Долг жизни. 2 часть. Пёсья верность

Кицу спрятался среди небольших наполовину занесенных снегом ёлок (из-за них осталась торчать только остроухая голова) и задумался. Он, несомненно, легко сладит и с двумя охотниками, однако, убивать незапланированную дичь в его планы не входило. Адский пёс возмущенно рыкнул, не согласный с отказом Кицу от дополнения к лицензии на убийство в виде ещё одной жертвы. Человек подавил кровожадный порыв второго "я", с горечью осознавая, что с каждым разом он всё меньше противится обуревающей его жажде человеческой крови. Да и убийство людей уже не вызывает такого острого неприятия, как было раньше. Привык. Или превратился в кровавого демона, ёкая. Анализируя свои чувства, Кицу ужаснулся, поняв, что его не пугает убийство само по себе. Сопротивляется он, скорее, по привычке и следуя впитавшимся с детства в разум догмам. Не убий.

Другая установка на служение и подчинение тому, кто имеет право приказывать, требовала преступить через грех убийства. Он так часто лишал людей жизни, что перестал воспринимать убийство, как нечто невообразимо ужасное. Сегодня он даже не стал просить у Хозяина разрешения поохотиться на животных. Восстановить баланс энергий всегда можно было с помощью старой доброй хоты на лосей или кабанов. Только их пришлось бы уничтожить десятка два. Веррин раньше частенько смеялся над Кицу, говоря, что он предпочитает пустить кровь одному недостойному человеку, чем десятку достойных оленей. Этим утром оборотень принял предложенный ему вариант охоты без возражений. Кицу замутило от омерзения к самому себе.

Нарастающий стрекот снегохода привлек внимание оборотня. Зверь нырнул за ветки и распластался на снегу. По мере того, как новоприбывший, остро пахнущий медвежьим жиром, застарелой кровью и потом, говорил, в голове у Кицу вырисовался план предстоящей операции.

Флажки он заметил ещё издалека. В теле оборотня не было ограничений по восприятию цвета. Алые тряпки притягивали взгляд. Кицу ощутил почти непреодолимое желание разодрать их в клочья. Вместо того чтобы удовлетворить инстинкт, оборотень побежал параллельно им, не забывая прислушиваться и принюхиваться.

Лес подсказал, где обитает стая: в голове у Кицу на несколько секунд возникли несколько светящихся точек, и пришло понимание, как к ним добраться безопасным путём. Видимо, местный леший тоже считал, что слишком мало чести в подобной охоте. Всех взрослых зверей заранее пометили радио маячками, и охотникам при наличии оборудования не составляло никакого труда определить местоположение стаи. Волков очертили флажками и методично загоняли снегоходами. Было ещё два загонщика. Они неслись по снегу, лавируя между ровных стволов сосен. Из-под широких гусениц щедро летели комья снега. Стая в панике уходила от шума, создаваемого мощным рёвом моторов и воодушевленного улюлюканья. Звери напоролись на заграждение, побежали вдоль линии флажков.

Им бы перемахнуть через тряпки и рассыпаться веером... Кицу чуял точку, где волки выскочат прямо под взведенные курки. Оборотень резко ускорился и на широких махах догнал вожака. Протяжно завыл, подражая волчьей речи, попытался увести в сторону от флажков и загонщиков.

Матёрый рыжевато-серый самец оскалил крупные чуть стёртые желтоватые клыки, встопорщил шерсть на холке и зарычал. Стая тут же взъерошилась, обступила пришельца со всех сторон. Их было немного: красивая матерая волчица, ещё один похожий на вожака кобель, только мельче ростом и поуже в спине, да двое крупных переярков, трёх "летних" волчат Кицу за реальную силу считать не стал.

Адский пёс не желал ждать. Алые угли пару секунд прожигали волков. Звери поджали хвосты, малыши, жалко поскуливая, поползли на брюхе к оборотню. Самка дрожала всем телом. Она переводила взгляд то на детёнышей, то на главу стаи. Вожак выглядел достойнее. Он медленно подошёл к Кицу и сам подставил шею. Кицу лишь клацнул зубами над холкой зверя, обозначая укус. Стая успокоилась.

