Ленивый засранец

— Тихо! Первая вызвалась — первая и будет. Не волнуйтесь, все успеете прокатиться.

Пышная раздвинула пальцами кудри, об которые и садовые ножницы бы затупились, и медленно села, охая и постанывая. Я невольно зажмурился и впился пальцами в матрас. Блондинка мерно привставала и опускалась, придерживая колышущиеся словно желе груди. Входило так плотно, что в глазах темнело и пульсировало в затылке.

Другие сидели по обе стороны и наблюдали. Рыжая — с легким стыдом, брюнетка — с большим азартом, то и дело закусывая нижнюю губу. Чтобы не выстрелить раньше времени, начал думать о всякой фигне вроде грустных котиков, несправедливости жизни и голых старухах. Немного отпустило.

Партнерша же согнулась и затряслась как в припадке, протяжно вопя.

— Ох, мля, вот это да! Магия какая-то.

— Слезай уже, — прорычала брюнетка, трясясь от вожделения. — Моя очередь.

Едва место освободилось, пацанка насадилась на стручок разве что не в прыжке и быстро задвигала задом, водя ладонями по упругому животику, острым грудкам и шее. Было видно, что секс доставлял ей огромное удовольствие, и плевать, что за деньги. Она почти не стонала, но часто-часто дышала распахнутым ртом.

Вскоре поглаживание сменилось царапаньем. На тонкой бледной коже оставались розовые следы, а сосочки она крутила так, будто намеревалась оторвать.

— Любишь жестко? — прохрипел я.

Резкий кивок.

— Отшлепайте ее.

— Ох, это я запросто.

Блондинка замахнулась и врезала от души, за всю хурму. На попе вспыхнула отчетливая красная пятерня, пацанка зашипела и крикнула:

— Все, что ли? Я комаров сильней прихлопываю! Шевелись, свинина.

Дама в теле, устав терпеть оскорбления, подняла с пола мой ремень. Схватила наглячку за голову и стала охаживать по спине, бокам и заднице так, что треск поднялся на весь дом.

— Я тебе дам свинину, сука. Я тебе покажу корову, мразь.

Прежде чем вмешался, беднягу исполосовали по первое число. Она лежала на мне, уткнувшись в плечо, и не шевелилась.

— Ты живая?

Та чуть слышно простонала:

— Тише. Не дергайся. Никогда так не кончала, внутри все горит.

Передохнув немного, откинулась на спину, раздвинула ноги и замерла, время от времени подрагивая.

— Ну что, рыжик, твоя очередь.

Закинул колючие лодыжки на плечи, нащупал вход среди щетки жестких волос и осторожно вошел. Домработница по вызову ахнула разок и затихла, сложив руки по швам. Из всех троих эта оказалась самой деревянной, но я уже придумал, как ее расшевелить.

— Десять серебра той, кто оближет ей сиськи.

— Эй! — встрепенулась служанка. — Мы так не договаривались!

— А тебе — двадцать.

— Договорились.

Похоже, темненькая старалась быть первой во всем, и без лишних уговоров и споров присосалась к розовому соску. Блондинка, не желая уступать, с чавканьем и хлюпами накинулась на второй.

— Ах... — простонала, жмурясь, рыжая, — осторожнее, а то откусите.

Смотреть на это больше не было сил. Вынул и извергнулся под таким напором, что забрызгал им волосы, щеки и живот. После чего вылакал полную бутылку пива и довольный лег спать в гнездышко из разгоряченных тел.

На рассвете меня разбудили грохот входной двери и тяжелые шаги на лестнице. В спальню влетела Лира, окинула творящийся бардак хмурым взглядом и сказала:

— На нас напали.

Глава 4

Представьте, что вас вытащили из теплой мягкой постели и окунули головой в ведро ледяной воды— ощущения были очень похожие. За прошедшие дни я так и не привык ко всемогущему дару, способному по щелчку решить любые проблемы, и новость о грядущей схватке вязкой паутиной расползлась по кишкам. Нечто подобное я чувствовал, когда однажды поздним вечером нарвался на стайку малолеток в спортивных костюмах — та же пустота внизу живота, барабанная дробь в груди и легкая "танцующая" дрожь в коленях. Тогда удалось уйти дворами — когда прижмет я тот еще спринтер, но сейчас бежать некуда — с трех сторон стены, а реку вплавь не одолеть. Мысли спутались, в горле пересохло, и сквозь побледневшие губы выполз донельзя тупой вопрос:

— Кто?

