Ой вей, какой прекрасный мир!

Аква отвела назад кулак, который тут же окутался холодным желтым огнем.

— А ну раскошеливайся, гребаный еврей! Или познаешь мощь 'Божественного удара'!

Перспектива лишиться большей части накоплений подействовала на двачера даже лучше, чем эликсир храбрости. В руке он все еще держал свою карточку, на которой оставалось три свободных очка навыков. И он выбрал изучение единственного скилла, который мог ему помочь...

— Ви таки антисемит! — громогласно провозгласил он, тыча в Акву пальцем.

Мощнейший навык ментального подавления, бьющий в обход всех резистов и защит, и ослабляемый только интеллектом, сработал идеально. Синеволосая мешком осела на пол и замерла неподвижно, таращась глазами в пустоту и только еле слышно всхлипывая.

— Ближайшие пару часов ее будет мучать совесть, — пояснил двачер. — А от 'Исцеления' ее все равно никакого проку, свободных очков у меня не осталось, и когда будут — неизвестно. Нет, что за люди, что за люди! Все норовят ограбить бедного художника!

Кажется, остальные не возражали. Казума, с лицом человека, которого все на свете достало, принялся затаскивать Акву на ближайшую скамью. Обращался он с ней не нежнее, чем с мешком картошки. Блондинка в доспехах наблюдала за этим с таким выражением лица, будто собиралась отдаться ему прямо здесь. Мегумин молча дулась в стороне — скорее, из-за того, что ее назвали дурной малявкой, а не из-за Аквы. Двачер собирался продолжить поиски крутых магов, но тут взвыла сирена.

— Внимание всем приключенцам! — разнесся из громкоговорителей голос Луны. — Всем немедленно явиться к главным воротам! Начинается сбор капусты! Мирных жителей просим оставаться дома, запереть окна и двери. Повторяю: всем приключенцам явиться к главным воротам.

Капуста? Это то, что надо! Похоже, сегодня даже отрицательная удача улыбалась двачеру во весь рот. Вместе со всеми он направился к выходу из города. Там уже собралась порядочная толпа приключенцев — все в полной готовности, вооруженные до зубов. А тем временем горизонт темнел с каждой минутой. Казалось, что на Аксель надвигалась туча, но вскоре стало ясно, что это не туча, а огромная стая дикой летающей капусты.

'Идите сюда, мои сладенькие!' — умильно подумал двачер.

Он обвел взглядом приключенцев, напряженно сжимающих в руках мечи и секиры. Прикинул в уме собственные физические возможности. Вспомнил, что всей душой презирает труд...

Через несколько минут ловля капусты была уже в разгаре, а двачер сидел у ворот с табличкой 'Скупка капусты'. Он флегматично жевал травинку и наблюдал, как приключенцы в поте лица сражаются с озверевшими кочанами. В отличие от них, он читал 'Искусство войны' за авторством Сунь-Цзы.

День 15, сальдо 500'000 эрис

— Без усилий, без особенных затрат, — напевал двачер себе под нос, — создан этот самогонный аппарат. А приносит он доход, круглый год! А приносит он доход...

Он немного отступил назад, осматривая получившуюся конструкцию. С виду выходило неплохо, да и Исаак Мойшевич, крепко разбиравшийся в самогонном бизнесе, подсказывал на счет деталей.

— Значит, стенки у нас толстые, держать можно хоть на огне, хоть на углях, герметичность обеспечиваем за счет просмоленного холста, но если мы проделываем

отверстия для конденсатора... так, падажжи ебана...

Двачер деловито щелкнул пальцами и скомандовал:

— Ассистент, змеевик!

Кочан капусты, до этого беззаботно катавшийся по матрасу, взмахнул листьями, схватил лежащий рядом медный змеевик и, пища от усердия, положил его в протянутую руку хозяина. Двачер принялся прикручивать змеевик к трубке, а его новый питомец вернулся к дуракавалянию.