— Следуй за мной, — приказал оборотень. Самец подчинился, следом за ним потянулась и все остальные. Молодые волки, ещё совсем щенки из летнего выводка испуганно косились на дергающиеся под ветром тряпки и жались ближе к матери. Почти белая крепкая самка, с поджатым животом быстро оглядела пса с ног до головы, на мгновение встретилась взглядом раскосых янтарных глаз с глазами Кицу и дернула в сторону пушистым хвостом. Она, подбадривая щенков коротким рыком, увлекала их за самцом и крупным псом, который пах опаснее любого хищника, что встречался ей за всю её жизнь.

Кицу перемахнул через верёвку, стая ушла за ним. Даже щенки не замедлили хода перед прыжками. Кицу увёл их подальше, затем разделил. Самка, щенки и молодые самцы остались в старой медвежьей берлоге, которую оборотень нашёл по подсказке леса, — сотрудничество с лесной нечистью всегда было продуктивным. Жаль, что в их городе не встретишь из подобной братии никого: изоляция сказывается — или вымерли, или разбежались до установки барьера. Кицу знал, что охотники не додумаются преследовать зверей за пределами флажков. Да и не до того им будет вскоре.

Волки, затаившись, наблюдали за людьми. Коренастый охотник выглядел явно недовольным. Он порывался закурить и негромко, как казалось людям, ругался, сетуя на то, что волков нет, и судя по следам, стая ушла. Молодой хлопнул себя по лбу и попросил по рации одного из загонщиков поверить местоположение маячков на карте. Кицу прекрасно слышал всё, о чем говорили люди. Вскоре загонщик сообщил, что маячки обнаружены в дальнем углу квадрата, видимо, звери устроили себе лежку. Охотники приготовились ждать — пока егерь с загонщиками спугнёт стаю и пригонит к точке пройдёт ещё немало времени. Кицу оголил зубы в волчьей усмешке. Он лично разрезал кожаные полосы волчьих ошейников и разбросал передатчики в укромном месте. Если уж волки, шедшие за ним по пятам, с трудом пробрались между поваленными стволами, проваливаясь по брюхо в снег, то уж люди и подавно застрянут надолго. Оборотень не сомневался, что нервный мужик отправит всех загонщиков выгонять на него ожидаемые трофеи.

Пушистые напарники нервничали, впрочем, лежали тихо. Их состояние выдавали беззвучные оскалы и пробегающие по спинам волны от встающей шерсти. Кицу нужны были следы настоящей волчьей стаи на месте преступления. Именно за этим он и потащил зверей с собой. Люди не должны опознать его среди напавших волков. Как только молодой охотник отложил в сторону рацию, а тот, с меткой, опустил карабин, уже изрядно оттянувший руки, волки атаковали.

Что-то было не так с этим меченым мужиком. Будь Кицу менее взбудоражен из-за энергетического истощения и близости добычи, он, несомненно, обратил бы внимание на: слишком спокойные холодные глаза под легкой тенью безумия, слишком отточенные движения тела и выверенные движения рук. Карабин оказался вскинут намного быстрее, чем ожидал оборотень. Неожиданно его лапы потеряли землю. Кицу почувствовал настолько сильную боль в груди, что не смог удержать её в себе. От визга оборотня волки замерли. Они смотрели, как тело пса отбросило на несколько метров от охотника, кувыркнуло в воздухе и протащило по снегу. Кицу попытался достать пулю из раны между передними лапами, несколько раз дёрнул лапами и стих. Визг оборвался.

Пёс не двигался. Волки, успевшие уложить молодого охотника лицом в снег и придавить, поскуливали, будто переговаривались между собой. Меченый насторожённо следил за ними. Он готов был пойти на риск и выстрелить снова, но медлил, опасаясь за жизнь Фёдора: на его спине стоял крупный серо-рыжий волк и держал клыками за шею. Волк издавал горлом странные звуки, словно жаловался на что-то второму зверю. Тот второй похожей масти, но чуть темнее и меньше ростом разоружил Фёдора, прокусив ему запястье правой руки. Оба волка гипнотизировали взглядами охотника с карабином наизготовку.

