Варяги: На гребне волны

Та-ак, кажется, он к нам вернулся. В том смысле, что готов озвучить свое королевское решение. И я искренне надеюсь, что оно будет устраивающим меня. Хотя бы частично. Иначе...

— Гарсия Гомес, граф Сальдании, должен перестать им быть. Я так решил, — и голос вполне себе уверенный. Радует. — О его судьбе я приму решение потом, после взятия графства под власть короны.

— Сбор ваших воинов близ Леона, а также в Браге и Сантьяго-де-Компостеле? Призыв короля Наварры с войском?

— Послания верным мне графам и наместникам будут оправлены завтра утром. То же с письмом Гарсии Наваррскому.

— Хорошо, — кивнул я, принимая такой ответ. — Моему войску нужно два дня для подготовки. Затем Сальдания будет ждать нас.

— Четыре дня, — решительно возразил Хуан Самарро. — Мы не будем готовы так быстро.

— Четыре... Хорошо, но не позже. Мавры ждать не станут. А сейчас хотелось бы уточнить о тех отрядах, которые уже в Леоне или близ него. И начнём с тех, которые под вашим командованием, Самарро.

И пошло поехало. Рутинная работа, но от которой никуда не денешься. Требовалось узнать всё не через письменные доклады посла, а непосредственно от командующих, то есть от Хуана Самарро, Менендо Гонсалеса и самого короля Леона. Наводить тень на плетень они вряд ли будут, понимают, что сейчас это не в их интересах. Что ни говори, а в союзе с Русью заинтересованы первым делом они. Мы же так, используем подходящую возможность, особенно с их точки зрения. Вот потому мы сейчас внимательно слушаем, а сестрички даже записывают, стремясь не упустить ни единой мелочи. И это правильно.

Глава 2

Июнь (кресень), 997 год. Королевство Леон, графство Сальдания.

Как Бермудо II Перес и обещал, спустя четыре дня после нашего с ним разговора войска леонцев из числа находящихся близ столицы были готовы выступить на Сальданию. Боевой дух не то чтобы сильно радовал, но и до уровня плинтуса не снижался. Так, серединка на половинку. Не привыкли испанские кабальерос к таким целям похода, которые были объявлены во всеуслышанье, ой не привыкли. Плевать! Или сами втиснут это в свои головы, или мы в них это вобьём, словно гвоздь в дубовое бревно — медленно, со скрипом и руганью, но результативно.

Две тысячи наших и тысяча пруссов оставались в Леоне под предводительством Оттара. Зачем? Чтобы местные кабальерос были под надёжным присмотром и за ради отражения любого возможного бунта со стороны готовых целовать мавританские сапоги и задницы. Оставшиеся же двенадцать плюс шесть с небольшим тысяч леонцев под предводительством самого Бермудо начали марш на Сальданию. Почему всего шесть с небольшим, учитывая сказанные королём же слова о возможности выставить лишь немногим менее двадцати? Кое-кто оставался в Леоне. Другие должны были составить действительно крепкие гарнизоны в Браге и Сантьяго-де-Компостеле. Остальные же просто не успевали подойти в назначенные сроки, по действительно веским либо надуманным причинам. Политика, млин, она штука замысловатая.

От Леона до Сальдании вроде и недалеко, немногим более ста километров, а быстро всё равно не преодолеть. Всему войску не преодолеть, в отличие от леонской лёгкой кавалерии и наших хирдов, обученных передвигаться действительно на большие расстояния. Вот и разделилось войско на две части, одна из которых поспешала вперёд, стремясь обложить собственно главную твердыню графства, чтоб главная цель, шавка аль-Мансура и пока ещё граф Сальдании Гарсия Гомес никуда не улизнул. Дело на самом то деле не шибко сложное — очень сильно сомневаюсь, что Гомес вообще был в состоянии предположить такой ход с нашей стороны. Тут, в этих землях и этом времени, было принято воевать несколько по-другому. А вот когда под стенами Сальдании появятся варяжские хирды, вооружённые до зубов, перекрывающие выходы из крепости, да к тому же при поддержке некоторого числа кавалерии... вот тогда Гарсия Гомес, если обладает высоким уровнем интуиции, начнёт чувствовать себя весьма печально. Если же нет... нам оно и лучше. Пускай думает, что это всего лишь очередные вялые попытки короля Леона 'вразумить непокорного вассала' недопустимо мягкими методами.