Последние несколько дней выдались напряженными. Если бы не баснословные барыши, уже идущие прямо в руки, он бы вряд ли смог вообще встать с матраса. Но прибыли... прибыли манили. Видение аккуратных стопок ассигнаций и золотых монет словно отращивало крылья за спиной.

На скупку капусты ушла почти вся наличность, из-за чего пару дней пришлось сидеть на блокадном пайке. С голодухи двачер чуть было не сжевал одну штуку, но жадность вовремя его остановила — каждый кочан обошелся ему в среднем в десять тысяч эрис. В итоге он оказался счастливым обладателем целой кучи капусты, которую с трудом доволок до борделя. Стоимость этого добра была баснословна, но немедленное обогащение порешал рыночек. Только что прошел сбор урожая, а значит в Акселе появился избыток предложения. Конечно же, нечего было и думать продать капусту здесь. В смысле, продать-то можно было. Но навар бы вышел процентов сто пятьдесят, не больше, потому что партия была маленькой, а гильдия контролировала рынок.

Оставлять все два десятка кочанов на рассаду тоже было не особенно мудро. Идеально было бы продать большую часть в соседних городах, которые миграция капусты обошла стороной, и куда не успели бы добраться купеческие повозки... но путь был неблизкий, полсотни километров по кишащей монстрами равнине. На помощь пришла Фрина, посоветовавшая обратиться к Виз. Уломать же ту на применения заклятия телепорта оказалось несложно — в результате Исаак Мойшевич в тот же день распродал почти всю капусту с четырехсотпроцентной прибылью. Значительную часть выручки, впрочем, пришлось тут же потратить на пшеницу и оборудование, которое в соседнем городе оказалось немного дешевле, чем в Акселе.

Обратно двачер и Изя возвращались вместе с хорошо охраняемым купеческим караваном — и в компании одного кочана капусты, который обоим чем-то приглянулся. Наверное, из-за повадок, напоминающих котенка. А может от того, что один кочан все равно нужен был для экспериментов и семян. Как бы то ни было, по возвращении в Аксель в борделе его уже с распростертыми объятиями встречала Фрина и потребовала свою долю — за посредничество. К счастью, расплатиться можно было и натурой, на что двачер и согласился, пересилив страх смерти.

'Бабы. Бабы нева чейндж, — подумал он. — Просто так только на джамшутов с ахмедами всяких прыгают, а если уж до нормального человека снизошли — так явно что-то им надо. Не кошелек так кровь высосут, не кровь так жизненную энергию'.

Будто услышав его мысли, на чердак без стука вошла Фрина. Двачер поднял на нее измученный взгляд.

— Че, опять? — спросил он обреченно. — Изыди, демон, во мне и так жизнь на соплях держится.

— Кобель озабоченный, только об одном и думаешь.

— Кот бы говорил.

— Я по делу. Сейчас осень, до зимы осталось немного совсем, так что будет тихий сезон — в это время слабые монстры прячутся, а приключенцы редко выбираются из города и живут на сбережения. Тратить будут, соответственно, меньше, чтобы хватило на аренду комнаты. Так что грядет спад клиентуры.

— Так... и ты решила затеять ремонт?

— Угадал.

— Расписание работы сменить надо. Чтобы до трех часов пополудни двери закрыты были. Я, кстати, давно это предлагал.

— Просто тебе лень рано вставать.

— Суккубы тоже не 'жаворонки'. Это называется 'оптимизация'.

— 'Оптимизация' — это не вот эта ли странная бандура? — Фрина кивнула на полусобранный самогонный аппарат.

— Нет, это машина, которая сделает меня богатым, если ты раньше не высосешь из меня душу.

— Не делай вид, будто тебе не нравится, — взгляд суккубы упал на кочан, который успел взобраться на подоконник и теперь грелся на солнышке. — Ой, ты не все продал? Отлично, можно сделать рагу!

— Так, не трогай Пыню! — двачер резво выхватил капусту из рук хозяйки борделя. — Он не для рагу, он мне помогает!

— Пыню? — Фрина удивленно вздернула бровь. — Что значит 'пыня'?