Лира заметила мой страх и оттого разозлилась пуще прежнего:

— Колбан, кто ж еще.

Боги хаоса, как же болит башка. По-привычке коснулся виска и... ничего. Попробовал еще раз — ноль эмоций. Может, дар слабеет с похмелья?

Оделся, превозмогая тошноту, и поплелся за спутницей. На стенах уже выстроились лучники, солдаты внизу готовились сменять павших. Майор вышагивал вдоль рядов, держа руки за спиной, и наставлял подчиненных.

Я чуть ли не на четвереньках заполз на боевой ход и положил подбородок на влажный холодный камень. Малость полегчало.

Вдали, у кромки леса, виднелись пешие латники. Сколько — сказать сложно, за деревьями могла притаиться хоть целая армия. На флангах алели клинья гвардейцев, впереди на белом жеребце гарцевал старик в красной мантии с золотой оторочкой и тонкими наплечниками в виде выгнутых березовых листьев. Лица не разглядел — из-под глубокого капюшона торчала лишь заплетенная в тугую косу длинная седая борода.

— Среди вас прячется колдун! — крикнул всадник и зашелся в кашле. — Отдайте его и мы уйдем.

— Придите и возьмите! — гаркнул Томан и обратился ко мне: — Сэр Леонид, подсобите?

Я свесился с зубца и обильно блеванул.

— Сэр Леонид? — настороженно повторил офицер.

— Бу-э-э-э...

— Вы можете сражаться?

Я сплюнул остатки горькой желчи и вытер рот предплечьем, из последних сил отгоняя налетающие вертолеты:

— Только с приступами тошноты. Да и то не факт. Блин...

Чародей взмахнул рукой, и половину воинов сдуло со стены ураганным порывом. Остальные спустили тетивы, но все стрелы отскочили от невидимого щита.

— Нам не устоять без магии, — произнес командир. — Сэр Леонид, соберитесь.

— Откройте ворота. Я ухожу.

— Что?! — майор вытаращил глаз. — Но почему?

Даже озвучивать предположение было страшно, однако лучше сразу высказать всю правду и обезопасить людей, чем ломать комедию до последнего и обречь весь город на страшную гибель.

— Кажется, я пропил дар.

— Предупреждала же. — Лира фыркнула и вздернула носик. — Будет тебе наука.

Воин в задумчивости почесал затылок.

— Может, пройдет?

— Может, — я развел руками. — А Колбан станет ждать?

Начальник гарнизона вздохнул и свесил голову, в одночасье растеряв былую доблесть и боевой настрой. Томан — не был дураком и прекрасно понимал, чем закончится осада без колдовской помощи:

— Вряд ли.

— Вот именно. Открывайте.

Он вздохнул еще раз и велел поднять решетку.

— Лейтенант. — я повернулся к девушке и изобразил нечто среднее между кивком и поклоном — большего больная башка попросту бы не выдержала. — Спасибо за компанию. И за то, что не отрезала пальцы. Майор — удачи в боях. Ну, не поминайте лихом. Эй, там! Я выхожу!

Бредя по колено во влажной траве, думал лишь об одном — поскорее бы унялась боль. Уж лучше пусть голову отрубят — терпеть никакой мочи нет. Заметив мою подозрительно быструю сдачу, лорд поднял руку и замер в ожидании, явно опасаясь подвоха.

Где-то на полпути услышал позади шелест. Обернулся — Лира. Девушка бежала следом без оружия, но в гордо реющем офицерском плаще.

— Ты еще куда?

— Я — твоя Спутница. И буду сопровождать Избранного и в радости, и в горе.

— Тебя будут пытать и, скорее всего, убьют. Уходи, пока не поздно.

Линн улыбнулась и не сдвинулась с места.

— Доля Спутницы не легче твоей.

Ваш покорный застонал и потер вспотевшие щеки. Вот же впилась как заноза.