Зато вторая часть особо спешить просто не могла. Обременённая орудиями, метателями 'греческого огня', боеприпасами и просто повозками, из которых при необходимости быстро собирались мобильные крепости, они же 'гуляй-города'. Та самая тактика, не раз показавшая себя с лучшей стороны во время боёв с печенегами, она вряд ли окажется менее пригодной в случае мавров. Что те, что другие основной упор делают на конницу, а варяги и так то хорошо умели с ней бороться, сейчас же и вовсе вывели это умение на новый, куда более высокий уровень.

И при этой самой второй, более медленной части находились и мы — практически всё командование сборной солянки в лице моем, Бермудо II Леонского, Магнуса, Самарро и прочих. Полезный нюанс, поскольку представлялась возможность изучить союзника в походно-боевых условиях, а через пару деньков придёт время и просто боевых, стоит лишь нам добраться до стен Сальданьи. И вот тогда сперва заговорят орудия, предназначенные для выноса ворот, а может и обрушения части крепостной стены, потом же настанет время штурма. В то, что Гарсия Гомес и вся его шайка-лейка поднимут лапки вверх и сдадутся на нашу милость, я как-то не рассчитывал. Особенно учитывая факт, что никого из видных мавританских пособников оставлять в живых в принципе было нельзя. Требовался урок — жестокий, кровавый, показательный, дабы пример Гарсии Гомеса вызывал ощущение животного страха у прочих испанских графов, едва подумавших о возможности каких-либо переговоров с маврами и тем паче возможности признать себя их данниками.

Мне необходимость подобных действий была очевидна, Магнусу и сестричкам тоже.... зато с нашими леонскими союзниками дело обстояло куда как сложнее. Имелась лишь одна весомая персона, которую следовало окучивать по полной программе, чтобы его и так довольно жёсткие взгляды на ведущуюся войну зашли ещё дальше, аккурат за незримую, но очень важную черту.

— Видите ли, сеньор Хуан, сейчас в Леоне, да и в Наварре с Кастилией, откровенно то говоря, сложилась очень печальная ситуация, — говорил я, едучи рядом с Самарро, сопровождаемый неслабым числом охраны. — Мне сложно понять причины, из-за которых графы и даже короли ради победы в междоусобных распрях готовы были — да и сейчас многие готовы — пользоваться сперва услугами абсолютно чуждых всем нормальным людям мавров, а потом и ползать перед ними на коленях за ради получения помощи. Может поясните?

— Святые отцы сказали бы про гордыню, Ваше Величество.

— Уж простите за сказанные слова, Хуан, но мнение жрецов Христа что у меня, что у моих приближённых не пользуется сколько-нибудь значимым уважением и тем более доверием. Зато слова опытного воина, вот уже не первый год не просто сражающегося, но и научившегося побеждать в не самых выгодных условиях — совсем иное дело.

Улыбается Самарро, пусть и с осторожностью. Тем самым подтверждает сделанные людьми Олафа Рыжего и самим нашим послом в Леоне наблюдения о не шибко великой религиозности самого, пожалуй, перспективного леонского полководца.

— Многие слишком долго жили под властью мавров. И переняли от них разную грязь, — скривился Самарро, пусть с неохотой, но искренне отвечая на заданный вопрос. — Готовность ударить в спину соседа родной крови и веры, готовность преклонить колено или колени перед одним врагом, чтобы сокрушить другого, который не далеко, а рядом. Мне стыдно признавать такое, но приходится. Многие закрывают глаза, стараются оправдать... особенно собственные поступки, но тем самым вынуждены оправдывать и чужие.

