нервничал, что ритуал скоро закончится. Так и случилось. Вампир и русалка, двигающиеся в едином рваном ритме, замерли. Роберто запрокинул голову, а Коралл откинулся на руки вампира, крепко удерживающего его рядом с собой. Через мгновение русалка уже безвольной куклой лежал на столе, а вампир, тяжело дыша, повалился на него, уткнувшись лицом в накладную грудь. Резко вспыхнул свет, на мгновенье ослепив. И, когда собравшиеся проморгались, ни стола, ни сочетавшейся супружеским союзом пары, в зале не оказалось. Ритуал завершился, и вампир забрал избранника в то место, которому теперь суждено стать их общим домом.

— Не получилось с сердцем матери, — раздался рядом с Лордом и Анджело напряженный голос Матвея, который решил пойти ва-банк, — есть возможность в качестве свадебного подарка получить сердце сына.

Повисла неловкая пауза. Лорд вскинул крыло. Теперь это, действительно, был уже не плащ. Давая Анджело возможность покинуть его и вернуться в объятья к Матвею. Но дампир остался рядом с ним, приник к груди отца в поисках защиты. В глазах, обращенных к коту, стояли ужас и боль.

— Соблазнительное предложение, — обронил Лорд и снова укрыл сына крылом, — Но сердце родного сына мне дороже. И ты сам видел его ответ.

— Нет! — Вскричал кот, кинулся наперерез, но... поздно. Вампир взмыл под потолок вместе с сыном, и обратился в туман, вылетевший через окно, распахнутое в ночное небо Венеции.

5. Не отрекаются любя

Серо-полосатый кот с разноцветными глазами — один голубой, другой желтый, сидел поверх маленького детского гробика, мирно плывущего в ночном тумане и освещенного четырьмя свечами, чтобы быть хорошо заметным с любого, проплывающего мимо судна. Габби была нечистью молодой, вредной и склонной к жестоким шуткам. В Лагуне ее не любили. Даже иные русалки помоложе обходили маленькую утопленницу стороной. Теплокровные рассказывали об этой девочке следующее. 29 ноября 1904 года в водах венецианской лагуны, неподалёку от кладбища Сан-Микеле Франческо Квинтавалле, капитан судна "Пеллестрина", идущего от Фондамента Нове к Бурано, принял решение продолжить плавание, несмотря на нулевую видимость. Лагуну окутал густой туман, спустились сумерки, но команда, уставшая после тяжёлого дня, хотела, во что бы, то, ни стало добраться до Бурано. Через десять минут после "Пеллестрины" в том же направлении отплыли две лодки, возвращавшиеся из Венеции.

Дальше, согласно отчётам, произошло следующее. Отдалившись от кладбища, Квинтавалле решил изменить курс и отдал приказ медленно сдавать назад. Гондолы шли прямо за судном, и заметили их слишком поздно. "Пеллестрина" расколола лодку гондольера Антонио "Красный оползень" надвое: несколько человек смогли уцепиться за обломки и взобраться на борт "Пеллестрины", но пятеро пассажиров, все женщины, исчезли в течение нескольких секунд. Поиски начались сразу же и продолжались всю ночь, несмотря на туман. Через несколько часов одна из поисковых лодок наткнулась на тело Тозо Марии Булл, которая умерла от переохлаждения через несколько минут после обнаружения. Утром были найдены тела других пассажирок: Леи Тозо Бореллы и Амалии Падован Вистози, тем не менее, тела двух девочек, Терезы Сандон и Жозефины Габриэль Кармело, в прямом смысле слова канули в воду. Десять месяцев спустя, в сентября 1905-го, Терезу Сандон увидела во сне её сестра. Призрак просил помолиться за неё, "так как её тело осталась пленником на дне канала, но молитва должна была освободить её душу". Проснувшаяся сестра немедленно отправилась в церковь; и что же, ровно через десять дней в канале Бисса, напротив острова Виньоле, два рыбака обнаружили изуродованное долгим пребыванием в воде тело Сандон. Жозефине Габриэль Кармело повезло меньше, её так и не нашли: кости девочки покоятся на дне лагуны. По крайней мере, так утверждают теплокровные. Но Матвей доподлинно знал, все было немного не так. Прежде, чем посадить в лодку, Жозефину изнасиловал один из мужчин, путешествующий вместе со всеми, и запугал так, что девочка никому ничего не сказала. А, когда лодку расколола "Пеллестрина", она надежно ухватилась за одни из обломков, но насильник, которому посчастливилось меньше, подплыл к ней, стянул слабо сопротивляющегося ребенка с осколка лодки и повис на нем сам.