— Даже не вздумай сопротивляться, — предупредил Колбан, устав наблюдать за нашей болтовней.

— В меня целят из луков человек сто, — устало отозвался и зевнул. — Я ж не дурак.

Старик замолчал, но готов поклясться — в тот момент он ехидно улыбался.

— Ты утратил дар. Все же ты дурак. Да еще какой.

Угу. Больше всего хотелось выслушивать проповеди от того, кто сжег живьем ни в чем не повинных людей:

— Давай ближе к делу. Еле на ногах стою.

— Ну так не стой.

Взмах руки, удар, темнота.

* * *

Очнулся от холода в тесной каменной комнатке с единственным окошком, больше похожим на бойницу. Из мебели — немного сена на полу. В углу рядом с окованной дверью сидела Лира, прижав колени к груди. Когда глаза привыкли к полумраку, заметил ссадины и кровоподтеки на бледном лице.

— Ты как?

— Могло быть хуже.

— Пытали?

Она фыркнула.

— Тоже мне пытка. Так, потрепались немного о том, о сем.

Спросонья напрочь забыл о дикой мигрени. Резко встал и тут же согнулся в три погибели, шипя словно перепуганный кот. Когда мозг перестал разрываться изнутри, медленно выпрямился и выглянул в окно. Здание, где мы оказались, стояло на высоченном уступе, а внизу простирался усыпанный снегом ельник. За ним все тонуло в непроглядном тумане, как в компьютерной игре с выкрученной на минимум дальностью прорисовки.

— Где мы? — озвучил я закономерный и давно напрашивавшийся вопрос.

— Не знаю, — зубы Линн чуть слышно стучали от холода. — Наверное, в одной из тайных крепостей лорда.

За дверью раздался надсадный кашель. Скрипнула заслонка, и я увидел заплетенную бороду толщиной в руку. Вот кого надо Косичкой звать, а не Лиру.

— Не люблю ходить вокруг да около, — прохрипел чародей. — И скажу сразу — присоединяйся ко мне, будем вместе править миром. Только представь — самое вкусное вино, самые красивые женщины из самых разных уголков света. Несметные богатства, изысканные яства, небывалые удовольствия. Сколько захочешь. Когда захочешь. Что захочешь. И власть... много власти. Больше, чем кто-либо может представить.

Я зевнул ему прямо в лицо и почесал зудящий живот:

— Ты опоздал, старый. Дар кончился.

Старик сцепил узловатые пальцы в замок и с ехидцей проскрипел:

— Я знаю, как его вернуть.

— И как же?

— Сперва поклянись в верности мне и нашему общему делу.

— Убирайся, предатель! — рявкнула девушка. — Нас не соблазнить гнилыми посулами.

— Эй, — я обернулся и шутливо погрозил ей кулаком, — говори за себя. Так что там насчет вина и женщин?

Лорд поднял голову, открыв взору скривившийся в подобии улыбки рот, обтянутый тонкой точно пергамент и такой же желтой кожей. Ну вылитая мумия — неудивительно, что прячет за тканью свою страшную мертвецкую харю!

— Объединив силы, мы одолеем всех! Ни одно войско, ни один колдун не устоит перед нами.

— Он лжет! — взвизгнула Лира, не теряя надежду и пытаясь раздуть почти потухшие искорки всего светлого, что осталось в моей душе. — И хочет тебя использовать! Ты поможешь ублюдку завоевать весь мир, но не получишь и крохи со стола!

— Молчи, мятежница! — рявкнул искуситель, обнажив зубы — острые и черные как кариозные клыки. — Я предлагаю справедливую сделку. Мне — трон мира. Ему — бесконечные удовольствия.

— А время на подумать? — спросил я.

— Времени нет. Или клянись, или придется поторопить.

— Это каким, простите, образом?

Каркающий смех перешел в мокрый кашель, на бороду упали капельки крови.

— Скоро узнаешь.

Заслонка щелкнула, по коридору эхом прокатились хромые шаги.

— Отстой, — я хлопнул по двери и прислонился спиной к холодным створкам. — А как все хорошо начиналось.