— Я понял, что вы хотите сказать, Хуан, договаривать не обязательно.

— Благодарю, Ваше Величество, мне действительно не хотелось бы договаривать всё.

Это леонец сейчас про собственного короля, Бермудо II. Ага, сия коронованная особа тоже изволила замараться во временном союзе с маврами, потому в его голове необходимость не просто наказания, а тотальной зачистки предателей крови если и будет укладываться, то с огромным трудом. В отличие от обрабатываемого сейчас Самарро. Хорошо так обрабатываемого, ведь начал ещё Олаф Рыжий, я же продолжил, используя уже заложенную нашим посланником основу.

— Договаривать действительно не обязательно, а вот вырывать с корнем дурную траву придётся. Вы ведь это понимаете, Хуан, потому воюющие под вашим началом не щадят ни мавров, ни тех, кто им служит.

— Не всех...

— Верно, поскольку за некоторых дают хороший выкуп, других же можно обменять на попавших в плен своих, — согласился я, понимая, что имеет в виду Самарро. — Но вот стали бы вы, к примеру, обменивать или возвращать за выкуп аль-Мансура, понимая, какую угрозу он представляет для Леона, Наварры и иных земель сам по себе? Не торопитесь отвечать, призадумайтесь. И поверьте, что слово 'честь' тут не слишком уместно. Совсем неуместно, если быть откровенным. Мавры не связаны никакими законами чести по отношению к иноверцам, они и меж собой их почти никогда не применяют. Таков уж народец — подлый, гадкий, бессмысленно жестокий, но способный доставить огромные неприятности. Численность уж больно велика! И слишком сильны распри между вами, то бишь леонской, кастильской и иной знатью. А теперь снова к аль-Мансуру и его предполагаемому пленению. Так что вы предприняли бы, сеньор?

Немного помолчав, посмотрев сперва на затянутое тучами небо, затем на мерно шагающих воинов, Хуан наконец ответил:

— Иногда мертвецы полезнее живых. Особенно такие опасные как халиф.

— Только до халифа нам пока не дотянуться. Он далеко, окружён огромной армией... в отличие от того, кто даже не враг, а помесь врага с предателем. И бед доставил Леону немногим меньше как раз своим предательством и готовностью предать столько раз, сколько сочтёт нужным. Обычные 'наказания' не помогут, ваш король уже пробовал. Впустую, эта порода не понимает увещеваний. А если вдруг один становится мёртвым, то знамя предательства подхватывают жена, дети, другие родственники. Или я ошибаюсь, сеньор Хуан?

— Печально, но Ваше Величество правы. Граф Сальдании предаст снова, если останется в живых.

— Вот вы и произнесли вслух то, что и без того знали. Поздравляю. Теперь остаётся лишь воплотить в жизнь произнесённое. Не только срубить ствол, но и пень выкорчевать, чтобы не показались новые побеги из тех же корней, которые вот уже не одно поколение порождают изменников Леона, мавританских приспешников.

— Мой король будет недоволен.

— Недоволен тем, что делается во благо его и всего королевства. Это... забавно, не находите ли?

— У вас необычное чувство забавного...

— Какое есть. Зато жить помогает, равно как и принимать определённые решения. А для наглядности приведу я вам несколько примеров из далёкого и не очень прошлого, связанных с предательством — наследием, передаваемым от отцов к детям и прочими интересными чертами сути человеческой.

Примеров действительно хватало. Греция, Рим, Византия — все эти государственные образования предоставляли к услугам умеющих читать и интересующихся веками минувшими множество прелюбопытнейших историй. Только руку протяни к нужной книге. Внимательно вчитайтесь и вуаля, извольте применять мудрость веков к нынешним ситуациям. Мир, он ведь того, по принципу спирали построен, где каждый следующий виток всего лишь деталями отличается от одного из предыдущих, сохраняя главное.