И девочка, действительно, утонула. Но при этом ее душа преисполнилась такой ненависти, такой вселенской обиды, что море не приняло кости, и они превратились в чаек. Костяных чаек, которых в полете не отличишь от настоящих. Они всегда сопровождают тот гробик в его безрадостном путешествии. И готовы выклевать глаза любому, кто обидеть маленькую утопленницу, путешествующую в том гробу по волнам. Еще они неизменно помогают ей в, подчас, жестоких розыгрышах. Но Матвею удалось найти к Габби подход. Поэтому он время от времени, принимая свою облегченную ипостась, путешествовал по водам лагуны вместе с ней. Уж больно не любил Баюн мочить лапы. К тому же, в этот раз у него было такое похоронное настроение, что в пору самому в гроб залезть и закопаться в сырую землю на пару ближайших веков. Наверное, тогда боль в груди утихнет. И сердце перестанет обливаться кровью. Как же так произошло, что Анджело ответил "нет"? Им же было хорошо вместе! Так хорошо, что звезды под веками вспыхивали, а в животе оживали бабочки. Что теперь делать? Забыть? Или есть шанс все вернуть. И что в конечном итоге не понравилось этому мальчишке?!

Попрощавшись с малышкой Габби, Матвей отправился в бесцельные блуждания по городу, который он когда-то называл вторым домом, но теперь... он не знал, куда бежать от тех чувств, что терзали душу. Он метался по безлюдным улицам. Пару раз специально забирался повыше, под крышу того или иного дома, чтобы в отчаянии гонять голубей, прикорнувших на каком-нибудь ветхом карнизе. Только к полудню, усталый, злой и отчаянно трезвый — пробовал пить, но вино не взяло, — кот Баюн в своей мужской ипостаси вошел в Палаццо Дариа. Поднялся на третий этаж. Именно там располагалась его спальня. Принялся скидывать с себя ненавистный Карнавальный костюм, прямо в бежевой гостиной, и резко подпрыгнул, когда где-то совсем рядом раздался смачный зевок.

— Долго ты, мы с отцом уже все вещи перенести успели... — пробормотал заспанный Анджело, с торчащими во все стороны волосами, облаченный в простую хлопчатобумажную пижаму. Он с трудом сфокусировал на коте сонный взгляд, а потом робко улыбнулся и сказал: — Давай всякие приятности подождут хотя бы до вечера, я пока все вещи разложил, вымотался...

— Вещи? — Слабо выдавил из себя кот и на негнущихся ногах пошел навстречу парню. Тот стоял неподвижно. Не попытался отшатнуться, когда Баюн приблизился. Просто стоял в проеме двери и смотрел на него выжидающе и... жадно? Не может быть! Этого просто не может быть!

Матвей упал на колени и, обхватив парня руками, притянул к себе. Зарылся лицом в живот. С жадностью втянул носом такой родной, такой волшебный запах.

— Почему? — Зашептал он, отчаянно мотая головой. — Зачем ты так? Решил проверить? Ненавижу проверки на вшивость! — И вскинул сердитый взгляд.

Но Анджело не проникся моментом. Продолжил улыбаться. Запустил пальцы в волосы Матвея. И тихо сказал:

— Потому что мне не нужно ничье сердце, кроме твоего. Только и всего. Но ты был так настойчив, что другого способа откреститься от этого твоего подарка я не придумал.

— То есть это я дурак? — Осчастливленный кот хитро прищурился.

— Я этого не говорил, — ласково потрепал его по волосам Анджело.

— Но подумал.

— Ты не можешь этого знать, — фыркнул дампир.

— Знаю, знаю... — ворчливо откликнулся кот и снова вжался лицом в живот парня. Счастливо вздохнул и тут же услышал голос Анджело у себя над головой.

— Пойдем в кровать, а то у меня ноги мерзнут...

Кот опустил взгляд вниз, обнаружил, что юноша вышел к нему босиком, хмыкнул и распрямился, как пружина. Анджело испуганно охнул, не сразу осознав, что оказался у него на руках.

— Уже идем, — прошептал Матвей ему в лицо. — Ты ведь мне позволишь? — На всякий случай уточнил он, не желая повторения вчерашних потрясений.

Анджело сделал вид, что задумался, а потом обнял и положил голову на плечо своего мужчины. Пробормотал:

— Какая-то неправильная золушка мне досталась.

— Очень даже правильная, — хмыкнул кот после непродолжительного молчания, опуская юношу на кровать, — просто темная. А ты — мой солнечный принц. Согласен?

— Только никаких столов, — предупредил дампир и потянулся за поцелуем.

— Хорошо, — покладисто согласился тот, лизнув парня в подбородок, — будет самая обычная русская свадьба.

Анджело напряженно замер и с подозрением спросил:

— Мне начинать бояться?

— Рано. Вот познакомишься с мамой...

— Это какой-то ново-русский вид нечисти?

— Вот еще. Просто мама. Моя мама. А тебе теща, выходит.