— Сам виноват. — Спутница скрестила руки на груди и отвернулась к окну. — Предупреждала и не раз. И почему Тенеда выбрала именно тебя? Наглого, дерзкого, глупого, похотливого, самовлюбленного и ленивого засранца! Ты — дикарь, получивший в подарок прекраснейшую из ваз и приспособивший ее под ночной горшок!

Настал мой черед изображать обиду и укор:

— А еще вчера боготворила.

— Я ж не знала, что Избранный окажется такой свиньей! — выпалила девушка. — И прос... потратит дар ради кислого пойла и дешевых шлюх!

И не поспоришь. Теперь понятно, почему во всех сказках и мифах колдуны описаны древними старцами — ведь чем взрослее, тем меньше хрен довлеет над мозгом, а значит освобождается в разы больше места для всяких мудрых штук. Мне же до мудреца как пешком до луны. Богиня не учла поправку на возраст — и вот результат, сидим в темнице как два фуфела и с каждой минутой теряем шансы на долгую и счастливую жизнь.

— Слушай, а в твоих легендах не сказано, как вернуть силу?

— Нет. Избранные древности не были такими... такими... негодниками!

Что же, пусть дар иссяк, но смекалочка таки не оставила. Ибо колдовство — порождение чужого мира, а догадливость и подметчивость (такое слово вообще есть?) неотъемлемые и неотчуждаемые признаки мира родного. И вот воспаленный разум невзирая на убийственный бодун разродился очередной первоклассной идеей:

— О, придумал! Я соглашусь, получу дар и убью старика. Гениально же.

Лира презрительно фыркнула.

— Дурак. Если поклянешься, станешь его рабом навеки! Клятвы, если не знал, тоже магия, только заколдовываешь не кого-то, а самого себя.

Я растянул потрескавшиеся губы и почесал затылок:

— Да уж, ситуация...

Лира закрыла лицо ладонями и тихо забубнила:

— Тенеда-созидательница, дай мне сил наставить Избранного на путь истинный. Не позволь пасть в пучину страхов и сомнений. Упаси от ярости и пристрастия, укрой от кровавого взора Марзала-сокрушителя.

— Лучше делом займись. Может камень где шатается, или петли проржавели.

Лира замолчала и посмотрела на меня как на идиота, предложившего вычерпать море вилкой:

— Отсюда не сбежать. Замок возведен волшбой, а ты свою всю...

— Ох, — махнул рукой, — не напоминай.

Пол задрожал от грохота шагов. В камеру ворвались трое дюжих ребят в доспехах — один прижал подругу к стене, другие подхватили меня под руки и куда-то потащили. Темный промозглый коридор, винтовая лестница, головокружительный (в прямом смысле) подъем, засыпанная снегом крыша. Колбан стоял у самого края, спрятав ладони в глубоких рукавах, и наслаждался видом. Попытался скинуть гада — не вышло, дар игнорировал меня с упорством обиженной бывшей.

В шаге от колдуна растирался снегом лысый чернобородый крепыш с серьгой в ухе. Из одежды — только штаны. Не знаю, есть ли в этом мире стероиды, но накачался он — хоть сейчас на Мистера Вселенную.

— Ответ, — строго произнес лорд.

— Еще думаю.

— Анрэй, разомни-ка его. Чтобы думалось лучше.

Качок издал странный звук — этакую смесь рыка и хрюканья — и направился в мою сторону, хрустя пальцами, пуча бычью шею и тараща глаза. Его мутный взгляд не предвещал ничего хорошего, а катающиеся под загорелой кожей бугры — тем более. Попытался дать заднюю, но конвоиры швырнули прямо в стальные объятия бородача.

Легонький тычок в грудь — лежу. Добивать не стали, дали подняться. Оказалось, я почти на две головы выше верзилы, пусть и заметно уже в плечах. Помогла ли мне разница в росте? Не очень.

— Ну ладно. — Поднес кулаки к подбородку. — Сейчас получишь.

Стоит ли говорить, что мне выписали первосортных костылей? Сильно не увечили, зато швыряли, таскали, ломали, сидели сверху, душили и всячески истязали. Не знаю, сколько времени длилась "схватка", но под конец чувствовал себя упавшим с пятого этажа аккурат на штабель кирпичей.