Поплыл сеньор Самарро, особенно учитывая предыдущую психологическую обработку и подходящий для именно этого внушения тип характера. Ненависть к маврам, глубокое неприятие предательства, не особо сильная религиозность плюс таящееся внутри желание стать более значимой фигурой, нежели он является сейчас. Хар-роший такой коктейль, который оставалось лишь взболтать как следует, подогреть до температуры, близкой к кипению, после чего он сам выплеснется с должной силой и в подобающем направлении.

К моему большому сожалению, с королём Бермудо II Леонским говорить было хоть и можно, но особого проку с этих самых разговоров не наблюдалось. Да, тот был вполне себе податлив относительно того, чтобы прислушиваться к даваемым советам, не лезть со своими 'гениальными полководческими идеями' и вообще не выходить за рамки младшего партнёра, но... Бермудо, увы и ах, оставался порождением этого времени и места, то есть не был в состоянии выйти за установленные воспитанием и традициями рамки. Это ни разу не мешало, просто... хотелось большего. Именно это на первой ночёвке и высказали сестрички в своей привычной манере.

— Если у короля Бермудо...

— Будет лежать золото прямо под ногами...

— Он все равно не подберёт его...

— Если традиции запрещают, — закончила мысль Елена, глядя на пламя костра, вокруг которого сидела наша небольшая компания.

— Хуан Самарро должен стать более заметным, чем его король, — перебирая руны бесстрастно вымолвил Магнус. — Видит Локи, это будет несложно!

Киваю, соглашаясь с побратимом. Сложно затмить реально яркую личность, к тому же озарённую светом множества громких побед, военных либо политических. А вот полупрофессиональные неудачники, каковым, на мой взгляд, и являлся Бормудо Леонский, находясь у власти, балансируют на крайне шатком фундаменте. Одно неосторожное движение, любой направленный толчок и... конструкция под названием власть с треском обрушивается в тартарары. Только такого расклада нам точно не требуется — Бермудо хорош прежде всего тем, что управляем и не должен пытаться взбрыкнуть... пока не почувствует за своей спиной реальную силу. Таковой же покамест даже в проекте не наблюдается. Вроде как.

— Сальдания.

— Да, Мрачный, — едва заметно улыбается Магнус. — То, что ты там сотворишь и от чего король Леона будет держаться в стороне. А Хуан Самарро должен оказаться близко-близко, чтобы это заметили простые воины и те, кто стал этими... инфансонами. Они и без того считают Самарро своим предводителем. Знают, что тот ненавидит мавров. Раздуем уже горящее пламя так, чтобы оно поднялось до небес.

Вот что тут сказать можно? Исключительно соглашаться. Да и не впервой нам раздувать то самое пламя, которое радостно и с аппетитом пожирает не устраивающую детей Асгарда картину реальности. Сперва творящееся на землях Руси, затем степи, земли венедов, датские, иные... Сейчас добрались и до испанских. Кстати, под испанскими лично я имею в виду территорию современной мне Испании. Мавры тут абсолютно лишние и очень даже вредные. Как тараканы, которых надобно либо тапком, либо дихлофосом. А можно использовать оба варианта, чтоб уж наверняка! Но сначала Сальдания — первый по настоящему знаковый момент в обновлённой Реконкисте. Пусть произошедшее там покажет, что именно изменилось в борьбе с маврами, на какой принципиально новый уровень она вышла, как только к ней присоединились мы, варяги.

* * *

Графство Сальдания. Богатые земли, слабо затронутые войной, хорошо укреплённые замки... Да-а, тут мавры хоть и отметились, но несильно, словно на контрасте с теми землями Леона, на которых мы уже побывали. Один из островков благополучия в разорённом войнами королевстве и в то же самое время гнездовье одного из знаковых предателей, Гарсии Гомеса, пока ещё графа Сальданского.