-Умные, твари, — с невольным восхищением подумал Иван Петрович. — Заложника взяли.

Первоначальное ликование от удачного попадания постепенно отпускало, на ум приходили совсем невесёлые мысли. Напавший зверь оказался собакой. Иван Петрович беззвучно матерился. Он никогда не слышал, чтобы пёс возглавлял волчью стаю. Впрочем, это хоть как-то объясняло необычайную смекалку хищников. Ушли и охотников перехитрили.

Ситуация сложилась на данный момент патовая. Нет, за свою жизнь Иван Петрович опасался мало: второй выстрел наверняка уложит одного зверя, а для другого волка за голенищем припасен надёжный армейский нож. Фёдора жаль: зверюга успеет прокусить ему шею. Молодой парень ещё совсем, пару лет как из армии пришёл, женился недавно. Волки, похоже, тоже понимали, что шансов уйти живыми у них мало. Нападать не спешили. Тоже чего-то ждали.

Время работало на охотников. Егерь и загонщики наверняка слышали выстрелы, значит, скоро прибудут, не сумев связаться с точкой по рации (рация потрескивала недалеко от левой руки Фёдора, пока второй волк не разгрыз её). На счастье Фёдора в этот раз зверюга ограничилась пластиком, не став уродовать конечность человека. Иван Петрович прислушался: не идёт ли стая? Вроде бы тихо. Его бы обрадовал шум снегоходов, даже отдалённый. Но пока тихо. Только волки скулят.

— Как же больно! — Кицу, оставаясь внешне неподвижным, как от дозы парализатора, корчился от растекающейся по венам отравы. Боль нещадно жгла, продирая до костей. — Серебро. Откуда? — недоумевал он. Пуля оказалась с начинкой. Если охотник пришёл по душу оборотня, то будет добивать с расстояния, зная о повышенной регенерации. Но, если он из разряда любителей необычного оружия, то тогда ещё есть шанс уцелеть.

Лишь бы волки не сорвались. Меченый положит всех.

Сквозь муть Кицу разглядел застывших хищников. Нападать они явно опасались, но и убегать не спешили.

Время утекало.

— Зови Хозяина! — паниковал адский пёс. — Сдохнем без помощи.

— Нет! — оборотню претила сама мысль увеличить долг перед демоном. Итак, до гроба ему обязан. Не понятно и то, каким образом у "назначенной" жертвы оказались подобные патроны. Пока есть мизерный шанс выкарабкаться самостоятельно, Кицу не будет звать на помощь.

— Если я нас спасу сейчас, то больше не смогу принимать облик демонического пса в реальном мире.

— Плевать. Демон заберёт мою душу с новым контрактом, — простонал с отчаянием Кицу.

Поняв, что он предпочитает потерять ипостась адского пса, чем позвать Хозяина, зверь изменил тело Кицу. Он совсем не желал лишиться возможности иногда бродить в настоящем мире, исчезнуть же навсегда — хотелось ещё меньше. Лучше жить хотя бы в астрале, чем совсем не жить, решил демон.

Лава вместо крови ощущалась слишком горячей даже в трансформированном теле. Серебро накалилось докрасна, начало таять и смешиваться с кровью. Оборотню казалось, что кричит каждая клеточка в его теле. Он думал, что привык к физической боли. Кицу заблуждался: такого накала ощущений ему не доводилось испытывать. Сердце остановилось, не справившись с нагрузкой.

Боль кончилась резко, словно её и не было.

Волки затихли.

Иван Петрович, будто в кошмарном сне, наблюдал за тем, как пораженную им мишень объяло пламя. Пёс медленно поднялся. Его шерсть горела, алые головни зрачков глядели точками прицелов. Тяжело переступая с лапы на лапу, монстр пошёл на охотника. Расширившимися от ужаса глазами, Иван Петрович смотрел на следы зверя, шипящие и исходящие паром. Охотник не успел ни закричать, ни выстрелить: чудовище пушечным ядром сорвалось с места.