— Ну, я решил, что так его назову.

— Какое странное имя. Это случайно не в честь какого-нибудь Багрового Демона?

— Нет. Смотри сама. Во-первых, он маленький. Во-вторых, круглый и блестящий.

Кочан вылетел из рук двачера и упорхал на матрас, где валялась пара мелких монеток. Схватив добычу, он снова перелетел на подоконник, взгромоздился на него, словно дракон на груде сокровищ, и сонно заурчал.

— А в-третьих, он постоянно ворует мои деньги, — подытожил двачер. — Ну и кто он, если не Пыня?

— Ладно, речь не о том. Для ремонта много всего нужно, и работники в первую очередь, а к нам простую бригаду не пригласишь.

— И где водятся работники, готовые работать в ресторане суккубов, и при этом не разболтать?

— Не знаю. Но думаю, ты таких найдешь.

— Я их наколдую что ли?

— Как ты их наколдуешь, если ты не архимаг?

— Вот и я о том же.

— Однажды я куплю твой ресторан и превращу его монастырь, а ты будешь носить закрытое платье и заниматься чтением священных текстов.

— К тому времени я стану новой Королевой Демонов, превращу тебя в лича и посажу караулить свои сокровища.

— А лич — это же живой мертвец, так?

— Именно.

— И сердце у него не бьется?

— Его зачастую и нет.

— То есть, и кровотока тоже нет?

— Конечно.

— Значит, хер стоять не будет. Вот ты и прокололась.

— Очнись, Сема, я буду Королевой Демонов. И зачем мне какой-то тощий прыщавый недо-приключенец с кривыми ногами и впалой грудью? Я смогу позволить себе лучших наложников со всего света.

Это был удар ниже пояса во всех смыслах. Двачер поперхнулся заготовленным было остроумным (как ему казалось) ответом, побледнел. А потом молча взял на руки Пыню и вышел вон. Пока он спускался по лестнице и выходил на улицу, воображение являло ему картины страшной мести проклятой демонице и всей ее шайке. По дороге в гильдию он немного остыл, и думал, куда можно за недорого переселяться и чем заняться, чтобы был регулярный доход.

Когда он отворил двери, ушли даже эти мысли.

Двачер уселся за самый дальний стол, посадил Пыню рядом с собой и от нечего делать принялся жалеть себя. Он вдруг осознал, насколько сильно устал. Сколько он тут уже? Недели две? Или три? Счет времени двачер потерял, а по ощущениям прошел, по меньшей мере, год.

Две недели без единой секунды в интернете. Две недели питания таким дерьмом, рядом с которым родной сыр из пальмового масла, фуражный хлеб и колбаса из говяжьих анусов были изысканными деликатесами. Две недели сна на жесткой подстилке вместо привычной пружинной кровати отзывались постоянной болью во всем теле, особенно в шее.

Ради чего все? Денег ради? Не важно, сколько он сможет заработать. Даже за миллиард эрис он никогда не купит себе самую обычную пекарню с самым обычным доступом хотя бы в зону '.ru'. И дело было даже не в контенте, который содержался в сети. Играя с кочаном капусты и получив струю мочи в лицо (образно) от Фрины двачер вдруг осознал, что впервые за много лет ему совершенно не с кем поговорить. Пусть прежде он годами не выходил из дома больше чем на полчаса, но всегда у него были борды, и всегда был собеседник — анонимус.

Безликий, вездесущий, знающий и помнящий все, одновременной туповатый и мудрый, порой жестокий и бесконечно циничный, он всегда был рядом. Всегда поддерживал в момент хандры — по-своему, грубо и бестактно, но давал надежу жить дальше. Всегда был готов развеселить остроумной шуткой или забавным коллажем. Заставлял призадуматься очередной морозной былиной или меткой копипастой. Выбешивал порой — как выбешивают близкие родственники своими безобидными, но заколебавшими привычками.

Теперь его нет.

С кем теперь можно поговорить? Кто поймет так, как никто никогда не понимал? Был только гребаный жид Исаак Мойшевич Шекельман — существо из иной эпохи, с иными приоритетами, даже при жизни не являвшееся человеком.

— Что будете заказывать? — спросила подошедшая официантка без особой радости.

А, ну да. Он же все-таки двачер. Существо, вобравшее в себя все, что женщинам отвратительно.

— Кружку эля мне и блюдце эля моему другу, — ответил двачер громким шепотом, чтобы не выдать подступивший к горлу ком. — И десяток листов бумаги.

Девушка быстро принесла требуемое, двачер залпом выдул треть кружки, достал из кармана карандаш и подтянул к себе первый лист. Скупыми движениями он принялся наносить на бумагу штрихи, складывающиеся в очертания знакомого интерфейса. Вот здесь у нас навигационные ссылки, вот тут шапка треда и место для оп-пика. Обязательно стилизуем меню под куклоскрипт — ведь как в наше время без него? Баннер добавим верхней части... да хотя бы /ussr/, они там забавные, какой-то запорожский шизофреник рисовал. Помер поди уже, или в дурке сгнил... И ведь не сосчитать, сколько народу вот так на глазах погибло. Бывало, заходил человек, узнавали его по стилю постов. А потом раз — и исчезал. На бордах памятников не ставят, при жизни имен не спрашивают, а умершему имя — Сергей Кириллов. Может, и про него, про двачера Семена Сосницкого, так же кто-нибудь написал, где нибудь в /pa/? 'Его имя — Сергей Кириллов', и ведь никто за пределами узкого круга не поймет, что это не просто отсылка к 'Бойцовскому клубу', а кристаллизованная битардская судьба.

Двачер вздохнул, потыкал пальцем в нарисованную ссылку 'Ответ', но чуда не произошло, форма с полем ответа не открылась. Постучал кончиком карандаша по крестику, но тред не свернулся. Тогда он под первым постом дорисовал еще один, с сажей, и для верности дописал в нем: 'скрыл и зарепортил'. Потом немного подумал, и дорисовал ответ к посту с сажей: 'это такой тонкий реквест куклотреда?'. Но Шинку, которую двачер поместил в поле пикчи, показалась ему слишком грубо нарисованной, что можно было счесть оскорблением богини, поэтому оставалось только взять еще один лист, и начать рисовать пятую куклу Мастера Розена уже основательно, на совесть. Стоп, а почему только ее?

Пустела и вновь наполнялась кружка, заканчивались чистые листы. Их как раз хватило на всех Розен Мейден, включая Барасуйшо и Киракишо, при этом Суйсеисеки и Соусеисеки он не поленился изобразить дважды — по отдельности и вместе. На последнем оставшемся листе двачер, уже успевший с непривычки немного захмелеть, изобразил суетливую блохастую необучаемую макаку с феской на голове, с компьютерной клавиатурой в лапах и бутылкой в анальном отверстии, на которой красовалась надпись 'ФСБ'. После чего с наслаждением изорвал лист в мелкие клочки.

И впервые за несколько часов осмотрелся.

Зал гильдии был полон людей. Все занимались своими делами — принимали задания, отчитывались о результатат, пересчитывали деньги, обсуждали что-то. Пили и ели. Веселились.

Двачер ощутил, как в нем вскипает ненависть. Не только ко всем приключенцам, которых он даже по именам почти не знал, но ко всему людскому роду.

Как?! Как они смеют быть счастливыми, когда ему так плохо?! По какому праву?!

Так быть не должно! Пусть каждый страдает так же, как он! Пусть все разделят с ним боль! Пусть... тут краем глаза двачер заметил, что упившийся элем Пыня лежит без движения, а один из его листьев вообще отвалился. Плохо соображающий от выпитого, двачер схватил капустный лист, сунул в рот и моментально проглотил.

Опустим завесу сострадания над дальнейшей сценой.

Ограничимся лишь упоминанием того, что в себя он пришел только на следующий день. Трезвый, злой, и с четким понимаем того, что трава не наркотик, а пьяная капуста — очень даже.