Волки почуяли смерть раньше, чем она добралась до них: унеслись, оставив на откуп жертву.

Фёдор не успел обрадоваться, исчезнувшей со спины тяжести, как ему стало жарко. Одежда вспыхнула, проглотив отчаянный вопль.

Глава 5. Круги на снегу

Она сидела в кафе у Лары и крутила в руке телефон, не решаясь набрать номер Кицу снова. Как сообщил голос оператора, абонент находился вне зоны действия сети. Сестра тоже находилась "вне зоны действия сети": не отзывалась ни на слёзные просьбы, ни на уговоры.

Кася плохо помнила сегодняшний день. Время до обеда отложилось в памяти разрозненными кусочками. Собрав их вместе, ведьма решила, что лучше было бы не проживать этот день вовсе.

Проснувшись с лучами солнца, она разогрела машину и принялась колесить по городу. Сначала всё шло как обычно. Привычный маршрут: стоянка, парк, кафе, кинотеатр, торговый центр. После стали происходить непонятные вещи. Стоило только приблизиться к определённой черте, как машина, словно по собственной воле, поворачивала в другом направлении. Кася не сразу заметила это: первоначальная цель размывалась, и ведьма попросту никак не могла сообразить, куда же изначально направлялась. Выручала сделанная собственной рукой надпись на яркой оранжевой бумажке, прилепленная к приборной доске:

"Доехать до вокзала. Попросил Кицу".

Стоило титанических усилий вспомнить цель поездки. А уж удержать её в голове и вовсе казалось невозможным: мысли путались вместе с улицами и ведьма, повернув в очередной раз рулевое колесо, с ужасом осознавала, что опять едет не в том направлении. Сначала ею овладели растерянность и паника. Затем им на смену пришло отчаяние и злость.

— Куда и зачем она едет? Кто путает дороги? — вновь и вновь спрашивала себя Кася. Проехав по улицам с разной скоростью несколько раз, она поняла, что тщетно стараться выехать за барьер, установленный по кругу примерно в пяти километрах от дома. Именно парк являлся центром странного образования, и это явно не являлось простым совпадением.

— Хранитель должен знать. Должен. Только вот скажет ли? Да и кто он вообще такой этот Хранитель?

Ведьма яростно выкрутила руль, на полном ходу вписывая машину в поворот, дёрнула ручник. Шипы заскрежетали. Внедорожник качнулся вбок, остановился резко. Снег выбился из-под колёс, взлетел выше автомобильной крыши.

Кася сидела долго, пока не успокоилась. Просто так заявиться к сущности из парка и потребовать объяснений казалось несусветной глупостью.

Подумав, как бы на её месте поступила сестра, Кася приуныла: та наверняка нашла бы решение очень быстро. Впрочем, рассказать о Хранителе Аманте ведьма почему-то не решалась. Вот если бы он разрешил...

Долго мялась, переступала с ноги на ногу, кусала губы, бегала вокруг ствола — так много действий перед началом разговора Кася не совершала уже давно. Дуб молчаливо покачивал ветвями. От дерева шли волны тепла, потом вспышками начало пульсировать беспокойство. Вскоре в снегу оказался протоптан круг внушительных размеров. И ведьма рассердилась сама на себя. "Вот мямля", — подумала она.

— Позволь рассказать о тебе Аманте! — на одном дыхании выпалила Кася и замолчала, выжидающе уставившись на подобравшиеся к лицу ветки.

— Никак не привыкнешь разговаривать мысленно, — мягко пожурил Хранитель. Ведьма повторила вопрос слово в слово, только беззвучно. Она никак не могла научиться формировать чёткий несущий только нужную информацию образ. Стыдясь царящего в голове сумбура, предпочитала словесные формы общения. Так хозяйка испытывает неловкость, когда она ещё не успела навести порядок в доме, а приглашённый гость уже зашёл во входную дверь.